Конец июля. Вчера вернулся из отпуска. Отпуск провел ударно! Семью со всеми пожитками перевез из Москвы в Бийск. Решил вопрос с пропиской, школой, садиком. Удалил зуб мудрости. В общем, отпуск пролетел, как один день…

Наша группа сильно «похудела». Кто-то отдыхает в Союзе. Кто-то в Кабуле по делам службы. Кто-то отслужил свой срок, замена им еще не прибыла. Шефу пришлось корректировать наши обязанности. Помимо горотдела, мне достался первый отдел (разведка). А там работы… Хорошо, что начальник отдела Мамнун с московских курсов вернулся.

За «бортом» градусов сорок пять с плюсом. С Тахиром в «Машке» по накатанной дороге едем в Кандагар. В первой машине Игорь Митрофанович с тремя сотрудниками. Вот и вся оперативная группа. Не группа, а «подарок» душманам.

– Не нравится мне это, – говорю я вслух.

– Не нравится? В июне жарче было. Ночью вместо сна в бассейне отмокали.

– Да я не о жаре.

– А о чем? – спрашивает Тахир.

– Вон! – показываю на приближающуюся к нам колонну из легковых машин. – Я на всякий случай автомат сниму с предохранителя.

– Это же исматовцы.

– Поэтому и сниму.

Последнее время поведение исматовцев настораживало – уж больно нагло себя вели.

Четыре «Симурга» [58] остановились от нас в нескольких метрах. В машинах – человек тридцать бородатых, одетых во все черное исматовцев. Груди опоясаны пулеметными лентами, за плечами гранатометы, в руках «калашниковы». В кузове одного «Симурга» приварена металлическая станина с ДШК. Серьезные «ребята»! С такими лишний раз не поспоришь…

Вышли из машин. Поздоровались. Боливар [59] что-то сказал Тахиру.

– В чем дело? – спросил его шеф.

– Маланг тяжело ранен. Автоматной очередью перебиты обе ноги. Ему совсем худо. Помощи просит.

На заднем сиденье «Тойоты» лежал Маланг, начальник одного из самых активных (читай – неуправляемых) подразделений Муслима Исмата, его любимый племянник. Выглядел он не лучшим образом.

– Этого нам только не хватало. Тахир, – принимает решение шеф, – поедешь со мной! А ты, – обращаясь ко мне, – отвезешь Маланга в госпиталь.

– Игорь Митрофанович, может, лучше Тахира отправить?

– Я знаю, что лучше. Выполняй! – И уже мягче: – Ты, Санек, аккуратнее с нашими «друзьями».

– Таких друзей за нос – и в музей, – проворчал я.

Не лежала у меня душа вести исматовцев в госпиталь. Маланг последнее время совсем озверел. Даже Исмат старался лишний раз его не раздражать.

Но деваться некуда, приказ есть приказ. К тому же контакт с руководством госпиталя был у Тахира, Женьки – бороды и у меня, а без указания госпитального начальства афганцами никто заниматься не будет. Но Женька был в Союзе в отпуске, а Тахир нужен был шефу как переводчик на встрече со старейшинами племени баракзаев [60] .

Шеф с ребятами продолжили путь в Кандагар. Я, развернув «Машку» и сказав Боливару, чтобы они не отставали, дал газу…

Гарнизонный пост проскочили без проблем, но на въезде в госпиталь возникла заминка: прапорщик наотрез отказался нас пропускать. Как назло, руководство госпиталя было в бригаде.

– Без разрешения начальства не пропущу, – уперся он. – Мне за них, – прапорщик кивнул в сторону афганцев, – по шапке надают.

– По шапке? Разуй глаза. Это же исматовцы! Их командир на ладан дышит. Отдаст концы – шапка тебе больше не понадобится. Враз избавишься и от перхоти, и от головной боли. Уловил?!

Похоже, мои слова и устрашающий вид исматовцев сыграли свою роль. Прапорщик сдался.

– Хорошо, – сказал он. – Пропущу, но только вас и машину с раненым.

Я объяснил Боливару условия (благо он понимал персидский язык), которые выдвинул прапорщик. Но исматовцы, узнав, в чем дело, начали громко возмущаться. Они не привыкли, чтобы им чинили препятствия.

Обстановка накалилась.

– Боливар, Маланга спасать нужно, а вы балаган устроили. Если он помрет, сам Муслиму будешь объяснять причину, – махнув рукой, я пошел к «Машке».

Явно не ожидая подобной решительности с моей стороны, он что-то сказал исматовцам, и те угомонились…

В хирургическое отделение своего командира афганцы внесли на руках и положили на каталку. Вместо ног – сплошное кровавое месиво. Мимо проходили врачи. Смотрели, качали головами: «Серьезное ранение», – чисто профессиональный интерес.

Как назло, ни одного знакомого лица… Хватаю за руку пробегающего мимо бойца в белом халате.

– Ты кто?

– Фельдшер.

– Муслима Исмата знаешь?

– Спрашиваете! Кто ж этого бандюка не знает.

– Как тебя звать?

– Сергей.

– Ты, Серега, аккуратнее с характеристиками. Когда надо, они, – киваю в сторону афганцев, – по – русски все понимают. Это племянник Муслима. Отдаст концы – госпиталь заново придется отстраивать.

