В роли палача
Мы приближались к кишлаку, внутри его было видно передвижение наших бойцов, судя по спокойному их поведению и отсутствию стрельбы, было ясно, что вошли они туда без происшествий.
Когда мы приблизились к крайним дувалам, к ротному подошел Грек и доложил:
— Все спокойно командир, я расставил бойцов на подходе к расщелине.
— Хорошо, что все спокойно, всегда б так. Надо прощупать эту расщелину до темна, — ответил ротный.
После чего мы направились вглубь кишлака. Мирные жители попадались нам редко, в основном это были дети, женщин почти не было видно, за исключением одной старухи, которая чего-то колдовала возле самодельной глиняной печки, расположенной во дворе одного из дувалов. Иногда попадались старики, они были похожи на одиноких призраков; завидев нас, они останавливались и угрюмо смотрели, как бы говоря: «ну вот, явились гости незваные, провалиться бы вам всем сквозь землю». А мы спокойно шли по кишлаку, как у себя дома, и болтали о всякой ерунде. Я искал взглядом Хасана, но его не было видно. «Вот чертила, наверное, засел в каком-нибудь дувале и жрет, или чилим долбит», подумал я.
Ко мне подбежал какой-то баченок лет пяти и, протянув руку, пролепетал:
— Патлона, шулави?
— Я те щас дам патрона. А ну вали отсюда! — крикнул я ему.
Он отбежал и скорчил мне гримасу, я скорчил такую же рожицу ему в ответ и пошел дальше.
Пацаны разбрелись по кишлаку, большинство из них направилось в сторону двух небольших дуканов. Дуканы эти были расположены в стороне, метрах в трехстах от меня. Я тоже было хотел заскочить в дукан, но потом передумал, чего там толпиться, успею еще, никуда они не денутся.
Пройдя немного вглубь кишлака, я увидел Ивана со Степаном — двух земляков из-под Тулы, мы называли их Пряник с Самоваром, родом они были из одной деревни. Иван был маленьким и щуплым, потому и кличка его была — Пряник, Степан был толстым как колобок, и потому его обозвали Самоваром. Оба они были «дедами», постоянно везде ходили вместе. Я даже не помню случая, когда кто-нибудь из них где-то появился один без другого. Ездили они в одном БТРе, и кровати в палатке у них стояли рядом, и в наряды их ставили вместе.
Они оба сидели в тени под стенкой дувала и болтали о чем-то, добивая косяк. Я направился к ним.
— Хасана видели? — спросил я.
— В районе верхних дувалов недавно был. Они там с Пупсиком со стариками трепались о чем-то, — ответил Степан и протянул мне косяк.
— Не, я не буду, сами добивайте. Вошли как, нормально?
— Да нормально, мы еще со стороны заметили, что жители кишлака шарабохаются по нему. А из этого следует, что духов в кишлаке нет. Я верно мыслю, Юра? — заявил Иван, он поднял указательный палец вверх и застыл в этой позе, вылупив на меня обдолбленные очи.
— Ты еще в состоянии мыслить — чудило? — сказал я ему, и махнув на них рукой побрел дальше, в сторону верхних дувалов.
Жара стояла невыносимая, я снял панаму и вытер рукавом пот со лба. Идя по кишлаку, я озирался вокруг, заглядывал во все дворы, в надежде встретить, где-нибудь Лейлу, хотя понимал, что это маловероятно, но мало ли.
Взвод Грека расположился, по всей видимости, у расщелины, а третий взвод шарахался по кишлаку.
На первый взгляд, кишлак казался не тронутым войной, все дувалы были целыми, и если повнимательней посмотреть, то не видно было даже следов от пуль, не говоря уже о взрывах. В тех кишлаках, где наши частенько бывали, жители были хоть и не приветливы, но менее пуганы, так как привыкли к нашим частым визитам. А здесь наверно думают, что мы сейчас начнем их грабить и убивать. Оно и понятно, в пяти километрах отсюда, недалеко от наших блоков, находился наглухо разгромленный кишлак. Судя по разрушениям, пахали его добросовестно, а жители этого кишлака были очевидцами этого месива.
