11. Март с кровавой капелью

К концу февраля 2000 года бандиты практически потеряли постоянный контроль над большей частью территории Чечни и оказались в постепенно сжимающемся кольце российских войск. Единственное, что им оставалось, чтобы спасти свои жизни — попытаться небольшими группами вырваться из Аргунского ущелья. Эти прорывы должны были идти в разных направлениях.

Одна из таких попыток была предпринята 4 марта отрядом полевого командира Руслана Гелаева, блокированным в районах Дачу-Борзой и Улус-Керт.

Бандиты шли мелкими группами, по руслу речки Гойтан, по пояс в воде. Значительной части бандитов удалось просочиться через боевые порядки 503-го мотострелкового полка и войти в село Комсомольское.

По замыслу Гелаева, пробившиеся в Комсомольское группы боевиков должны были здесь объединиться и затем захватить райцентр Урус-Мартан. Он считал, что ему удастся поднять здесь против федеральных сил всех сочувствующих ему чеченцев и затем диктовать свои условия командованию Объединенной группировки.

Хроника событий:

03.03.00 г.: ОМОН из Сергиева Посада попал в засаду в пригороде Грозного, недалеко от штаба федеральной группировки. Бой длился 4 часа. Информация была закрыта более суток. 20 погибших, 29 раненых.

04.03.00 г.: по данным «Франс-Пресс», минувшей ночью в Аргунском ущелье была атакована колонна Псковского ОМОНа. (В течение нескольких дней Трошев, Ястржембский, Шпак, псковский губернатор Е. Михайлов и др. делают противоречивые заявления о произошедшем в Аргунском ущелье. Только 10.03.00 г. И. Сергеев официально подтвердил, что в боях за Улус-Керт в ночь на 01.03.00 г. погибли 84 псковских десантника).

Александр Куклев:

— К 9 марта Аргунское ущелье от Шатоя до Дуба-юрта взято под контроль. Однако, НВФ, стремясь вырваться из окружения, 10 марта прорываются в двух направлениях — Мал. Варанды — Комсомольское (Гелаев) и Б. Варанды — Улус-Керт (Басаев, Хаттаб).

Командованием объединенной группировки были предприняты меры, которые позволили нашим войскам блокировать НВФ под командованием Гелаева в Комсомольском. Но вторая группа под командованием Басаева и Хаттаба вырвалась из кольца окружения и попыталась уйти в Веденское Ущелье. На их пути в районе Улус-Керта встала 6-я парашютно-десантная рота 104-го парашютно-десантного полка приняла неравный бой. Противник в составе более 2 тысяч атаковал 90 десантников, имея при этом соотношение 25:1, но десантники не дрогнули и в течение трех суток без подкрепления вели неравный бой, в ходе которого командир батальона вызвал огонь на себя. В ходе боя десантники потеряли убитыми 84 человека.

Одновременно подразделения 752-го мсп выдвигаются в район Харсеной с задачей блокировать банды Гелаева с запада.

Гибель Петра Захарова

Из журнала боевых действий:

«3 марта около 14:00 при подходе к отметке 861.7 разведгруппы встретили опорный пункт противника и вступили с ним в бой. С восточной стороны на этот же опорный пункт вышла десантно-штурмовая рота и стала теснить противника, в результате боя противник был частично уничтожен, остатки отошли в южном направлении. В результате боя высота 861,7 была взята, и на ней закрепился взвод 752-го мсп. Потери личного состава: убит 1 офицер; ранено — 5 человек».

Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:

— Начало марта… Гибель роты псковских десантников, гибель 33 спецназовцев. Нашему батальону была поставлена задача вытащить спецназовцев оттуда. Собрали тогда из батальона две группы, отправили на Харсеной, на вертушках. В это время закончилась нормальная погода, но так они там и работали.

Евгений Липатов:

— В начале марта нам сказали, что будем работать в предгорье, на Малый и Большой Харсеной, вести туда пехоту. Недалеко от Большого Харсеноя нас, две группы, высадили с вертушек. Командиром роты был старший лейтенант Тепляков. Маршрут проходил через высоту. Уже вечер, решили остаться на соседней высоте, чтобы с утра идти дальше. Наши увидели — группа идёт, человек 20, вроде «духи», а оказалось — это группа из десантно-штурмового батальона Восточной группировки, с гор шли на равнину, со стороны Бамута. По рации связались с ними — всё нормально. Они пошли на эту высоту, а время уже вечер, там ночевать собирались. А там была база «духовская».

На высоту забрались, и началась перестрелка с «духами», почти всю ночь. На высоте сидим, куда идти ночью — бесполезно. Десантников «духи» оттеснили вниз. Видел четверых убитых десантников, лежали, пацаны лет двадцати, и двенадцать раненых. А «духи» своих убитых утащили.

Это был последний бой одного из лучших разведчиков батальона старшего лейтенанта Пётра Захарова…

Из наградных листов:

Старший лейтенант Захаров Пётр Валентинович (посмертно).

Родился 12 сентября 1977 года в поселке Кок-Су Кировского района Талды-Курганской области в Казахстане. В 1999 году окончил Новосибирское высшее военное общевойсковое командное училище и был распределен в Московский военный округ. В 84-м отдельном разведывательном батальоне 3-й мотострелковой дивизии принял разведывательный взвод. Лейтенант П. Захаров с первых дней службы зарекомендовал себя грамотным, хорошо подготовленным офицером, и вскоре был назначен на должность командира разведывательной роты.

В сентябре 1999 года в составе батальона убыл для участия в контртеррористической операции по разоружению незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики. В ходе выполнения боевых задач старший лейтенант П. Захаров проявлял истинное мужество, героизм, подтверждал высокий профессионализм войскового разведчика и грамотного командира.

3 марта 2000 года две разведывательные группы под командованием старших лейтенантов П. Захарова и В. Теплякова вели разведку местности в районе высоты с отметкой 861,7. Перед ними стояла задача: выдвинуться к вершине, захватить её и удержать до подхода 1-го батальона752-го мотострелкового полка. Разведчики вертолётами были доставлены к назначенному месту и сразу приступили к рискованной и ответственной работе. Старший лейтенант В. Тепляков вёл свою группу по северной стороне горы, а П. Захаров работал с подчиненными по южному склону. При подходе к середине маршрута Пётр обратил внимание на шум стрельбы и сразу понял, что его товарищи попали в беду. Это подтвердилось сообщениями по радиостанции о том, что группа В. Теплякова наткнулась на опорный пункт боевиков и завязался неравный жестокий бой. Старший лейтенант П. Захаров принял решение идти на помощь своим товарищам. В этой ситуации по-другому он поступить не мог.

Вместе со своими подчиненными, не теряя ни минуты, он устремился к указанному квадрату. Скрытно продвигаясь по склону, они шли к флангу опорного пункта, чтобы нанести удар по противнику. Неожиданно на их пути возникла группа боевиков, которая пыталась зайти в тыл В. Теплякову и уничтожить его. Быстро оценив обстановку, П. Захаров дал команду на огневое поражение боевиков. Здесь и завязался жестокий и роковой бой. Пётр понимал, что в этой ситуации важно не упустить инициативу и не позволить противнику опомниться. Отдав приказ на атаку, он в стремительном порыве увлёк за собой подчиненных. Продвигаясь вверх по склону, разведчики попали под сильный пулемётный обстрел. Видя, что атака может захлебнуться, отважный командир под шквальным огнём, умело используя складки местности, решительно и быстро подобрался к пулемётной точке и забросал её гранатами. В результате были уничтожены пулемётный расчёт, три автоматчика и, главное, открыт путь для дальнейшего продвижения вперёд. Атака продолжалась. В этом тяжелом бою и был смертельно ранен старший лейтенант Пётр Захаров.

Подвиг командира послужил примером для его подчиненных и вдохновил их на смелые и решительные действия в нелегком сражении. Разведчики в решительном броске сломили оборону и сходу атаковали опорный пункт. В результате умело проведенного боя противник потерял: 21 человек убитыми, двое раненых были взяты в плен, кроме того, было захвачено огромное количество вооружения и боеприпасов, имущества и 2 вьючные лошади.

Благодаря подвигу старшего лейтенанта П. Захарова боевую задачу разведчики выполнили с минимальными потерями в обеих группах и обеспечили мотострелковым подразделениям 752-го мотострелкового полка выход на высоту 861,7.

Указом Президента Российской Федерации № 1755 от 20 августа 2000 года старший лейтенант Захаров Пётр Валентинович за мужество и героизм, проявленные при ликвидации незаконных вооруженных формирований в Северо-Кавказском регионе, удостоен звания Героя России (посмертно). Также он награждён орденом Мужества (Указ Президента РФ № 98 от 22 января 2000 года).

Герой России старший лейтенант П. В. Захаров похоронен 6 марта 2000 года на кладбище в поселке Ломтев Лог, Угловского района Алтайского края, по месту жительства родителей.

«Он налетел на автоматную очередь…»

Евгений Липатов:

— День, когда погиб старший лейтенант Захаров, помню очень хорошо… Майор десантников подошёл к нам и говорит: «Ну что, вы подошли, давайте высоту брать!». Мы за хребтом шли, а они снизу. Начался бой, мы все выше-выше, и в тыл им зашли, и «духи» перед нами бегают. Тепляков начал перебегать, ему в плечо пуля, он упал, я его взял, вкололи промедол, вдвоем с парнем потащили. Захаров уже здесь был, говорит нам: «Пошли, пошли!». Мы и так за собой вели взвод нашей пехоты. — «Подожди, — говорю, — мы сейчас Теплякова дотащим». Из нашей группы с Захаровым двое пошли. Мы пока Теплякова оттащили, возвращаемся — навстречу тащат Захарова, голова у него была закрыта. Ребята рассказали, что они уже на высоту залезли, слева поляна, метров 10–20, он хотел перебежать зелёнку и налетел на автоматную очередь, снизу вверх. «Духи» ползут, хотели его взять, наши поползли к нему и за сапоги вытащили.

Высоту взяли только утром на следующий день. «Духи» отошли. У них там, видно, бабы были снайпера, потому что шмоток много было, на этой базе. Они их отвели заранее. Один боевик остался в окопах, весь обкуренный, наёмник из Таджикистана, толстый, рыжий. Мертвых «духов» до хрена было в окопах. Тогда из ДШБ погибли пятьчеловек, в том числе психолог-капитан, ночью умер от раны. Вертушку вызвали за ранеными, а она села на высоте на полянке, передали летчикам по рации: «Эту высоту ещё не взяли!». Хотя с неё «духи» уже ушли. Видели, как наши с вертолёта попадали, разбежались по высоте. Продуктов привезли, боеприпасов…

«Его друга буквально затрясло…»

Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:

— Я перед этой операцией заходил в палатку к старшему лейтенанту Захарову. Ребята сидели, планы на будущее обсуждали, на гитарах играли. Было ощущение, что война скоро кончится… А часа через четыре слышу: «Захаров убит!». Некоторые на глазах сразу бледные стали… Одного его друга буквально затрясло, когда услышал эту страшную весть…

Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:

— Я долго плакал, когда узнал, что Петя Захаров погиб. Сначала не поверил.

