Я уже говорил, кажется, что по типу минометов наша батарея была разделена ровно на две части. У Найданова было три расчета «Васильков», а у меня — три расчета «подносов».

Конечно, «Василек» — вещь классная. Это миномет на колесах. И стрелять может как по навесной, так и по пологой траектории. И при желании — очередями. О нашем «подносе» такого, конечно, не скажешь.

Однако, хотя «Василек» — вещь, бесспорно, замечательная — нечто среднее между минометом, пушкой и пулеметом — но для войны в горах не очень удобная. Увы! Там где используется колесо — должны быть дороги. А в горах и на гусеницах не везде пройдешь. А вот солдат может пройти почти везде: в ущелье спуститься на своих двоих, на скалу подняться таким же макаром… И что он с собой туда сможет дотащить, тем и воевать будет.

Так вот! «Поднос» разбирается. К разобранным частям крепятся лямки, лямки на плечи… И расчет может затащить свой миномет куда угодно. Конечно, тому, кто тянет плиту, я не завидую. Это должен быть не человек — богатырь! У нас же в части самую тяжелую часть миномета вечно доставалась самому хилому — тому, кто не имел силы отказаться, и подкрепить свой отказ весомыми кулакастыми аргументами. Потом эти доходяги, как правило, падали под весом плиты, и тащить ее все равно приходилось всему расчету. (Впрочем, каждый раз все начиналось сначала — есть люди, и таких много — которых ничему не учит не только чужой, но и свой опыт).

К чему я все это рассказываю? А к тому, что как только солнце слегка осветило землю, ко мне примчался Найданов, и сообщил, что сейчас я со своими расчетами в пешем порядке пойду вместе с пехотой дальше по дороге.

— Почему в пешем? — удивился я.

— Потому, что здесь совсем недалеко сегодня ночью 135-ю раздолбали чехи! — ответил мне комбат. — Так что пойдете в пешем порядке. Может быть, тут где засада…

Я пожал плечами, поднял расчеты, и объяснил им задачу. Паче чаяния, никто не возмутился. Видимо, пройтись хотелось всем. Я и сам с радостью предвкушал разминку для ног. Бежать никто не будет — это точно. Погода отличная — теплая, солнечная. Даже ветер не такой холодный, как обычно. Чувствовалось приближение настоящего, почти летнего, тепла. После зимы, проведенной в полевых условиях, наступление весны и лета ощущалось гораздо острее и желаннее.

Я все-таки надел бронежилет, а кроме автомата и гранат взял с собой бинокль. Мы пристроились где-то в середине колонны, (так и положено), и вскоре тронулись. Дорога была практически ровная, без резких подъемов и спадов, и шагать было одно удовольствие. (По крайней мере, мне). Где-то впереди суетился замполит Косач: я его особо не видел, но слышал хорошо. Вскоре я догнал Молчанова. Игорь заметно хромал.

Все-таки, тот бой не прошел для него даром. Сначала он хромал почти незаметно, потом заметно, а сейчас — очень заметно.

— Слушай! — сказал я ему. — У тебя же скоро день рождения!

— Водки нет, — буркнул мне в ответ Игорь.

— Да при чем тут водка?! — обиделся я на столь грубое замечание. — Я, вообще-то, о подарке хотел спросить.

— Да? — Молчанов посмотрел на меня с любопытством. — И что?

— Я думаю, — значительно сказал я. — Тебе нужно подарить хорошую палку. В смысле — тросточку.

— А я уже подумал, личный состав воспитывать! — засмеялся капитан.

— Нет, — суховато сказал я, — это чтобы ходить.

Внезапно впереди послышались сначала возгласы, потом — громкие крики. В них было и удивление, и негодование, и страх, и боль… И много чего.

Колонна хаотично растеклась по поляне, на которую нас привела горная дорога. А поляна была залита кровью. На глаза мне попалась оторванная кисть. Она лежала отдельно, сам по себе. А я прилип к ней взглядом, и не мог оторваться. Она… была какая-то… Ну, как сказать… Неестественного коричневого цвета. Не так, как у негра, более светлая. Но все равно — эта рука не была белой, как у меня, или у всех моих солдат. И потом… Она была какой-то уж очень большой. Или ее обладатель был огромным, как циклоп, или… Нет, не понимаю. Странная и страшная мертвая кисть.

В конце — концов, меня оторвали от созерцания оторванной взрывом конечности, потому что в кустах нашли миномет. «Поднос».

— Забирай! — скомандовал мне командир батальона.

— Куда я ее заберу, товарищ майор?! — сразу запротестовал я. — Кто ее нести будет? У меня три подноса на всех бойцов раскиданы… А я один его при всем желании не донесу… Да у меня и мин-то с собой только на три миномета. Кто из этого будет стрелять?

Я был убедителен, потому что за мной стояла правда. Так оно и было. Я, конечно, как человек слегка жадноватый, этот «трофейный», (а точнее утерянный 135-й), миномет забрал бы. Но кто бы его тащил?

Майор слегка помрачнел, потом махнул рукой:

— Оставим его тут. За нами машины пойдут, подберут. Я по рации прикажу. А отсюда он все равно никуда не денется.

— Это здесь 135-ю накрыли? — спросил я у комбата.

— Ты что? — с недоумением посмотрел на меня майор, — Сам не видишь?

Я закивал головой и поспешил убраться с глаз Санжапова. Мало ли, что ему еще придет в голову. От начальства лучше держаться подальше.

— Хорошо, что мы не поехали сюда вчера! — сказал я Игорю.

