Глава 7 Кабул
Как и планировалось, после ноябрьских праздников со Стасом вылетели в Кабул за продуктами. Стас ответственный, я на подхвате.
В Кабуле остановились в гостинице – обычной панельной пятиэтажке. Разместились в одной из комнат «трешки». Кроме нас – еще пять человек. Трое ребят уезжали в Союз по замене, двое – новенькие, один из Сибири, другой из Орла. Полтора месяца назад я был таким же, как они. Все интересно, все жутковато… Всего полтора месяца прошло, а кажется – целая жизнь. Недаром в Афганистане год за три считают.
Предложили новичкам к нам, в Кандагар, но они уже распределились. Завтра улетают: один в Джелалабад, другой в Файзабад. Удачи вам, братишки.
На следующий день отметились в дежурке.
– Ты готов к подвигу? – спрашивает меня Стас.
– Готов, – бодро отвечаю я.
Поездка в Кабул за продуктами действительно была сродни подвигу. Необходимо со всей группы собрать заказы на деньги, продукты, товары, оформить доверенности на их получение. Потом несколько деньков поездить в аэропорт, узнавая, будет ли борт на Кабул. В столице Афгана устроиться в гостиницу, в которой не всегда есть свободные места. Можно остановиться у знакомых, но неудобно стеснять людей.
Далее, получив в кассе деньги, отоварить их в представительском магазине, а на это уходит часа два, если народу немного. Весь этот товар нужно доставить в гостиницу. Потом, со всем этим добром, денька два – три помотаться в аэропорт в надежде «поймать» борт на Кандагар… В общем, хлопотное это дело – поездка за продуктами…
– Всегда готов! – бодро ответил я.
* * *
Нам повезло. В магазине почти никого не было. Отоварились быстро.
Разгрузив в гостинице продукты, сели со Стасом перекусить.
– За проделанную работу не грех и по рюмочке «Столичной» принять, – произносит Стас, наливая водку в стаканы.
«Столичная» водка экспортного исполнения (согласно этикетке) в дуканы поставлялась из Пакистана. На обратной стороне этикетки, как сейчас помню, была напечатана дата выработки: «24.04.84 г.» и номер смены. Водку с такой датой мы употребляли и в 1985, и в 1986, и 1987, и в 1988 году. Сколько же ее произвели в Союзе в 1984 году? А сколько в Пакистан вывезли?
– Ну, Санек, – Стас довольно хлопает себя по животу. – На правах победителей нам отдаются два часа на «разграбление» дуканов. Рафтим (пошли)!
Пройтись по дуканам хотелось. В сентябре толком нам не удалось это сделать. Жили на Яковлевской вилле, далеко от дуканов. Возили нас в автобусе с занавешенными шторками. Держали на коротком поводке. Может, чтобы в Союз не сбежали?
В Кандагаре есть дуканы, но товара мало, и цены на них раза в два выше, чем в Кабуле. Да и по Кандагару, как по Арбату, не пройдешься. В Кабуле другое дело – есть где раздышаться.
* * *
Дуканы Кабула поразили меня изобилием и блеском товара. Руки сами собой так и тянутся к ним. Дуканщики помогают, чуть ли не в карманы вещи тебе суют. Невозможно удержаться от покупок!
– Ты что там рассматриваешь?
– Зажигалку присмотрел. Вроде ничего. – Кручу в руках красивую зажигалку, такую в Союзе с руками оторвут.
– То-то и оно, что ничего, – Стас берет из моих рук зажигалку, чиркает. – Да ей прикурить всего на пару сигарет.
– Э! Зачем так говоришь, уважаемый, – дуканщик понимает по – русски. – Хорошая зажигалка, жапановская (имеется в виду японская).
– И сколько она стоит? – спрашивает Стас.
– Пятьсот афгани, – называет цену афганец.
– Сколько, сколько? – переспрашивает Стас. – Пятьсот? Пошли отсюда, Санек. За такие деньги мы тебе пять таких зажигалок купим. Пятьсот!
Стас уверенно идет к выходу. Я в недоумении следую за ним. У меня были разные зажигалки, так что в них я немножко разбирался. Зажигалка, которую выбрал, мне понравилась сразу, хорошая. Но возражать не стал. Стас знает, что делает.
Дуканщик, видя, как уходят живые деньги, хватает его за руку:
– Зачем торопишься? Называй свою цену.
– Называть? Не нужна нам твоя зажигалка. Точка. – Стас открывает входную дверь.
– Четыреста пятьдесят, – бросает нам в спину дуканщик.
– Хуб аст (хорошо), – Стас поворачивается к дуканщику, который довольно потирает руки, в предчувствии прибыли.
Четыреста пятьдесят афгани – хорошая цена, очень хорошая.
Выдержав паузу, Стас добавляет:
– За сто пятьдесят – возьмем.
Лицо торговца вытягивается, восторг сменяется разочарованием. На него жалко смотреть.
