Эпилог
Нельзя о войнах забывать.
Ведь это прошлое, ребята.
Но надо в войны не играть,
И не растить парней в солдаты.
Но как прикажешь быть ты нам,
Когда убил кого-то кто-то?
Конечно, сразу встанет там
На страже взвод, а то и рота,
И будут парни воевать,
И мстить за тех, кого убили,
И снова будут убивать…
Войны законы вечно в силе.
Таков круговорот у нас:
Что вечно недоволен кто-то,
Вопросы будет он решать
Войной, стрельбой из пулемётов.
И как тот круг остановить,
Прервать, — пока никто не знает.
И у меня на мирный мир
Надежда потихоньку тает…
Возможно, будет, но когда?
Вот так… Такая ерунда…
Лариса Коваль-Сухорукова, г. Кливленд, Огайо, США.
Полыхала алая заря, разорванные холодным северным ветром тучи налились тёмной кровью. Закат окрасил стены зданий в мрачные тона…
А можно так:
Полыхала алая заря. Разорванные весёлым северным ветром тучи окрасились в жизнеутверждающий розовый цвет. Завтра будет хороший день! Надеюсь — наблюдение верное. Уже поздно, пора ложиться спать.
Внимательный читатель сразу заметит нестыковку: «заря-поздно-спать». Но это так: у нас летние ночи белые, солнце висит высоко и за горизонт не уходит, можно ночью проснуться и некоторое время гадать — какое сейчас время суток. А если глянуть на часы, которые показывают время, например, шесть часов, то уточнить, утро сейчас или вечер, можно посмотрев в окно. Если на улице нет прохожих, значит — утро.
Смотрю в распахнутое окно: раннее утро, пустые улицы, лужи, тишина.
Над северной столицей разнеслось: «У-у-а-ал-ла-а-ах Уак-киба-ар!»
Не может быть! Глюки!?
Нет, отчётливо слышно: «У-у-а-ал-ла-а-ах Уак-киба-ар»!
— Ты что, не спал что-ли, Антон? — жена проснулась, неслышно подошла.
— Что это, ты слышишь?
— Мечеть достроили, пока тебя не было. Каждое утро так.
— А почему так громко?
— А они через усилитель, Антон. Люди говорят, террористы по пятницам в мечети собираются… Что смеёшься? Я что-то смешное сказала?
— Ага, представь: каждую пятницу в матюгальник кричат: «Муджахи-иды-ы! Общий сбо-ор!!!» — Настоящий террорист, дорогая моя, в мечеть никогда не пойдёт, это же демаскирующий признак, они же там все на виду будут, так что, живи спокойно. — какой уж там сон, — давай лучше чайку попьём.
— В газетах пишут — и у нас скрывающихся ваххабитов вылавливают.
— Но не в мечети же.
Супруга влила кипяток в запарник, запахло ароматным чаем. Посидели, помолчали.
— Вот я и вернулся…
— Вернулся, Антон…
— Тихо здесь. Будто уши ватой заложило, уснуть так и не смог.
— Это пройдёт, привыкнешь.
— Пройдёт, знаю… — Надел очки, внимательно посмотрел в лицо супруги, — а ты постарела, смотрю, за полгода то, морщинки появились…
Теперь жена рассмеялась:
— Мог бы и не говорить, соврал бы что-нибудь, джентльмен… Лучше без очков ходи!
Странное чувство — без боевого оружия в руках, будто голый на людях, хоть и нахожусь у себя дома, незащищённый. И, в случае чего — чем семью защищать? Это, наверное, не пройдёт.
— Ты знаешь, сложно здесь всё. Там всё проще: в глаза никто не врёт, сволочь какую-нибудь и без очков насквозь разглядишь.
— Долго там ещё воевать будут?
— Долго.
— Трудно там, тяжело?
— Да как тебе сказать… жить можно. Жить везде можно.
— А зачем ты туда ездишь?
Над городом поплыл густой перезвон церковных колоколов…
notes
