Глава № 5. Вишеградская хроника. Марш на Дрину. «Царские волки»

Назад: Глава № 4. Как пишутся книги? Рождение воина

Дальше: Глава № 6. Вишеград. Казаки. (1993 г., январь — апрель)

У стен Вишеграда. Ноябрь-декабрь 1992

В Москве Ас познакомился с Игорем. Игорь тоже прошел Приднестровье, воевал в составе ударного отряда местных ополченцев под Дубоссарами. Поехал туда сразу после диплома, там же потерял друга.

Наконец, состоялась встреча с куратором Ярославом Ястребовым, который пришел с женою. Пятеро добровольцев, в том числе майор морской пехоты Тимофей Байрашев, старший лейтенант Валерий Быков и трое людей без званий Ас, Игорь и Андрей Нименко, кратко поведали о себе и своем боевом опыте. По результатам мини-собеседования был назначен командир отряда. Без колебаний жена Ярослава Ястребова, психолог по профессии, указала на Аса.

Решили, что поедут сначала двое — Быков и Байрашев, а с интервалом в два дня остальные и Ястребов. Всем сделали загранпаспорта. Ястребов, ярый монархист по убеждению, окрестил отряд «Царские волки». Монархистом был и Игорь, историк по образованию, поддержавший это предложение. Клички он никакой не получил, русские называли его по имени, а сербы — «Царский офицер». Я же во избежание путаницы буду называть его Монархистом.

Вопрос униформы решил Ястребов: тельняшки и черные береты. От тельняшек отказались, она была лишь у Байрашева, бывшего морпеха. Но всем купили черные береты старого образца.

Доехали до Белграда без приключений. Там их встретил микроавтобус, который и довез до Вишеграда через городок Титовы-Ужицы. Ужицы были в собственно Сербии, но недалеко от боснийской границы.

Вишеград

Дрина. На дальнем плане — Вишеградская ГЭС. Справа — гора Будковы стены.

(Многие плохо представляют себе трехмерные картины без рисунка, по одному лишь словесному описанию. Проблемы тут генные или культурные, не знаю. Но именно затем, чтобы облегчить восприятие читателем реалий, я так подробно и расписываю карту и ландшафт зоны боевых действий.)

Чем был Вишеград для сербов? Город стоял в восточной части Боснии на месте впадения речушки Лим в реку Дрину, которая здесь течет с юго-запада на северо-восток. Совсем рядом, за правым берегом, была граница с большой Сербией. Город господствовал и над сухопутным путем из Сербии. Чуть ниже города по течению Дрины через нее был перекинут автомобильный мост. А выше современного, еще до слияния рек есть пешеходный мост, воздвигнутый в 1571 году Мехмед-Пашой Соколовичем — уроженцем этих мест. Поодаль старого моста на правом, восточном берегу Дрины на горе высится старинная башня XIV века, в которой, говорят, турки держали взаперти кого-то из сербских героев Косовской битвы. Сейчас эта башня от основания до вершины забита землей. Рядом на горе — сербский пост, оснащенный крупнокалиберным пулеметом.

Церковь в Вишеграде.

Ниже по течению — православная церковь и развалины двух мечетей. Центр, старый город, в основном представлен домами начала XX века, вокруг него районы пяти-семиэтажных современных домов. Окраины же и близлежащие деревни застроены характерными для страны одно-двухэтажными домиками с черепичными крышами. Все эти особнячки — каркасные, их тонкие стены (в упор) пробивал автомат «Калашникова», не говоря уже о крупнокалиберном пулемете, а танковый снаряд пробивал дом навылет, так и не успев взорваться.

Сам Вишеград город невелик, а с началом гражданской бойни в нем осталось пара тысяч душ. Так он и стоял — полупустой, зияя черными провалами окон и язвами пепелищ. Со стенами, выщербленными пулями и осколками во время боев за город. Выше по течению Дрины (к юго-западу от города) стояла гидроэлектростанция, но света в городе не было — мусульмане взорвали линию электропередач.

Птица, взмывшая над полуразрушенным городом, его когда-то белыми домами с красными крышами, может увидеть к северо-западу от него, на левом берегу Дрины похожую на серп гору Будковы Стены, и внешняя, выгнутая часть этого серпа почти соприкасается с Вишеградом. На севере Будковы Стены переходят в горы Орлина и Власена, образуя горную цепь, поросшую по склонам лесом. Здесь был узел важных путей. Шоссе, идущее параллельно Дрине по левому берегу, возле электростанции проходило эту гору сквозь двойной тоннель. Посредине же горную цепь пересекала дорога в неглубоком ущелье. Ниже по течению поднимается Видова гора. Между ней и цепочкой Будковы Стены — Орлина Власена шло на запад асфальтовое шоссе — на хутора Горни и Дони Лиески. За Будковыми Стенами стоял хутор Почивал.

Поднимаясь вверх по левому берегу Дрины от Вишеграда, путник достигал электростанции и водохранилища, за которыми открывалось довольно крупное местечко Твртковичи. А еще дальше расположились система тоннелей, важный мост через Дрину, а невдалеке — и господствующая гора Заглавак, взмывающая ввысь примерно до отметки 1200 метров над уровнем моря. По прямой, если лететь вертолетом, от Заглавка до Вишеграда было километров пятнадцать. По земле же — вдвое-втрое больше. За Заглавком и соседней вершиной Столац расположено село Джанкичи.

