Книга: Отель «Ambassador»
Назад: Глава 12. Непрошеный гость
Дальше: Часть третья. Скоро ли свежий снег?

Глава 13. Разговор по душам

Таксист Джонни с лета ухватил идею и в мелочах выполнил просьбу Веклемишева отвезти их туда, где нет людей, где потемнее, погрязнее и пострашнее. В дополнение к вышеперечисленным пожеланиям добавилась еще и ужасная вонь. Джонни доставил их в глухое, покинутое людьми поселение в паре десятков километров от города, где когда-то жила его бабушка. Полуразваленный хлев, в котором, по словам таксиста, бабуля держала пару козочек, по ощущениям Вадима долгие годы являлся пристанищем многочисленного стада вонючих козлов, в полной мере подходил для беседы с Никитиным. Хорошо, хоть козий навоз был сухим и не хлюпал под ногами, а только зловеще хрустел, навевая невеселые мысли о бренности всего живого.
Фонарь тонким лучиком едва разгонял темноту и давал минимум света, чтобы Вадим мог разглядеть лицо Никитина. Маску с головы Гарольда он снял, как и скотч, заклеивающий рот. Только руки были по-прежнему замотаны клейкой лентой, да еще шею плотно охватывал шнурок, закрепленный на жерди под потолком. Веклемишев не произнес ни слова, ни когда они ехали в машине, ни когда добрались до места. После того как он отклеил скотч от губ Никитина, пленник попытался кричать, призывая на помощь. Скоро разобравшись, что он занимается бестолковым делом, попробовал возмутиться, постращать Веклемишева всеми возможными карами со стороны как государственных, так и криминальных структур Йоханнесбурга и даже пообещать большие деньги за свое освобождение. Однако его мучитель, не обращая внимания на болтовню, деловито пристраивал на столбе фонарик, вязал на шею шнурок, крепил его на стреху, подставлял под ноги обнаруженный здесь же полуразбитый ящик… Голос Никитина звучал все более и более неуверенно, а вскоре он и вовсе замолчал, изредка подрагивая то ли от страха, то ли от прохладного ночного ветерка, насквозь пронизывающего стены ветхого сарайчика.
Закончив дела, Веклемишев обошел пленника, любуясь проведенными работами, и остановился, приблизившись лицом к лицу Гарольда.
– Ты, ишак трипперный, задумал меня как лоха развести? – зловеще спросил Вадим, не мигая глядя в глаза Никитину. – Меня, Викинга, офицера диверсионного спецподразделения?! Ты что, решил, что к тебе прислали крысу канцелярскую? Да у меня только огнестрелов семь штук и четыре контузии, а дырок в голове – вообще не пересчитать. Вздумал пургу гнать и меня черным беспредельщиком стращать? Да я подобных Мамба-Шак связками в дерьме топил, а уж об таких, как ты, после этого дерьма ноги вытирал.
Он разговаривал с Никитиным по-русски. Собственно, с тех пор как Гарольд разглядел, кто его похититель, сам первый перешел на родной язык.
– Я никого не собирался разводить, – потерянно произнес Никитин. – Здесь какая-то ошибка…
– Главная ошибка – это ты, гнида, – ласково сообщил ему Вадим и несильно ткнул Никитина пальцем в грудь, от чего тот на несколько секунд потерял способность дышать. – И я сейчас буду ее исправлять. Страсть не люблю художников, особенно тех, кто из боевых офицеров пытается придурков лепить.
– Но послушайте! – наконец задышал Никитин и с тревогой в голосе спросил: – Что вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы ты, сука помойная, помучился, – деловито сообщил ему Веклемишев.
– Но Ветлугин…
– Мне на Ветлугина, как и на тебя – с прибором положить, – отмахнулся Вадим. – С генералом у меня еще будет разговор за подставу, а тебя я для начала поджарю. А дальше посмотрю… Ты, ублюдок, никогда не видел, как кишки из живого человека на столб наматывают? Даже не представляешь, как это забавно.