Как я и предполагал, кишлак этот был почти не заметен, даже с малого расстояния. Дувалы его сливались со склоном гор, у подножия которых кишлак был расположен. Караваны из Ирана через него, наверное, шастали частенько, да разве ж все дыры позаткнешь по этим чертовым горам.
Где-то сзади послышался крик ротного:
— А ну быстро все собрались, и бегом наверх к расщелине!!!
Я обернулся назад, ротный находился где-то в районе дуканов, потому как большинство бойцов находилось именно там. Мне волноваться было не о чем, я и так направлялся к расщелине, и был уже на полпути к верхним дуканам, в районе которых она находилась.
Наконец-то на горизонте показался Хасан, рядом с ним стояли — Пупсик, братья близнецы и Бача. Я поспешил к ним, ускорив шаг. Хасан, увидев меня, замахал руками:
— Юра, где ты лазишь? Иди сюда быстрее! — крикнул он, и направился мне навстречу.
— Че случилось? — спросил я.
— Ротный где?
— Там сзади, остатки роты собирает. Сейчас расщелину чесать пойдем.
— Я со стариками базарил, они не советуют туда лезть.
— А че ты предлагаешь?
— По рации саперов вызовем, пусть минируют эту дыру.
— Ну скажи это ротному, че ты мне говоришь. Вон ротный бежит с бойцами.
— Щас я с ним побазарю.
— Че еще эти деды сказали?
— Говорят, что им проблемы не нужны, ни с нами — ни с духами. Караваны иногда ходят по этой тропе, но жители кишлака к ним отношения не имеют. Говорят, что их сыновья у сарбосов служат.
— А ты не спросил, сколько ихних сыновей в бандах служат? Ты же знаешь, как они делают, любой нормальный декханин отдает одного сына в армию, а другого в банду. Мы придем, они говорят, что сыновья мои в амии служат и защищают революцию. Духи придут, они говорят, что их сыновья в банде, воюют за свободу, и оказывается, что они везде как бы молодцы. Суки — одним словом.
Пока мы болтали, рядом появился ротный с Греком. Ротный приказал Греку взять оставшихся бойцов и идти к расщелине, а сам подошел к нам.
— Ну, чего стоите? Пошли.
Мы направились вслед за ротным, выходя на окраину нижних дувалов, я почувствовал под ногами каменистую почву, подъем стал еще круче, часто попадались огромные камни торчащие из земли, которые приходилось то и дело обходить.
— Командир, старики говорят, чтоб мы туда не лезли, — сказал Хасан подойдя к ротному.
Ротный повернулся к Хасану и, сделав удивленное лицо, сказал:
— А не пошли бы они нахрен, эти твои старики.
— Я не знаю, но они так говорят.
— А ты не узнал, чего это они так пекутся о нас? — спросил я Хасана.
— Они не о нас пекутся, а о себе. Говорят, если начнется перестрелка, то достанется кишлаку. С тем разъеб…ным кишлаком, возле которого наши блоки стоят, такое уже было. Два года назад наши с духами там сцепились, духи после боя ушли по оврагу, а наши вертушки кишлак разбомбили, — закончил Хасан.
— Может, вызовем саперов и заминируем эту расщелину к чертям. Для нас ведь главное — караваны не пропустить, а не за духами по горам бегать, — внес я предложение.
— Для нас главное приказы выполнять, а не пиз…еть языком. Довожу до вашего сведения, что наш легендарный замполит, приказал банду уничтожить, — ответил ротный.
— А причем здесь замполит? — спросил я удивившись.
— Командир улетел в Шиндант, а временно командовать полком оставил замполита, — ответил ротный со злостью.
— Лучше б он Турана (главарь банды в провинции Герат) за себя оставил, — ляпнул Хасан.
— Гараев, заткнись, и без тебя тошно! — крикнул ротный на Хасана.
— И что теперь? Как мы будем брать духов в засаде? — обратился я к ротному.
— Каком кверху! Понял как? — ответил язвительно ротный.
— Пусть замполит придет сюда, и покажет, как это сделать, а то пиз….ть со стороны я тоже могу, — сказал Хасан.
