Глава 8. Тбилиси
Спаси, Господи, и помилуй посланныя въ службу, путешествующыя, отцы и братiю нашу, и сестры и вся православных христiаны.
Молитва, Православный Молитвослов
Через три дня после возвращения Сан Саныча из командировки в его кабинете зазвонил телефон дальней связи.
– Саня, привет! – раздался в трубке знакомый голос. – Десантура беспокоит! Это Сергей! Земляк твой!.. Как дела, Саня? Как здоровьичко?
– Здравствуй, Серёга. Что это ты вдруг моим здоровьичком заинтересовался? Чую, не к добру это…
– Можно сказать, угадал. Я тут вот с чем звоню: помнишь "дерево", что ты в командировке срубил? Ну, "златая цепь на дубе том"… Помнишь?
Быстро сообразивший, о чём идёт речь, Сан Саныч отреагировал осторожно:
– Смутно припоминаю...
– Это хорошо, что смутно, Саня! А лучше – вообще о нём думать забудь. И язык придержи, не ровен час, где всплывёт…
– Не понял тебя…
– Чего там не понимать? Когда чурбак в овраг выбрасывали, я, по старой привычке, под него два "Мандарина" сунул. И чеки повыдёргивал. Типа того, что сюрприз…
– Ну и?..
– Не "нукай"! Нашли его вчера эти… однокоренные. Собрались хором поднимать, – ещё шестерым кишки и гениталии по кустам и развесило.
– Вот оно как… А я тут при чём? Я тут не при чём!!!
– Как "не при чём"? На твоего "живца" пойманы, следовательно, половина улова – твоя!
– Спасибо, мне одного хватит...
– Отказывайся – не отказывайся, обратно не отыграешь. Короче, тут "эти" … на дыбы поднялись. Запросами просто засыпали. Говорят, дело завели. Я немного подсуетился: книгу учёта постояльцев в гостинице прибрал и ликвидировал. Нет её, и не было. И тебя тоже там не было! Усекаешь? Ты там у себя можешь сделать так, будто никуда не ездил?
– Не знаю… Вряд ли. Начну мельтешить – ещё больше вопросов вызову.
– Ну, тогда, если что, то ночевал ты у меня в лагере. Лейтенант, прапор и дневальные – все подтвердят. А ты водилу своего проинструктируй. Чтобы то же самое, если что пел, а в остальном помалкивал.
– Уже. Ещё когда в Тбилиси ехали.
– Вот и ладно. Бог даст, пронесёт.
* * *
По прошествии ещё пары дней оказалось, что «не пронесло». С утра у Сан Саныча были дурные предчувствия. Ближе к полудню они оформились в звонок Начальника Войск связи (НВСа):
– Шевчук? Через полчаса жду тебя в своём кабинете!
Манера начальника не вести по телефону пространных разговоров была известна давно.
Крепкий, спортивного типа генерал, решая служебные вопросы, всем другим методам предпочитал пробежку по этажам штаба и общение, "глядя в глаза".
Гадая о причине вызова, Сан Саныч поднялся на пятый, занятый Управлением связи, этаж. Версию о возможных, связанных с вызовом начальника, неприятностях – нейтрально-приветливые лица здоровавшихся с ним офицеров Управления не подтвердили, но и не опровергли.
Дежурного офицера, исполнявшего обязанности секретаря НВСа, на месте не было.
Собравшись с мыслями, Сан Саныч постучал в обитую кожей дверь, дождался загорания транспоранта "Входите", нажал на дверную ручку и потянул её на себя.
В кабинете начальника, помимо него самого, сидел штабной особист. Вид у особиста был сиротский. Сан Саныч этого представителя недремлющего государственного ока знал уже давно. Майор Миша, как его ласково называли связисты, уже два года как покинул связную стезю. Карьера связиста, несмотря на неплохие задатки, у него не заладилась, и он предпочёл начать всё с чистого листа, перейдя на работу в органы, которые повсюду принято называть "компетентными". Судя по всему, он себя на этой ниве нашёл.
Личностью майор Миша был уважаемой и общительной. За неполных два года он дважды выручил Сан Саныча из довольно неприятных ситуаций, умело нейтрализовав "наезды" политработников на его подчиненных.
– Разрешите? Майор Шевчук по вашему приказа…
– Заходи, Александр Александрович! Присаживайся напротив Миши. Вы, насколько я помню, одно училище заканчивали? Опять же, хорошо знакомы?
