Все, весна закончилась. Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилось, все чаще небо хмурилось густыми темными тучами, и засыпало нас снегом.

Странно, неужели до нас тут никого не было? Люди стали попадаться какие-то пугливые. Бросали все свое хозяйство и убегали прятаться в лес. Или наоборот, кто-то такой здесь уже прошел так, что местные от одного нашего приближения берут ноги в руки?

Не знаю, но, во всяком случае, пару небольших, если не сказать крошечных поселков, мы прошли именно так. А уж если в домах никого нет, наших бойцов не удержишь. Прочистили они эти поселки так, что у хозяйственного Восканяна вскоре оказался целый мешок сахара. А сахар, скажу я вам — это вещь!

Я брал кусок хлеба, посыпал его сахаром…. Боже, как вкусно! Я дома не ел ничего вкуснее! Все время вертелась мысль: «Ну почему дома-то я такой вкуснятины не ел? Почему не догадывался?». Но так думал только мой желудок. Голова, конечно, соображала лучше: «Да потому, что дома есть вещи гораздо вкуснее. Дома ты этого есть не будешь»! Я мысленно аплодировал голове, но кусок хлеба с сахаром жевал так, что за ушами аж трещало.

К сожалению, с похолоданием оживились и вши. Кусались они теперь, почему-то даже злее, чем раньше. «Живьем съедят!» — думал я ночами, непрерывно почесываясь. — «Господи! Ну зачем ты придумал этих жутких тварей! За какие грехи они мне?».

Здесь, в горной местности, с водой стало еще хуже, чем на равнине, и приходилось экономить. Разговора о том, чтобы искупаться, или, на крайний случай, постирать свои шмотки, даже и не шло. Оставалось только терпеть.

Кстати, приятная новость. Игорь Молчанов прибыл в войска. Как оказалось, информация о его тяжелом состоянии была сильно преувеличена. Да, контузия, да, потерял сознание. Но все оказалось гораздо легче, чем предположили тогда, в горячке. Немного оклемавшись, капитан начал терзать начальство просьбами вернуть его в действующую армию. Другой, наверное, на его месте срочно запросил бы отпуск, да и убыл в него минимум месяца на три. Но Игорь был не такой человек. Как только он почувствовал себя в норме, сразу же решил вернуться.

Прибыть-то он прибыл, но вот куда его назначить? У комбата вакансий пока не было. Он оставил Игоря при штабе, разумно рассудив, что на войне какие-нибудь задачи для капитана Молчанова обязательно найдутся.

Впервые после ранения мы столкнулись с ним… Ну, где бы вы думали? Ну, конечно же около машин Васи Раца.

Его техника расположилась на гребне, здесь же он выставлял свои ПМ. Больше всех суетился турок. Васе была поставлена задача обстрелять какой-то квадрат осколочными минами, а такой стрельбы у Раца не было давно. Для Турка это было вообще впервые. Вася пообещал ему, что за спусковой шнур будет дергать именно он.

Наши с Найдановым машины и минометы стояли внизу, под косогором, нацелившись на выход из этой маленькой долины, поэтому чтобы посмотреть на стрельбу, мне пришлось изрядно попотеть, поднимаясь вверх. Тут уже сидел Сэм.

— Хочешь кайфа? — спросил он, увидев меня. — Вот сигаретка с анашой.

Он и правда курил что-то, глаза у него были осоловевшие, но речь довольно связная и отрывистая. Как и всегда.

Однако я отказался. Я вообще не курил никогда. Даже ни разу не пробовал. Совсем. И прежде, чем научиться курить анашу, надо было бы вообще научиться курить. Но и это не главное. К наркотикам, даже таким легким, как этот, я относится крайне отрицательно. Я в Чечне даже к водке охладел, и мне ее совсем не хотелось. Что уж говорить о плане?

Я отказался в самых изысканных выражениях.

— Странно, — ответил мне Сэм. — Покурил бы немного, расслабился…

— Предложи Васе, — сказал я. — Может, он согласиться?

Ну, нет, конечно. Васе также не курил, искусственный кайф не любил также как и я, а в данный момент был вообще очень занят.

И тут подошел Игорь.

— Здорово, братва! — сказал он. — Чем занимаетесь?

— Сейчас стрелять будем! — ответил Вася.

Сэм медленно проговорил, растягивая гласные, (видно, его все-таки уже торкнуло):

— О-о! Иго-орь! Как де-ела-а?

— План что ли куришь? — спросил Молчанов, принюхавшись к Поленому. — Ну, ты даешь! И где только достал?.. А я сейчас у начштаба знатно пообедал! Знаете, картошечка жареная с салом, огурцы соленые, мясо жареное!… Ух! Винца выпили!

Игорь упивался перечислением. Он зажмурился, и защелкал языком.

— Во-от ты, бли-ин, Иго-орь! Изде-ева-аешься! Не-ет, что-обы прине-ести на-ам по-опробо-ова-ать! Все-е в одно-ого тре-еска-аешь! — пожурил его Сэм.

М-да! Игорь как-то не учел такой реакции, и поспешил перевести разговор на другую тему.

— Куда стрелять будем? — спросил он Васю деловито.

— По заранее намеченным целям, — заученно ответил Рац, а потом объяснил по-простому. — Квадрат надо обстрелять с закрытой огневой. А там корректировщик поможет.

Вася работал на ПУО. Меня, честно говоря, это шокировало. Сколько раз я у него бывал в машине, а ПУО не видел. Интересно, где же он его прятал? Прибор не такой уж и маленький, его в щель не засунешь!