Накануне мы отправили «вертушку» с сухпаями и боеприпасами на Малый Харсеной, туда должен был выходить весь батальон, «коробочки» уже подтянулись. Я туда улетел накануне вечером, ночевал там. Сначала в вертушку сели Елена Ивановна Чиж и комбат, но машина оказалась перегружена — они вылезли. Полетел я туда вечерним рейсом, со мной были контрактник Кузя и Женя Подопригоров. Сидим, никакой стрельбы не было, ещё конину ели. Петя сказал Елене Ивановне: «Мне отдохнуть бы надо, помыться, и вернусь назад». Палатку поставили, переночевали, холодновато было. Я улетел, а на следующее утро мне сообщили: «Петя Захаров погиб!». — «Не может быть!».

Петя для меня был как младший брат. Он ко мне относился, как к старшему брату. По своей культуре и воспитанию он был, как офицер царской армии. Таких сейчас редко встретишь.

Рассказывали, что его убил снайпер. Старшего лейтенанта Теплякова тоже ранили в этот момент.

С нами в это время был и начальник разведки 58-й армии полковник Тупик, он к нам вечером приходил. Помню, что осталось ощущение: можно было и не ходить нашим туда, куда приказал идти Тупик. Мы как-то чувствовали, что он своих разведчиков из Северокавказского военного округа, жалел, а наших — нет.

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— Гибель Петра Захарова — это было неожиданно, непонятно. Он был очень хороший, дотошный в службе парень. Крепкий, боевой пацан.

После этого боя на собрании офицеров обсуждали замполита 1-й роты. Это был случайный человек в батальоне, присланный недавно на пополнение. Он был с Захаровым, но отсиживался за дорогой, не вступая в бой, а мог ему помочь. Доля вины, что Захаров погиб, на нём: струсил пойти ему помочь. Спрашивали его: «А почему ты сидел?». — «Вы понимаете, я пригодился бы потом…» — «Ты мог помочь, и этого бы не случилось». Офицеры сказали, что ему не место среди нас, и он скоро уехал.

Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:

— Это был наш замполит, бывший мент, не кадровый офицер. Его выгнали с треском.

После гибели Петра Захарова меня вызвал комбат, штатку (штатное расписание роты — авт.) вручил прямо перед строем роты: «Давай командуй! А эти — пусть как хотят». Он имел в виду двоих последних офицеров роты — капитанов Шапошникова и Федотова. Я сел на пенёк тутовника, ребята стоят строем, и говорю: «Ну, мужики, как жить будем?» — «Нормально», — говорят.

Капитан Тритяк уехал в отпуск после Нового года. А ведь офицеры на тот момент в роте были. Два капитана — Шапошников и Федотов. Непонятно было: то один из них замполит роты, то другой. Задачи ставили мне, когда Петя погиб. Шапошников ходил с урной, голоса за президента собирал, а майора получил и — уехал. Федотов — квасил в палатке, его и бойцы-то матом посылали… Им бойцы даже в палатку дымы подкладывали, чтобы вышли, а то пьяные лежат.

Из письма отца Петра Захарова, Валентина Ивановича:

«Говорят, что с прошествием времени боль проходит. Нет, это, наверное, теперь до самой смерти будет с нами…

Петруша рос очень любознательным ребёнком. В 4 года его старший брат Сергей, который учился в 1-м классе, научил читать и когда Петя пошёл в школу, он уже вовсю читал и писал. В школе был увлечён математикой и физикой, отлично знал историю. В последних классах школы стал увлекаться изотерическими проблемами. Увлёкся учением Порфирия Иванова. Увлекался спортом, особенно гирями и гимнастикой.

Его никогда не надо было что-то заставлять, он всегда знал, что нужно делать. Мы с ним с детства занимались строительством. Он умел абсолютно всё — хоть сруб срубить, хоть сено косить. Всё, что нужно знать мужику, он всё умел.

Он очень любил мать и свою сестрёнку. В начальных классах школьной столовой дали ему яблоко, так он его не съел, а принес домой и поделил маме и Леночке. Он никогда не забывал наши дни рожденья и хоть подарок и поздравление, но пришлёт.

Даже в Чечне он Леночке на день рожденья в письме отправил тысячу рублей, но какой-то почтальон стащил эти деньги. Когда мать по телефону просила его бросить эту службу, он ей сказал, что у него там столько оставлено, что пока не выведут войска, он не уйдёт.

Ну вот, в общих чертах я и описал нашего Петрушеньку. Я таких детей ещё не встречал…».

Из наградных листов:

3 марта

…Старший лейтенант Вячеслав Тепляков, и. о. командира разведроты получил задачу скрытно выдвинуться на высоту 861,7 завладеть ей и удержать до подхода подразделения 752-го мсп. Разведгруппа под его командованием скрытно вышла к вершине высоты, мощным и стремительным броском, в сложных условиях местности, под шквальным огнём противника заняла её. В ходе захвата высоты лично уничтожил пулемётный расчёт и гранатомётчика. Старший лейтенант Тепляков при захвате высоты был ранен, но продолжал командовать разведгруппой до подхода основных подразделений батальона. Благодаря решительным действиям и умелому руководству старшего лейтенанта Теплякова высота удерживалась несколько дней. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Сергей Аверин, радиотелеграфист 3-го взвода 1-й разведроты. Обеспечивал бесперебойную связь, автоматным огнём подавлял опорный пункт противника, проявил смекалку и находчивость. Медаль «За отвагу».

…Младший сержант Алексей Размахов, радиотелеграфист разведроты. Когда группа попала под огонь из засады боевиков, занял выгодную позицию и стал подавлять огневые точки противника, чем дал товарищам возможность рассредоточиться и занять оборону. При отходе был ранен, но вёл бой до подхода основных сил группы. Уничтожил 3-х боевиков. Обеспечил выполнение боевой задачи. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Евгений Безродный. Подавлял огневые точки, чем сдерживал натиск боевиков. Уничтожил 3-х бандитов. Вёл бой до подхода основных сил группы. Обеспечил выполнение боевой задачи. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Евгений Коптяев, разведчик-пулемётчик 1-й разведроты. Пулемётным огнём подавлял огневые точки противника. С риском для жизни помогал в эвакуации раненых. Принимал участие в захвате пленного на высоте. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Сергей Котов, старший разведчик разведроты. В бою уничтожил 2-х пулемётчиков, чем прикрыл открытый левый фланг группы. Вынес с поля боя раненого солдата мотострелкового полка. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Дмитрий Мисько, разведчик разведроты. В бою уничтожил пулемётный расчёт противника. Помогал эвакуировать раненых солдат мотострелкового полка. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Владимир Якуба, разведчик-пулемётчик. 3 марта, когда погиб командир группы, а все бойцы были ранены, прижатые к земле шквальным огнём противника, рядовой Якуба был в тыловом боевом охранении. Смог сплотить вокруг себя несколько бойцов пехоты и других разведгрупп, атаковал заходившего во фланг группы противника, отбросил его с высоты и закрепился. Из пулемёта уничтожил 5 бандитов. Разведгруппа полностью выполнила задачу по захвату опорного пункта и удержанию высоты. Представлен к ордену Мужества.

…Старшина Артур Данеев, старший оператор боевой машины. Обнаружив обходящего с левого фланга противника, рядовой Данеев, поразил несколько огневых точек, чем не дал возможность врагу обойти группу с фланга. Был ранен, но продолжал вести бой, чем обеспечил выполнение поставленной задачи. Представлен к ордену Мужества.

…Старшина Роман Захаров, старший разведчик разведроты. Заняв выгодную позицию, во время атаки противника из снайперской винтовки уничтожил 4-х боевиков. Был ранен, но не покинул поля боя. Представлен к ордену Мужества.

4 марта

…Старшина Евгений Подопригоров, зам. командира взвода, командир боевой машины. Командуя разведгруппой, был десантирован в кв. 5449 с задачей уничтожить опорный пункт противника. Сразу же после десантирования, установив связь с разведотрядом на отметке 861,7, разведгруппа сходу атаковала с фланга опорный пункт противника, и, ведя шквальный огонь, выбила его с позиций. В результате противник потерял 21 человека убитыми, было захвачено оружие, большое количество боеприпасов, две вьючных лошади и два пленных боевика. Безвозвратных потерь в разведгруппе нет. Представлен к ордену Мужества.

…Младший сержант Виталий Осипов, командир отделения разведывательного взвода наблюдения. Командуя разведдозором, был десантирован в квадрате 5949 рядом с высотой 861,7 с задачей уничтожить противника и подготовить эвакуацию раненых и убитых разведчиков в бою 3 марта. Сходу атаковал опорный пункт противника. Боевики отступили, оставив убитых, оружие и боеприпасы. Умело организовал подавление огневых точек, уничтожил пулемётчика противника, чем обеспечил выполнение боевой задачи. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Леонид Высоцкий, разведчик-наблюдатель разведвзвода наблюдения. 4 марта в составе разведгруппы был десантирован с задачей уничтожить опорный пункт противника в районе отметки 861,7 и подготовить эвакуацию раненых и убитых разведчиков отряда спецназа. В бою за высоту подавлял огонь противника, не давал ему возможность вести огонь. Уничтожил пулемётный расчёт, чем помог выполнить поставленную боевую задачу разведгруппы по взятию опорного пункта. Представлен к медали «За отвагу».

Из журнала боевых действий:

«Разведгруппы, выполняющие задачу в урочище Малый Харсеной, 5 марта в районе западнее отметки 861,7 обнаружили опорный пункт боевиков, который в результате боя был уничтожен».

«Шелест снарядов на подходе…»

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— Операция в направлении Малого Харсеноя, где мы должны были найти дорогу для пехоты, началась с боем, около 20 часов вечера. Первая группа первой роты сидела там всю ночь. «Духи» выли шакалами, а мои бойцы заняли круговую оборону и давай туда стрелять. Выявили огневые точки и завязали бой. Разведчики, отстреливаясь, продержались здесь всю ночь. Утром я приехал туда с начальником разведки 58-й армии полковником Тупиком. С нами был артиллерийский корректировщик, и я ему предложил: «Давай обложимся огнём, пусть артиллерия пристреляется». Нас на этой высоте прикрывали несколько батарей САУ и батарея «Градов». Посадили на дерево наблюдателя и скоро он докладывает: «С юго-запада вижу до тридцати всадников». Я говорю старлею из артиллерии: «Можешь?» — «Влёгкую!» Батарея, километров с пяти, дала по всадникам залп. Посмотрел в бинокль — ни одного всадника, одни пеньки, как сенокосилкой.

Только выявим огневую точку «духов», я артиллеристу: «Давай!» Он туда пару залпов. Полчаса тишины. С другой стороны «духи» завыли — и туда залп. С северо-западной стороны они пытались к нам подняться по крутому склону. Расстояние между нами и «духами» было очень маленьким. Предложил артиллеристу: «Давай огонь перенесём поближе, чтобы их накрыть». — «Нет, не буду, по нормативам нельзя быть ближе от разрывов своих снарядов, чем на 400 метров». Я настоял, и он дал залп «Градов». Очень рискованное было решение, но оправдало себя. Залп — шелест снарядов на подходе… Быстро осознал, что это не просто гаубицы, а «Град». Начнётся разброс снарядов — может и к нам прилететь. Стою, как вкопанный, в полный рост, и тут старший сержант Шанин как даст мне левой рукой по затылку. И через мгновения как жахнуло — ветки, палки. Смотрю в бинокль на склон высоты, где поднимались «духи»: рука — там, нога — там…

«Лежали на снегу и не болели…»

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— На Малом Харсеное — пошёл такой густой снег. Мы у костра сидели, были у Славы Теплякова. Говорю: «Давайте палатку поставим!» — «Да зачем?». На снег клали ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.), потом бушлаты, плащ-палатки. Лошадь какую-то ели, нашли в снегу. Кушать-то хочется… Понюхали сначала, потом тоненько нарезали и пожарили на «буржуйке». Поели, вкусно было. Какую-то фасоль подмёрзшую ели…

По двое-трое суток лежали на снегу, и ничего, не болели — из-за стресса. Ни ангин, ни пневмоний — включаются защитные силы организма.