Он вытащил из кармана зажигалку и зажег ее. Огонек осветил лицо Веклемишева, на котором он постарался изобразить крайне садистскую, по его понятиям, гримасу. Похоже, на Никитина мимическая игра произвела должное впечатление. Он уже не просто говорил, а тараторил:
– Извините, Вадим Александрович, если я вас расстроил. Или вас лучше называть Викингом?…
– Викингом! – рявкнул на него Веклемишев.
«Испуган, гад, до смерти, а все-таки запомнил мое прозвище, – мстительно подумал Вадим. – Ну, давай, колись дальше».
– Викинг, не надо меня поджаривать. Вы поймите, у меня молодая жена…
– А при чем тут твоя жена? Ты меня обидел, а не она. «Жена найдет себе другого, а мать сыночка – никогда…» Помнишь такую песню, эмигрант хренов?
– Помню, помню! Поймите, я не думал, что с Мадаевым выйдет такая накладка…
«О-па! Процесс пошел! Клиент начал колоться. Сейчас главное не показывать, что заинтересован в его показаниях, а играть дальше роль обиженного садиста», – мысленно возрадовался Веклемишев.
– Мадаев… Шалтаев… Раздолбаев, – передразнил его Вадим. – У нас у каждого свои проблемы, а самые хреновые сейчас у тебя.
– Но вы же прилетели, чтобы узнать, зачем приезжал в ЮАР этот чеченец, – голос Никитина звучал испуганно-удивленно.
– Ну, прилетел, – неохотно согласился Веклемишев. – А тут ты, гнида! Почему ты меня обманывал? Я не люблю, когда мне врут!
Последнюю фразу он произнес театрально-загробным голосом.
Выдав реплику, Вадим нагнулся и попытался поджечь зажигалкой ящик, на котором стоял Никитин. Естественно, тот не загорелся, а лишь полыхнула и затлела паутина, густо его облепляющая. Запах горелого, смешиваясь с застоялой вонью хлева, быстро наполнил небольшое помещение.
– Не надо меня жечь! – истерически закричал Гарольд. – Я вам все расскажу о Мадаеве!
– Точно все? – недоверчиво спросил Веклемишев, поднося горящую зажигалку к глазам Никитина. Треск опаленных бровей поторопил пленника.
– Да! Да! – завопил бывший подполковник. – Без меня вы ничего не узнаете. Мадаев приезжал в Йоханнесбург делать пластическую операцию. Но я был только посредником. Меня попросили, точнее я предложил…
«А вот и „другое лицо“ Халифа, о котором говорил Муса Дагаев. Догадки подтвердились. Только какое оно, это новое лицо? Понятно, почему Никитин засуетился и попытался мне дезу подсунуть».
– А зачем Халифу понадобился посредник? – удивился Вадим. – Тем более такой, как ты, козел кастрированный… Неужели он без твоего участия не мог договориться, чтобы ему сделали такую операцию. И нужно ему было тащиться через полмира?
– Понимаете, Викинг, я три года назад сделал в клинике подтяжку лица. Видите ли, разница с женой в возрасте…
– Задолбал ты меня, плейбой хренов, своей женой! Говори по делу! – рявкнул на Никитина Вадим и дернул за шнур так, что голова пленника дернулась и он захрипел. – В какой клинике подтягивал харю?
– Из той, откуда вы меня… ну, в общем, забрали.
– Понятно, валяй дальше, – милостиво разрешил Вадим и ослабил шнур.
– Хирург, который делал операцию…
– Фамилия доктора?
– Вальдингер Гуго. Он прекрасный хирург, приехал в ЮАР восемь лет назад из Австрии.
– Сделал этот коновал тебе операцию, подмолодил лицо, и что дальше?
– У меня с Гуго наладились прекрасные отношения как в личном плане, так и в деловом.
– В деловом – это как?
– Я стал его компаньоном в бизнесе.