— Ну все, хорош мне голову еб…ть! Бегом за остальными, а то время идет! — крикнул нам ротный, и мы побежали догонять остальных.
Слева от нас виднелось нагромождение дувалов, а за ними скалы. До расщелины оставалось примерно полкилометра, все уже собрались на подходе к ней и ждали нас. Через несколько минут мы были на месте.
Второй взвод расположился полукольцом на подходе к расщелине, они наблюдали за этой расщелиной, Мосейко с Закировым тоже находились возле них с развернутым АГСом. Наш взводный о чем-то болтал с Пупсиком, остальные, разбившись на небольшие группы, сидели, спрятавшись от палящего солнца за каменные валуны, которых у подножья было навалом. Мы с Хасаном тоже собрались припасть за какой-нибудь валун и отдохнуть от жары. Я увидел в стороне Урала с Сапогом, и махнув Хасану направился к ним. Примерно в трехстах метрах от нас находились высокие отвесные скалы, но от солнца они не закрывали, так как оно палило с другой стороны.
— Бережной, Гараев, идите сюда, — окликнул нас ротный.
Мы развернулись и направились к ротному, он в это время рассматривал в бинокль расщелину, она была небольшая, метров десять в ширину, и со стороны похожа была на трещину в скале.
Ротный опустил бинокль и посмотрел на нас.
— Где ваши каски? — спросил ротный.
— В БТРе остались, — ответил я, и взглянул на кепку ротного. Мне не терпелось сказать, «вы ведь тоже без каски», но я промолчал.
— Почему бронежилеты Б-2? — ротный стукнул тыльной стороной руки по моему бронежилету.
— Других не было, — ответил Хасан.
— Гараев, в полк вернемся, я на твою шею пять штук Б-4 напялю, и ты до самого дембеля будешь в них ходить. Понял?
— У вас же тоже Б-2, — негромко сказал Хасан ротному.
— Старшим в жопу не заглядывают! — ротный в упор посмотрел на Хасана.
— Все-все, молчу, товарищ старший лейтенант, — проговорил Хасан.
— Дембеля, еб вашу мать. Дембель должен надевать на себя три бронежилета и две каски на голову, потому что скоро домой. Расщелину видите?
— Да, видим, — ответил я.
— Коридор примерно метров двести, дальше не видать ни хрена. Если нарвемся на засаду, нас как щенков перешлепают. Надо бы из вертушек прох-ярить этот коридор, а уже потом лезть.
— Может, все же заминируем эту дыру, и ну ее нахер, — опять предложил я.
— Да че ты заладил, заминируем-заминируем, очко что ли играет? — подколол меня ротный.
— Да просто знаю я, чем все это кончится. Не нравятся мне эти походы.
— Мы пойдем туда, нравится это вам или нет, — сказал спокойно ротный и крикнул:
— Где этот мудило с антенной?!
В то же мгновение из-за камня выскочил радист и бегом направился к нам, пробежав немного, он споткнулся и упал, автомат его отлетел в сторону, он тут же поднялся, подобрал автомат и прихрамывая подбежал к ротному.
— Только разбей мне рацию — сучара, я тебя убью сразу. Тебе же было сказано, постоянно находись рядом со мной. Неужели не понятно?
— Все понятно, — ответил радист, и посмотрел на ротного виноватыми глазами, поправляя каску.
— Сюда давай рацию, тормоз, — ротный взял радиостанцию и попытался вызвать на связь комбата.
Мы с Хасаном присели на корточки и закурили по сигарете. Настроение было хреновое, глядя на эти скалы, душу скребла какая-то тревога. Я всегда боялся этих проклятых гор, духи здесь чувствовали себя как рыба в воде. Если мы уходили в горы, то возвращались обратно не все, это стало уже закономерностью. Проческа кишлаков меня так не пугала, как эти скалы, идя по ним, чувствуешь себя как в каменном мешке. В горах духи запросто могут устроить обвал, они прекрасно маскируются среди скал, и поэтому, устраивая засады, духи почти всегда имеют преимущество над нами. И если им угрожает опасность, то духи очень грамотно уходят от погони. Горы — это их стихия, и поэтому, находясь там, нам нужно быть предельно осторожными. Без прикрытия авиации есть огромная вероятность, что бой в горах может закончиться не в нашу пользу. Зная все это, мы все равно шли в горы, шли с тревогой и страхом, не теряя надежды на возвращение.