Битва за Комсомольское

В начале марта начались бои и в окрестностях села Комсомольское, которые по своему размаху и ожесточению стали второй по значению, после штурма Грозного, операцией всей кампании.

Из журнала боевых действий:

«5 марта от батальона были выделены разведгруппы на бронетехнике для выполнения боевой задачи в интересах 503-го мсп в районе Комсомольское. Разведгруппы прибыли к 11:00 5 марта на западную окраину Комсомольское и заняли оборону на случай прорыва боевиков. Затем группам была поставлена задача выдвинуться на южную окраину Комсомольского и далее в лес для эвакуации мотострелкового взвода и танковых экипажей. В 17:30 после выполнения поставленной задачи была обнаружена группа боевиков, с которой разведгруппы вступили в бой».

Хроника событий:

06.03.00 г.: операция под селом Комсомольское. В кольцо было взято около тысячи боевиков под командованием Гелаева. Операцией руководил лично Трошев. Группировкам Гелаева, Хаттаба и Басаева удалось вырваться из окружения.

Командованием объединенной группировки были предприняты меры, которые позволили нашим войскам блокировать НВФ Гелаева в Комсомольском.

Выход НВФ Гелаева в Комсомольское обуславливался, по меньшей мере, тремя факторами.

Первый — Комсомольское являлось родовым селом Гелаева, население готово было его поддерживать.

Второй — боевики использовали рельеф местности, позволявший совершить отход в Комсомольское с трёх основных направлений.

И, наконец, третий фактор — расположение Комсомольского относительно населённых пунктов Урус-Мартановского района: развитая сеть дорог и оросительных каналов, что позволяло незаметно покинуть блокированное село, просто раствориться на равнине.

Из воспоминаний генерала Геннадия Трошева: «Уже 5 марта село оказалось в нашем плотном кольце. А сутки спустя подразделения отряда специального назначения вошли в него. Почти сразу же спецназовцы попали под шквальный огонь и вынуждены были отойти на северную окраину населённого пункта.

Осуществлять общее руководство проведением операции я поручил исполнявшему тогда обязанности командующего группировкой «Запад» генерал-майору В. Герасимову. Непосредственно руководил операцией мой заместитель по внутренним войскам генерал-полковник М. Лабунец».

7 марта операция началась. Для ведения боевых действий непосредственно в населённом пункте были привлечены подразделения Министерства обороны, внутренних войск, МВД, а также отряд специального назначения Министерства юстиции. Общая численность «наших» составила 816 человек. В то же время, как выяснилось впоследствии, федеральным силам противостояло более 1000 (!) бандитов.

Село оказалось хорошо укрепленным в инженерном отношении. Здесь было немало оборудованных по всем правилам военной науки фортификационных сооружений. Подвалы превращены в доты и выдерживали прямое попадание танкового снаряда. К тому же большинство подвалов соединялось ходами сообщений, блокированных стальными дверьми. По сути, почти каждый дом был превращён в крепость, рассчитанную на долгую осаду.

Гелаев, осознавая всю безнадёжность ситуации, непрерывно запрашивал подкреплений. На помощь ему поспешила банда полевого командира Сейфуллы — около 300 человек. Но до Комсомольского она дойти не успела. Ударом артиллерии и авиации банда была разгромлена. Сам Сейфулла получил серьёзное ранение и едва спасся».

Генерал Трошев в своих мемуарах рассказал, почему операция по штурму Комсомольского затянулась: «В частности, не лучшим образом сказалось на управлении частями и подразделениями то, что место для полевого пункта управления (ППУ) руководителя операции изначально было выбрано неудачно. С него просматривалась лишь северная часть населенного пункта. Большие трудности возникали и вследствие неудовлетворительного состояния и неукомплектованности средствами связи как мелких подразделений, так и оперативного звена. Усугублялось это практически полным отсутствием дисциплины связи. Большинство сведений, независимо от степени их важности, передавалось открытым текстом. Это позволяло боевикам перехватывать информацию и своевременно реагировать на действия войск, а во многих случаях и упреждать их…».

Но в словах генерала, конечно, далеко не вся правда. Была ещё одна правда об этих боях — солдатская…

«Капитана танкистов трясло от этой картины…»

Дмитрий Савельев, зам. командира группы, старший сержант:

— В ночь на пятое марта я был дежурным по роте, стоял на посту. Часа в три ночи всю роту подняли по тревоге. Собрались быстро, командир зачитал приказ: едем на операцию в село Комсомольское. Сели на броню, завёли машины и колонной, двумя разведгруппами — вперёд.

К Комсомольскому приехали на броне на рассвете. На поле у села было очень много танков, стояли они метрах в 15 друг от друга. Мы ещё удивились, что танков так много. ЦБУ было на этом поле. Поняли, что Комсомольское наши войска ещё только брали в кольцо. Объехав село с другой стороны, увидели большую толпу мирного населения — чеченцы не пускали в Комсомольское подъехавших собровцев и омоновцев. Простояли здесь около часа, я ещё искал среди собровцев земляков-нижегородцев. Получили приказ: группам — разделиться. Одна остается здесь для прикрытия, а вторая под командованием капитана Гагарина должна выдвинуться на другую сторону села, откуда мы приехали. Я был с этой группой, попросил Гагарина оставить меня с первой группой, у сержанта Шанина, но он не отпустил.

Танки с поля к этому моменту все куда-то ушли. Вижу, как сзади подходит какая-то наша БМП. Её подбили выстрелом из гранатомёта прямо на наших глазах — стреляли из села. Заняли группой позиции. Одну БМП группы выдвинули вперёд к окраине села. Я тоже хотел идти туда, но капитан Гагарин не отпустил: «Будь рядом со мной, пожалуйста, как мой телохранитель». Положил под голову «эрдэшку» (рюкзак десантника — авт.), и лег отдыхать.

Часа через полтора на горизонте со стороны села появился какой-то «Урал» — подумали, что это прорывается группа боевиков. Его встретила наша БМП, и хорошо, что сразу не открыли огонь: в «Урале» оказались майор с контрактником и двумя срочниками. Они ехали с пятачка у Комсомольского. Заглянул в кузов машины — солдаты-срочники сидят, трясутся от страха. Майор сказал Гагарину, что у него два танка пропало, — «А где пехота, что с ними — не знаю». Я стоял рядом с контрактником, пока майор с Гагариным говорили, налил майору спиртяшки в пробку, он выпил, тоже нервничал, хотя, в общем, бодро держался. Скоро поступила задача: пройти к блокпосту нашей пехоты, от него идти на верхушки гор, и узнать, что с этими танками, куда они девались. Майор сказал, что связи с ними нет уже часа два. Майор очень переживал за свой личный состав. Выдвинулись туда с этим майором и контрактником, срочников с собой не взяли. Капитан Гагарин с нами не пошёл.

Прошли через сопки, вышли к блокпосту нашей пехоты, там встретили капитана-танкиста, связи у него ни с кем не было. Капитан рассказал, что «духи» всю ночь орали вокруг: «Аллах акбар!». Блокпост пехоты, мальчишки срочники, стоял у ручья. Когда «духи» утром пошли в атаку, эти мальчишки приняли бой. На подмогу им пришёл танк, но «духи» его подбили, пошёл второй — и с ним связь прекратилась.

Пошли искать эти танки, разделившись на две группы. Одна пошла вниз, Бернацкий поставил меня в ней ведомым, а вторую повёл майор-танкист. Мы пошли вверх, в случае чего поддержать их огнём, а майор — вниз, на развилку. Заметил незнакомых солдат, приказал группе занять позиции. Стал выдвигаться вперёд и увидел группу нашей пехоты. Ребята нас сначала вообще не видели, а потом обалдели: «Наша разведка?». У них раненые были. Эту группу спустили вниз, показали им проход к своим. Больше я их не видел.

Пошли вверх по горе, издалека кругом раздавалось «Аллах акбар!». Нужно было занять эту сопку, — «Кого послать?» — спросил Бернацкого. — «Иди ты». Со мной пошёл пулемётчик и ещё один разведчик. Поднялись в гору, и тут я увидел хитрости духов: по склону идешь, поднимаешься, вроде не видно ничего, а повернул голову — они ямки врезали так, что их не видно. Спокойно могли выползти из этой ямки и ударить в спину. Забрались на гору втроем, осмотрелись. Кругом блиндажи, окопы, шмотки валяются. И тут слышим, как где-то внизу под горой «духи» прыгают по броне, стучат автоматами, орут своё «Аллах акбар!», да ещё ишак там кричал. Поняли, что эти «духи» прыгают на захваченном танке. Заняли позиции, но спуск был очень крутой, резко вниз, и заросли. Пошли бы туда — перебили бы нас, как тетеревов. Судя по крикам — «духов» у танка было много. Обстрелять? Но попадёшь ли, их только слышно. Ждали, что скажет по связи нижняя группа, которую майор вёл к этому танку. Когда они туда подошли, я пошёл вниз спускаться. Земля — как лёд, не уцепиться, скользко. Мы вереницей спустились с горы, съехали, а без снега, как суворовские солдаты в кино. Земля была выжженная, схватится не за что. Выкатились как раз к танку. Подошёл к Бернацкому, он сказал, что они спугнули «духов», и те от танка отошли. Смотрю — башня у танка в стороне валяется, а остов — весь «в розочку»: на фугас налетел. Тела танкистов просто разметало взрывом. На воткнутой в землю палке — голова танкиста. Собрали вокруг танка останки ребят, сложили в плащ-накидку из-под ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.). Экипаж был — одни мальчишки-срочники… Капитана танкистов трясло от этой картины… Налил я ему спирта немного, чтобы успокоился.

«Лежал старлей с перерезанным горлом…»

— Пошли ко второму танку. Он стоял через полянку, почти целый. На броне лежал мёртвый контрактник, половину черепа ему ««духи» отстрелили. На другой стороне танка на земле лежал старлей, с перерезанным горлом. Механика-водителя не было. Через несколько дней мы узнали, что его утащили в горы, а потом обменяли, жив остался. Возле танка лежала большая куча «Ос» — одноразовых гранатомётов: «духи» расстреливали танк почти в упор, как в тире. Неподалеку, в канаве мы нашли двух мертвых «духов», рядом валялись их эмблемы, символика.

Капитан снял с танка пулемёт, забрали груз «двести», стали вытаскивать. И только начали уходить, как из-за сопки показалась большая группа боевиков. Поняли, что эти «духи» идут в Комсомольское. Они заметили нас, и давай орать «Аллах акбар!». БМП с нами не было, осталась сзади. Сразу же приняли бой. Огонь вели я и ещё один разведчик, остальные, в том числе трясущиеся от страха срочники, было их чуть больше взвода, несли убитых танкистов. А «духи» были всего метрах в 50. Смотрю, парень-контрактник побежал к этим двум убитым духам, лежавшим в канаве: — «Я их буду минировать!». Прикрыли его огнём. — «Давай отходи!» — кричу. Я оббежал подбитый танк, чтобы никто не остался из срочников, их как раз Бернацкий подгонял. Вышли на полянку, отходили мы последние, втроем, ещё наш медик подскочил, отстреливались мы на бегу. «Духи» стреляли по нам из леса, мы их почти не видели. Напряжение было страшное. А в этот момент раздался взрыв, потом другой — это «духи» подорвались на растяжках, которые тот контрактник поставил на трупах. Как мы все дружно закричали: «Йес!».

