Это было что-то новенькое. В наше расположение стремительно, можно сказать — почти бегом, двигался седобородый аксакал — в неизменной чеченской папахе. Белая борода развивалась на ветру, как у старика Хоттабыча, ноги скользили по камням, палкой он махал как дубиной, и вид у него был довольно грозный.

Но он был один. Оружия у него я не разглядел. На шахида — смертника он тоже не очень смахивал.

Бойцы смотрели на него удивленно, но без страха. Чего ему у нас понадобилось?

Первый, кто остановил старика, оказался Найданов. Чеченец что-то быстро втолковывал нашему комбату, лицо у Андрея стало вытянутое и какое-то удрученное, он повернулся, и вместе со стариком они пошли к ферме. «Наверное, к Игорю», — решил я, — «а куда еще? Но что же ему у нас надо?»

От нечего делать я принялся гадать. Версия первая — он хочет сообщить нам о приближении противника. Бред! С какой радости? Он — нам. Вот наоборот — это возможно, это реально. Скорее всего, он о нас и так уже чехам доложил.

Вариант второй. Пришел рубиться из-за реквизированных продуктов. Реально? Ну, так… Все-таки сомнительно. Из-за этого так спешить, спотыкаясь и падая?… Тоже вряд ли!

Ну, так что?

Всеобщее, не только мое, любопытство подогрелось еще сильнее, когда я увидел, что Молчанов, Косач, Турок, два стрелка и чечен заняли МТЛБ и резво укатили по направлению к жилым домам.

Я пошел к Найданову. К нему же быстрым шагом уже приближался Урфин Джюс.

— Слушай, Андрюха! — спросил я. — Чего стряслось-то?

— Да дед примчался как ошпаренный. Говорит, сноха беременная, и из нее кровь пошла и хлещет. Все испугались, врачей-то нет! К кому бежать? Вот отправили деда к нам. Он думал, у нас медик есть… Но хоть отвезем к врачам.

— Слышь, — задумался я. — А ты уверен, что это правда? Может, дед заманивает? За экспроприацию мстит…

— Да Игорь тоже не уверен, конечно. Гранат набрал, на всякий случай. Сказал — мы услышим. Тогда надо будет выручать.

Мы с Андреем посмотрели на Урфин Джюса. Он пожал плечами:

— Я всегда готов. У меня вся техника на ходу.

— В крайнем случае, танк подключим, — это уже я сказал.

Но все обошлось. Через несколько часов Молчанов вернулся, как говорится, усталый, но довольный.

— Сдали овцу в больницу.

— Вы что же — прямо в поселок заезжали? — спросил я с удивлением.

— Ну да, — сказал Молчанов, и сделал выразительное лицо. — Ну а что сделаешь? Она уже кончается. Белая как мел. Стонет, глаза закатила… Пришлось ехать. Влетаем в село, спрашиваю у местного кикела — «Где больница»? Он, типа, не понимает! По-русски. Я ему говорю — «Там женщина ваша рожает! У тебя, гад, совесть есть?». Проникся! Рукой показал. Подъезжаем, разворачиваемся. Бабы какие-то врассыпную. Наверное, думали, мы сейчас стрелять будем! Идиоты! Ну, вытащили эту кикелку, сдали врачихе на руки. Короче, пусть теперь голову ломают. Это уже не наше дело… И быстренько, быстренько назад.

— Даже пожрать ничего не взяли! — неожиданно влез в беседу Турок.

— Чего!! — развернулся Игорь. — Ты чего тут делаешь?!!

Турок стремительно исчез из виду.

— Бывает… — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Слушай, Игорь, пойдем хоть кипяточком побалуемся, а?

— Ну, ты вечно голодный! — покачал капитан головой. — Корми тебя… Пои тебя…

— Да ладно тебе! — засмеялся я. — Не еды, заметь! А просто кипятка. Уж Турок-то небось приготовил!

— Ладно, — сказал Игорь, — пойдем, сирота!

Однако этот день оказался приятнее, чем я мог подумать. Не успели мы дойти до фермы, как нас перехватили танкисты. Вообще-то, конечно, им был нужен Молчанов. Но так как я оказался рядом, то они пригласили к себе в гости и меня. Зачем отказываться? Я пошел.

Танкисты заняли небольшой аккуратный, отделенный от фермы дорогой, домик. Со стороны моста он был закрыт деревьями, какой-то давно разрушившейся кирпичной оградой, с торчащими из нее ржавыми металлическими штырями. Внутри картина заброшенности и разрушения была не менее заметна.

В первой комнате у окна находился стол-тумба с выломанной дверцей. Вторая болталась на одной петле. За столом — на подоконнике — валялась кем-то давно брошенная и забытая мыльница. Стекло в окне было целое, хотя страшно грязное, с разводами паутины. Некоторые доски из пола были выломаны.

— Топите? — кивнул на них Игорь.

— И мы топим, и до нас кто-то уже выломал, — ответил один из танкистов. — Не мы первые здесь перекантовываемся.

Во второй комнате стояла довольно крепкая пружинная кровать. Некоторые шарики на ней еще даже блестели. Сбоку, у стены расположился шкаф с выломанными дверцами. Одна из дверей стояла тут же, прислоненная к стенке. Это была очень полезная и важная дверца: на ней сохранилось небольшое зеркальце.

В этой комнате часть стекла была выбита, а вместо него вставлена, как обычно, фанера. Потому в помещении царил, можно сказать, полумрак. (Тем более что за окном было очень пасмурно). Тем не менее, я взглянул в зеркальце, и увидел какое-то серое, бородатое лицо с красными глазами, сухими губами и желтыми зубами.

В ужасе я отшатнулся: «Неужели это я!?».

Да, я. И ничего удивительного. Я уже сам давно забыл, когда последний раз чистил зубы, брился, умывался…

Хотя нет. Умывался совсем недавно. Здесь, в речке и умывался. Но ведь это не горячая вода…

У танкистов топилась буржуйка, и был настоящий чай. Уж не знаю, откуда, где достали — но был. Как оказалось, Игорь и Николай (командир танка), закончили одно училище, просто в разные годы. Так что тема для беседы у них нашлась сразу. (Поэтому, честно говоря, и пригласили). Я же просто пил чай с сахаром, слушал умные речи, и наслаждался теплом. Никуда не хотелось идти, ничего не хотелось делать…