После некоторых усилий ротному удалось соединиться с комбатом. Услышав его ответ, ротный сел на корточки и начал громко говорить:
— Я Березка, нужно подтянуть бронетехнику к кишлаку, пару танков хотя бы, на случай если ничего не выйдет с расщелиной, установим здесь блоки. Как поняли?
Комбат что-то отвечал ротному, но я толком ни чего не мог разобрать. Наша радиостанция вообще работала плохо, часто прерывалась, и в эфире постоянно стоял треск. К тому же духи часто пеленговали наш эфир, и что бы мы ни предприняли, они уже были в курсе всех дел.
Выслушав комбата, ротный снова стал кричать в рацию:
— Там есть овраг возле крайнего блока, чуть ниже к речке он сужается, пусть тягач с лопатой засыплет его, и тогда можно будет пройти танкам. Высылайте пару вертушек, надо прострелять вход в расщелину, потом пойдем мы. И пусть они пролетят вдоль расщелины, может, засекут там чего-нибудь. Как поняли? Как поняли?! Тфу, бляха-муха. Что за рация, еб твою мать! — ротный махнул рукой и встал, потом потянулся и сказал зевая: — Если вертушки через десять минут не появятся, выходим.
— Ага, а когда мы в расщелину войдем, они появятся и ракеты пустят нам вдогонку. Нормально будет, спереди духи влупят, а сзади наши их поддержат, — высказал свое мнение Хасан.
— Молчи, таджик, если через десять минут их не будет, значит их не будет вообще, — ответил ему ротный.
К нам подошел Пупсик, и с ним наш взводный. Пупсик, как и наш взводный, был весь на стреме, и рвался на подвиги. У Пупсика это был второй выезд на боевые действия. Первый рейд с его участием, помню, был беспонтовый, помотались в пригороде Герата и вернулись обратно. А молодому лейтенанту не терпелось проявить себя, он еще не до конца осознавал, что значит иди в горы, чтоб найти и уничтожить банду.
Замполит, оставшись за командира, тоже не прочь был очко срубить, дескать, под его четким руководством была уничтожена банда, пытавшаяся проникнуть из Ирана на территорию Афганистана. Он уже представлял, наверное, как будет рапортовать комдиву, и как загорится на его груди алый орден Красной Звезды. А если операция провалится, то он, как бы, не причем, он только лишь на время исполнял обязанности. Но как бы там ни было, лезть в эти проклятые скалы придется нам.
— Ну что, когда выходим? — спросил Пупсик.
— Не терпится что ли? Успеешь еще свинца глотнуть, — ответил спокойно ротный.
— Да я не о том, время идет, — сказал Пупсик, присаживаясь на камень.
— Хватит время, не волнуйся.
Со стороны блоков показались две вертушки, они держали курс в нашу сторону.
— Вон вертушки, — сказал я, показывая в их сторону.
— Ну вот и прекрасно, — тихо сказал ротный, после чего крикнул: —Готовьтесь, сейчас выходим! Саша, иди сюда! — позвал он Грека.
Грек подошел к ротному, за ним подошли Урал с Сапогом.
— Значит, сделаем так, мы пойдем первыми, ты, Саня, со своими пойдешь слева и чуть сзади нас, ты, Каша, со своими будешь идти справа. Если вдруг засада, вы нас прикрываете, пока мы не отойдем. Каша, и никаких геройств не проявлять, слушать только мои команды. Тебя это тоже касается, — ротный посмотрел на взводного и добавил: — Держаться будешь рядом со мной. Понял?
— Понятно, — браво ответил взводный.
— Если что со мной, командовать остается за меня прапорщик Евстафиади. Всем ясно?
Взводный с Пупсиком молчали, на лице их отражалась обида, как никак они офицеры, а ротный после себя отметил прапорщика.