«Некоторые буквально рыдали…»

— Наконец, догнали своих, срочники уже на броне сидят, трясутся от страха, некоторые ещё стреляют куда попало. Какое-то время ещё ждали офицера, командира этих срочников, он бегал вниз, какие-то документы забрать. Вышли на вторую поляну, огонь вокруг стал поменьше. Стал набивать патронами пустые магазины, хотя у меня магазинов заряженных ещё было много, и всем на броне сказал, чтоб заряжали боекомплект — мало ли чего ещё могло быть. Бежит командир этих срочников, оказалось — прапорщик, сказал нам, чтобы вывозили на броне отсюда его солдат. Вывезли всех без потерь к блокпосту, там сидела их ещё группа. Как они начали друг с другом обниматься, плакали, некоторые буквально рыдали. Командира взвода у них не было, погиб, и сержанты — такие же срочники.

Если бы мы тогда, у танка, когда из-за сопки показались «духи», растерялись и побежали, они бы нас в спину всех перебили, запросто могли всех уложить, прицельно. Мы всё-таки понимали, куда стрелять и как себя держать в бою, всё это приходит с опытом — умение видеть бой в целом, это срочники пуляют куда попало, хотя и молодцы. Потом от радиста узнали, он перехватил переговоры духов: завалили мы здесь их 5–7 человек.

«Извините, ребята, жизнь продолжается…»

— Как нас ночью подняли по тревоге, так мы весь день и не ели ничего. Был у меня НЗ — банка тушёнки и банка каши, но отдал срочникам, кроме фляжки спирта, естественно. Пошёл узнать, где можно поесть. Стоит машина, открыл дверь водитель-срочник: «Есть что пожрать?», — спрашиваю. — «Нет ничего, даже сухарей». Оказалось, что старшина этой группы срочников бросил их ещё несколько дней назад. Говорю Бернацкому: «Надо что-то придумать, как поесть…». — «Да, да, надо решать…» Подошли опять к машине. В этой кампании нас четыре человека встретились в одной роте, воевали на первой, так судьба свёла. Сели у этой машины одним из четверых, с тезкой-десантником. Чувствую — рядом запах какой-то… Это был ящик с останками танкистов, — «Извините ребята, жизнь продолжается…» — и выпили с другом за их память.

Скоро от Бернацкого вводная: ехать за продуктами на ЦБУ. Поехали на двух БМП, по дороге встретили нашего капитана Гагарин. Приехали с ним на ЦБУ. Гагарин пошёл решать вопрос с продуктами, но так и не смогли договориться ни с кем, чтобы наши группы здесь хоть кто-то накормил. А столько войск было вокруг Комсомольского… Решили ехать в расположение батальона. Бернацкий остался на ЦБУ с группами. Поехали я, и Гагарин, на одной БМП. Приехали к себе в Урус-Мартан. Гагарин вызвал меня в свою палатку: «Быстренько собери пожрать и сигареты, и в машину. Дима, слушай меня внимательно — дал мне аккумуляторы, — я за сегодняшний день так устал, что голова пухнет. Делать мне там нечего, вот тебе позывные, скажи Бернацкому, чтобы связь держал со мной, я буду здесь». Собрали продовольствие, что нашли, и быстро рванули обратно, на ЦБУ, под Комсомольское. Забрали там Бернацкого и поехали на другую сторону села, где стояла наша группа…

…А там в этот день событий тоже было немало…

«Стреляют — куда попало…»

Сергей Шанин:

— Когда наши группы разделили, моя оказалась на южной окраине Комсомольского. На ЦБУ какой-то генерал из штаба группировки поставил задачу и указал позиции: если попрут «духи» из села на юго-запад — не пускать. На этом направлении стояли наши менты, командовал ими какой-то генерал. И первая стычка у меня была с ним. Стояли его люди здесь несколько суток и не пропускали никого и никуда. И генерал давай орать, что туда нельзя. Я ему на «ты»: «Слушай, генерал, у меня задача и мне по… Я поеду здесь хоть через тебя». — «Ты кто?» — «Разведка!» — «А ты что сразу не сказал?» — «А вы что сразу не спросили?». — «Смотри, там духов навалом!».

Проехал на трех своих «коробках» через этих ментов, прошёл речку, обошёл её и выдвинулся на юго-запад Комсомольского, где работала группа Бернацкого. Встал и вижу картину: стоит танк, лежит пехота, меньше роты, человек от силы тридцать, лицом к селу, и стреляют с подножья горы. Стреляют — куда попало.

Зашёл в блиндаж, там маленький, чёрный, зашуганный майор и капитан. Представился, сказал, зачем я здесь. Они охренели, что о них кто-то вспомнил, да ещё и разведчиков прислали. Занял круговую оборону, чтобы обстреливать и село, и ущелье. На следующий день там появился полковник Тупик. Все распоряжения, который он давал, я, каюсь, выполнял с точностью до наоборот. Если бы я выполнил хоть одно его поручение, здесь бы не сидел…

Жрать было нечего, продукты ещё не привезли. К вечеру «духи» пошли из Комсомольского, через ущелье, по низу. Поджали их, они пошли по речке, тут мы их встретили плотным огнём. Считать их было некогда, но шло их очень много, за сотню точно. Наваляли их немало. Мои «коробочки» в этом не принимали участия — стояли в зеленке, нас прикрывали.

«Не стреляйте, свои!»

Дмитрий Савельев:

— Приехали, я сказал Бернацкому, что Гагарин ему приказал здесь командовать. — «Всё тебе отдаёт, воюй!». Мы поехали к ребятам, в темноте, через северную окраину села. Обнялись, как будто сто лет, а не день не виделись, передали питание и сигареты — это в два часа ночи — и к своим. Возвращались по той же дороге, по окраине села, вижу — свечки горят в домах. А нас — всего трое на двух БМП. «Духи» или свои могли запросто завалить. Приехали на свой блокпост, в эти окопчики — заваленные мусором, грязные, загаженные канавки.

Началось шестое марта. Только поели на этом блокпосту, Гена Бернацкий нас позвал: «Выдвигаться туда, где мы были вчера, брать высоту». — «Гена, зачем? Мы там насветились, там наверняка ловушка!». — «Приказ, я ничего не могу поделать!». Якобы должна быть утром какая-то группа пехоты, и мы должны её там встретить. — «Гена, что там делать? Нам надо этих некормленых солдат спасать с блокпоста!». Бернацкий: «Ну что я сказал — надо, значит надо». Попёрлись на эту сопку. Я был дозорным. Когда накануне вытаскивали пехоту, мы чуть подальше забрались и заняли позицию. Нижняя группа шла частями, мы забрались повыше, чтобы их не уничтожили. Заняли сопочку. Я у пенька залёг. Всё это уже под утро, светало. Благо, что «духов» не встретили, ни мин, ни растяжек. Пацаны начали кимарить: не спали давно. Ребята мне дают условный сигнал: показывают — спускаются шесть духов. Прижался к пенькам, смотрю — спускаются трое. Сзади ещё трое, — они как на ладони. А моим пацанам плохо их было видно, кто-то из них дал первую очередь. У меня ещё «эфка» (граната Ф-1, — авт.) была готова, чека разжата. Дал знак пацанам, чтобы не стреляли. Поняли, что мы обнаружены. И дал очередь. Эти трое резко упали к пенькам, очередь над ними прошла. Никого не задел. Я навскидку ещё очередь, вижу — в одного попал. Мои тоже открыли огонь. Хотел уже гранату бросать. И вдруг крики умоляющие, на чистом русском: «Не стреляйте! Свои! Свои!» Прекратили огонь. Чеку у гранаты поправил. — «Свои, свои, разведчики!».

Это была какая-то группа наших разведчиков, от пехоты. Они сидели всю ночь над «духами», пускали ракеты, да туда ещё несколько залпов дали наши миномёты. Это у генералов на бумаге всё было хорошо…. Подошёл к ним Бернацкий, я встал, тоже подошёл.

Парнишка лежал тяжело раненый, но жив остался, помню, говорил он, что из Кронштадта. Парни эти рассказали, что наша же мина попала им в блиндаж, они спускали своих двоих «двухсотых», ещё мина — и ещё двоих наглухо, и раненые были. А они ракеты пускали, что свои… Я даже не извинился перед пацанами — ведь нам сказали, что наших там нет, и мы вышли оттуда последними. Вызвали им БМП, загрузили раненых и увезли в медбат. Сами здесь остались, до вечера. Ждали якобы пехоту, она не пришла, нам команда — вниз. Попали в нежные объятия наших пацанов. Обнимаемся, только вроде бы отдыхать, очухаться от всего, а я ещё не ел.

Только сел у костра в танковый капонир — команда от полковника Тупика: «Строиться!». Едва успел поесть. Построились, полковник Тупик говорит: «Слушай мой приказ: выехать с этого блокпоста и ехать по Комсомольскому»….

Из журнала боевых действий:

«В 5:30 6 марта группам была поставлена задача провести разведку местности на высоте у перекрестка дорог, занять там круговую оборону до подхода мотострелковых подразделений. После была поставлена задача выдвинуться на КП 503-го мсп. Когда колонна проходила мимо Комсомольского, она была обстреляна из стрелкового оружия. В результате этого потери личного состава составили: убито — 3 человека, ранено — 12 человек».

«Я своих ребят на смерть не пошлю!»

Сергей Шанин:

— А по нам из этих крайних домов села постоянно вели огонь снайпера. Ещё до этого приказа Тупика я посамовольничал немного, но считаю, что правильно сделал — сходили зачистили эти крайние дома. Подобрались ползком, две «коробочки», постреляли и «духи» ломанулись дальше в село. Дома эти обшарили, сюрпризов понаставили и ушли. Потом подошёл к майору-пехотинцу: «У вас есть связь с танками?» — «Есть». — «Давай-ка эти крайние домики снесём». — Они нам вид загораживали в село. Майор спросил: «Там точно «духи»?» — «Ты что, не слышал, что по нам оттуда стреляют?». Танки дали залп и подожгли эти дома. И всё там сразу затихло. Но когда мы туда пошли, оттуда по нам опять стрельба. Затем из села вышла на нас отара овец. А мы есть хотели, свалили пару тушек, пошли их подбирать — «духи» по нам стрелять. БМП нас прикрыла, баранчиков туда подтянули. «Духи» стреляли, но нам отстреливаться не было смысла — не видно, откуда они вели огонь. Только разделали барашка, приходит полковник Тупик: «Кто дал команду туда ходить?». — «Я» — «Ты кто такой?» — «Командир разведгруппы». — «Здесь я командую!». Стоял он как тигр Ширхан из мультфильма о Маугли, за ним ещё этот черный майор бегал, как гиена из того же мультфильма, подтявкивал. Тупик: «Я такого распоряжения не давал!» — «Если бы вы его не дали, я бы это все равно сделал». — «Ты как со мной разговариваешь? Ты у меня под трибунал пойдёшь!». Я отвернулся и ушёл.

Они с майором ушли в блиндаж, что-то там решали, потом опять нас построили: «Поедем через Комсомольское, на ЦБУ, там нас ждет генерал. Бернацкий уже и команду дал: «По машинам!». Я оборвал: «Всем стоять! Гена, ты кто? Ты командир? Ты знаешь, кто там, в этих домах? Нет? А я знаю, только что там бой вёл, только что оттуда еле вылезли. Ты куда нас посылаешь? На смерть?». Тупик ему: «Ты офицер», и мне: «А ты кто?».