Когда «Царские волки» прибыли в Вишеград, положение города было шатким. Мусульмане, захватив господствующие над городом Будковы Стены и Видову гору, спокойно и методично расстреливали город из минометов и снайперских винтовок. Через мост возле мусульманских Твртковичей их отряды совершали рейды на правый берег, доходя до Рудо, что на самой границе с Сербией. По ночам хозяйничали они и на шоссе, ведущего от Вишеграда на запад, к Лиескам. Падение города было бы тяжким ударом по сербам. Это — выход мусульман к собственно Сербии, а тут рукой подать до непокорного Санджака, а там и бурлящего Косова. Город сейчас разрывал зеленую ленту мусульманских поселений, почти непрерывно тянущуюся от Стамбула через юго-восточную Болгарию, Македонию, Косово и Санджак — до Центральной Боснии. Падение Вишеграда означало бы объединение мусульманских котлов на Дрине в один фронт. И с этой угрозой нельзя было не считаться.

Сейчас среди сербов ходит легенда, будто русские и отбили Вишеград, но это сильное преувеличение. Мусульмане славно похозяйничали в Вишеграде весной 1992 года, и православные, приняв «озверина», сами отбили город. Но сами сербы признают, что именно русским принадлежит заслуга в том, что город сейчас не в руках мусульман. Здесь, под Вишеградом, нескольких месяцев велись бои против мусульманских отрядов Горажданскай группировки. Период с конца осени 1992 до середины весны 1993 года и стал зенитом боевых действий русских в восточной Боснии.

Встреча по одежке

Первые два бойца, Валерий Быков и Тимофей Байрашев, приехали туда 29 октября 1992 года. В горах уже лежал снег, но в низине было тепло, цвели розы, хотя по ночам уже били заморозки. Поселили их в здании школы. В простреливаемом чуть ли не насквозь городе работало два магазина и одна кафана. Спустя три дня прибыли еще трое русских, и отряд «Царские волки» образовался.

Устраивал русских начальник полиции города Лука Драгишевич. Ас увидал своих офицеров в «титовках», подобии парадной формы, с «папавками» югославскими версиями карабина Симонова. Разразившись руганью, заставил все это сдать на склад. Необходимо современное оружие и камуфляж. А тут еще Ястребов сделал такую «крутую» презентацию отряда местным сербам, что Драгишевич с восторженными глазами предложил русским немедленно пойти на операцию.

Наши отказались, сославшись на усталость. Да и какой идиот полезет в бой, толком не зная местности? «Волки» потом высказали Ястребову, что они думают о нем и его презентации. Тот пообещал дать «задний ход».

Первым делом Ас занялся проблемами экипировки, зашел на склад и объяснил, что ему нужен камуфляж и автоматы. Сербы-каптеры дружно отвечали: «Нема!» Но автоматы у них все-таки нашлись. Попросил оружие со складывающимися прикладами. В ответ снова: «Нема!» И опять кое-что нашлось. Отряд получил «Калашниковы» (югославскую модификацию этого оружия калибра 7.62х39), а также снайперскую винтовку СВД, переделанную под калибр 7.92 и еще кое-что. Вернувшись в школу и раздав оружие, Ас вспомнил, что забыл взять штык-ножи — и послал за ними Андрея Нименко. Тот вернулся с ними и не глядя раскидал их по кроватям. У Аса и автомат, и штык-нож оказались с номером 666. Это не могло не вызвать у отряда определенные ассоциации.

На сербском складе русские увидели диковинную машину, которая потом встречалась у сербов очень часто — ЮГО-М53, копию еще гитлеровского пулемета MG.

Проба сил

Третьего ноября 1992 года провели первую пробу сил. Точнее, русские для приличия вынуждены были сходить в патруль на гору. А вот двумя днями позже РДО пошел на крупную операцию в тылу противника у горы Будковы стены.

Впятером, вооружившись до зубов, русские пошли на высоту. Вояка уже бывалый, Ас пошел в дело с автоматом, пятью рожками к нему, массой патронов россыпью и со снайперской винтовкой. Игорь-Монархист представлял артиллерию — его был автомат был снабжен насадкой для стрельбы тромблонами — ружейными гранатами. Андрей Нименко шел с «Золей» — одноразовым реактивным гранатометом.

Отыскав на горе подходящую площадку, добровольцы оставили там лишнее оружие и двинулись дальше налегке. Ас и Быков шли впереди. Перевалили гору Будковы Стены, внизу показался мусульманский хутор Почивал. Достигнув его окраины, Ас оставил Быкова у разрушенного дома и бесшумно скользнул вперед.

Стоп! Двое бойцов-мусульман у колодца беспечно колют дрова и таскают воду. От затаившегося Аса их отделяла полянка, два плетня и улица. И вдруг оба «турка» с автоматами за спиной пошли прямо к тому месту, где прятался русский доброволец.

На смеси русского и украинского Ас позвал их: «Ходемо до менэ!» и тут же встал, направив на них автомат. Мусульмане остолбенели от неожиданности. Их автоматы висели за спинами и появление противника застало их врасплох. Один из них на гнущихся ногах и с побелевшим лицом шагнул к Асу. Второй же вдруг резко сорвался с места и кинулся прочь. Коротко грохотнул автомат русского — две дырки точно обозначились в спине беглеца. Следом за первым рванул и второй. Ас снова нажал на спусковой крючок — и очередь вырвала из спины мусульманина кровавые клочья. Сашка подбежал, послал контрольную пулю в одно из лежащих тел, и бросился назад — к дому, у которого его ждал Тимофей. Тот, услышав выстрелы и не зная, что делать, слегка нервничал.