Вертушки тем временем подлетали к нам, они с гулом пронеслись над нашими головами и одна за другой выпустили ракеты в расщелину. Пара ракет не попали в расщелину, они ударились в скалы рядом с ней, раздались взрывы, мы все попадали на землю, прячась за камни. Расстояние до расщелины было метров триста, и нас вполне могли зацепить осколки от ракет. Вертушки между тем, описав круг, пальнули еще раз в расщелину.
— Выпустите кто-нибудь сигнальную ракету, а то они весь вход завалят нах-й! — крикнул ротный.
С обоих боков от нас один за другим раздались шипения, и несколько сигнальных ракет взлетели в воздух. Вертушки, прекратив бомбить расщелину, поднялись вверх и скрылись за горами.
Мы все встали из-за камней и, матерясь в адрес летчиков, стали поправлять на себе арсенал с обмундированием.
Я подошел к Хасану Сапогом.
— Сапог, держись постоянно рядом с Хасаном, — предупредил я Сапога.
— Юра, нахрена такое базаришь, он и так меня заеб-л, постоянно в спину тычится, а теперь ваще на шею залезет.
— Ну все, пошли, делаем как договорились! — крикнул ротный.
Мы выдвинулись в сторону гор, над расщелиной стоял черный дым после взрывов. Ротный побежал первый, рядом ним бежали радист и взводный. Я, Хасан, Сапог и Урал бежали рядом друг с другом, за нами ковыляли Мосейко с Закировым, неся на себе АГС, две коробки с гранатами Закирчик всучил Сапогу.
Второй и третий взвод, разделившись на две группы, бежали чуть сзади.
Урал бежал и матерился поправляя РПК, который с непривычки мешал ему бежать, за спиной у него болтался ручной гранатомет, а на поясе как погремушки висели гранаты к гранатомету и подсумок с парой магазинов в придачу, два других магазина, перетянутые изолентой, торчали в пулемете. Я только сейчас заметил, как Уралу было тяжело и не удобно во всем этом арсенале, если еще учесть его маленький рост, к тому же бронежилет на нем был Б-3, который весил 12 килограммов. Мы пробежали всего лишь метров двести, а бедный Урал был уже весь в мыле, каска его при беге съезжала на бок, и он то и дело ее поправлял.
— Татарин давай сюда РПК, — предложил я ему, пожалев о том, что заставил его взять этот пулемет.
Урал молча снял с шеи пулемет и протянул мне, я взял у него из рук РПК.
— А где ночной прибор? — спросил я Урала.
— Выкинул в овраг, потом подберу.
— Нах-я!
— Да че я тебе, верблюд что ли. Может, еще башню от танка мне на голову оденешь, — возмутился Урал.
Приблизившись вплотную к расщелине, ротный остановился.
— Подождем пока дым рассеется, — сказал он.
В проеме между скалами стоял дым, ветра не было, и поэтому дым стоял сплошной стеной. Дым был не густой, но видимость все равно была не очень хорошая. Постояв несколько минут, ротный быстрым шагом направился в коридор, мы двинулись за ним. Ротный замедлил шаг, видимость была в радиусе десяти метров.
Рядом со мной откуда-то взялся Пряник.
— Сейчас из дыма выйдем, а там ДШКа нам в харю, — ляпнул он.
— Ты че здесь делаешь — сухарь с глазурью, где ваш взвод? — спросил я, повернувшись к нему.
— Да он наверно заблудился в дыму, — сказал Хасан.
— А где Самовара потерял? — спросил я его.
— Да здесь мы рядом идем, коридор-то узкий, вон они сзади.
— Хорош там пизд-ть! Идите молча, — прикрикнул на нас ротный.
Дым почти рассеялся, и уже хорошо было видно, что творится впереди, чуть дальше расщелина становилась шире и сворачивала немного в бок. Ракеты ни чуть не повредили скалы, только дыму напустили. С обеих сторон возвышались каменные стены, между которыми виднелась узкая полоска неба, стены эти были высотой примерно с пятиэтажный дом. Ноги постоянно натыкались на острые края камней, торчащих из земли, идти было трудно. Я передернул затвор РПК и передал его Уралу, потом приготовил к стрельбе свой автомат и повесил его на шею, или, как говорят, наперевес.