Воспользовавшись тем, что НВСа отвлёк зазвонивший телефон, бывшие однокашники успели обменяться рукопожатием, при этом Сан Саныч вопросительно поиграл бровями, а майор Миша в ответ озабоченно нахмурился.
Генерал телефонный разговор закончил быстро. Положив трубку, он зачем-то поправил телефонный аппарат, коротко взглянул на Шевчука, вздохнул:
– Ну, Александр Александрович, рассказывай!
– О чём, Валентин Иванович?
– О командировке. Ты же у нас в горячую точку ездил? Командировочные по 7.50 за двое суток получил?
Сбитый с толку Сан Саныч растеряно кивнул.
– Вот и рассказывай!
– О чём? Я докладную о состоянии релейной линии до Цхинвала и устранённых недостатках – без малого неделю назад представил…
Генерал повернулся к особисту:
– Нет! Ну каков гусь? О скучном – он только пишет, об интересном – исключительно помалкивает…
– А что ему ещё остается делать? – не поддержал генерала особист. – Самая верная в его положении линия поведения.
– Вот что, братья–связисты, вы мне тут "ваньку" не валяйте! Зачитай ему его права и обстоятельства – будем думать, как из ситуации выходить.
Особист открыл лежавшую на столе кожаную папку и вынул из неё два аккуратно скрепленных стиплером листочка:
– Вчера, на имя Командующего военным округом, из МВД Грузии поступил официальный запрос. Суть запроса: …апреля 1991 года в окрестностях города Цхинвали совершено вооруженное нападение на патруль сил МВД Грузии. В результате нападения, при исполнении ими служебных обязанностей, убито семь грузинских милиционеров. По имеющейся у грузинской стороны оперативной информации, все эти "зверства" совершил один–единственный военнослужащий Министерства Обороны СССР – командированный из Штаба округа в зону конфликта майор-связист. В интересах совершения следственных действий грузинская сторона настаивает на доступе к спискам офицеров Штаба округа, командировавшихся в указанное время в районы горячих точек.
– Ну, положим, никаких списков им никто не даст, – резонно заметил НВС. – Но, учитывая, что майоров со связными эмблемами на весь штаб имеется не более пяти персон – они вполне могут обойтись и без списков.
Некоторое время генерал в раздумьи барабанил пальцами по крышке стола.
– Что скажешь? – невозмутимо поинтересовался он у Сан Саныча. – Послали тебя в командировку, как белого человека – связь делать. А тебя на "немного пострелять" потянуло? Подозревал я, когда с твоим послужным списком знакомился, что в режимных частях всякому учат, но такое… В голове не укладывается!
Сан Саныч, ощущая явную риторичность заданных ему вопросов, только пожал плечами.
Генерал повернулся к особисту:
– Что там у тебя ещё в рукаве припрятано?
Майор Миша, довольно похоже скопировав только что продемонстрированное Сан Санычем пожимание плечами, заглянул в папку и выудил из неё ещё один листок:
– По нашим данным, майор Шевчук убил только одного из названных грузинской стороной милиционеров. При этом был безоружен и действовал в условиях ночного разбойного нападения на военную гостиницу. Мер необходимой самообороны не превысил. С другой стороны, если верить информации из других источников – остальные милиционеры по неосторожности подорвались на собственной, внезапно сдетонировавшей гранате. Их, судя по всему, за неимением других версий, просто пытаются "повесить" на Александра Александровича...
– Вот так значит…– спокойно констатировал НВС и поинтересовался у Шевчука: – Из чего стрелял-то?
– Из автомата. У охранявшего гостиницу десантника взял…
– Ну и молодец! – неожиданно подытожил генерал и, заметив невольное движение особиста, спросил: – У тебя, Миша, ещё что-то?
– Совсем немного, – улыбнулся майор Миша. – Грузинские оперативники располагают довольно точным словесным описанием Александра Александровича. Кроме того, на вчерашнем совещании в МВД Грузии, при рассмотрении этого вопроса, один из высших чинов высказался за физическое уничтожение виновника гибели его коллег. Пущена в ход формулировка "При оказании сопротивления в момент задержания". Теперь можно ожидать всего, даже тотального отстрела подходящих под описание майоров-связистов.
НВС кашлянул в кулак и сочувственно покосился в сторону Сан Саныча:
– Положеньице… Что мы можем предпринять в этой ситуации?
Особист, не торопясь, уложил в папку ранее извлеченные из неё справки, застегнул молнию. Аккуратно положив папку перед собой, накрыл ладонями и задумался.
