Книга: Мастер боя
Назад: Глава 13 В Москву, в Москву...
Дальше: Глава 15 Перед схваткой

Глава 14
Чужестранка

Москва встретила их шумом, гомоном и неумытостью площади трех вокзалов. И здесь фанфары медью не сверкали и не пели хвалу триумфаторам премьер-лиги. Торжественная делегация встречающих являла из себя не более чем Коляна и Винта. Они доложили Павлу Ивановичу о выполнении порученного задания и эскортировали прибывших к местам расквартирования согласно штатному расписанию. Бурнаш отправлялся на «Лумине» в «Редиссон-Славянскую», остальные же — на пассажирской «Газели» в подмосковный пансионат в районе Пушкина.
Рядом на стоянке грузилась в автобус команда Османа. За все время пути они не контактировали друг с другом, хотя и ехали в соседних вагонах. Лжекурд ревниво относился к «драконам» и не позволял своим подопечным общаться с ними. Встретившись однажды в ресторане с Азаматом, Петр приветливо отсалютовал ему рукой, на что получил в ответ дружелюбный жест горца и змеиное злобное шипение Османа в адрес парня. Вот и теперь, увидев подходивших к стоянке «драконов», он стал торопить своих, чтобы они побыстрее усаживались в автобус. Можно было лишь констатировать, что у каждого имеются свои причуды, и Осман не исключение из этого правила.
Петру было все равно, куда его везут. Он только внимательно всматривался в московские улицы, по которым двигался их микроавтобус. Как-то само собой память выплескивала их названия — не всех, наименования некоторых он читал на табличках — и они были узнаваемы. Петр тщетно пытался анализировать, насколько знакомы ему Садово-Спасская, Сухаревская, Каретная, Ленинградский проспект... Он мог твердо сказать, что они на слуху — том, прошлом, но не мог быть полностью уверенным, что эти улицы родные для него. Сознание подсказывало, что Петр проезжал когда-то по ним и не более, не раскрываясь в подробностях и датах.
Наверное, так же были ему знакомы города, в которых он выступал: Калининград, Питер, Ярославль... Правда, там можно было все объяснить банальным знанием географии. Но и названия московских улиц, тем более — центральных, не были секретом для любого, кто приезжал в столицу, был в ней проездом, да просто читал о Москве. Вот только сознание еще подсказывало, что не заблудится он в Первопрестольной, в отличие от других городов, в которых ему удалось побывать. А это говорило, что его воспоминания, вероятнее всего, не из книжек и путеводителей, а приобретены эмпирическим путем. Теория суха...
Пансионат располагался в сосновом бору. С виду он не представлял из себя ничего особенного. Обычный трехэтажный панельный дом с открытыми лоджиями по фасаду, судя по стандартному облику, в свое время принадлежал какому-нибудь заводу или НИИ. Правда, помимо типового корпуса, среди сосен были разбросаны тут и там бревенчатые домики из светлого калиброванного бруса явно свежей постройки. Позже обнаружились пристроенные с тыла крытый бассейн и спортивный зал — также новоделы. Вся территория была ухоженной, с выложенными тротуарной плиткой дорожками, альпийской горкой, несмотря на прохладную весну, уже пестреющей неяркими пятнами цветов и травы.
Колян высадил их у корпуса и скрылся в подъезде. Через пару минут он появился на крыльце и позвал Стаса и Костю. Петру и Леону дал отмашку, что их это не касается. Похоже, и здесь работала табель о рангах. Действительно, минут через пять Колян возвратился и доложил, что «дракончиков» он поселил в номере и теперь пришел их черед. Они по дорожке обогнули корпус и направились к одному из бревенчатых домиков в соснах.
Две спальни, крохотная кухня, столовая и душ — незатейливая и необходимая планировка вполне устраивали Петра. А вот легкий запах смолистой сосны, исходивший от стен, чуточку кружил голову и умиротворял. Такого чувства в этой жизни он еще не испытывал. Этот аромат пришел из прошлого. Он был знаком обонянию, однако, как всегда, раскрыть это прошлое не хотел. Леон не выказал ни недовольства, ни удовлетворения очередным жилищем — его, как всегда, все устраивало. Он прошел в одну из спален и стал разбирать сумки, укладывать и развешивать в шкафу одежду и белье, налаживая походный быт.
