Глава 5 Табиб [72]
В семь часов утра, откушав по тарелке еды, выехали в Кандагар. В горотделе задерживаться не стал. Просмотрел агентурные сообщения, дал Гаузу кое – какие указания – и в первый отдел…
Во дворе отдела незнакомый афганенок весело играл со щенком не намного больше его самого. Увидев меня, остановился в испуге.
– Бийя инджа, бача (подойди сюда, мальчик), – как можно спокойнее позвал я его.
Мальчонка подался вперед, но остановился. «Мама не разрешает разговаривать с незнакомыми дядями».
– Бийя, бийя на тарси (иди, иди не бойся)! – достаю из кармана пряник.
Подходит ближе. Какой же ребенок откажется от сладостей! Осторожно берет угощение. Поднимаю его на руки. Подаю конфеты. Берет уже смелее. Одну сует себе в рот остальные крепко зажимает в маленьких кулачках.
Не бойся, малыш! Не отберу. Прижимаю к себе маленький теплый комочек. В груди защемило. «Наверное, ровесник моему Сергуне. Годика четыре, не больше», – подумал я.
– Как зовут тебя?
– Джамик, – наслаждаясь конфетой, отвечает малыш, быстро освоившись у меня на руках.
– Отец-то кто?..
Тут чувствую на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь. В глубине двора за деревом стоит старик и пристально смотрит на меня. Взгляд скорее не злой – настороженный!
На всякий случай ставлю Джамика на землю. Прикладываю правую руку к груди и кивком приветствую старика. Тот отвечает мне поклоном.
Потрепав пацаненка по волосам, вхожу в здание отдела. Сотрудники отдела восторженными взглядами встретили мое появление. Оказывается, они из окон наблюдали за моим общением с Джамиком.
Поздоровавшись со всеми, я вошел в кабинет Мамнуна.
– Привет! Во дворе старика видел. Кто такой? – спрашиваю его.
– Наш новый нафар, а бача – его сын.
– Сын? То-то старик на меня как-то странно смотрел, когда я пацана на руки взял.
– Странно смотрел?! Дед, наверное, речи лишился. Шутка ли, представитель такой великой страны обратил внимание на его сына… Теперь он за тебя жизнь свою отдаст.
– Так уж и жизнь? – засомневался я.
– Не сомневайся. Вам этого не понять.
Я пожал плечами. Что тут сказать? Марксизм – ленинизм, интернационализм, оперативная психология – все это хорошо. А вот достаточно мальчишку взять на руки, и его отец уже предан тебе навеки! Национальные особенности. А их по книжкам не изучить, их самим прочувствовать нужно…
В дверь постучали. Вошел тот самый старик. Спросив у Мамнуна разрешение, он подошел ко мне и, что-то бормоча, с поклоном протянул пирожные. Не поняв из его речи ни слова, я поинтересовался у Мамнуна, чего хочет Бади (так звали старика).
– Он благодарит тебя за нежное отношение к его сыну. Просит принять эти сладости.
– Да ты что, Мамнун? Эти пирожные половину его месячной зарплаты стоят. Ташаккоре (спасибо), бобо [73] , – поблагодарил я старика, дав понять, что угощенье не приму.
– Не отказывайся, бери, а то станешь его кровным врагом, – замечает Мамнун.
– Только что говорил – жизнь отдаст, теперь – кровный враг.
Тот, улыбаясь:
– Национальные особенности.
Чтобы принять пирожные, я протянул руки, но старик попытался их поцеловать.
Я резко встал. Это уже слишком.
– Мамнун, объясни ему, чтобы так не делал.
– Не могу. Здесь я бессилен.
При последующих встречах со стариком, прежде чем он успевал своими губами приложиться к моим рукам, я его обнимал и приветствовал как равного, традиционным «джурасти! хубасти!»
– Что-то он неважно выглядит, – говорю Мамнуну.
– Второй день желудком мается.
После некоторых уточняющих вопросов я поставил диагноз заболевания – гастрит. О гастрите я знал практически все. Много хлопот он мне доставлял.
Взяв из кейса таблетки викалина [74] , которые всегда были при мне, я подал их старику.
– Переведи, чтобы по одной таблетке три раза в день принимал, – попросил я Мамнуна. – И вот еще, – подаю таблетки аскорбиновой кислоты. – Их можно и мальцу дать, но не больше трех штук в день (я же не аптечный склад).