– Прежде всего, хорошо бы ликвидировать следы пребывания Сан Саныча в гостинице…
– Уже, – вклинился Сан Саныч. – Гостиница, после обстрела грузинской милицией, закрыта на ремонт, а книга учета постояльцев – уничтожена… Сведения точные! – добавил он, заметив удивление на лицах своих собеседников.
– Однако… – заметил особист. – Может ты ещё, ко всему прочему, в курсе – где и почему подорвались остальные грузины?
– Примерно в пяти километрах от Цхинвала. Там, в овраге, под тем милиционером две гранаты сдетонировали. "Ф-1".
– Кто вывозил убитого милиционера за город, а затем минировал – конечно, не скажешь? —осторожно поинтересовался майор Миша.
– Не я, – лаконично ответил Сан Саныч.
– А свидетели, что ты ночевал в другом месте, а не в той гостинице, есть? – уточнил особист.
– Как минимум четверо, считая моего водителя, – буркнул Сан Саныч и краем глаза поймал веселых чёртиков во взгляде НВСа. Генерала, судя по всему, происходящий разговор начал забавлять.
НВС встал, прошёл к окну, вернулся и, остановившись за спиной особиста, вдруг улыбнулся и подмигнул Сан Санычу:
– А если мы сейчас изымем все документы? Всё, что касается этой командировки? Приказ, командировочное удостоверение, платёжки в финчасти, путевой лист. Перепишем все журналы, где они регистрировались… Это что-то даст?
– Основания спорить с грузинской стороной – несомненно. А вот спасет ли это Сан Саныча от расправы – сомневаюсь…
– Хорошо! – НВС хлопнул ладонью по столу. – Готовься, Александр Александрович, в отпуск! Немедленно! И, сразу же после него – в академию. В Ленинград!
Заметив недоумевающий взгляд Шевчука, пояснил:
– Знаю-знаю! Приём документов закончен, но это не твоя забота – договорюсь! Получишь личное дело на руки, и вперёд! К кому там, в Академии, подойти и о чём переговорить – скажу позже. Сменщик, насколько знаю, у тебя есть? Короче, сегодня же отправляй семью, и сам – уже через три дня – чтобы был в отпуске!
* * *
Оставаться в ставшей столь негостеприимной Грузии было опасно, но завершить дела в три отведённых дня Сан Санычу не удалось. Лишь спустя неделю он отправил жену и сына к тёще, в Киев. Расслабиться и ощутить, что последствия злополучной командировки наконец-то отпустили, ему удалось лишь на десятый день, после того, как самолет, курсом «на отпуск», оторвался от новоалексеевской бетонки Тбилисского аэропорта.
Отпуск пролетел как один день. Встречи с друзьями и родственниками, прочая отпускная суета не отпускали до последнего дня.
Вернувшись из отпуска, по ночам, после службы, оставшуюся до отъезда в Академию неделю, Сан Саныч упаковывал вещи. Недавно отремонтированную квартиру, престижную должность и связанные с ней карьерные перспективы – было немного жаль.
* * *
Волею случая, четверо поступающих в Академию майоров оказались в одном прицепном, «на-Ленинград», вагоне адлеровского поезда.
Сан Саныч и свежеиспеченный майор-автоматизатор Сергей – его коллега со штабного Вычислительного Центра – прибыли к поезду в "гражданке". Разместив вещи в пустующем купе, они бесцельно прогуливались вдоль своего вагона.
Отправка поезда, как ни странно, не задерживалась.
Их соседей, майоров Виктора и Александра, двух представителей Руставского полка правительственной связи, доставила служебная машина. Майоры вышли из неё в отутюженной, украшенной всеми мыслимыми регалиями форме. Для находившихся на тбилисском вокзале людей, уже ставшая полузабытой картина человека в советской военной форме стала откровением. Создалось впечатление, что вся платформа замерла и провожает взглядами двух "смельчаков".
Тридцать метров до своего вагона майоры преодолели, словно подиумные модели.
Едва познакомившись, Виктор и Александр, не удосужившись уточнить у своих соседей цель их поездки и конечный пункт назначения, – принялись взахлёб рассказывать о своем скором поступлении. За неимением других развлечений, Сан Саныч и майор Сережа им вяло подыгрывали, изображая то ли командированных, то ли отпускников (поди, пойми – за кого их приняли попутчики?). Вошедшие в раж правительственные связисты непрерывно иронизировали по поводу "спокойной паркетной службы" попутчиков-штабистов.