Кое-как, но разведку провели. Вся пятерка отошла к своему складу оружия, а потом двинулась назад на хутор. Выше по склону шли Быков и Байрашев, чуть ниже — Игорь, еще ниже Ас и Нименко.

С гребня по ним ударил одинокий стрелок. Игорь сработал четко — присел на колено и выпустил рожок, а потом, перезарядив автомат холостым патроном, точно выстрелил тромблоном. Мусульманинский боец был убит. Но тут появился второй, застрочил в сторону Монархиста, перебегая от дерева к дереву. Ас, ловя его в прицел СВД, выпустил три магазина из винтовки. Вроде, попал, очереди муслика сначала стали забирать вверх, а потом затихли.

Мусульмане открыли бешеный огонь, от которого отряд укрылся за камнями. Заработал тяжелый пулемет — прочесал над головами, высекая каменную крошку. Недалеко разорвались, но не причинили вреда «волкам», две или три минометные мины. Пора отходить.

— Чего ты из «Золи» не пальнул? — задыхаясь, спросил Ас у Андрея, когда сбегали вниз по склону.

— Забыл, — признался тот. А сверху летели пули, срубая ветви и оставляя отметины на камнях.

Они почти проскочили опасный участок, когда пуля угодила Валерию Быкову в щеку, выбив при этом два зуба, и прошила вторую. Подойдя к Асу, Валера четко отрапортовал: «Разрешите доложить, легко ранен…» — «Не выпендривайся, иди в тыл, к врачу», — Аса поразил внешний вид добровольца распухшие пробитые пулей щеки с кровавыми потоками, красные глаза навыкате, слезы и пот, смешанные с грязью и размазавшиеся по лицу.

Они поспешно отходили вниз по склону. Первыми ушли Быков и Байрашев, за ними Монархист, а позже — и Ас с Андреем. Ас и Андрей, обнаружив кучи старых листьев, съехали на них по мокрой глине склона как на салазках, орудуя прикладами автоматов как шестами, отталкиваясь от склона. Так они опередили остальных.

Подошли к тоннелю у электростанции и предупредили блок-пост сербов, охранявший подход к плотине, о своем прибытии. Те, правда, не сразу разобрались в чем дело — и с высоты, где стояла средневековая башня, по горе Будковы Стены забил крупнокалиберный пулемет. Сыграла роль малая осведомленность сербов и плохое понимание ими русского языка. Ас заорал: «Прекратите огонь! В черных беретах идут наши, русские!»

Стрельба прекратилась. Через минут сорок подошли Тимофей и раненый Валерий, еще через полчаса — Игорь.

Радиоперехват показал, что русские уничтожили трех бойцов противника. Сербы искренне поздравили «Царских волков» с удачной операцией. Валерий Быков отправился в госпиталь сербского города Титовы-Ужицы, где пользовался большим успехом среди медсестер. Еще бы — раненый русский! Вернулся он через пару недель, с небольшими розовыми шрамиками на щеках. За что и получил в кличку — Меченый.

Декабрь 1992 года. «Царские волки» (РДО-2) отправляются на операцию.

Справа (стоит, в черном берете) — Женька Одесса. Рядом (также в берете) — Ас. Выше, в кузове грузовика, видно лицо Петра Малышева. В кузове также, слева направо — Мартын, Румын, Хозяин

* * *

Восьмого ноября добровольцы ходили в разведку. Несколько русских и сербов просочились в расположение мусульман за горой Власена. Были засечены позиции минометной батареи противника, а также старый американский танк «Шерман», когда-то ранее захваченный у сербов.

Сербы зачарованно смотрели на вооруженных «турок», которых впервые видели в такой близи. Ас же загорелся идеей захватить трактор, везший на прицепе крупнокалиберный пулемет. Но обстоятельства помешали. Подняли лай собаки. Ас вызвал по рации огонь 120-мм минометов и принялся за корректировку. Мины удачно летели через головы русских, залегших в зарослях на вершине высоты. Чуть-чуть ошибись сербы — и разведгруппе конец, но под шум обстрела наши ушли без потерь.

Водил их проводник по кличке Князь, бывший лесник, который досконально знал местность. Он показал место у горы Оманица, где по данным разведки на следующий день должна была пройти колонна из человек двадцати-двадцати пяти. То был овраг, расположенный между двумя поросшими лесом горами. Проселочная дорога, больше похожая на тропинку, шла поверх балки, по одной ее стороне. Потому решили организовать засаду, расположившись на другой стороне оврага.

На следующий день, девятого ноября, в засаду двинулась русско-сербская группа — трое русских добровольцев и четыре серба. Вместе с Асом, Игорем и Андреем Нименко пошли два черногорца — братья Чаруги. Старший Чаруга коренастый крепыш, скроенный по-крестьянски. Младший — голубоглазый денди, свободно говоривший по-английски. А с ними — маленький Маркена, отлично знавший русский, и тихий паренек Остое, шофер по профессии.

Они притаились по обеим сторонам оврага: русские — на одной, сербы — на другой. Если колонна пойдет со стороны русских, то первыми открывают огонь сербы, когда она подойдет к ним. И наоборот, бой начинают добровольцы, если мусульмане пойдут со стороны сербов.

Андрея, долго лежавшего на холодной земле, подвел мочевой пузырь стало невмоготу. Он встал, но Ас шикнул на него, и оба стали писать с колена. И тут после нескольких часов ожидания появились мусульмане. Бойцы с незастегнутыми ширинками упали. Мусульмане шли по дну оврага, какой-то десяток метров разделял их и залегших русских бойцов. Те видели лишь головы людей да лошадей. Если бы враги смотрели по сторонам, они наверняка заметили торчащий из кустов ствол с тромблоном.