— Да, было такое мнение, — признался мне Молчанов. — Но решили не рисковать. Не знаю, чего прохладненские-то поперлись в такой туман, по незнакомой местности. Тем более, была информация, что здесь где-то нас кто-то ждет… Вот и нарвались.

Мы уже шагали снова. Я все смотрел на хромающего капитана, и все больше и больше убеждался, что ему нужна тросточка. Мне представлялась какая-то изящная, резная, но достаточно тяжелая и крепкая вещь, которую с равным успехом можно было бы использовать, чтобы опираться на нее при ходьбе или треснуть кого-нибудь по голове. Такая уникальная вещь Игорю явно бы понравилась.

Он хромал все сильнее и сильнее, и я начал беспокоиться, как же нам идти дальше. Вообще-то, я должен был находиться рядом со своими бойцами… А мне приходилось поддерживать Молчанова, и уйти от него мне казалось неудобным. Нехорошим. В то же время я все больше отставал от своих расчетов.

Положение спасла неожиданно догнавшая нас БПМ. На броне восседал замполит сводного батальона. Увидев, как хромает Игорь, он приостановился, крикнул своим бойцам, там спустились, и с моей помощью мы впихнули капитана наверх. Я убедился, что Игорь сразу расслабился, заулыбался, и я, полностью успокоенный, резвой рысью устремился за своей батареей.

БМП обогнала меня, обдав облаком пыли, а Игорь помахал рукой, и что-то прокричал. Что? Я не расслышал, просто, на всякий случай, улыбнулся ему в ответ и тоже помахал.

Еще через час мы все снова остановились. Это был привал. Кроме того, и это самое главное, наши разведчики нашли брошенную базу боевиков. Прямо около дороги! Может быть, как раз тех, кто этой ночью стрелял в 135-ю. Ну, как сказать — база… Не лагерь, не большой лагерь — как это бывает. Так, несколько землянок. Недалеко был источник. Хороший обзор всей долины. В общем, приятное местечко.

Видимо, драпали боевики все-таки в спешке, так как оставили и фотографии, и много разных бумаг.

Конечно, по идее, все это надо было сдать в контрразведку. Конечно, потом и сдали. Но сейчас вокруг никакой контрразведкой и не пахло. Сабонис дал Молчанову посмотреть найденные документы, а Игорь показал мне.

Я внимательно разглядывал моментальные фотографии из «Поляроида». Их было несколько, в основном — групповые. Так в школах фотографируются, в институтах… В трудовых коллективах. Первый ряд, за ним — чуть выше — второй, выше всех — третий. Бородатые мужики с лысыми головами, или в папахах. Были среди них и женщины. Естественно, в платках. Куда же без этого!

— Передадут фотографии в особый отдел. Там этих кадров идентифицируют, — сказал Молчанов. — И все. Тогда им придется всю жизнь в лесу сидеть… Если, конечно, их родственников не начнут за них таскать по разным инстанциям… Хотя, это все вроде незаконно… Да плевать на законы!

— Вот, на, почитай! — передал он мне бумагу, исписанную с двух сторон крупным корявым почерком. Написано было по-русски.

Как оказалось, какой-то местный кадр написал объяснительную, почему он имел контакты с местными ментами. Получалось, из его довольно путанных оправданий, что он работал и на наших, и на ваших. Но на наших, естественно, больше.

— Еще один кадр для разработки, — засмеялся я. — Странно, что чехи такие документы не уничтожают. Это же почти приговор! И почему на русском? Они что, по своему разговаривать разучились?

— Может, писать не умеют? — предположил встрявший в разговор Косач. — Бывает такое. А может, командир отряда здесь не чех, а, скажем, араб какой-нибудь. Или даг. Или бандеровец. Хотя это маловероятно, конечно.

— Пусть особисты разбираются, — широко зевнул Молчанов, — это их дело… Ты, лучше, Паша, скажи, где моя трость?

— Ну, отец… — протянул я, — ты даешь! Сначала надо какое-нибудь селение разграбить. А где же я тебе здесь в лесу найду тросточку? Сам, что ли, вырежу?

В общем, я прекратил эту бесполезную дискуссию тем, что отправился набрать воды из источника. Она была хорошая, вкусная, бойцы набирали ее во все, что только было можно. Бог знает, где еще потом встретишь такую замечательную воду?

Я набрал полную фляжку, конечно, но… Но фляжка — это ведь очень, очень мало! Набрать бы канистру!.. Канистры у нас были — даже две, по одной на машину. Однако машины были где-то там, а мы — конкретно здесь. И кроме как на фляжки, рассчитывать было больше не на что.

Возможно, это понимал и рядовой Данилов — один из двух человек в моих расчетах, который тащил на себе плиту. Для начала он выпил одну фляжку воды целиком, а вторую набрал про запас.

— Дурачина! — сказал я ему. — Чем больше ты пьешь — тем больше потом хочется! Зря ты целую фляжку сразу выпил.

— Не могу я не пить, — простонал Данилов. — Я уже так упахался! Не могу напиться! Само в меня льется!

Я усмехнулся, и «утешил» бедолагу:

— Это мы еще по почти ровной дороге идем. Прикинь, что будет, когда в гору полезем.

Я оставил Данилова с расширившимися глазами, и отвисшей челюстью. Да, пусть подумает! Хотя вот интересно: неужели и правда — полезем в горы? Как-то не очень это весело. Я посмотрел на скалы, прикинул, что на них придется забираться… Тут и без плиты хрен залезешь, а уж с плитой…

Мимо меня пронесся Косач. Почти не тормозя, он хлопнул меня по плечу, и прокричал:

— Все, дальше на машинах!

Я расслабился, и снова пошел к Данилову. Ведь приятно приносить людям хорошие новости, не правда ли?