– Понял, – Сергей исчез и через минуту появился с носилками и двумя санитарами. – На рентген, – пояснил он.

Маланг заволновался, но я через Боливара объяснил ему, что это необходимо для лечения.

Минут через тридцать Маланга вернули на каталку.

– Я ему сейчас пару кубиков промедольчика [61] вколю. Вместо костей одни осколки. Представляю, какая боль, – а он только зубами скрежетал, пока его на рентген таскали. Его терпению можно только позавидовать.

После уколов Малангу стало легче. Он с благодарностью смотрел на меня и Сергея, наслаждаясь чарсом [62] .

Минут через десять к нам подошел хирург, в руках у него были рентгеновские снимки.

– Ваш раненый? – спросил он меня.

– Выходит, мой, – представившись, ответил я.

– Так вот, товарищ майор, ранение очень серьезное. Не исключена ампутация обеих ног. Для лечения необходимо специальное оборудование, которого у нас нет… Да и своих тяжелораненых хватает, – добавил он.

– Понимаю. Может, в афганский госпиталь?

– Лучше сразу на кладбище, – мрачно пошутил хирург. – Его срочно в Кабул нужно отправлять.

– Срочно в Кабул… – повторил я. – У меня, что, персональный самолет на вилле?

– Сожалею, но ничем помочь не могу. Сейчас наложим ему шины и сделаем еще укол. На пару часов хватит.

Поблагодарив хирурга и Сергея, я объяснил Боливару, что наши врачи сделали все, что могли. Для операции необходимо специальное оборудование, которое есть только в Кабуле. Похоже, удалось его убедить…

Через полчаса мы были в аэропорту. Мне повезло: в Кабул отправлялся афганский борт. Перед посадкой в самолет Маланг жестом подозвал меня к себе. Я наклонился. Что-то прошептав, он пожал мне руки и вложил в них свои четки из янтаря. Язык пушту я не знал, но догадался, что для меня все закончилось благополучно. По крайней мере, на сегодня.

– Ты теперь его кровный брат, – пояснил мне Боливар. – Твой враг – его враг.

Этого мне только не хватало…

Самолет, накрутив круги, взял курс на Кабул. Облегченно вздохнув, я мысленно произнес: «Ты уж, «братишка», выживи, а то из кровного брата меня твои нукеры в жертвенного ягненка превратят».

Маланг выжил! Наши военные хирурги совершили чудо – сохранили ему ноги. Об этом я узнал значительно позже от самого Муслима Исмата… С того дня прошло более двадцати лет. Кто знает, что стало с Малангом, но его четки до сих пор при мне.

На следующий день в Кандагар добрались без происшествий… Горотдел мне показался осиротевшим. Спрашиваю у дежурного:

– Есть кто из руководства?

– Никого нет, – отвечает.

– Как никого?

Гауз, понятно, через неделю с ташкентских курсов вернется. А где остальные? В кабинет вошел Джахир.

– Здравствуй, дорогой, – крепко жму ему руку. – А ты говоришь никого нет, – бросаю дежурному. – Рассказывай, как дела? Как группа? – спрашиваю его.

Мне не терпелось узнать, что удалось наработать за время моего отсутствия. Перед отпуском мы провели засаду на банду Ахмада, в результате которой были уничтожены трое и захвачены двое «духов». Кроме того, зная, что Ахмад не ладил с главарем другой бандгруппы Малангом, чтобы спровоцировать разборку между ними, на месте засады мы «случайно» обронили пару личных карточек душманов из бандгруппы Маланга. Ахмад подал жалобу на него в Исламский суд… Последний долго разбирался, кто на кого напал…

– Рассказывай, как дела? – повторил я свой вопрос.

– Нет больше группы, – с грустью отвечает Джахир.

– Как это нет? Толком объясни. Погибли?

– Живы и здоровы. Мы после вашего отъезда в Союз еще две засады провели, главаря и с ним пять душманов захватили.

– Так это же здорово! – прерываю Джахира.

– Провели две засады, – не разделяя моего восторга, повторяет он, – после чего многие из группы пошли на повышение. Вы меня случайно застали. Сегодня уезжаю в Мазари – Шариф [63] начальником городского отдела. Надир уже две недели в Герате. Его начальником пятого отдела назначили. Махмуд в Кабуле, по линии разведки…

– Достаточно, Джахир. Мне все понятно. Поздравляю с повышением по службе! Надеюсь, меня не забудешь.

– Всегда буду помнить!

Попрощались. Я с грустью посмотрел вслед уходящему Джахиру. «Мне все понятно»… Да ничего мне не понятно. Кому это понадобилось на самом пике работы группу разваливать? Похоже, это уже не афган – вариант, а что-то другое. На душе стало тоскливо…

«Возможно, я преувеличиваю, но по – моему, сейчас проводится целенаправленная политика удаления из зоны «Юг» просоветских элементов. Сначала из ЦК ДОМА прислали разнарядку на сорок человек для учебы в вузах Союза. Затем из МО приехали подбирать из зоны четыреста двадцать офицеров для направления в советские военные училища. Теперь, возможно, уберут лояльного нам генерала Хакима.

Все это делается на фоне поставленной Кабулом задачи по расширению в провинции позиций народной власти и укреплению боеспособности афганской армии» [64] .