Вторым сюрпризом было их количество — от Горажд на Сребреницу шло не менее восьмидесяти бойцов и целый караван с оружием.

В тот момент у русских были лишь наступательные гранаты с пластмассовыми корпусами, разрыв которых давал больше шуму, чем пользы. Тромблоны же встают на боевой взвод только пролетев метров пятнадцать расстояние было слишком малым. Карты выпали не в пользу разведгруппы. Мусульмане шли со стороны русских, поэтому Ас молил Бога, чтобы сербы не открыли огонь. Но те также взвесили «за» и «против» и огонь не открыли. Колонна прошла мимо.

После возвращения на базу, в Вишеграде у Аса состоялся неприятный разговор с Лукой Драгишевичем, который был недоволен итогом засады и намекнул, что за невыполнение приказа у них расстреливают. Ас ему что-то наговорил в ответ.

На следующий день несколько десятков сербов, зная где и как шла колонна, сделала засаду в том же месте. Возвращавшаяся из Сребреницы колонна была перехвачена. В скоротечном бою пало человек шесть мусульман и четыре лошади. Окрыленные успехом, сербы и на следующий день залегли в том же месте. Но «турки» не стали больше наступать те же грабли. Взятые ими собаки почувстововали чужаков. Мусульмане атаковали сербов с вершины горы. Убитых не было, но многие сербы вышли из боя ранеными. Они еще дешево отделались: война шаблонов не терпит. У противника ведь тоже голова на плечах.

* * *

Шла середина ноября. Дни прожигали в безрезультатных засадах, прочесываниях, разведках и перестрелках под Закорстницей.

Четырнадцатого ноября русские и сербы захватили хутор, лежавший у подножия Видовой горы.

Подойдя к хутору и увидев на открытом пространстве мусульман, сербы оказались к атаке не готовыми. Когда они собрались, удачный момент оказался упущен. Андрей подполз достаточно близко и метров с двадцати застрелил вражеского бойца. Ас срезал кого-то с портфелем из СВД метров со ста — ста пятидесяти.

Затем сербы выбили мусульман из домов за Видовой горой.

Сима Краюшник, бывший военнослужащий Французского Иностранного легиона, длинный бородатый серб, поражал русских своим боевым мастерством и выводил всех из себя игрой на свирели. В том бою он застрелил двух или трех мусульманских бойцов. Русские вместе с ударным сербским отрядом обошли населенный пункт. Сербы залегли, а затем подошедшие ближе русские открыли огонь из гранатометов и тромблонами.

…Прицелившись, доброволец выпустил заряд из «Золи» в дом, где засели бойцы противника. Ожег себе щеку. Казалось, что мина не взрывается секунды три — и вот… Домик складывается как карточный… Потом сербы сообщили, что там уничтожено четверо. Хутор разрушили, и он совершенно обезлюдел.

Через пару дней Тимофея Байрашева исключили из отряда за нежелание воевать. Провалявшись на кровати несколько недель, он уехал в Россию. В отряде осталось три бойца (Ас, Игорь, Нименко). Валерий Быков все еще лежал в госпитале.

Зато девятнадцатого ноября прибыла целая группа ветеранов приднестровских Дубоссар. А среди них Валерий Гаврилин, бывший лейтенант милиции Миша Почуев и Игорь Козак. Команда была сыграна и лидером в ней был Миша. Все они прекрасно знали друг друга, прошли огонь и воду, а Козак даже был женат на сестре Почуева. Валерий Гаврилин, больше известный как Крендель, красовался с медалью «За оборону Белого Дома», полученной в августе 1991. Крендель — уроженец Гродно, окончил экономический факультет Ленинградского Университета, затем учился в аспирантуре в Москве. За медаль ему потом доставалось, а он в шутку оправдывался: «Простите, маленький был, ничего не помню…» Михаил Почуев, имея сторонников, стал претендовать на лидерство в отряде.

Четыре дня спустя появились еще трое — Саша Кравченко, Мартын и Василий.

Маленький, рано поседевший Мартын посмотрев на Аса, воскликнул: — А я тебя помню! И твой бэтээр номер триста семьдесят пять! Ты у нас черешню воровал!

— Ну, так вы ж были героями тыла, а мы героями фронта. Все справедливо.

— Да мы не в обиде. — Мартын попал летом в ополчение и охранял мост через Днестр у Кицкан. В дело они тогда не попали. Сердобольные женщины носили снедь, но в самое пекло они не совались, поэтому деликатесы доставались охранению, а тэсэошники, отходя на время в тыл, любили «делиться едой». Тут в Боснии, Мартын вскоре подружился с Нименко, они составили пулеметный расчет.

Василий, с которым Мартын приехал в Боснию, сорокалетний москвич, которого соседи по коммуналке выживали из комнаты, имел очень острое зрение и мог поспорить в точности с полевым биноклем. Впочем, природный снайперский прицел был вмонтирован и в глаз позже прибывшего Петра Малышева. Саша Кравченко приехал из одного русского города северного Казахстана — или точнее, Южной Сибири, ныне входящей в Казахстан.

В предпоследний день осени прибыли два казака, Илья и Андрей. «Илья» вообще-то был Юрием, а такую оригинальную кличку ветеран боев в Сербской Краине получил за свое внешнее (и не только) сходство с Ильей Муромцем. Опытные бойцы, эти двое воевали хорошо, но позже выяснилось, что они приехали как своеобразный залог за деньги, которые сербы отправили в Россию для переброски казаков в Боснию.