Бернацкий мне говорит: «Сережа, был приказ…». — «Да мне по…, — говорю, — я своих ребят на смерть не пошлю! Есть же другой проход, зелёночкой, спокойно её обстреляем, спустимся и на скорости пролетим. Тупик: «Нет! Пойдем, как я сказал!». Бернацкий: «Полковник же приказывает!» — Шанин в ответ: «Я группой командую, и ребят не пошлю туда, где «духи» нас ждут. Мы оттуда не вернёмся!».

«Мы не могли его упрямства понять…»

Дмитрий Савельев:

— А я сижу, наблюдаю за этим спором от капонира. Тупик опять своё: «Нет, мы поедем через Комсомольское!». Мы вообще не могли его упрямства понять, и почему нам надо будет идти именно этим, самым опасным маршрутом. Шанин сказал: «Я всё-таки стою на варианте, что идём стороной, этой тропиночкой, обстреливаем её и плавно уходим. Тупик опять: «Нет, мы пойдём через Комсомольское!».

Всё-таки остановились на том, чтобы идти по окраине Комсомольского.

Сергей Шанин:

— Построились в колонну, было нас шесть машин, 22–23 человека. Оружие перезарядили. Только трогаться — у моей БМП заглох двигатель, пока её заводили с толкача, первой поехала машина Бернацкого. Я шёл третьей машиной, колонна — «коробочка» к «коробочке»…

«Так судьба нас разделила…»

Роман Царьков, гранатомётчик:

— Я этот бой никогда не забуду… Помню, как ругались с Тупиком. Ему объясняли, что идти колонной через центр поселка — это самоубийство. Но он настоял! Хотя была возможность пройти по низине, слева, зелёнкой.

На первой БМП сидели Бернацкий, Донской и Рома Ражев, гранатомётчик, Юра Кирьян, Сережа Селецкий и Столбур, у которого автомат заклинило. Перед тем как поехали, говорю Ражеву: «Рома, может быть, я пойду на первой машине?», — «Нет, я пойду…». Не знаю, что Ромка предчувствовал в эти минуты, но он пошёл на первую БМП. Правда, сказал: «Что-то я не хочу с собой гранатомёт брать…». Кто же знал, что так получится… Так судьба нас разделила…

«Стоит белый конь, как видение…»

Дмитрий Савельев:

— Наконец, команда: «По машинам!» Я сел на броню второй машины, сзади, хотя обычно сидел впереди. Тронулись колонной. Первая пошла, наша, вторая. Игорь Иванов, он был на машине Шанина сзади, кричит мне: «Димка, там «духи», будь аккуратней». — «Я знаю!»

Подъезжаем к окраине Комсомольского, вижу в стороне расстрелянное стадо баранов. Ещё немножко проехали — стоит белый конь, как видение, у него из бока справа кровь шла. Засмотрелся на этого коня, и вдруг — ба-бах! И началось! Я крикнул: «С брони!». Все посыпались с брони…

Сергей Шанин:

— Я успел крикнуть: «К бою!», вижу — пулемётная очередь попала в машину так, что механика-водителя чуть не убило.

«В упор по нам — выстрел из гранатомёта…»

Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант:

— Как мы говорили полковнику Тупику, что в этих домах «духи» сидят — не послушал. Я был на броне первой машины, и только подъехали к первым домам села, как выскочили «духи» и, в упор по нам, с десяти метров — выстрел из гранатомёта и автоматные очереди. Машина не загорелась, рванула на скорости и ушла. Чувствую — ранен. И на броне, когда немного осмотрелся — двое убитых и трое контуженных…

«Он полз без ног…»

Дмитрий Савельев:

— Стреляли по нам в упор, из домов метров с десяти, из «граников». Первый же выстрел — попадание в первую БМП, где Бернацкий сидел. Этот выстрел из «граника» попал прямо в Серегу Донского, его полностью разорвало, и Ромке ноги оторвало. От Сереги немного осталось, а от Ромки — половина тела, он полз, без ног… Его забрали ребята, спрыгнувшие с брони. «Духи» перестали стрелять по этой БМП, она успела набрать скорость и пролетела дальше. А мы все приняли бой, сначала — практически стоя, только успевали откидывать пустые магазины. Тупик и майор были на моей машине, майора сразу ранило, Тупик ещё крикнул: «Вы что, запасами разбрасывайтесь? — берёт пустой магазин, — «Куда его, куда?». Я ему: «Спокойно, товарищ полковник!». У меня магазинов было полно.

Если бы здесь были только срочники — полегли бы все, железно бы всех «духи» положили. Нас спасла маленькая канавка, в трех метрах от «бэхи», — попрыгали в неё с брони, когда «духи» начали огонь. Димка, не помню фамилии, тащит раненого майора, а тот кричит: «Вытащи меня! Вытащи меня, я тебе орден Мужества даю!». Тупик прижался к канаве, переполз через меня — «Что такое? — повторяет в растерянности. — Что такое?», потом пополз.

«По броне щёлкали пули…»

Игорь Ярошенко (Якут), гранатомётчик:

— Что помню зрительно… Я сидел на второй БМП, с левой стороны, рядом с Шаниным. Едем на броне — вижу — лежит стадо убитых баранов, штук десять. И только я голову от них повернул — вижу, как на первую БМП из домов летит выстрел из гранатомёта. И сразу же по броне застучали пули. До «духов» было метров 65–70. У нашего пулемётчика, Сергеева, пулемёт заклинило, не мог стрелять. Быстро спрыгнули, закрылись броней. Шанин был слева от машины, я — справа. Сначала стреляли с колена, я из-за угла «бэхи», но шквал огня по нам был такой сильный, что слышно было, как по броне только щёлкали пули…

Справа от меня стрелял Воробьёв, помню, как он выстрелил из «Мухи». Оглянулся — полковник Тупик ползёт, метрах в 6–8. Он шапку снял, даже ни разу не выстрелил, автомат потерял и — по арыку. У его ног упала и не разорвалась граната от подствольника — повезло. Отстреливаясь, отходим, вижу как майора — зама Тупика, тащит Димка, не помню его фамилии. — «Помочь?», спрашиваю, — «Нет, сам дотащу». Мы с Шаниным и Миша, автоматчик, их всё это время прикрывали. А стреляли по нам и нашими же выстрелами из гранатомёта, ящик которых упал с брони первой БМП, там 28 осколочных выстрелов…

«Казалось — каждый кирпич стреляет…»

Роман Царьков, гранатомётчик:

— Нас от первой машины быстро отсекли огнём. Это уже потом узнали, что Донского порвало пополам, отдача от гранатомётного выстрела по БМП пошла на Рому Ражева. А мы были на второй машине, когда началась стрельба, быстро соскочили в колею от БМП, я полз на спине, в пластилиновой глине, стреляя по сторонам, пули летали над головой.

Меня контузило от гранатомётного выстрела. Напряженность огня «духов» было такой, что казалось — по нам каждый кирпич стреляет, головы не поднять. Выползли мы тогда чудом. Раненых и контуженных ребят было очень много.

«По нам — шквал огня…»

Сергей Шанин:

— Тупик подполз к майору, рядом был какой-то наш парень, Тупик ему: «Вытащи его, — этого майора, — вытащи! — и сам вперёд-вперёд пополз. — «Я тебе орден Мужества…». Парень тащил его волоком.

А «духи» стреляют, мою БМП чуть тряхнуло от попадания выстрела из «граника», но несерьёзно, благодаря тому, что она нас прикрыла — и вышли все. Вижу — «дух» выскакивает с гранатомётом из ворот дома, и прицеливается в нас, расстояние было всего метров десять. Сашка Серегин как раз готовился в дом стрельнуть из «Мухи» и — не целясь в этого «духа» — выстрел! По нам в ответ из домов — буквально шквал огня! Хорошо ещё, что прикрылись броней.

«Пули вокруг — вжик-вжик…»

Дмитрий Савельев:

— «Пацаны! — кричу, — Берегите патроны, «духи» могут в атаку пойти!» Вижу — контрактник по кличке Мент лежит и стреляет не целясь, поднял над головой автомат. Я думал — он ранен. — «Куда ты долбишь?». Знаю, что у него всего-то пять магазинов было, не больше. Толкнул его ногой: «Ты ранен что ли? Тебя тащить?». Оглянулся назад — Тупик отполз, подходит к нему наша «коробочка», что была сзади в колонне, и открыла десантный люк, выпала оттуда рация и пулемёт ПК. Слышу, как Тупик кричит: «Рацию можете бросить, а пулемёт — я не знаю… Майора туда засовывайте!». Майора этого под огнём «духов» затолкали в БМП, мы ребят прикрыли. БМП поехала назад и десантный люк не закрыли. Полковник Тупик остался, но как дал стрекача по арыку, и больше я его не видел.

Вижу — Сергей стал отходить, по канавам, а я поджидал остальных пацанов, они подползали по канавке и по земле. А огонь — буквально шквал! Мне надо было прикрывать тех, кто отползал, а потом бежать за ними, и такой огонь! Кричу Серёге: «Прикрывай меня, я пошёл!». Пополз, автомат впереди, и в эти секунды я, наверное, в земляного червяка превратился. Хорошо ещё, что «эрдэшку» с себя снял, чтобы налегке ползти, а то был бы грузом «двести». Серёга Шанин встал в полный рост и прикрывал меня огнём. Как меня не задело! Пули вокруг — вжик-вжик! Вполз в арык и чуть его не расцеловал. Он кричит: «Прикрывай теперь ты пацанов!». И в этот момент Игорь Иванов погиб, у Сереги на глазах.

Вижу, как наш механик-водитель, мальчишка-срочник, Алмаз, башкир, запрыгнул в БМП. Кричу: — «Куда? Она же подбита!» — «Я её заведу!». И ведь завёл! Развернул машину на глазах у «духов» и нас ей прикрыл. Запросто «духи» в это время могли бы БМП и нас за ней из «граника» шарахнуть. Вытащили пацанов, прикрываясь броней, выползли, на место, где огонь не доставал, все очумевшие, дурные…

«Вышел из боя — злой как собака…»

Сергей Шанин:

— Похлопал по разгрузке — у меня уже ни одного патрона не осталось… Вышел из боя — злой, как собака, хотел Тупику глотку перегрызть, но не до этого было: Игорёху Иванова надо вытаскивать, мы своих не бросаем…

И вновь скупые строчки из документов дополняют эту трагическую картину…

Из наградных листов:

…Старший лейтенант Геннадий Бернацкий, командир взвода разведдесантной роты. Умело вывел группу из-под обстрела, лично принимал участие в обеспечении отхода и эвакуации раненых. В ходе боя был ранен, но продолжал руководить группой до выхода на безопасное расстояние. Представлен к ордену Мужества.

…Младший сержант Сергей Донской, радиотелеграфист-разведчик. При выполнении воинского долга погиб смертью храбрых. Представлен к ордену Мужества (посмертно).

…Ефрейтор Роман Ражев, старший разведчик РДР. Будучи смертельно раненым, выполнил воинский долг, погиб смертью храбрых, прикрывая отход группы. Представлен к ордену Мужества (посмертно).

…Старшина Игорь Иванов, пулемётчик-разведчик разведдесантной роты. Был смертельно ранен, но вёл бой, уничтожил несколько боевиков, в том числе гранатомётчика. Представлен к ордену Мужества (посмертно).