Долго крепившийся майор Серёжа в конце концов не выдержал и язвительно интересовался у попутчиков, – "Тяжело ли им обеспечивать связь новому руководству Грузии в районах "локального геноцида"? И есть ли среди обилия знаков отличия майоров отлитая из тридцати сребреников медаль "Иуды-связиста 1-й степени"?
– Ты их ещё спроси, учат ли они – на случай непоступления в Академию – грузинский язык, и получат ли, если заслужат, от нового грузинского министра обороны звания "старших майоров"? – добавил сарказма Сан Саныч.
Уязвлённые майоры вяло возражали, апеллируя к тому факту, что, помимо командования ЗакВО, последними абонентами правительственной связи в республике, были чиновники ещё советской Грузии, в бытность Джумбера Патиашвили. Новая власть сначала решительно отказалась от услуг русских связистов, а лишь затем обнаружила, что грузины-связисты, как сколь либо заметное явление природы, отсутствуют в окружающей грузинской действительности.
На первых парах новоявленный президент Грузии пользовался обычной телефонной связью. АТС и межгородом. Что немало веселило прослушивавшие его переговоры компетентные органы.
По рассказам двух руставских связистов, последним перлом нового парламента Грузии были жаркие дебаты по поводу закупки импортной связной аппаратуры. Парламентарии сомневались в технической возможности передачи грузинской речи по образованной этой техникой телефонным каналам. Кроме того, высказывалось предположение, что зарубежная аппаратура засекречивания речи не сможет зашифровать грузинскую речь, а если и зашифрует, то не справится с процедурой её дешифрации.
Первые сутки пути пролетели в весёлом, ни к чему не обязывающем трёпе. Восьмичасовая стоянка прицепных вагонов возле самого моря на запасных путях адлерской станции растянулась вдвое. Бардак на железных дорогах, как одно из следствий перестройки и сопутствующей ей либеризации военизированных государственных институтов, проявлял себя всё чаще и чаще. Нет худа без добра. Благодаря этому бардаку оказавшийся впервые в жизни на море Сан Саныч успел вдоволь накупаться и даже немного загореть.
Нежась на крупном песке, он, к слову, вспомнил о том, как три года назад его "призвали к ответу" за то, что Россия отобрала у Грузии Сочи, а, соответственно, и адлеровский пляж, на котором вся компания столь удачно устроилась:
– Поначалу, как только перевёлся в Грузию, снимал комнату в армянском доме на "Метрострое". Это в Тбилиси такой район самостийной застройки, на Аблабар похожий. По-нашему – "нахаловка". И вот иду как-то вечером домой, а тут у стоящей на обочине пивной бочки меня останавливают человек пятнадцать грузин. Пивком они там баловались.
"Стой, капитан! Вот мы спорим – должна Россия нам Сочи вернуть, или нет?"
Я, естественно, растерялся – кто бы мог предположить, что после Абхазии и Южной Осетии в списке территориальных претензий у Грузии числится ещё и Краснодарский край:
"А почему это вдруг Россия вам Сочи задолжала?"
"Ну как же? – отвечают. – Когда Грузию включили в состав Российской империи, у нас много земель отобрали!!!" (историческую справку по этому вопросу смотрите в приложении —прим. автора).
Спрашиваю их – кто из здесь стоящих и сколько раз бывал на море? Отвечают: кто три, кто четыре, а кто – точно не помнит, но много раз. Со счёта сбился.
"Ну, а я, – говорю им, – до капитана дослужился, а так и не привелось. В родном городе – такой роскоши не было, а на службе все отпуска – на декабрь-январь пришлись. А ездить на моря в "брях" – не резон и не сезон. Так кто, спрашиваю их, и у кого Сочи отнял?"
Постояли. Поулыбались. Сочувственно похмыкали.
Купили мне в утешение кружку пива, вручили тарань, и на этом территориальный спор с представлявшим Россию отдельно взятым капитаном иссяк.
– А ведь могли и морду набить, – заметил один из попутчиков Сан Саныча.
– Могли, – ответил тот. – Но вряд ли. Тогда антирусские настроения таких оборотов ещё не набрали, да и грузины были пожилые. Эти промыванию мозгов поддавались с трудом.
– С трудом, ни с трудом, – только почему они все поголовно молчат, пока их президент беспредельничает?
– А у нас, в тридцать седьмом, многие рот раскрывали? Или вы забыли, как грузинская милиция по ночам осетин и абхазов режет? Их квартиры кончатся – примутся за оппозиционеров и за русских. Сомневающиеся есть? То-то же!