А в общем горсточка русских добровольцев уже стала боевым отрядом. Наши приняли своеобразный кодекс чести в этой войне. Не принимали участия в чистках местности от несербского населения, не истязали и не расстреливали пленных. Но можно понять тех, кто видел сербскую девочку, к ступням которой прибиты подковы — есть ненависть, разрывающая душу.

Русский убивает врага, но не тронет женщину, старика или ребенка. А что показали кошмарные конфликты после распада страны? Румыны (молдаване) расстреливали выпускной класс в Бендерах. Закавказье увлекалось отрезанием половых органов и расчленением еще живых людей, там бывало вспарывали животы женщинам. Что-то похожее было и в Таджикистане. О вкусах не спорят.

Русские добровольцы в Боснии считали, что изуверов ждет Божья кара. В их мировозрении странным образом сочетались мистика, фатализм и православная вера. И эта смесь здесь, в Югославии, стала почти идеологией, идеологией национального сопротивления.

Первая смерть

Первым погиб Андрей Нименко.

Дело было так. У сербов созрел план захвата горной гряды Будковы Стены — Орлина — Власена. Сбить мусульман с этого рубежа и занять близлежащие села означало прекращение нескончаемых обстрелов Вишеграда и исчезновение угрозы его захвата. В конце ноября это стало очень актуально: мусульманские диверсанты взорвали подстанцию, город опять лишился света. Ожидалось мусульманское наступление. Русские были переброшены на усиление на хутора Лиески, Закорстницу и в район высоты Хан-Брдо.

На совете командиров Ас предложил свой план, согласно которому сербский отряд выходит в засаду за хутор Почивал, отвлекающий удар наносится по высоте Власена и со стороны хуторов Лиески, а настоящий — от Вишеграда прямо в район гор Орлина — Будковы Стены. Сербы решили изменить порядок решающего и отвлекающего ударов. «Царским волкам», в отряд которых входили десять русских и серб Краюшник, досталась ложная демонстрация у горы Орлина.

Выступили в восемь утра. Взобравшись на горную гряду, русские как и в начале ноября перешли ее. Но наполз сильный туман, и пришлось оттягиваться назад — начало операции перенесли на девять утра. Отряд отошел к электростанции. В девять часов русские опять перевалили через гряду и открыли перестрелку.

Сербы тем временем наступали со стороны Лиески. Мусульмане, находившиеся в селе, по дороге, где их ждала засада Чаруги, отступать не хотели. Они стали уходить по внутренней, поросшей лесом стороне полумесяца гряды прямо на «Царских Волков».

Видимо, Андрей Нименко предчувствовал свою смерть, когда крикнул Асу, обходившему линию:

— Сколько будем держаться? Пора отходить!

— Будем держаться, пока есть патроны! — ответил Ас.

Нименко бил из самого мощного их оружия — ротного пулемета Калашникова под трехлинейный винтовочный патрон. Андрей понял слова командира буквально и попытался уйти от смерти, дыхание которой почувствовал у своего затылка. Его ПК зашелся длинными очередями.

Они не знали тогда, что против их горстки в одиннадцать бойцов стоит больше сотни муслимов. Бросившись на русских настоящей «живой волной», они сбили наших с гряды. «Царские волки» стали отступать… Позже по захваченной книге дежурств выяснилось, что всего в селе было около ста пятидесяти «турок» — и эта масса с криками «Аллах Акбар» рванулась по кустарнику на русских…

Пулемет смолк. Ас, перебегая от камня к камню, увидел ПК, а рядом залегших Андрея и Мартына.

— Почему не стреляете?!

— Патроны кончились. И сзади бьют! — развернувшись, Андрей послал в тыл короткую очередь из пистолет-пулемета. Ас вначале не поверил, и приказал продолжать огонь из имевшихся «Скорпиона» и Калашникова. Но вскоре и сам услышал звуки выстрелов сзади — в спину действительно била винтовка. Короткая очередь разрывных пуль щелкнула, взметнув каменную крошку, у ног. Ас, подпрыгнув, кинулся наземь плашмя. Следующая очередь прошла в полуметре над головой, оставляя на камнях отметины от расплющившихся пуль. Случилось самое страшное. мусульманский снайпер по выступу горы зашел в тыл русским и теперь расстреливал «Царских волков» как в тире.

— Козак ранен! — Ас стремглав пересек опасный участкок и плюхнулся рядом с раненым бойцом, который сидел с побелевшим лицом.

— Ну, е… твою мать, раненый…, еще тащить тебя… — пытаясь приободрить Козака, протянул Ас. Но тот уже не понимал юмора.

— Я… я… не виноват, — прошептал Игорь, пошевелив белыми губами. Пуля попала ему в согнутую ногу, штанина и подштаникик пропитались кровью, и Ас впопыхах перевязал не в том месте, ниже раны. Ас взвалил раненого на себя, протащил метра три и рухнул под его тяжестью, ударив Козака развороченной ногой о ствол дерева. От шока тот пришел в себя. Даже в обмороке, Игорь не хотел выпускать автомат, и тот волочился за ним по камням. На подмогу задыхающемуся под тяжестью раненого командиру пришли Саша Кравченко и Василий. Чтобы нести раненого, свои автоматы они отдали Валере Быкову.

Дикий, жуткий крик резанул по натянутым нервам. Разрывная пуля вошла Андрею Нименко в спину и разворотила живот.

— Андрюха убит… — пронеслось по цепи. Осколком камня, выбитого выстрелом из скалы, был легко ранен в лоб Мартын.

— Отходим! Отходим! — крикнул Ас во всю мощь легких.