– Легальном?
– Ну, не совсем…
– Точнее!
– Зная о моих хороших отношениях с доктором Вальдингером, однажды ко мне обратились с просьбой решить с ним вопрос о проведении операции по изменению внешности. Строго конфиденциальной операции…
– Кто обратился?
– Это не имеет никакого отношения…
– Я задал вопрос! – Веклемишев повысил голос.
– Партнеры по бизнесу из Доминиканской Республики. Мы поставляли туда горное оборудование…
– И просто так взяли и обратились? Мол, нам надо преступнику изменить внешность, помоги, торговый партнер.
– Дело в том, что торговая операция частично прошла по «черной» схеме в части таможенных платежей, и у меня с доминиканцами наладились весьма доверительные отношения.
– Допустим, – буркнул Вадим. – И что дальше?
– Они предложили весьма впечатляющую сумму за пластическую операцию человеку, находящемуся в международном розыске.
– И ты согласился.
– Согласился доктор Вальдингер. Поначалу он сомневался, но слишком серьезные деньги были на кону. Но и это не все. Я предложил доминиканцам заплатить в полтора раза больше за дополнительные услуги, – в голосе Никитина неожиданно зазвучали горделивые нотки.
– Это что за услуги?
– Гарантия, что человек бесследно исчезнет и его никогда не разыщет ни своя полиция, ни Интерпол.
– Обухом по голове и в прорубь? – предположил Веклемишев.
– Ну что вы, Викинг, – почти снисходительно произнес Никитин. – Никакой проруби. Паспорт, адрес и ничего не значащая фраза.
– А подробнее?
– Гуго Вальдингер делал пластическую операцию клиенту и за полную конфиденциальность получал крупную сумму с пятью нулями в долларовом исчислении. А я после реабилитации передавал клиента по конвейеру в руки людей, которые оформляли ему фальшивый паспорт и переправляли по безопасным каналам в Европу. Добравшись до Австрии, человек обращался в клинику к доктору Вальдингеру…
– Какая Австрия? Какой Вальдингер? У него же клиника в Йоханнесбурге!
– Клиника доктора Эдуарда Вальдингера, брата Гуго, такого же, как и он, пластического хирурга, – торжественно объявил Никитин. – Человек называл доктору кодовую фразу, и ему делалась повторная операция изменения уже измененной внешности. Больной расплачивался с доктором Вальдингером так же, как и здесь, в Йоханнесбурге, наличными. В истории болезни, которая заводилась на время нахождения его в клинике, клиент проходил под вымышленным именем. После выписки все данные о нем уничтожались.
– А здесь, в клинике Гуго?
– Также не осталось никаких следов пребывания Мадаева.
– Проследить все-таки можно, – неуверенно сказал Вадим.
– Практически нет. Я, например, не знаю, под каким именем, когда и каким транспортом Мадаев покинул пределы ЮАР. Вероятнее всего, он убыл из ЮАР нелегально и задействовал новые документы уже где-нибудь в Мозамбике или Ботсване.
– Кто делал ему фальшивый паспорт? Как можно выйти на них?
– Это очень серьезные люди. Даже вам они не по зубам. И я очень боюсь, что те, с кем я контактировал, не более чем посредники в длинной цепи.
Веклемишев задумался. Как ни крути, а с Никитиным следовало согласиться. Вадим в достаточной степени был осведомлен о сложной технологии изготовления и сбыта фальшивых документов и прекрасно понимал, что раскрутить, тем более в одиночку, эту цепочку практически невозможно. А тут, по словам Никитина, еще и задействованы каналы нелегальной переправки людей за границу…
Беседа по душам с бывшим подполковником КГБ оптимизма Вадиму не прибавила. Не верить ему оснований не было. Не та обстановка для вранья, да и слишком опытен Веклемишев, чтобы не разобраться, что его пленник морально сломался.