– Зачем обижаешь, уважаемый? Из Пакистана товар дорого везти. Пакистан берет, душман берет, шурави берет. Все берет деньги. Бача кушать хочет, – ноет дуканщик.
– Ты это кого с душманами сравниваешь? – Стас грозно смотрит на афганца.
– Нет, нет! – машет продавец руками, понимая, что дал маху. – Шурави хорош. Очень хорош.
– Без тебя знаем, какие мы… И на жалость нечего давить. За счет шурави и живете. Двести пятьдесят афгани даю за зажигалку, последняя цена.
Дуканщик выпрямляется, куда делся его жалкий вид? Уверенный, спокойный взгляд. Артист! Купился я на твою игру. Впредь – наука. Да, торг – это великое искусство!
Сошлись, на двухстах восьмидесяти афгани. Заплатив, выходим из дукана. Продавец что-то ворчит себе под нос.
– Стас, у меня голова разболелась от ваших разборок. Стоило торговаться? Сам же сказал, что зажигалка плохая.
– Стоило, стоило! Говорить – не значит думать! Зажигалка хорошая. Такую меньше чем за четыреста афгани не отдадут, можешь проверить. Запомни: в Афганистане хорошую вещь можно за полцены купить. Зажигалка – это так, мелочь, что-то вроде урока для тебя.
– Хороший урок, спасибо!
* * *
Стас еще в течение часа давал мне урок и по «разграблению» дуканов.
После покупок зашли в шашлычную. Съели по паре шашлыков, по лепешке – с пылу с жару они очень вкусные. Запили все баночным пивом.
У нас было традицией, будучи в Кабуле, заходить в заведение.
Шашлычные – маленькие, на три – четыре столика, но по афганским меркам чистые, уютные. Всегда играет восточная музыка, тихая и очень мелодичная. Лепота! Душа отдыхает. Официантами там работали бачата двенадцати – четырнадцати лет. Как только очередной посетитель покидал шашлычную, они тут же ныряли под стол, заглядывали под стулья, проверяя, не оставлен ли там «подарок», и только потом убирали со стола. Шустро работали. Нашим официантам у них бы поучиться сервису.
Однажды мы зашли в шашлычную и встали как вкопанные. Из динамиков японского магнитофона доносился хриплый голос Владимира Высоцкого: «Ах, какая же ты близкая и ласковая! Альпинистка моя, скалолазка моя!»…
Ком застрял в горле. Родиной дохнуло. У многих из нас Высоцкий в Афганистане был популярен. Его песни удивительным образом вписывались в нашу жизнь. Кассеты с его песнями свободно продавались в дуканах. Афганцы, которые в свое время учились в Союзе, тоже их уважали, а вот на ташкентской таможне кассеты с песнями Высоцкого изымались. Запрещено было их ввозить в Союз. Не глупость ли?
* * *
Удалось пообщаться с Олегом и Женькм. У них все нормально. Работают в зоне «Центр» (окружение Кабула). Живут в общежитии, но до Нового года каждому обещали по трехкомнатной квартире. Не хило!
Узнал новости про ребят. Серега в Фарахе, Виктор в Хосте. Остальные кто на востоке, кто на севере Афганистана. По всему Афгану разбросало нашу группу. Через Олега познакомился с земляком, Виктором, он тоже в зоне «Центр» работает. От него я и узнал, что был распределен в Кабул. Виктор предложил помощь с переводом в столицу, но я, поблагодарив, отказался.
– Витек, спасибо за предложение, но на войне лучше выгоду не искать – собственно, как и в мирной жизни. У меня свои принципы, стараюсь их не менять. Опасно в Кандагаре? Да. Но и в Москве можно от поноса помереть. Видимо, судьбой дано, чтобы я служил в Кандагаре. Сложно, но ничего. Ребята хорошие, надежные. Шеф толковый, лишний раз не напрягает. С афганскими товарищами проблем нет. Работаем. С военными у нас полный контакт. Они нам, мы им помогаем. А какая баня в «Урагане»! Давай лучше ты к нам. Не пожалеешь!
– Нет. Я уж лучше здесь, в Кабуле, послужу.
Послужил…
– Сел в машину, начал сдавать назад – взрыв, – рассказал мне Виктор через год при встрече. – Больше ничего не помню. Два часа пролежал без сознания, потом полгода в госпитале лечился. Сильная контузия. Голова постоянно гудит, словно рой пчелиный, болит – мчи нет. Хорошо, что дали дослужить, хоть немного денег подзаработаю. Спишут, и что тогда? У меня жена и двое детей. Вот такие дела, земляк.
Вот она, судьба. Я в Кандагаре гепатитом отделался, а Виктор… Чего скрывать, в Афганистане я боялся оказаться нетрудоспособным. На помощь государства рассчитывать не приходилось…
За два дня управились со всеми делами. На третий день в восемь часов утра вылетели в Кандагар. До свидания, Кабул. Мира и спокойствия тебе.