Игорь-Монархист бежал под гору, закинув снайперскую винтовку за спину. Зацепившись ее за ветку дерева, он нелепо забарахтался в воздухе, тщетно пытаясь достать ногами землю. Мусульмане на какие-то секунды обалдели от такого зрелища, и даже прекратили огонь. Отряд получил необходимые ему мгновения на отход. Вновь началась стрельба по висящей мишени, но неудачная. Перебитая ветка обломилась, и невредимый Монархист рухнул, скатившись кубарем. У подножия горы «Царские волки» залегли в зарослях. Сверху мелькнула тень мусульманина:

— Ну что, четнички, е…м ту майку…

Ас достал пистолет ТТ югославского производства и на всякий случай навел его на Валерия Быкова, чтобы тот не исчез вместе с четырьмя автоматами, что поставило бы всех в крайне неудобное положение…

Тишина. Что-то зашуршало в кустах. Мусульманин кинул гранату, но та не взорвалась. Позже стало ясно почему. «Турок» бросил гранату РГД-5 российского производства, к которой он был непривычен. Кольцо то он дернул, но длинная чека осталась. Сверху донесся голос другого муслима. Мол, не занимайся ерундой, я тут нашел брошенный пулемет. Мусульмане унесли трофей.

Тем временем отряд Бобана атаковал и взял Власену. Бой закончился к одиннадцати часам. Русские отошли и привели санитаров, те быстро и грамотно перевязали Игоря, которому разрывная «дум-дум» вынесла пятисантиметровый участок берцовой кости, и отнесли его в тыл. Мусульманский снайпер ушел невредимым.

Санитары предложили было сразу вынести и тело Нименко, оставшееся выше, но смертельно уставший Ас сказал: «Потом…» Он едва стоял на ногах и смотрел ничего не видящими глазами. На носилках впору было выносить его, обессилевшего.

Кроме захваченного мусульманами ПК, они лишились ручного пулемета РПК. Точнее, его спрятали, закопав в землю. Да так, что сами потом не нашли. Утеряна была всякая мелочь, вроде рации и подсумков…

После боя русские осмотрели гору Власена и нашли там оставленное пулеметное гнездо противника. Возле него валялась масса новеньких гильз. Маркировка на них свидетельствовала — произведены патроны были недавно на Тульском заводе.

Тело Андрея оказалось незаминированным. Его вынесли шестого декабря. Он первым открыл печальный счет. Похоронили Андрея у православной церкви. Сербы назвали его именем гору, на которой он погиб в неравном бою. Так и стал простой русский парень горой в Боснии, обретя бессмертие в сербской памяти.

Вишеградское кладбище. Могила Андрея Нименко (погиб 1 декабря 1992 года).

Во втором ряду видны могилы Константина Богословского, Дмитрия Попова и Владимира Сафонова (погибли в бою на Заглавке и Столаце 12 апреля 1993 года).

Похороны Андрея состоялись 7-го декабря. Их видеозапись вскоре была показана по сараевскому (мусульманскому!) телевидению с комментарием «Русские добровольцы хоронят павших товарищей». Хотя снимали сербские операторы.

От мусульман очистили и горную цепь, и села за ней. И русские оттянули на себя в том бою больше сотни врагов.

Сектор действия базировавшихся в Вишеграде русских добровольцев осенью 1992 — весной 1993 года.

В конце 1992 г. Вишеград и Рудо были прифронтовыми городами. Значком битвы (X) отмечено место боя на Заглавке 12.04.1993 года

Новое пополнение. Раскол

После смерти Андрея Нименко русские заказали священнику Райко знамя. Вскоре они получили черно-желто-белое шелковое полотнище размером метр на два. Этот символ РДО-2 в Вишеграде сначала стоял в школе, а затем всегда следовал с отрядом.

Событий дальше хватало. Седьмого декабря прибыли еще два человека Петр Малышев и Бидин.

Через несколько дней РДО-2 «дал трещину» — от него отошло четыре бойца. Бывший милицейский лейтенант и ветеран Приднестровья Почуев оспаривал лидерство Аса среди «Царских волков». Задумав сколотить свой собственный разведотряд, он убедил Бидина, Малышева и Василия. Те ушли вместе с Почуевым. А тут еще «ветерана августа-91» Кренделя исключили за пьянство. И тот подался в артиллерию, с минометами он был на короткой ноге с Дубоссар..

Почуев же нагрузил сербам «сорок бочек арестантов»: я, мол, крутой военспец и могу вести глубинную разведку. Те раскошелились на отличную экипировкудля его группы. Но когда ему предложили провести разведку города Горажды и сфотографировать его, Михаил отказался от рискованной операции. У бойцов отобрали престижные кинжалы, часы и прочую ерунду и поселили в Околиштах, около моста. Вскоре Бидин, Малышев и Василий перешли обратно в РДО, а Почуев куда-то уехал.

Избежав раскола, РДО-2 снова пополнил свои ряды. Быков покинул отряд, но на его место пришел рыжий питерец Андрей Целобанов. А двадцать первого декабря приехали сразу четверо.

Плотный мужчина с румяным лицом и светлорусыми волосами заслуживает особого внимания. Негромкий голос его всегда был обаятельно-спокойным. Русские добровольцы уважительно звали его Эдиком. Это был майор-«афганец», бывший начальник артиллерийской разведки воздушно-десантной дивизии. Кавалер орденов «Красной звезды» и «За боевые заслуги». Эдик провел в Афганистане несколько лет и выходил оттуда одним из последних, прикрывая отвод других частей. Вскоре после вывода контингента он уволился в запас.