Итак, что он имеет в дебете? Ноль или минус? Хотя не все так плохо. Если еще сутки назад он понятия не имел, каким ветром и с какими мыслями занесло Мадаева в Южно-Африканскую Республику, то сейчас уже кое-что прояснилось. Халиф сделал в Йоханнесбурге пластическую операцию, точнее – провел ее первый этап и под чужим именем убыл в Австрию.
– И сколько через твои загребущие лапы прошло желающих бесследно скрыться от правоохранительных органов?
– Ч-четверо, – после короткой паузы выдавил из себя Никитин.
– Немного, однако, за три года, – качнул головой Вадим. – Каким по счету был Мадаев?
– Четвертым и был. И, кажется, последним…
– И сколько ты, ублюдок, заработал на этих четверых, поменявших лицо?
– Двести с-сорок тысяч долларов, – потерянно сообщил Гарольд.
– Неплохо для пожилого плейбоя! На тряпки жене достаточно, – с уважением произнес Веклемишев и тут же свирепо рявкнул в ухо пленнику: – Адрес клиники доктора Эдуарда Вальдингера в Австрии? Быстро!
– В-Вольфурт, – стуча зубами, ответил Никитин.
– Что за Вольфурт? Где это?
– В Альпах, на стыке г-границы Австрии со Ш-швейцарией и Италией. Небольшой городок. Т-тихое местечко, мечта…
– На кладбище для тебя самое тихое местечко, – мрачно уточнил Веклемишев. – Что, болезный, колбасит? На том свете согреешься, когда тебя черти угольками подогревать будут.
Похоже, Никитин окончательно сломался. Вадиму было слышно, как стучат его зубы. Похмелье по всем параметрам, по науке – абстинентный синдром: и хмель выветрился, и совесть грешную облегчил…
– Вы, В-викинг, м-меня убьете? – обреченно вопросил Никитин.
– Сволочь ты приличная, но брать грех на душу из-за такой мрази резона нет. Если до утра сам не сдохнешь, как-нибудь до города дотащишься. Это если на последний вопрос ответишь! За правильный ответ получишь виски для сугрева. А соврешь – спалю вместе с этой хибарой.
Веклемишев поднял с пола предусмотрительно захваченную из клиники бутылку и тряхнул ее. Никитин жадно облизнул сухие губы. Похоже, и трезвенником он не был, да и психика требовала снять нагрузку. По мнению Вадима, это было очень даже положительным фактором.
– Какую кодовую фразу должен был произнести посланец брата Эдуарду Вальдингеру? Отвечай сразу, не раздумывай! Иначе ответ не засчитывается.
– Он должен передать привет от Гуго и упомянуть в сравнении красоту Альп и Драконовых гор. Вот и все, – почти выкрикнул Никитин.
– А Драконовы горы… это же здесь, в ЮАР, – припомнил Вадим. – В принципе, неплохая придумка. Почти «славянский шкаф…». И, похоже, ты, парень, не врешь. С ходу такое не придумаешь. Ладно, живи! Только осторожно…
Веклемишев открутил пробку с бутылки «Белой лошади» и сунул ее горлышко в рот Никитина.
– Пей, эмигрант, и не останавливайся, пока я не скажу.
Пленник стал испуганно глотать виски.
– Еще пей, гаденыш! – рявкнул на него Вадим, когда тот поперхнулся и замотал головой. – Проспишься, двигай домой. И не вздумай про меня хоть кому-то полслова шепнуть, даже собственной подушке. Усек, гад?!
Дождавшись, когда уровень виски понизится до минимума, на палец покрывающего дно, Веклемишев отнял бутылку от губ Гарольда и сунул ее в замотанные скотчем руки бедолаги. Двести пятьдесят граммов в организм, измученный абстиненцией и чистосердечным признанием, должны были погрузить Никитина в крепкий сон до самого рассвета. А что антисанитария вокруг, так это ничего, иногда из князи в грязи бывает полезно погрузиться. И опять же с состраданием отнесся Викинг к пленнику, оставив на утро пару глотков виски в бутылке…
Он отвязал от стрехи шелковый шнур, сдернул петлю с шеи Никитина и разрезал перочинным ножом скотч на его запястьях. Подхватив под локоть едва стоящего на ватных ногах Гарольда, Вадим помог ему сойти с ящика и уложил на хрустящий пол у стены хлева. Он едва успел покинуть сарайчик и затворить за собой болтающуюся на остатках полуистлевшей веревки дверь, как Никитин уже вовсю храпел.