Колян доложил распорядок дня, точнее — время завтрака, обеда и ужина, а также отведенные им часы на занятия в бассейне и «сухом» зале. Последний, по мнению Петра, был лишним. Погода позволяла заниматься на свежем воздухе. Последние четыре дня перед суперфиналом ему не хотелось запираться в помещении. Разобрав нехитрый скарб, Петр отправился размяться. Долгая дорога через половину России и статичность образа пассажира закрепостили тело. Мышцы хотели нагрузки и работы.
Переодевшись, он вышел на площадку перед крыльцом. Коротко, но активно поработав плечевым поясом, поясницей, шеей, Петр легкой трусцой побежал по дорожке в глубь леса. Тротуарная плитка закончилась метров через пятьдесят, когда жилой корпус и домики скрылись за лапами сосен и кустами. Дорожка превратилась в узкую натоптанную тропинку. Петляя, она вывела к узенькой речушке с песчаным пляжиком, рядом с которым и обрывалась.
Не задумываясь, Петр сбежал вниз. Его мозг, видимо, ответив на сигналы мышечной памяти, дал команду, что неплохо бы поработать на песке. Так и нагрузка больше, да и навыки надо восстанавливать. Вот только разогреться необходимо было на более твердой основе. Такая нашлась рядышком с пляжем — небольшой травянистый пятачок.
Насчет восстановления навыков у него вырвалось из подкорки как-то само собой, автоматически. Видимо, приходилось Петру тренироваться, а возможно — и драться на песке. Отметив очередную догадку, как всегда, ничего не говорящую, а лишь констатирующую выплеск памяти, Петр занялся делом.
Он разогрелся разминочными упражнениями, потом перешел к растяжкам. Несмотря на недельный перерыв, мышцы и связки реагировали на нагрузки достойно. Сказывались постоянные тренировки и работа на ринге. Минут через тридцать, когда на коже выступила легкая испарина, а тело приобрело достаточную легкость и гибкость, Петр отправился на песок.
Он сбросил кроссовки и носки и босыми ногами посеменил по пляжу. Сначала — с пятки на носок, обратно — на наружном ребре ступни, еще раз — подвертывая ступню внутрь. Присев на корточки, Петр покачался на месте, а потом по-лягушачьи попрыгал по уже утвержденному маршруту — вперед и назад по берегу. Вернувшись, он из присядки неожиданно взвился в высоком прыжке. Один прыжок, второй... закрутка, еще одна... рывок с ускорением... резкий уход... Одновременно работали и руки, ставя блоки и защиту, делая выпады и атаки.
Скоро не испарина, а хороший пот выступил на теле, покатился струйками по спине. Еще рывок... закрутка выбросила ногу... серия ударов руками... уход от контратаки... сальто назад с упором на руки... сальто без упора... бросок на шпагат, перекат в падении... подъем разгибом из положения лежа... левосторонняя стойка...
Икроножные мышцы, ахиллы, коленные суставы и связки ступни начинали потихоньку ныть. Нагрузка при работе на песчаной основе была куда более жестокой и требовала к себе внимания. Важно было не переборщить, не переутомить ноги. Петр решил закончить «песчаную» тренировку. Он разбежался, сделал каскад из трех сальто вперед с упором на руки и последний без оного. Приземлившись, Петр неожиданно услышал хлопки ладонями. Подняв глаза на пригорок, он увидел, что ему аплодирует молодая женщина в белом спортивном костюме.
Петру, чтобы не показаться смешным, ничего не оставалось делать, как совершить короткий поклон и заявить согласно ситуации:
— Увы, мадам, представление закончено.
— А жаль, — вздохнула женщина. — Мне всегда нравилась акробатика. Вы, наверное, спортивный тренер?
