Глава 4 Сходили в кино!
– Санек, в кино сгоняем? – предлагает Тахир.
– Что-то не хочется.
Сыро, зябко. Настроение вялое. То ли от погоды, то ли от осознания, что работаем вхолостую.
Кто впервые приезжал служить в Афганистан, видя всю мощь советской военной техники, думал: «С такой силой мы с душманами враз покончим». Уже через месяц: «Однако придется поднатужиться». Еще через месяц: «Похоже, это надолго». И, наконец: «Мама моя! Пора сматываться!»
Прозрение у всех наступало через два – три месяца. Я не был исключением…
– Кончай хандрить. Пойдем, проветримся, – настаивает Тахир.
– Тут не только не разбогатеешь, но и свое потеряешь, – вслух повторяю афганскую пословицу.
– Ты это о чем?
– О чем, о чем… О работе. Никак не могу привыкнуть к национальным особенностям. Что ни делаешь, все впустую. Как вода в песок. На одну только «линию Маннергейма» сколько усилий затрачено. А результат?
– Хватит прибедняться. Последнее время на оперативных совещаниях Гульхан только Гауза и хвалит. Ты ни при чем?
Я пожал плечами. Действительно, за три месяца кое-что удалось сделать.
Привели в порядок оперативные учеты. Выделили наиболее крупные и активные банды в районе Кандагара. Набралось ровно пятьдесят. В каждой от пятнадцати до тридцати моджахедов. Через агентуру собрали информацию на отдельных главарей. Главари… Половина из них имеют родственников: кто в МГБ, кто в Царандое, кто в афганской армии. Все как у нас в Гражданскую войну. Один брат воевал за красных, другой – за белых, третий – сам за себя. Завербовали десять агентов с неплохими оперативными возможностями, провели две засады… В общем, обычная работа.
– С Евдокимовичем поближе познакомишься, – настаивает Тахир. – У меня в декабре замена. Кто ранеными афганцами будет заниматься? Только Женек остается.
– Уговорил, – сдался я.
* * *
До начала сеанса минут тридцать. Стоим, курим. Мимо проходят врачи, медсестры. Все приветливо здороваются с Тахиром.
– Ты что, внештатный начальник госпиталя? – говорю я.
Тахир смеется:
– За два года столько раненых афганцев в госпиталь определил…
Тахир был контактным и по – восточному щедрым человеком. Все, что покупал в дуканах – брелки, зажигалки, цепочки, – он раздавал знакомым и незнакомым людям…
– Ребята, коней придержите, – делаю замечание стоящим рядом двум молодым крепко сложенным лейтенантам. Уж больно громко они выражались.
Похоже, в Афгане они недавно. Новичков видно сразу. Взгляд свысока: мол, чем вы здесь до нас занимались, мы-то покажем, как нужно воевать, ну и тому подобное…
Лейтенанты никак не отреагировали на мое замечание и, выйдя за рамки приличия, продолжали громко комментировать достоинства проходящих мимо медсестер.
Я не ханжа, допускаю крепкие слова, но в нужное время и в нужном месте, и ни в коем случае в присутствии детей и женщин. А когда о женщинах нехорошо отзываются… Обстановка накалилась.
– Мужики, вам же сказали, – поддержал меня Тахир.
Лейтенанты с удивлением смотрят на него: «Кто это посмел открыть рот?» Один из них делает шаг в нашу сторону…
Не успел я и глазом моргнуть, как Тахир присел, и офицер, словно трава, подкошенная косой, оказался на земле. Захват – и второй лежит рядом с ним…
– Чем это вы занимаетесь? – слышу за спиной знакомый голос.
Оборачиваюсь – стоит Евдокимович.
– Спортом, – отвечает Тахир.
– Вижу, что не картошку чистите… Для борьбы другое место есть. А здесь госпиталь. Кто такие? – обращается он к лейтенантам.
Те, поднявшись с земли, представились по форме.
– По каким делам в госпитале? – продолжает «допрос» начмед.
– В кино пришли.
– Вот и идите смотреть. Идите, идите.
– Есть!
Отдав честь, офицеры удалились.
– Вы тоже хороши, – говорит нам Евдокимович, – взрослые люди…
– Почему мы? Это все он, – улыбаясь, показываю пальцем на Тахира.
– Ловко ты, Тахир, их опрокинул, – уже мягче говорит Евдокимович. – Если бы сам не видел, не поверил бы. Не обижайся. Фигура у тебя, мягко сказать, не борцовская.
Тахир в ответ улыбнулся.
– Вот и я о том же. Предупреждать надо, – встреваю в разговор, – так и на каратиста можно нарваться. Анекдот про каратиста знаете?
Оба пожали плечами.