…Старший сержант Анатолий Горелов, старший радиотелеграфист-разведчик разведдесантной роты. Был ранен, но вёл бой, уничтожил гранатомётный расчёт. Прикрывал отход группы. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Александр Серегин, заняв выгодную позицию, прикрывал отход группы и эвакуацию раненых. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Сергей Соколов старший радиотелеграфист-разведчик. Получив контузию, продолжал вести огонь из штатного оружия, прикрывая эвакуацию раненых и отход разведгруппы. Представлен к ордену Мужества.

…Сержант Сергей Смагин. Будучи тяжело раненым, прикрывал отход разведгруппы и эвакуацию раненых. Уничтожил группу боевиков и пулемётный расчёт. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Александр Стовбур, радиотелеграфист-разведчик разведдесантной роты. Когда группа попала в засаду, открыл прицельный огонь по противнику, давая возможность товарищам рассредоточиться и занять оборону. В ходе боя уничтожил пулемётный расчёт. Затем помогал эвакуировать раненых. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Вадим Грошев, старший радиотелеграфист-разведчик. Получив контузию, продолжал вести огонь, прикрывая отход группы и эвакуацию раненых. Представлен к ордену Мужества.

…Сержант Игорь Кашигин, будучи раненым, смелыми и решительными действиями, шквальным огнём прикрыл отход группы и обеспечил эвакуацию раненых. Уничтожил несколько боевиков. Представлен к ордену Мужества.

…Сержант Юрий Кирьянов, пулемётчик-разведчик. В первые минуты боя был контужен, но уничтожил 5 боевиков. Представлен к ордену Мужества.

…Младший сержант Михаил Григорьев. Вёл огонь, прикрывая отход разведгруппы и эвакуацию раненых. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Дмитрий Гончаренко, разведчик-пулемётчик. Был тяжело ранен, но уничтожил 6 боевиков, в том числе гранатомётчика и пулемётный расчёт. Прикрывал отход группы и эвакуацию раненых товарищей. Представлен к ордену Мужества.

…Ефрейтор Николай Гурьянов, радиотелеграфист-разведчик. Был контужен, но вёл бой, уничтожил около 5 боевиков. Прикрывал отход группы и эвакуацию раненых. Представлен к ордену Мужества.

…Ефрейтор Алексей Буранов, зам. командира боевой машины, наводчик-оператор. Огнём из пушки и пулемёта уничтожил две пулемётные точки противника, чем дал возможность группе отойти на безопасное расстояние. Из-за опасности, что БМП может быть подбита из гранатомёта в упор, приказал механику-водителю покинуть машину, сам вёл бой, был ранен. Представлен к ордену Мужества.

…Младший сержант Сергей Селецкий, командир отделения разведдесантной роты. Прикрывая отход группы, был тяжело ранен, но вёл бой, уничтожил 4-х боевиков, в том числе гранатомётчика, чем дал возможность эвакуировать раненых. Представлен к ордену Мужества.

…Рядовой Юрий Зверев, разведчик. Выбрав выгодную позицию, огнём из пулемёта подавил 2 пулемётных точки и гранатомётный расчёт противника, чем обеспечил отход разведгруппы на безопасное расстояние. Представлен к медали «За отвагу».

…Рядовой Владимир Реук, разведчик разведроты. Уничтожил 2-х боевиков. Прикрывал отход группы, чем дал возможность эвакуировать раненых. Представлен к медали Суворова.

«Текли струйки крови…»

Дмитрий Савельев:

— После этого боя я подошёл к какой-то бочке, там на дне был лёд, пробил его прикладом, чем-то зачерпнул и выпил эту воду, как на каменку вылил — такой в горле был сушняк. Слышу, Серёга орёт: «Строиться! Всем сюда быстро! Рота, разведка, быстро!». Я ещё воды на себя вылил. Серега командует собирать БМП, ставить их наискосок друг от друга. — «Снимайте с себя всё! — кричит, — Там Игорёк! Игорёк остался!».

Занимаем позиции. Шанин командует наводчикам: «Ты по этому дому, ты — по тому бьёшь! Поняли? Заводи! Скорость набирай! Приготовились, огонь!». И как дали по этому шквалу огня «духов» залп «Мухами». Они как раз своих убитых поднимали и не думали, что будет такой шквал огня. — «Вперёд, машина!». Пацаны налегке сидели на ней. Игорька положили на броню и — назад. Он лежал головой в сторону Комсомольского, изо рта и правого бока текли струйка крови. Сняли с него разгрузку…

И тут появился полковник Тупик. Сережа высказал ему все, что он о нём думает. Еле удержали, чтобы он его не пристрелил за эту авантюру, в которой такие ребята погибли и столько раненых… Немного успокоились. Сергей Шанин командует: «Занять позицию!». У сидевшей здесь пехоты взяли часть боекомплекта из того, что у них было…

«Месиво идёт, а они смотрят, и всё…»

Сергей Шанин:

— Сидит в окопчиках эта грёбаная пехота, и хоть бы кто-нибудь выстрелил, чтобы нам помочь в этом бою. Такое месиво идёт, а они смотрят — и всё. Танк стоял недалеко — ну разверни ты ствол, дай по «духам» выстрел — нет, даже не шевельнулся, сидели эти танкисты и смотрели, как нас «духи» убивают. Как кино смотрели, или реалити-шоу.

Я подошёл к танкисту: «Ты что, сука, не мог туда выстрелить, чтобы нам помочь?». Затрясся от страха…

«Ну, ребята, извините…»

Дмитрий Савельев:

— Надо было вывозить груз «двести», оставлять здесь убитых нельзя. Сказали об этом Тупику: «Да, да…». Сергей ему: «Это из-за тебя я столько ребят потерял!», тот виновато молчал. Кизляр стал стонать: «Отправьте меня, оправьте меня с ними…». — Серёга ему: «Вали отсюда! Ни одного выстрела не сделал, автомат свой в грязи извалял».

Игоря Иванова привязали к стволу пушки БМП, троих «трехсотых» положили в десантный отсек. Подошли колонной к зелёнке, обстреляли её на скорости и поехали на ЦБУ. А мы вернулись на блокпост этих чумазых срочников — они как раз жадно хлебали разведенную в воде муку. Смотреть было невыносимо, как они эти муку едят, а по ним полчища «бэтров» (вшей — авт.) ползают, боялись из-за этого рядом с этими мальчишками стоять. Подсчитали БК, продовольствие, что осталось, дали несколько сухпаев срочникам. Офицера на блокпосту не было, Сергей Шанин расставил этих мальчишек в круговую оборону, рассказал, куда стрелять.

Заняли позиции, ждали наступления «духов» — мало ли, пойдут. Уже знали, что их в Комсомольском не меньше тысячи. А в пункт назначения, куда Тупик нас тащил, так и не приехали. Зачем туда нам надо было, к этому генералу, мы так и не поняли. Вспоминали случившееся и не понимали, как он вообще учился на военного, купил что ли диплом? Кругом «духи», кричат «Аллах акбар!», а он знай своё: «Нету «духов»!».

Дождались темноты. Туман был такой сильный — идёшь как в молоке. Я решил вспомнить, как стреляет «Оса». Заряд чуть-чуть отсырел, раз нажал на курок — нет выстрела, второй — нет. — «Ну, пожалуйста…», и пошла! Выстрел попал в дом в глубине села. Сначала тихо, а потом такой факел огня! Что-то там начало взрываться, зарево поднялось!

Утром нас обстреляли свои вертолётчики. Чуть не уложили всех. Машина пошла на боевой заход и — пулемётные очереди на нас, все ближе и ближе. Я кричу пилоту, машу руками, что свои, и вижу, как он пожал плечами: «Ну, ребята извините…».

«Весь бой шёл на глазах ЦБУ…»

Сергей Шанин:

— Пытался с батальоном связаться по рации — ни хрена не получается. Наконец, вышел на связь с ЦБУ, сказал позывной — «Гранит», там поняли, что с разведчиками разговаривают и дали приказ: ехать на ЦБУ. Только туда приехали, обустраивали окопы — по нам шквал огня. Пули — тук-тук рядом. Потом уже даже не присаживались. Какой-то полковник спрашивает: — «Это вы там вели бой? — «Да». — «Звание?» — «Старший сержант!» — «Молодец!». Огляделся — оказывается, весь бой происходил на глазах ЦБУ, они рядышком стояли! И никто ничем нам не помог…

Полковник пожал мне руку, пригласил в палатку, налил спирту. А вечером был радиоперехват, меня снова вызвал этот полковник и сказал, что в том бою мы около пятидесяти духов завалили…

Роман Царьков, гранатомётчик:

— В этой засаде я был контужен, но сбежал из медбата на машине, которая рядом загружалась боеприпасами. Приехал в батальон, его как раз передвинули на поле у Грушевского, перед Комсомольским. Ребят в нашей роте оставалось мало. Человек девять было в группе, а надо было оборонять ЦБУ. Правда, нам тогда ещё миномётчиков придали.

«Подарки жёнам на восьмое марта…»

Дмитрий Савельев:

— А седьмого марта началась зачистка Комсомольского. И как пошли оттуда грузы «двести» вывозить — омоновцев, собровцев… Убитых клали на танки, раненые кое-как держатся за броню. Думаю: вот опять подарки жёнам на восьмое марта! Как наших нижегородских собровцев на Минутке в 96-м, и тоже перед восьмым марта. Многих из них знал, особенно Веньку Старостина.

Полковник с ЦБУ вызвал: «Наших зажали, надо помочь, ребята» — «Не вопрос». Подвезли нам «бэка». Нормальной техники я вокруг ЦБУ не видел, только старенькие Т-64, артиллерии тоже не видел. Только потом уже привезли «Буратино», и им уничтожали дома на окраине. А что было на той стороне села — мы не видели. Полковник нам: «От меня никуда!».

«Вытер слёзы — нельзя, чтобы ребята видели…»

Сергей Шанин:

— Сначала отправил в батальон тех, кто был здесь с самого начала. Ребята устали, немытые, голодные, некоторые заболели. Спасали нас тогда только водка и сигареты. Да и надо было узнать, что с ребятами машины Бернацкого.

Приехали в батальон — поели, набрали боеприпасов. Когда узнал, что погибли Донской и Ражев, ком к горлу подкатил. Я вышел из палатки, ушёл в зеленку и заревел навзрыд, как дитя… Вытер слезы — нельзя, чтобы ребята видели — и вернулся в палатку. А мне ребята уже АКМ почистили, все магазины зарядили.

«Я больше не могу!»

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— Когда привезли троих убитых, мы с командиром роты Гагариным пошли их опознавать. Тела убитых были жуткие. Я сняла с них смертные медальоны, чтобы сличить номера. Акт написали, что опознали. Потом пришла в палатку и первый раз за войну сорвалась. «Водки дайте. Дайте водки! Я больше не могу!».

Страшно было, что с этими ребятами совсем недавно курила, и вот их нет. А раненых тогда привезли 15 человек. Царькова Романа привезли контуженного. Он был никакой, «плавал».

Сижу в палатке и думаю: «Ребята, а вообще-то что мы здесь делаем? Зачем мы здесь? Столько всего пройти — ради чего?»