Мы шли, озираясь по сторонам, периодически бросая взгляд под ноги, чтоб не нарваться на растяжку, или не наступить на противопехотную мину — «лепешку», которую трудно заметить среди камней.
Вверху послышался шум винтов, он, удаляясь, растворился где-то впереди, это наши вертушки делали облет вдоль расщелины. Вдруг впереди послышались несколько разрывов, потом несколько коротких очередей, предположительно из ДШК, они эхом пронеслись по горам. Мне показались странными, эти очереди вроде из ДШКа, а вроде и не из ДШКа, обычно с такой частотой лупит зенитка. «Наверное, показалось», — подумал я. Расстояние до стрельбы на слух определить было невозможно, вроде где-то рядом, но из-за эха не разберешь.
— Вертушки наверно засекли банду, — сказал ротный, повернувшись к нам.
— Да, вроде того. Но вот где они? — спросил Взводный.
— Слышали разрывы? — спросил Грек, подбежав к нам, за ним появился Пупсик.
— Так, судя по времени, если прикинуть, когда над нами пролетели вертушки, то это где-то рядом. Если духов летчики засекли, это нам на руку. Давайте быстро вперед, нам нельзя терять время, — скомандовал ротный и быстрым шагом направился вперед, а мы все двинулись за ним.
Метров через двести коридор круто свернул вправо, и перед нами раскрылась площадь. Правда площадью ее можно назвать не совсем, так как была она не ровная, везде по сторонам торчали глыбы огромных камней, это была, если точнее сказать — открытая местность среди скал.
Ротный резко остановился и, сделав несколько шагов назад, спрятался за каменной стеной, и показал нам жестом, чтобы мы не высовывались. Потом, повернувшись к нам, произнес:
— Впереди виден столб черного дыма, обычно так горит подбитая вертушка. Что ж там такое — черт побери? Неужели вертушка горит? Собирайте АГС, и заправляйте в него ленту. Готовый потащите. — обратился ротный к Масейке с Закировым.
Те быстро развернули станину, и стали крепить на нее гранатомет. Ротный повернулся к взводному и сказал:
— Пусть они будут постоянно рядом с тобой, АГС должен быть в любой момент готов к стрельбе.
— Хорошо, понял, — ответил взводный.
Ротный посмотрел в бинокль.
— Ни черта не видно, надо подойти поближе. Саня, обойдете с того края, — ротный показал рукой вправо. — Каша, ты со своими останешься здесь, следите за этим пролетом, особенно, откуда подымается дым. Когда я махну рукой, двигайтесь за нами, мы попробуем подойти к источнику дыма. АГС несите рядом со мной.
— Товарищ старший лейтенант, комбат на связи, — обратился к ротному радист.
— Попозже я сам выйду на связь, сейчас докладывать не о чем, и некогда, — ответил ротный, он махнул нам рукой, и пригнувшись побежал вперед, за ним сразу двинулся радист. Я, Хасан и Сапог побежали за ними, а сзади нас, неся АГС и спотыкаясь, бежали «чижи», рядом с ними пристроился Урал. Пробежав метров двести, ротный махнул рукой Пупсику, и они двинулись следом. Грек со своим взводом передвигался по правую сторону от нас.
Мы подбежали к небольшой скале и, обогнув ее, выскочили на открытую местность. Впереди был крутой спуск, я и ротный первыми выскочили из-за скалы. В километре по спуску находились две горы, между ними что-то горело, извергая черный дым, рядом с факелом мелькали две фигуры, это были духи. Мы с ротным заскочили обратно за скалу, с автомата конечно можно было достать, но вероятность попадания была не велика.
— Давайте сюда АГС — быстро, — негромко сказал ротный.
— Да зачем АГС, с пулемета достанем. Татарин давай сюда РПК — быстрее.
Я выхватил у Урала пулемет и выбежал из-за скалы.
Два духа крутились на том же месте, пока я вскинул пулемет, две фигурки замерли, наверное, засекли меня, еще секунда — и они смоются. Я, не целясь, выпустил в них длинную очередь, один дух согнулся, а другой метнулся в сторону и упал. Ну надо же! Я сам с себя удивился, бывает, что целишься и промахиваешься, а тут не целясь, и сразу двоих, да еще с такого расстояния. Ротный взглянул на меня и сделал жест рукой, мол, все ништяк — базара нет, после чего крикнул:
— Быстро вниз!