Леонид был старшим лейтенантом. А Женька — это одесский торговец, приехавший в Югославию продавать электрогирлянды. Товар оказался не нужным, поэтому он плюнул на опостылевшую торговлю и поехал на войну. Встретил в Белграде несколько короткостриженных земляков, попросился к ним:

— Ребята, возьмите с собой. Я тут пробовал торговать, но через два дня стояния на рынке сказал себе: «Сигизмунд, это — не твое», ну, и ищу, как попасть туда, где воюют.

Женька получил кличку «Одесса». Но самым колоритным из всех прибывших был Александр Рудаков, обладатель черного пояса по каратэ. На следующий же день по прибытии он попробовал будить всех на зарядку, показывая на улице высокий класс махания руками и ногами.

— Саш, — ответили ему, — ты еще тут набегаешься по горам так, что никаких зарядок не захочешь…

Позже в казарму к русским зашел изумленный Лука Драгишевич:

— Этот… маленький у вас… Такой шустрый. Только приехал, а уже предложил организовать мне школу и обучать полицию приемам каратэ…

Рудаков еще восхищал сербов метанием штык-ножей в дерево, но вскоре его авторитет и самомнение пали жертвой шутки товарищей. Рудаков носил форму с добавлением синтетики. И вот в сумерках, когда пришлось идти по городской улице, Женька-Одесса заметил, что синтетика-то светится, отражая свет ламп, и делает бойца отличной мишенью для снайперов.

Рудаков вдруг рухнул прямо в уличную грязь и пополз. Сербы хрипели от хохота, и, не в силах сказать ни слова, только махали руками.

Русские переселились из вишеградской школы в помещение интерната, стоявшему на левом берегу Дрины, благо линия фронта несколько отодвинулась. Но во время патрулирования добровольцы случайно обнаружили, что к этому интернату мусульмане могут незаметно пройти по руслу ручья. После этого «Царские волки» стали выставлять часового. Раньше, когда они жили в школе, их надежно охраняли сербы.

…Русский доброволец проснулся ночью и обратил внимание на пляску бликов пламени на потолке. Мелькнула мысль: «Часового сняли. Мусульмане в интернате. Сейчас нас начнут расстреливать.» Он тихо-тихо потянулся к пистолету. И тут все увидел. За столом сидел Монархист, и вскрывал консевную банку. Рядом в пепельнице горела бумага. Блики этого огня и были на потолке.

— Ты чего это делаешь? — облегченно спросил его товарищ, уже было попрощавшийся с жизнью.

— Старые стихи сжигаю, — ответил Монархист.

— А что, в печке нельзя было? Меня чуть кондрашка не хватила.

— Так для творчества лучше, — пояснил ему поэт, — вдохновляет.

* * *

23 декабря русскими была взята Закорстница — село севернее Вишеграда.

На следующий день десять русских бойцов повели уникальную атаку. Развернувшись цепью в два ряда, в тумане, без единого выстрела они захватили Заглавак — господствующую высоту. Мусульмане вели огонь по голосам, но не выдержали нервного напряжения и отступили. Потерь не было. Когда русские заняли гору, туман рассеялся — далеко впереди были видны отступавшие «турки», а сзади — наблюдались две отчетливые мишени: сербы-проводники залегли в снегу.

Ночью Заглавак все же оставили. В тот же день прибыло еще два крепыша Дмитрий Чекалин и его тезка по кличке Румын, знакомые Асу еще по приднестровскому ТСО.

На следующий день после «психушки» (то есть той психической атаки) Румын зашел в единственную тогда открытую в городе кафану за пивом, и сидел там, мирно попивая его. Вскоре пришла машина с пивом и четверо русских подрядились ее разгрузить за один ящик напитка.

— Ребята, а зачем машину разгружали?

— Ну, ящик пива получили за это, на четверых. Неплохо, жить можно…

— И что, за это разгружали машину? Можно было просто придти и так пить его. Я вот взял бутылку и только полез в карман, как сразу пять рук потянулось заплатить за меня.

* * *

Итак, на 26.12.1992 численность отряда составила шестнадцать бойцов, в том числе один — Козак — в госпитале, и один — на страже. Бидин честно сказал, что ему страшно ходить в такие операции и стал охранять казарму (школу), где жили русские. Ему же оставляли все документы и так далее…

27 декабря приехал Хохол — самостоятельно. Сначала он, харьковский врач, направлялся в Хорватию, но узнав у венгров, что наемники у хорватов подписывают двухмесячные контракты и к моменту зарплаты вроде как погибают, посланные на пулеметы, передумал. Своевременно сменил симпатии и уехал в Вишеград.

В конце месяца у отряда появилась батарея из двух 82-мм минометов, наиболее распространенных на этой войне. Во главе ее стал Эдик. Значительная часть РДО ушла на минометы. Монархист — потому, что видел в них более совершенное оружие и хотел его освоить. Рудаков — так как не горел желанием ходить в пекло.

Джанкичи

Есть такой военный быль-анекдот — времен Великой Отечественной войны. Один еврей совершил подвиг, заткнув амбразуру немецкого дота скаткой шинели, что способствовало… в решающий момент… на стратегически важном направлении… Когда его представление к званию Героя Советского Союза лежало у Сталина, тот спросил: «Почему живой?» Ему объяснили, что амбразуру заткнули шинелью… «Надо было грудью», — ответил вождь и отложил лист в сторону. Как много в этом логики!