– Тогда слушайте. В глухой сибирской деревне объявился японец – каратист. Селяне слышали, что каратисты ударом ладони разбивают кирпичи, дубовые доски, но тщедушный вид японца вызывал у них сомнение, что это настоящий боец. Решили проверить его в деле. А как проверить? Японец, он хоть и мелкий, но… кто его знает? Стали подбивать местного кузнеца Николая с ним подраться. Он ударом кулака быка на землю валил…
«Некогда мне ерундой заниматься, – отмахивался Николай. – В кузнице работы полно».
Сколько ни уговаривали, не соглашается. Пошли на хитрость.
– Он, японец-то, похвалялся тебя одним ударом уложить.
– Одним ударом? Где ваш самурай?..
Образовали круг. Внутри круга японец и кузнец друг против друга стоят.
«Не зашибить бы». Только Николай так подумал, как японец с криком «кия!» в прыжке нанес ему удар ногой в голову…
Лежит кузнец на траве, не дышит. Над ним селяне склонились… Минут через двадцать Николай открыл глаза.
– Как ты? – спрашивает его старшина села.
– Японец уехал? – в ответ задает вопрос кузнец.
– Нет. Вон он, басурман, на скамеечке сидит, молочко попивает.
Приподнявшись и крепко взяв старшину за ворот фуфайки, кузнец процедил сквозь зубы:
– Уедет каратист, всю деревню так отделаю…
Тахир с начмедом засмеялись.
– Зайдем ко мне, – предложил Евдокимович.
– Спасибо, нет желания, – отказался Тахир.
Действительно, от происшедшего остался какой-то нехороший осадок. «Уличных» разборок нам не хватало…
– Товарищ полковник, раненых привезли, – обратился к начмеду солдат.
– Будет время, заходите. – Попрощавшись, Евдокимович ушел.
– Домой? – спросил я Тахира.
– Пожалуй.
Идем молча.
Я и вольной борьбой занимался, и немного самбо. В Бийске по макиваре [32] постукивал. За себя постоять могу, на крайний случай стометровку за двенадцать секунд пробегаю; но то, что я увидел…
– Тахир, ты мне объясни, что это было? – прерываю молчание.
– Ничего особенного – это наша национальная борьба гуштингири [33] .
«Ничего особенного, – мысленно повторил я. – С этими таджикскими «мальцами» надо поаккуратнее. Кто знает, какие еще у них разновидности борьбы в запасе есть?»
– Пару приемчиков покажешь? – смотрю на Тахира. – Впрочем, зачем они мне, когда ты рядом!
* * *
На вилле за столом совещались Женька – борода, Мамнун, начальник периферийного отдела, и Сергей, командир батальона спецназа.
С Сергеем я познакомился в октябре прошлого года. Общаться близко не приходилось, поскольку все вопросы с ним решал Женька. Мы без надобности не вмешивались в дела друг друга, да и Женек ревностно относился к своим контактам.
О кандагарском спецназе я услышал еще в Кабуле, в первые дни пребывания в Афганистане… Хорошо ребята работали. И главное, без потерь. Во многом это была заслуга командира батальона Сергея. При всех прочих достоинствах он обладал чувством юмора. А на войне без него тяжко.
Вспоминается интересный эпизод.
Однажды Сергей зашел к нам на виллу, держа под мышкой огромный арбуз. Мы сидели за столом и разрабатывали очередной план по окончательному уничтожению бандформирований.
– Бог в помощь! Над чем трудитесь? – весело приветствовал он нас.
– «Дебет» с «кредитом» сводим.
– Получается?
– Не очень. По сводкам военных, количество уничтоженных душманов в два раза превышает все население Афганистана, – говорит Стас.
– У военных точная бухгалтерия. Плюс минус два слона, – смеется Сергей.
– Вот ты объясни, Сергей, – обратился к нему Дима, которого мы частенько называли «тарджамон» (переводчик). Он прибыл в нашу группу на должность переводчика после окончания «вышки», владел языком пушту. – Каждый день артиллерия по душманам наносит артудары. Спецназ по караванам активно работает, а «духов» меньше не становится. И революция никак победить не может.
Сергей с удивлением посмотрел на него: «вопрос не по зарплате».
А Дима не унимается: «почему да почему?»
Слушал его Сергей, слушал…
– Подержи арбуз! – подает его Диме.
Дима взял.
– Хрен его знает, товарищ майор! – развел руками Сергей и забрал арбуз обратно.
После этого случая слишком назойливых «почемучек» мы охлаждали фразой «подержи арбуз!».
Поздоровавшись с Мамнуном и Сергеем, мы подсели к столу.
– Что-то вы рано. Фильм не понравился? – хитро улыбаясь, спрашивает нас Женька.
– Отчего же. Фильм хороший – правда, мы его уже видели, «Свинарка и пастух» называется (в Кандагаре нас новыми фильмами не баловали).