«Отличительной чертой его характера были смелость и справедливость…»

Из письма отца Игоря Иванова, Александра Борисовича:

… В биографии Игоря ничего необыкновенного нет: школа, армия, работа. В школе он был заводилой в классе. Учителя всегда жаловались: как ведёт себя Игорь, так поступает и весь класс. Тем не менее, он всегда был любимчиком учителей. Даже по истечению лет после окончания школы, будучи сотрудником внутренних дел, он приходил и рассказывал нынешним школьникам о всех «прелестях» современной жизни и способах самообороны. Вообще Игорь был творческим, талантливым человеком. Отлично рисовал, быстро осваивал всё новое. Абсолютно всё, за что бы он ни брался, делал на отлично.

В армии он служил на Тихом океане на Камчатке, подводником на атомной подводной лодке. У него было 28 выходов в океан на подводной лодке, 13 из них боевых. Демобилизовался в звании главного корабельного старшины. По возвращении на гражданку работал в органах внутренних дел.

Отличительной чертой его характера были смелость и справедливость. Он не знал страха. За нанесенную обиду себе или близкому человеку он шёл разобраться один, не думая, сколько человек будут против него. Игорь был добрым и отзывчивым. Он мог найти общий язык с каждым человеком и люди тянулись к нему.

Однажды в наш двор пришла беда: грузом 200 привезли из Чечни мальчика. Он был его другом. На похоронах, как нам рассказали позже, Игорь поклялся отомстить за его смерть.

Так он оказался в Чечне.

Как он воевал и как погиб, нам рассказали его товарищи. Вскоре после похорон они приезжали к нам. Один из ребят рассказывал, как Игорь спас его от снайпера.

В тот страшный день Игорь с товарищами были в разведке в районе села Комсомольское. На них вышли 12 «чехов», так они звали боевиков. Ребята открыли огонь и заставили их отойти. По возвращении в часть Игоря и других ребят посадили на 2 БМП и по приходу полковника Тупика под вечер выдвинули к селу Комсомольское для проведения разведки боем. Под шквальным огнем им пришлось выбираться оттуда самостоятельно. Игорь и еще один парнишка поползли по канаве. Впереди было несколько метров открытого пространства. Оно простреливалось снайпером. Тот парнишка первым поднялся и был ранен снайпером, но пробежать успел. На его крик бросился Игорь, но добежать ему не удалось. Позже под прикрытием танка его вывезли с поля боя. Это нам рассказал парнишка, который был с ним в этом бою.

Вообще Игорь очень трепетно относился ко всякому проявлению насилия и всегда говорил, что если бы можно было изменить историю и повернуть время вспять, то он, не задумываясь, отдал бы жизнь ради того, чтобы никогда не было войны!

Из письма Игоря Иванова:

… Каждую минуту я думал о вас, мои дорогие родители. Какой я был дурак, что не слушался вас. Я полюбил вас ещё сильнее, чем на гражданке во 100 раз. Я не могу без вас жить. Я люблю вас.

Только здесь, в армии, я понял, что такое родители, что такое дом.

«Братья не узнали о смерти друг друга…»

Из письма отца Романа Ражева, Александра Андреевича:

Роман родился 6 июня 1977 года в городе Кораблино Рязанской области. Окончил 8 классов, поступил в ПТУ, выучился на водителя-автокрановщика. Он был простой парень, и «двойки» таскал, и в школу вызывали. Седьмого июня 1995-го Романа призвали в армию, служил он в 16-й отдельной бригаде спецназа в Чучково. Совершил 16 прыжков с парашютом. У командования был на хорошем счету, имел поощрения от командира батальона. Друзей у него было много. Любили его друзья, он и дома был заводила. На втором году службы Роман был разведчиком-гранатомётчиком и каптёром роты. Оформлял стенгазету всему батальону, ремонтировал приемники, магнитофоны.

В мае 1997-го он демобилизовался. Городок у нас текстильный, работы не было, и он уехал к тёте в Тамбов, там устроился водителем на завод. Осенью 1997-го женился, 6 июня 99-го у него родился сын, вылитый папа.

Когда бандиты стали взрывать дома в Москве и в других городах, Роман сказал: «Пойду бандитов побью, а то они доберутся и нашего Кораблино. Кому-то надо Родину защищать». Он ушел служить 26 января, а погиб 6 марта. Знать, такая судьба…

У нас 2000-й год в семье был самый чёрный. Старший сын умер 1 февраля от сердечной недостаточности, и мы даже не смогли сообщить об этом Роману — не знали его адреса. Так братья и не узнали о смерти друг друга… А были они очень дружны между собой.

Из газеты «Кораблинские вести», (Рязанская область) статья «Чеченский излом Романа Ражева»:

Я помню его еще голубоглазым пацаном. Это когда он прибегал к мамке в типографию, чтобы спросить 20 копеек на мороженое. Бушевал тогда май, и жизнь для него только начиналась. И казалось, что все будет хорошо. Что позади холод, голод, войны… Увы!

Нынешним майским днём я подходил к этому двухэтажному домику на Садовой, где недалеко жил когда-то и сам, чтобы проститься с тем самым голубоглазым пареньком. Роман был виден в окошко цинкового гроба. Голова была наклонена чуть-чуть вбок, на лице — не тот оскал, не то прощальная улыбка.

Нет, там, в Чечне, ему было не до улыбки. Это, когда подбили их БМП, он, Роман Ражев, контрактник, водила, все же успел выскочить из машины и сделать два выстрела из гранатомёта по бандитам. Потом стрельнули из гранатомета по нему, Роману. Оторвало ногу. И умер он на поле боя. Или от шока болевого, или от потери крови…

…Хоронили его с почестями. С почетным караулом, с военным оркестром. С прощальными залпами-салютом. Помогли Ражевым райадминистрация, военкомат.

Была и гражданская панихида около Ома, где выступили его учителя из третьей школы. А на кладбище в последний путь солдата провожали друзья, родные, однополчане, священник Покровской церкви.

Прощай, Роман! Пусть земля тебе будет пухом.

Юрий Харин.

Сергей Шанин:

— В Ханкале мне подполковник Куклев сказал, что Тупик на меня жалобу написал, что я не подчинялся его приказам. Хотя мы же его и вытащили тогда! Комбат дал мне прочесть эту жалобу, а потом порвал её…

Геннадий Бернацкий, командир взвода, старший лейтенант:

— Вскоре после случившегося в Комсомольском я встретил полковника Тупика: «Здравствуй, Гена, ты живой?». И руку мне подаёт! В батальоне считали, что я погиб вместе с машиной десанта, не знали, что ранеными мы попали в госпиталь. А когда мы пришли в батальон — на нас такие глаза: «Вы же убитые!».

Роман Царьков, гранатомётчик:

— А я встретил Тупика в госпитале во Владикавказе, «тяжело раненого», ему солдаты носили пищу. Я тогда обалдел! У него не было контузии или ранения! Лежал он в отдельной палате. Хотел его увидеть, но нас, солдат, туда не пропускали.

Из журнала боевых действий:

«Разведгруппа, выполняющая задачу в интересах 752-го мсп, при выдвижении 8 марта с отметки 8861,7 в южном направлении была обстреляна и вступила в бой. В результате боя противник был частично уничтожен и отступил.

Во время ведения разведки на отметке 7539,9 разведгруппа натолкнулась на личный состав МВД, который попал под обстрел снайперов и вёл бой с противником, среди личного состава МВД было ранено 3 человека, которым была оказана первая медицинская помощь. По данным радиосвязи южнее Комсомольского личный состав ОМОНа вёл бой с противником, у них также имелись раненые, командир разведгруппы принял решение идти на помощь. При подходе к предполагаемому месту нахождения ОМОНа группа попала под огонь боевиков и приняла бой. Под прикрытием бронетехники прорвалась к блокированному личному составу ОМОНа».

Дмитрий Савельев:

— Приехали в батальон и через день нас, пятьдесят человек, подняли по тревоге. Якобы 350 гелаевцев прорвались из Комсомольского. Тогда нас вели комбат Самокруткин и ротный Гагарин. Подъехали к какой-то дороге, надо было арык перейти, идти искать этих гелаевцев. Спрыгнули с брони. Гагарин крикнул: «Я с машинами!». Даже не пошёл с нами.

«Я могла задеть головой растяжку с гранатой…»

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— Тогда Сергей Шанин вёл группу. Комбат Самокруткин — замыкающий, я третья с конца, за мной связист шёл. Впереди меня — снайпер. Шли очень долго, ночью, по краю поля, около зелёнки. Я настолько устала, что не видела, как впереди идущий даёт знак, что надо пригнуться. И вдруг — ба-бах кто-то мне по голове кулаком. Лежу, и кто-то коленом меня к земле прижимает, потом за шиворот поднимает — это был Самокруткин. Как он огрел меня… Я могла задеть головой растяжку с гранатой…

«Профессионализм не пропьёшь…»

Дмитрий Савельев:

— Серега Шанин накануне снимал стресс, чувствовал себя неважно, и я удивился: резко стал трезвый! Перешёл бревно на арыке, мы за ним. Самокруткин сначала за ним шёл, и не заметил, что тот пьяный, уж потом уловил «аромат». Первую растяжку Сергей нашёл ещё при свете, потом вторую обезвредил, и в полной темноте — ещё четыре штуки, да не тронул несколько штук — не извлекались. Да, профессионализм не пропьешь… Все мы хотели аплодировать ему стоя! Прошли этот арык, но следов «духов» не было. После разминирования Шанин залез на броню и отрубился.

Приехали в батальон, сняли Шанина с брони еле-еле — такого тяжелого — затащили в палатку. Но спал он недолго: кто-то принёс ещё водки и как раз Бернацкий вернулся из медбата. Ему повезло: пуля прошла рядом с позвоночником, не повредило. Сели обмывать, что мы живы! А потом через два дня на построении подполковник Самокруткин сказал: «Задачу, конечно, выполнили, но от кого-то так несло перегаром…».

Ещё несколько дней мы охраняли ЦБУ, но все равно участвовали в боях. Два раза нас посылали помочь собровцам и омоновцам, попадавшим в трудные ситуации, а также на сопровождение корреспондентов по Комсомольскому, хотя село ещё не было полностью зачищено. По нам открыли огонь и мы прикрывали прессу огнём, когда их выводили из села.

Из мемуаров генерала Геннадия Трошева: «Боевики понесли значительные потери, имели много раненых, однако под страхом плена продолжали упорно сопротивляться, вплоть до того, что даже раненые оставались на позициях».

Но, несмотря ни на что, 14 марта, то есть спустя неделю после начала, войсковая часть операции была завершена. Все попытки гелаевцев прорваться из Комсомольского в юго-восточном и юго-западном направлениях были пресечены действиями подразделений федеральных сил. Об этом свидетельствовало большое количество убитых на участках прорыва. Управление отрядами боевиков было полностью нарушено, остались лишь мелкие разрозненные группы, которые уничтожались огнём из танков, огнёметов и стрелкового оружия.

А на следующий день подразделения Министерства обороны, внутренних войск, МВД и Минюста начали тщательную «зачистку» села. Приходилось буквально выкорчёвывать из подвалов и укрытий остатки банд-групп. Искали Р. Гелаева. О нём все это время поступали самые противоречивые сведения. Прошло сообщение, что он ранен и 16–17 марта находился в полевом госпитале. Госпиталь разгромили, но Гелаева там не нашли, среди убитых его тоже не обнаружили. Появлявшаяся периодически информация о том, бандит ушёл из села, опровергалась данными перехвата. Спецназ Р. Гелаева, — отряд «Борз» — предпринял попытку вытащить своего командира, сумел на узком участке даже прорваться в прилегающую к селу лесополосу. Но бандитов вовремя обнаружили и нанесли мощный огневой удар. В результате «Борз» перестал существовать.