— Нет, я цирковой артист, — доложил Петр. — Полет под куполом, хождение по канату, иногда, по настроению — глотание шпаг, дрессировка львов и распиливание женщин двуручной пилой.
Он зашел по щиколотку в речку, чтобы сполоснуть от песка ноги. Женщина сошла с пригорка и остановилась на границе травы и песка.
— Цирк — это так романтично, — доверчиво сообщила она. — Я в детстве его прямо-таки обожала. А однажды, мне было лет, наверное, восемь, даже влюбилась в наездника. Приезжал конный театр — скачки, высшая школа верховой езды. И в нем выступал юный артист, совсем мальчик. У него были длинные волосы, облегающий костюм на стройном теле, расшитые золотом сапожки. Он скакал, стоя на коне, и так звонко кричал «алле-ап». Разве можно было в такого не влюбиться?
— Невозможно, — согласился Петр. — Такие уж мы, цирковые, разбиватели женских сердец.
— А потом конный театр уехал, — печально констатировала женщина. — И я больше никогда не видела этого юного ангела, летящего по арене на горячем скакуне.
— Пожалуй, и мне пора, — сказал Петр, надев кроссовки и выбираясь из песка. — На горячем скакуне...
— И вы исчезнете, как тот наездник? — спросила женщина. Впервые за время разговора в ее голосе зазвучали иронические нотки, а в глазах мелькнула усмешка. — И я буду горько плакать в ночи, как в далеком детстве?
— Увы, цирк гасит огни, купол шапито опадает, и грустные лошадки увозят кибитки с артистами в ночь, в неизвестность. Жизнь наша кочевая зовет в дорогу. Исчезаю и я, как тот милый наездник из вашего детства, — грустно сказал Петр. — Прощайте, прекрасная незнакомка!
Поначалу он едва не испугался экзальтированности вышедшей на него из леса дамы, с ходу начавшей рассказывать о первой любви. Лишь после того, как разглядел усмешку, Петр понял, что это ни к чему не обязывающая болтовня, имеющая целью банальное знакомство. Скучающая отдыхающая ищет острых ощущений. На вид ей было не более тридцати лет, а возможно, и того меньше. В пансионате были молодые люди ее возраста, поэтому, чем он привлек внимание незнакомки, оставалось загадкой.
— До свидания, Великий Дракон, — после короткой паузы неожиданно сказала женщина. — Прощаться, думаю, не стоит. Мы еще увидимся с вами, Петр. Кстати, меня зовут Ксения.
Она тряхнула копной каштановых волос, свободно падающих на плечи, повернулась, легко взошла на пригорок и неспешно побежала в сторону пансионата. Петр постоял в недоумении, размышляя, откуда эта приятная незнакомка знает его имя и псевдоним для ринга. Неужели он сделался настолько популярен, что его стали узнавать прохожие дамы? Или это фанатка боевого мастерства и мужского обаяния победителя турнира? Сомнительно и то, и другое. Ничего не надумав, Петр махнул рукой и побежал в сторону противоположную, в лес.
На обеде в столовом зале пансионата Петр поглядывал по сторонам, пытаясь высмотреть «чужестранку». Этот перевод имени Ксения с греческого всплыл в его сознании из дальних уголков подкорки, как всегда, неожиданно и просто. Однако за время обеда женщина в столовой не появилась. Петр рассказал о странной встрече Леону, тот лишь недоуменно пожал плечами. Никакой Ксении он не знал. Бывшего легионера больше заботило выполнение его поручения Коляном. Он дал тому задание найти шест и катану для тренировки Петра. Колян появился после обеда, едва не взмокший и отчаянно ругающийся на московских жлобов. Нашел он и шесты, и имитацию катана в каком-то любительском клубе ушуистов-каратистов. За трехдневный прокат «палок», как он отозвался о тренировочном оружии, ему пришлось заплатить двести долларов, да еще и оставить в залог часы «Tissot» стоимостью в триста баксов.
Во второй половине дня небо как-то разом затянуло тучами, и посеял мелкий дождик. Место для тренировки выбирать не пришлось — по расписанию с шестнадцати до восемнадцати часов зал был в их распоряжении. Петр разминался недолго. Поработав с полчаса в спарринге с Леоном, он взялся за оружие.