– Я только что из бригады, там батальон в ружье подняли. Говорят, группа советников обидела двух офицеров. Еле – еле отговорил идти на вас «войной», – шутливым тоном заявляет Сергей.
– Рассказывайте, рассказывайте, что вы в госпитале натворили, – снова смеется Женька – борода.
Тут же «сдаю» боевого товарища.
– Я тут ни при чем, – отодвигаюсь от Тахира и показываю на него пальцем. – Все он, он. Специально меня в госпиталь заманил, я идти не хотел. – И уже серьезно: – Видели бы вы, как он своей «гуштингири» двух молодцов на землю уронил.
– Да ладно тебе, – бросает Тахир.
– Серьезно? – спрашивает его Сергей. – Ты меня, конечно, извини, но я видел этих лейтенантов, их трудно обидеть.
– Тахир может, – говорит Женек. – Он у нас еще и чемпион Таджикистана по боксу среди молодежи.
– Хватит вам, – обижается Тахир, – больше говорить не о чем?
– Страна должна знать своих героев, – продолжает зубоскалить Женька.
– Ну вас. – Встав из-за стола, Тахир пошел в свою комнату.
– Хорошего человека обидели, – говорю ему вслед.
– Размечтался! – Тахир выходит из комнаты, держа в руках бутылку водки и банку маринованных огурцов.
Обсуждение оперативных мероприятий временно отложено…
* * *
На следующий день на вилле появились те самые два офицера с извинениями (видимо, Сергей провел с ними воспитательную беседу). Ребята оказались вполне нормальными военными. Просто вольный кандагарский ветер вскружил им голову.
– А как к вам можно в организацию попасть? – поинтересовался один из них, которого звали Владимиром.
– К нам не попадают, нас выбирают и проверяют, – поправил я его. – Не хочется вас огорчать, но в нашу «контору» в основном после гражданских вузов оформляют. Если у вас серьезные намерения, обратитесь к особистам.
– Серьезные. Еще в военном училище подумывали об этом.
– Тогда и флаг в руки. Будет необходимость, обращайтесь, посодействуем.
На том с ребятами и расстались. Встретиться с ними в Афгане больше не довелось. А вот в Союзе…
В 1990 году после «успешного» двухмесячного лечения в московском Центральном госпитале (точный диагноз врачи мне так и не поставили) я возвращался домой в Волгоград. Стою в аэропорту в ожидании посадки на самолет.
– Здравия желаю!
Оборачиваюсь. На меня смотрит статный офицер лет двадцати шести.
– Желаю здравия, – отвечаю я.
– Вы меня не помните, товарищ… – Офицер замялся.
– Подполковник, – подсказываю ему.
– Товарищ подполковник, не помните?
Качаю головой.
– Не припоминаю.
– Кандагар, госпиталь, – улыбается он.
Я пожал плечами. За три года в Афганистане столько встреч – расставаний было…
– Двое молодых заносчивых лейтенантов, – продолжает он. – Ну?
– Владимир?! Точно, Володя. Здравствуй, здравствуй, – крепко жму ему руку. – Капитаном «работаешь»? (На плечах у него красовались капитанские погоны.) Поздравляю!
– Спасибо. Два дня назад присвоили очередное воинское звание. Новое назначение получил.
– Куда, если не секрет?
– В Читу. Я же по вашему совету в военную контрразведку подался. Полгода назад окончил Новосибирские курсы. Вам спасибо.
– Я-то тут при чем?
– Вы нам тогда хороший урок преподнесли. До сих пор за свое поведение стыдно. А где ваш товарищ, ну, который нас тогда…
– Тахир? Он в декабре восемьдесят шестого заменился. С тех пор его не видел. В Кандагар не тянет? – спрашиваю Владимира.
– Есть немножко. Трудно было в Афгане, но все по – честному. В Союзе не так.
– А как твой товарищ? Кажется, Виктор? – спрашиваю я.
Владимир изменился в лице.
– Нет Виктора. Меня через месяц после нашей с вами встречи в Джелалабад [34] перевели. Виктор в Кандагаре остался. Его в первом же бою… прямо в сердце. Мы ведь с ним из одного села. В одной школе учились, теперь она его именем названа, вместе в Рязанское училище поступили. Потом по рапорту в Афганистан. Он погиб, а я вот…
– Не терзай себя… – Я хотел еще что-то добавить, но из репродуктора донеслось: «Пассажиров рейса 1986 по маршруту Москва – Чита просим пройти на посадку».
«Надо же, «рейс 1986», словно снова в восемьдесят шестом в Кандагаре встретились. Повсюду с нами Афган…» – подумал я.
– Мягкой посадки тебе. – Я крепко пожал Владимиру руку. – И генеральских погонов! Дай бог, свидимся.
– Вам успешной службы!
Стал Владимир генералом или нет, не знаю, но думаю, оперативник из него получился.