Хроника событий:

14.03.00 г.: военные заявили о полном разгроме банды Гелаева в Комсомольском, но затем бои возобновились. «Преждевременный» рапорт военных о победе бурно обсуждался в СМИ.

Из журнала боевых действий:

«С 11 по 17 марта подразделения батальона вели разведку методом проведения засад в ночное время и поиска, в районе Комсомольского.

В ходе выполнения боевой задачи имели место случаи столкновения с мелкими группами боевиков, которые в ходе ведения боя были частично уничтожены и рассеяны. В ходе выполнения боевых задач потери личного состава составили: убит 1 солдат».

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— В Комсомольском был последний случай гибели солдата нашего батальона, это был наводчик-оператор на БРМ Сергей Глушенков. Туда мы посылали по приказу командования только технику с экипажами, а на технике — спецназ. За ночь застыла вода под башней БРМ, её заклинило, не поворачивалась. Наводчик увидел, что в машину целится гранатомётчик, скомандовал механику: «Доверни машину!», а башню как раз заклинило, и — выстрел из гранатомёта. Заряд — прямо в башню, кумулятивная струя попала в лицо наводчику-оператору.

Из наградных листов:

15 марта

…Ефрейтор Сергей Глушенков, наводчик-оператор БРМ. В бою вёл огонь из БРМ. Боевая машина была подбита выстрелом из гранатомёта. Получил тяжелое ранение головы. Представлен к ордену Мужества (посмертно).

…Рядовой Александр Иванов, механик-водитель 1-й разведроты. Умело маневрируя, под интенсивным огнём противника вывез в безопасное место раненого С. Глушенкова, затем вернулся в боевой порядок. Представлен к медали «За отвагу».

…Младший сержант Сергей Назаров, наводчик-оператор боевой машины. Выполняя задачу по оказанию поддержки пехоты у Комсомольского, вёл огонь из пушки БРМ-1к. Во время боя помогал эвакуировать раненых. Представлен к медали «За отвагу».

…Младший сержант Виталий Николаев, механик-водитель 1-й разведроты. Умело маневрируя, под огнём противника участвовал в эвакуации раненых товарищей. Представлен к медали «За отвагу».

…Младший сержант Ильсур Сиразев, радиотелеграфист разведроты. В боевых действиях в составе батальона с 28.9.99 г. 15 марта в составе разведгруппы был наводчиком-оператором на БРМ-1к, вёл огонь, уничтожил пулемётный расчёт и 3-х автоматчиков. Представлен к медали «За отвагу».

…Младший сержант Юрий Турнаев, старший оператор разведроты. В бою с превосходящими силами противника вёл огонь из пушки и пулемёта, уничтожил пулемётный расчёт и расчёт АГС. Представлен к медали «За отвагу».

Сергей Глушенков — последний погибший в батальоне…

Каким он парнем был…

«Он всегда приходил ко мне, как солнышко…»

Из письма бабушки Сергея Глушенкова Александры Васильевны:

…Серёжа рано лишился отца, в 6 лет. Мы с дедом помогали дочери в воспитании Серёжи. Он был очень отзывчивым, добрым мальчиком, очень был внимательным к старшим.

Мы все работали, он рано стал самостоятельным. Мы с ним жили в разных концах города, но он хорошо его знал. Однажды Серёжа в 8 лет пошел провожать незнакомого деда на вокзал. Помню такой случай… Однажды у соседей загорелась баня, все бегают, тушат, а огонь разгорается. Телефонов близко не было. Серёжа, ему было 10 лет, побежал в пожарную часть и, к удивлению старших, приехал с пожарными на их машине. Пожар был быстро потушен.

Серёжа даже от школьных обедов копил деньги и любил дарить подарки. Маме всегда дарил цветы, а мне что-нибудь из посуды. И так продолжалось всю его недолгую жизнь.

Когда умер его дед, мой муж, Серёжа стал единственной опорой в моей жизни. Он всегда приходил ко мне, как солнышко. Я так и звала его — «Свет в окошке».

Серёжа был честным, справедливым, весёлым, жизнерадостным юношей. Он был верен дружбе. Его любили друзья, девчата, соседи. Он всегда жил не для себя, а для людей. Я всегда с ним разговариваю, как с живым. До последнего моего дыхания он будет в моём сердце.

«Не могу я здесь отсиживаться…»

Из письма мамы Сергея Глушенкова Валентины Викторовны:

…В детстве Серёжа любил рисовать, лепить из пластилина, очень любил цветы, замечал первый внесений цветочек, старался подарить букетик взрослым. Любил природу, лес, сад, парк, всем восхищался. На мой день рожденья и 8 марта всегда дарил мне цветы. Сережа с детских лет отличался мягким характером и был очень добрым, особенно к пожилым людям.

Начиная со школьных лет, он ни на день рожденья, ни 8 марта не оставлял меня без внимания, копил обеденные деньги и всегда дарил цветы, а близким — недорогие памятные подарки. Веселый, неунывающий парень, был любимцем нашего квартала. Друзья по работе также говорят, что Серёжа никогда не давал нам унывать.

Серёжа был добрым, заботливым и внимательным сыном, помогал в уборке дома, на огороде, в посадке, окучивании, уборке картофеля на участке. Друзьям помогал делать ремонт в квартире. Он был любим всеми, соседи его уважали, друзья тянулись к нему. Наш дом никогда не был пустым. Серёжа с друзьями занимались фотографией, слушали музыку. Он очень любил Виктора Цоя, все стены были обвешаны его плакатами. Даже на годовщину гибели Цоя Серёжа с другом ездили в Ленинград на его могилу.

После окончания ПТУ Серёжа работал на заводе токарем. Со слов мастера, он быстро вошёл в коллектив, выполнял любую работу, добросовестным, любознательным, стремился глубже познать секреты токарного мастерства.

Во время срочной службы он дважды был в Чечне. Когда через 7 месяцев службы он попал в Чечню, я не выдержала и поехала туда, чтобы вырвать его из этого ада. Я его с трудом нашла. Увидев меня, он очень удивился и спросил: «Мама, как ты здесь оказалась?» Несмотря на мои долгие уговоры уехать со мной, Серёжа отказался и ответил так: «Я никогда не оставлю своих товарищей, что бы ни случилось!». А в то время многие матери увозили своих сыновей из Чечни.

После армии жизнь в стране изменилась, устроиться на работу стало труднее. Он работал токарем и в охране. Многие парни с его работы стали уезжать в Чечню. Мой Сергей тоже заключил контракт. Как мы с бабушкой и друзьями его просили, уговаривали не делать этого… Он тогда сказал: «Не могу я здесь отсиживаться, когда там гибнут молодые…».

Из Чечни я получила единственное письмо и открытку, где он поздравил нас с бабушкой с 8 марта.

Серёжа даже не написал, что попал в разведбатальон, он не хотел нас расстраивать. Сослуживцы, зная его менее месяца, многие приезжали к нему на могилу из разных городов. Особенно запомнился мне сослуживец Сергей из Нижнего Новгорода, он приезжал к нам два раза на годину смерти Сергея. Когда приезжал последний раз, сказал, что многие ребята опять поехали в Чечню мстить за Серёжу, а он не смог из-за контузии и ранения в ногу. Когда я его провожала, он сказал: «Я с Сергеем был знаком всего одну неделю, но никогда не забуду этого доброго, весёлого, улыбчивого парня».

Даже мэр города Арзамаса Мигунов А. Н. при вручении ордена Мужества говорил, что знал Сережу лично, это был добрейший парень.

Тяжело смириться, что Сережи нет с нами. Он вечно будет жить в наших сердцах.

Гибель Серёжи для нас — невосполнимая утрата…

Из последнего письма Сергея Глушенкова:

Здравствуйте, мама, бабушка, Макс! Как у вас дела? У меня все хорошо. Правда, нас троих раскидали по разным местам. В Чечню мы прибыли 29 февраля. Извините, что сразу не написал, просто времени не было, батальон наш переезжал. Пока палатки свернули, вещи собрали, перевезли, потом опять все ставили, строили. Место у нас здесь спокойное, так что за меня не волнуйтесь.

Вокруг прямо рядом с нами еще батальоны стоят. Недавно видел Серегу Моисеева, который еще в октябре уехал, да еще некоторых наших видел, все живы, здоровы.

Наш батальон собираются выводить или в марте, или в конце апреля. Так что возможно скоро приеду. Да, вот что забыл, кормёжка здесь нормальная, правда что плохо — бани нет, умывальник на улице, и всё.

Мам, баб, извините, что поздно поздравляю вас и одной открыткой. Просто вторая открытка со звездой, как-то не подходит к 8 марта.

Ну, у меня пока все, писать вроде больше не о чем. Привет всем. До свиданья. Сергей. 8.3.2000 г.

Из мемуаров генерала Трошева: «В ночь с 19 на 20 марта остатки бандгрупп предприняли отчаянную попытку прорыва уже в северном направлении. Попали под перекрёстный огонь наших подразделений. В этом ночном бою было уничтожено 46 бандитов. Среди них — так называемый помощник министра иностранных дел Ичкерии Билан Мурзабеков. Однако самому Гелаеву и ещё нескольким его боевикам удалось вырваться из окружения и уйти от преследования. Несмотря на то, что Гелаев так и не был уничтожен в селе, задача военных считалась выполненной. Боевики потеряли убитыми свыше 800 человек. Гелаевское бандформирование фактически прекратило своё существование на тот момент».

Но ещё несколько дней в Комсомольском шли зачистки. Из подвалов разбитых домов выкуривали последние группы бандитов…

Хроника событий:

18.03.00 г.: в интервью радиостанции «Маяк» Путин заявил, что «разгром основных сил боевиков, а значит, и широкомасштабная часть военной операции заканчивается. Излишние силы будут выведены». Выход федеральных сил из Чечни в 1996 г. Путин считает ошибкой, поэтому «войска не уйдут, пока сопротивление боевиков не будет сломлено». Путин не исключает возможности введения в Чечне ЧП после выборов.

20.03.00 г.: Путин неожиданно объявился в Грозном: прилетел из Сочи на Краснодарский военный аэродром, а затем на военном самолёте СУ-27 полетел в Чечню (вторым пилотом). Путин участвовал в торжественном выводе с территории Чечни 331-го полка костромских десантников.

26.03.00 г.: президентские выборы в Российской Федерации.

29.03.00 г.: в Джаной-Ведено попала в засаду колонна пермского ОМОНа (41 человек) и 8 бойцов комендантской роты, следовавшая из Ведено. Колонна шла без прикрытия. (Вновь, как и в ситуации с Псковским ОМОНом, следуют путаные и противоречивые объяснения официальных лиц. Наконец, выясняется, что до позиций федеральных войск добрались 6 военнослужащих, 11 взяты в плен (впоследствии их нашли казненными со следами пыток), остальные — убиты).

По сообщениям СМИ от 19 апреля: «В чеченском селе Комсомольское федеральные войска завершили основные работы по разбору развалин домов. Из-под завалов извлечено и захоронено 800 трупов боевиков из отряда полевого командира Руслана Гелаева, которые оказывали сопротивление федеральным войскам в марте, сообщили «Интерфаксу» в пресс-центре полномочного представителя правительства РФ в Чечне. На минном поле, которое находится за Комсомольским, обнаружены тела ещё 370 убитых боевиков. В ближайшее время сапёры приступят к разминированию этого участка территории».

Назад: 10. Десант на Альпийскую

Дальше: 12. «Как я выжил, будем знать…»