Бывший легионер от занятий в паре с шестом отказался. Он знал основы владения, однако серьезно никогда им не работал. На катана Леон драться умел и мог составить компанию. Петр и сам не знал, в какой степени он владеет шестом и самурайским мечом. Мышечная память отзывалась чувством знакомства с этими предметами, однако окончательно подтвердить или отринуть качество владения оружием могла лишь практика. Петр взял в руки шест и вышел на середину зала. Пальцы сами легли на теплый бамбук. Левая рука поддерживает конец шеста, правая поднимает его выше хватом «скрученной ладони». Вес тела на правой ноге, левая выставлена вперед. Шаг, левый конец шеста вместе с ногой пошел вперед... резкий бросок правого конца... выпад левой... Продолжение шага... переход в переднюю стойку... левая рука уходит влево, шест скользит в правой ладони... защита от удара сверху... от удара сбоку... «поза монаха» — он укрылся левым краем плаща...
Неожиданно, а может — и вполне ожидаемо, пришло знание того, что он сейчас делает. Монастырь, как крепость, окружен стеной, ощетинившейся сторожевыми башнями. Их семь на каждой из четырех стен. Любой из четырех стен соответствует своя «дорожка» перемещений в одном направлении, а каждой башне — активные атакующие или блокирующие движения и связки, по семь на дорожке. А все вместе носит название «Семь башен стражи».
Явившееся знание открыло не только понятия «скрученной ладони» и «позы монаха», высветившиеся в его мозге. Оно принесло Петру осознанность того, что он делает, легкость не только движений, но и работы сознания, управляющего его телом. Он нарастил темп. Движения шеста в его руках слились в осмысленную цепь сложнейших фигур четвертого порядка, описать которые словами и формулами вряд ли было возможно. Их можно было только наблюдать.
Петр работал, не прекращая, несколько минут, пока вдруг не ощутил на себе чужой взгляд. И это не был Леон — его наблюдению за собой он уже привык. Боковое зрение Петра уловило движение на галерее. Выбросив в завершающем движении вперед шест, он замер на секунду, восстанавливая дыхание. Подняв глаза вверх, Петр разглядел за стеклом галереи «чужестранку», с которой встретился сегодня на тренировке у реки. Он сразу узнал женщину, хотя вместо белого спортивного костюма на ней было вечернее платье с открытыми плечами, а густые каштановые волосы не падали свободно, а были забраны на затылок в затейливой прическе.
Рядом с ней стоял крепкий пожилой мужчина в черном смокинге, с бабочкой на шее. Увидев, что Петр заметил ее, женщина никак не отреагировала на это, лишь, помедлив несколько секунд, взяла спутника под локоть, и они скрылись из виду. Второе явление «чужестранки» заметил и Леон.
— Это та дама, о которой я тебе рассказывал, — сообщил ему Петр. — Ксения, которая обожает цирк и знает, как меня зовут.
— Никогда ее не видел, — покачал головой Леон. — А вот мужчину, возможно, я встречал. Правда, не помню, когда и где. Лицо запомнилось.
— Ну и ладно, — отмахнулся Петр. — Давай-ка поработаем в паре на катана.
— А стоит? — с сомнением сказал Леон. — Если ты мечом владеешь так же, как и шестом, я бы предпочел и дальше сидеть на скамейке.
— Не боись, — хохотнул Петр. — Я тебя до смерти рубать не стану — в плен возьму.
— Ну если только так, — согласился Леон и бросил ему деревянный катана.
Когда меч попал к Петру в руки, он уже вспомнил, что этот тренировочный катана носит название «синаи» и что он неплохо владеет им. «Цука», рукоять меча, удобно легла в ладони, «цуба», плоская квадратная гарда, как-то привычно вознеслась на уровень плеча.
— К бою, — скомандовал Петр принявшему изготовку Леону...
Назад: Глава 13 В Москву, в Москву...
Дальше: Глава 15 Перед схваткой