Но спрашивать об этом у Васи в данный момент я счел неразумным. Он был занят настройкой прибора, и установлением связи. За связиста работал Ваня, а он хоть был человек и старательный, но, все же, довольно бестолковый.

— Связь есть? — спросил его Вася.

— Да, есть, товарищ лейтенант, — ответил ему Ваня, протягивая наушники.

Вася надел их, что-то выслушал, молча кивая головой в такт своим мыслям, и отдал приказ заряжать. Все три миномета были «беременны» минами, и номера расчетов только ждали команды, чтобы дернуть за спусковые шнуры.

— Огонь! — взмахнул рукой Рац, и в небо с низким воем ушли эти здоровенные мины, неся кому-то большие — пребольшие неприятности. Разрывов, мы, естественно, не увидели. Район целей был закрыт для нас возвышенностями и лесом. Именно минометы, с их навесной траекторией стрельбы и могли достать противника там, куда прямой наводкой попасть было просто невозможно.

Вася выслушал по рации результаты, склонился над ПУО, и сделал пару быстрых движений. Вообще, работал он очень быстро. Чувствовалось, что лейтенант делает все это далеко не в первый раз. Видимо, действительно настрелялся в училище. Вася внес поправки в прицел и угломер, наводчики изменили наводку, и был дан еще один залп.

Снова прошло несколько минут. Снова Рац получил данные от корректировщика. Он опять рассчитал поправки, передал их наводчикам, они ввели новые данные в прицелы, довернули стволы, и дали третий залп.

Прошло еще несколько минут.

— Все, — внезапно сказал Рац, снимая наушники с головы. — Цель поражена. Задача выполнена.

Мы открыли рот.

— А в чем задача-то состояла? Что ты темнишь? — неожиданно обиделся Игорь.

— Да ничего я не темню, — ответил ему Вася. — Говорю же, квадрат сказали обстрелять. Вот, все — попали точно в этот квадрат. Если там кто-то и сидел, вряд ли ему поздоровилось.

Вася потянулся, и сказал, что ему очень сильно приспичило, и сейчас он сходит в лесок для облегчения. А если вдруг его будут спрашивать, то пусть кто-нибудь за него пока ответит.

Он осмотрел нас всех. Сэм был не в состоянии отвечать, Игорь — не артиллерист…

— Ладно, Вася, — сказал я. — Иди, облегчайся. Я за тебя подежурю.

Он улыбнулся и ушел. А я присел около ПУО, рядом с Ваней. Боец пытался куда-то дернуться, но я ему не посоветовал, и он остался. Недовольный, но молчаливый.

Да, прибор был расчерчен, можно сказать, почти идеально. Вот точка — положение корректировщика, вот — мы. Данные он снял с карты. Вот цель — середина обстреливаемого квадрата. Здесь Вася снял первоначальные установки для стрельбы, а вот он доворачивал линейку до места фактического разрыва, а потом снимал поправки. Я, помню, на экзамене делал тоже самое. В принципе, это у меня прошло хорошо. Загвоздка оказалась в определении местоположения цели по снятым с трех участков углам. Треугольник получился у меня уж больно широкий. Хотя, вроде бы, я все делал правильно…

Задачи-то делали сами офицеры кафедры! Или данные записали неточно, или вообще измеряли халатно. А потом у меня с ними ответ не сходится, и оказывается, что это я и виноват!

Поставили мне «четверку», но расстроился я не сильно. «Четверка» — это нормально. Это даже хорошо. Это ведь не «удовлетворительно», и тем более не «двойка».

Васи не было довольно долго, так что и Сэм, и Игорь куда-то ушли. Я же терпеливо ждал, и не отпускал Ваню, хотя остальные бойцы уже давно ускакали в свои «шишиги». (Бойцы Раца, как и мои подчиненные, в палатках жить не хотели, предпочитая цивильный кузов).

Наконец пришел и командир батареи: довольный, умиротворенный, с легкой улыбкой на устах. Не хватало только одной детали.

— Вася, — спросил я. — А где твоя портупея?

Рац несколько секунд смотрел на меня круглыми, бездумными хохляцкими глазами, а потом просипел:

— Черт возьми!.. На дерево повесил, а уходил — забыл снять…

— Пойдем, поищем, — предложил я ему.

Он благодарно кивнул:

— Да, да! Надо пойти найти. А то без портупеи неудобно, где еще такую найдешь?

Мы вдвоем прошли прочесывать лес. Увы, но Вася совершенно не помнил, где именно он вошел в него первый раз. Не задумывался, не запоминал… А вот теперь пришлось искать точно.

Деревья были невысокие, какие-то слегка корявые, темные, молчаливые. Невеселые, одним словом. Под ногами пружинила вылезшая из-под снега прошлогодняя трава…. Я представил себе, как было бы хорошо, если бы можно было просто погулять в таком лесу, а потом прийти домой, в тепло, к камину, выпить чего-нибудь приятного, например, рюмку коньяку. Закусить. Посмотреть телевизор, сладко заснуть в кресле…

Дома я любил гулять по сырому осеннему лесу, смотреть, как падают листья, как капли воды висят на ветвях, как хмурится небо над головой, как свеж, чист и прозрачен воздух…

Я вздохнул, шмыгнул носом, поднял глаза вверх, и увидел васин ремень, болтавшийся прямо над моей головой.