И мы начали быстро спускаться, перепрыгивая и оббегая камни.
Я бежал первым, держа в руке РПК, другой рукой я на бегу переставлял магазин, он был на тридцать патронов, и поэтому за одну очередь вылетел весь магазин.
Вскоре стало видно, что это горела вертушка, духи сбили таки одну, а те двое, наверное, проверяли, остались ли в живых летчики, и можно ли снять что-нибудь с этой вертушки.
По всему было видно, что летчики погибли, вертушка вся полыхала, горючее и боекомплект, скорее всего, взорвались сразу.
Когда мы подбежали к горящей вертушке, раненый дух пытался уползти, но у него была прострелены нога и плечо, он барахтался как паук в банке, стеная от боли. Я подбежал к этому духу, и пинком заехал ему в простреленное плечо, дух завыл и упал на спину, закрывая лицо рукой. Это был молодой дух, на вид ему было лет двадцать, как и мне, наверное, у него была молодая редкая бородка и такие же редкие усы. «Пацан еще», — подумал я. Потом подбежали ротный и Хасан, а за ними все остальные.
Второй дух лежал с простреленной головой, пуля попала ему в затылок и вылетела между глаз, это был зрелый дух, лет сорок на вид, у него была черная густая борода и гнилые зубы, которые торчали из полуоткрытого рта, лицо было залито кровью.
Ротный, подбежав, крикнул:
— Стоп — Юра! Не убивай его пока. Гараев, спроси этого духа, сколько человек в банде и далеко ли они сейчас.
Хасан начал что-то говорить духу, убрав его руку от лица, но дух ничего не отвечая, плюнул в Хасана. Я с размаху заехал этому духу по зубам прикладом от РПК, он харкая кровью перевернулся на бок, и скрутился калачиком. Я передал пулемет Уралу и, схватив духа за шкварник халата, поволок его к горящей вертушке, дух брыкался и упирался, издавая хриплые стоны. Подойдя поближе к огню, я, поднатужившись приподнял его двумя руками, и с силой швырнул в огонь, мое лицо обдало жаром, я отпрыгнул назад, закрываясь рукой. Дух был худой и не тяжелый, и поэтому залетел в самое пламя.
Все остальные, стояли и молча наблюдали за моими действиями, никто не проронил ни слова, каждый понимал, что дух заслужил такую смерть, расплачиваясь за сгоревших летчиков.
— На, сука, почувствуй то, что чувствовали наши летчики, — прошипел я сквозь зубы, глядя как он, кувыркаясь в огне, кричит и корчится от боли.
Дух поначалу дико завыл, пытаясь вскочить на ноги, схватился рукой за раскаленный метал, но моментально одернул руку и упав на колени согнулся, пряча лицо от огня, одежда его полыхала. Потом он резко разогнулся и, издав протяжный стон, упал на спину. Он отчаянно дергал ногами и махал руками перед собой, как бы отгоняя огонь, но вскоре затих, объятый пламенем горящей вертушки и собственной одежды.
Я же тем временем стоял как завороженный, и не отрываясь смотрел на муки этого молодого духа, совсем еще пацана. У меня не было к нему ни капли сожаления, я стоял перед ним как палач. Хотя, почему как, я в данный момент и был самым что ни на есть палачом, смотрящим, как от моих рук умирает в страшных муках жертва.
Я опомнился и отошел в сторону лишь тогда, когда почувствовал запах жареного мяса.
На войне мы порой совершали жестокие поступки, не свойственные психике нормального человека.
Подчас, не задумываясь над тем, что руки наши запачканы кровью, которую отмыть мы уже не сможем никогда, так и будем нести это в себе до конца. И как бы не оправдывались наши действия: войной, обстоятельствами, или еще чем-нибудь, все это лишь повод для оправдания. И как-нибудь, оставаясь наедине с собой, задумываешься, что в некоторых случаях ты был в жизни не прав. И самое страшное в том, что себя ведь не обманешь.