Бои перемещались от Вишеграда все ближе и ближе к Горажде. 30-го был опять занят Заглавак и была произведена атака на Джанкичи. В этом бою Ас, как об этом вспоминают участники схватки, сыграл в Александра Матросова.

Хутор Джанкичи отделялся дорогой и поляной от горы Столац и соседней высоты. Согласно плану операции наступление на населенный пункт шло с двух сторон. Огненные клещи должны были сжать мусульманские позиции. Но бой внес свои коррективы… Двигавшиеся на Джанкичи со стороны Заглавка сербы попали под сильный обстрел мусульман и не добились успеха.

«Царские волки», ведомые двумя сербами-проводниками, продвигались по другому маршруту. Проводники фактически были смертниками, первая пуля или мина шла им. Пройдя какое-то расстояние, русские остановились, чтобы полюбоваться невиданным до того зрелищем. Проводник проверял, нет ли впереди мины, зажав руками уши и постукивая вытянутой ногой впереди себя. Мин не оказалось. Русские подошли к Джанкичам с другого фланга и атаковали. Точнее, приблизившись к мусульманам, русские попятились, так как фонтанчики из камешков стали появляться в опасной близости от них. Защитники села выпустили по ним несколько пулеметных очередей.

«Царские волки» перегрупировались. Пару добровольцев с MG послали в обход пригорка на усиление сербов. «Царские волки» залегли среди камней и открыли огонь. Под его прикрытием командир РДО в одиночку ворвался на позицию противника, убив при этом двух мусульман. Он захватил два бункера и не дерево-земляных, а приличных, каменных. Еще двое «турок», спугнутые таким психом, попали под пули «волков», когда выбежали на открытое пространство. Всего тогда погибли семь мусульманских бойцов. Победа омрачилась гибелью нескольких сербов. В том числе — капитана Перице Марковича, которого добровольцы считали одним из наиболее талантливых сербских офицеров. Он погиб при обстреле из зарослей, под который сербская группа попала во время движения по дороге на Джанкичи. Русскими и сербами в результате боя были захвачены трофеи — РПГ, ПК и СВД.

Все было как в кино или жутком сне. Ас и серб, с разных сторон атаковали позицию мусульман — два каменных бункера, прикрывавших подход к Джанкичам. Перебежав открытый участок, Ас упал за пенек. Очередь прошла совсем рядом, выбивая комья мерзлой земли и щепки. Серб Милан отвлек часть внимания «турок», и улучив момент, Ас добежал и упал под стеной бункера. И тут из его бойницы высунулась рука с гранатой. Рука разжалась — и ребристая смерть упала и откатилась к Сашке. Это была Ф-1, страшная «лимонка», поражающая осколками в радиусе двухсот метров. Наверное, советского производства. Если бы югославская, то времени — шести секунд, хватило бы, чтобы схватить ее и бросить. А тут всего-то секунды три-четыре.

Ас оставил автомат и, отжавшись, как-то перекатился назад — подальше от смерти, жившей в этом небольшом черном комочке. Взрыва не услышал. Просто прокатилась, ударив, горячая волна. Саша подполз и выглянул вперед — с другой стороны Милан поливал мусульман огненным ливнем, и вокруг него рвались гранаты. Как он умудрился в таком аду не только выжить, но и вести огонь по противнику? Ас бросил гранату и рванулся вперед. По склону уже убегало два муслика. Очередь положила их обоих. Одежда расцвела алыми цветами, и снег окрасился в красный цвет.

Всю эту операцию Ас провел автоматически, сам четко не осознавая, что он делает и какой опасности подвергается. Как какая-то машина, в трансе, он командовал отрядом, бегал под очередями, досылал контрольные пули в упавших врагов. Откинув труп, взял залитый кровью гранатомет и стер с него кровь снегом. А потом, после боя, Ас упал, полностью лишенный сил… Вот оно, бессилие берсерка?

Вопреки своим правилам русский командир побежал в пекло потому, что стал свидетелем жуткого зрелища. Оно-то и загипнотизировало Аса. Атаковавшие Джанкичи с другого фланга сербы запели какую-то свою песню и выскочили в полный рост на мусульманские пулеметы. Скошенные огнем, несколько человек упали. Но тут вторая группа добровольных смертников вышла на простреливаемое пространство и схватив убитых и тяжелораненых за ноги, поволокла их к своим позициям. Пораженные таким поведением сербов, мусульмане огонь не открывали. Позже дом, где была мусульманская огневая точка, сербы уничтожили выстрелом из гранатомета. Но сделали слишком поздно — мусульмане успели отойти.

Такое поразительное презрение к смерти характерно для сербов, потерявших на войне всех родных. А с их потерей лишившихся и смысла жизни. А в остальном они — обычные люди, с нормальной психикой и рефлексами, которых в суицидальных (самоубийственных) наклонностях заподозрить нельзя… Еще Николай Максимов в книге «Две войны» отмечал, что сербское ополчение крайне недисциплинировано и нестойкое, костяк его в тот момент (1870-е годы) составляли добровольцы из Черногории и России. Единственно что Максимов отличает, так это — сербскую артиллерию, офицеры которой были хорошими специалистами, и сами действия артиллерии заслуживают у него всяческой похвалы. Ситуация повторяется — черногорцы и русские и сейчас, в 1990-х, сыграли роль костяка (психологического и не только) некоторых сербских отрядов.

Вишеград.

В центре — командир РДО-2 «Царские волки» Ас, справа командир сербской «интервентной четы» (ударной роты) Бобан»

Назад: Глава № 4. Как пишутся книги? Рождение воина

Дальше: Глава № 6. Вишеград. Казаки. (1993 г., январь — апрель)