Поблагодарив меня, старик вышел из кабинета.
Покончив с «медицинскими» делами, перешли к рабочим вопросам…
* * *
На следующий день старик встретил меня радостной улыбкой:
– Салам алейкум, агойе табиб! [75]
Он что-то быстро – быстро мне говорил, весело хлопая себя по животу. И без медицинского образования было понятно – викалин ему помог. Вот что значит организм не избалован лекарствами. Не то, что у нас. Годами горстями лекарства жуем и докторам жалуемся: «не помогает». В пустыню всех! На хлеб и воду! Враз все пройдет.
Подошли двое афганцев. Одному на вид лет двадцать пять, другому чуть меньше. Поздоровались. Выяснилось, что это старшие сыновья Бади. Понятно, нужна медицинская помощь. Я же теперь табиб!
Старшему, Надиру, определил радикулит. Посоветовал лететь в Кабул. Дал три таблетки аскорбинки.
– У тебя что? – спрашиваю младшего Алима. И тут я увидел, что его руки покрыты сыпью.
– Это еще не все. – Алим оголил ноги. Они, как и руки, – сплошь в мелких прыщах. – И вот еще, – он поднял рубашку…
– У тебя на теле есть место, где нет сыпи? – спросил я.
Алим отрицательно покачал головой.
«Сколько же мне понадобится хозяйственного мыла и хлорки, чтобы отмыться? Если это поможет», – подумал я.
Что делать? Назвался табибом – лечи! Только вот как? Без госпиталя здесь не обойтись. Представляю «радостные лица» врачей.
– Поедешь с нами, – говорю Алиму, – обратно сам будешь добираться. Согласен?
Тот утвердительно качает головой. А куда ему с «подводной лодки» деться?
В мошаверке ребятам рассказал про Алима.
– А как ты с ним здоровался, Саша? – спросил меня Махир.
– Покажи правую руку, – прошу его.
Махир, ничего не подозревая, протягивает мне свою руку.
– А вот так! – с этими словами сжимаю ее. – Теперь вся зараза к тебе перешла.
Вырвавшись из моего крепкого рукопожатия, с криком «дурак!» Махир убежал в туалет мыть руки.
Ребята от смеха лежали вповалку.
– Смейтесь, смейтесь! Ручки, вот они! Теперь вы все в моей власти, – шучу я.
Некоторые ребята на всякий случай сели подальше от меня. Шутки шутками, но всякое может быть.
С Махиром я, конечно, поступил не по – джентльменски, но он сам напросился. Предложенный мною мир он принял, но руки не подал и до самого отъезда в Союз ходил с «камнем за пазухой» и куском мыла в кармане. Я ему хотел предложить веревкой запастись, но это было бы уже слишком…
Врачи, толком не поняв, что с Алимом, вкололи ему антибиотики и на дорожку дали универсальное средство от всех болезней – аскорбиновую кислоту. Мне тоже сделали укол. Болючий, зараза! Думаю, для профилактики, чтобы подобных больных им больше не поставлял.
Через два дня у Алима от прыщей не осталось и следа. Удивительно, как быстро у афганцев все заживает!
Слава о моих медицинских способностях разнеслась по всему Кандагару. Работу в отделе я начинал с обхода поступивших больных, которые, укрывшись покрывалами, сидели вдоль забора, ожидая моего приезда.
Бади я сразу предупредил, чтобы никаких денег и бакшишей. Всех больных лечил исключительно аскорбиновой кислотой и анальгином. Помогало.
Все бы ничего, но Бади стал приводить афганцев с гнойными ранами, язвами и прочими нехорошими болезнями. Чтобы не подорвать свой авторитет и не обидеть старика, я пошел на хитрость: сделал его своим «заместителем» по лечению больных с подобными болезнями. Выделил ему значительную порцию аскорбиновой кислоты, анальгина, активированного угля, йода, марганцовки. Объяснил, как все это нужно применять. Своей новой «должностью» Бади очень гордился…
* * *
«Здравствуете, мои родные Нина, Андрюша, Сергуня. У меня все нормально. Погода теплая… Недавно приезжал к нам Лещинский. В программе «Время» был его репортаж о Кандагаре. Если смотрели, всерьез не воспринимайте. Обстановка у нас спокойная, просто наши «сказочники» [76] любят людей пугать… Отпустил бороду. Совсем седая стала, надо будет сбрить…
Не болейте. Целую. Ваш папа – муж».