– Поехали! – скомандовал Веклемишев Джонни, усевшись в машину.
– А этот? – махнув головой в темноту, поинтересовался черный секьюрити Дануна. – Может, его закопать?
– А зачем живого закапывать? – усмехнулся Вадим. – Проспится, протрезвеет, к обеду до города добредет.
– Ну если живой, тогда ладно, – несколько удивленно сказал Дануна и, секунду помедлив, переспросил: – А может, все-таки закопать?…
Самолет до Триполи с посадкой для дозаправки в Лагосе вылетал в десять тридцать утра. Еще из машины по дороге в город Веклемишев позвонил Салиме и дал парню распоряжение связаться с аэропортом и забронировать ему место на первый утренний рейс.
В Йоханнесбурге Вадиму делать было нечего. Нет, конечно, можно было задержаться и попробовать «поработать» с доктором Гуго Вальдингером или попытаться выйти на людей, которые организовали Мадаеву-Халифу фальшивый паспорт и переправили из ЮАР в Европу, но он не видел в этом смысла. Вряд ли после ночной «беседы» с Никитиным Гуго Вальдингер подпустит Вадима к себе. Доктор, можно не сомневаться, уже к его приезду в Йоханнесбург подчистил все следы пребывания Мадаева в клинике. А уж после ночного исчезновения Никитина примет все возможные меры, чтобы оградить себя от опасного русского. Вероятнее всего, Вальдингер задействует для этого официальные структуры, с которыми Веклемишеву встречаться не резон. Он знал, как относятся правоохранительные органы к чужакам, работающим на их «земле». Да и в отношении Никитина Вадим, конечно, изрядно переусердствовал. Если тот пожалуется на него в полицию, что маловероятно, однако и этот вариант не стоит сбрасывать со счетов, можно поиметь очень большие неприятности.
Ну а попытка пройти тропинкой «фальшивый паспорт – канал переправки в Европу», которой воспользовался Халиф, может отнять много времени и сил, а еще больше – здоровья. За попытку внедрения в глубоко законспирированные криминальные структуры подобного масштаба и специализации запросто можно и жизни лишиться. Веклемишев был готов рисковать, имея хоть какие-то шансы на успех, но заведомо класть голову на плаху практически безнадежного дела он не хотел.
Взвесив все «за» и «против», Вадим принял решение как можно скорее покинуть пределы Южно-Африканской Республики. Тем более, что азимут движения был известен: Австрия, Вольфурт, клиника доктора Эдуарда Вальдингера. Будет ли польза от этого вояжа, пока предсказывать рано, однако других вариантов при дефиците времени, а точнее – опасности в любой момент оказаться в цейтноте, не предвиделось. Зима, которую Халиф расплывчато определил как время для совершения теракта, неумолимо отсчитывала день за днем.
Визит в Йоханнесбург получился кратким и насыщенным. Скорее его можно окрестить набегом. За неполные сутки Вадим и гада продажного на чистую воду вывел, и старого знакомого встретил, подрался всласть, а также вскрыл, а вернее – ковырнул, сеть «отмывки» международных преступников.
К трем часам ночи Веклемишев вернулся в гостиницу. Сбросив одежду, он свалился на кровать и проспал около трех часов, потому что уже с трудом держался на ногах после бурно проведенных суток. Дануна, а также и Джонни, который устал и перенервничал не меньше своего пассажира, это время продремали в машине. Ровно в шесть Вадим выехал в аэропорт.
У здания аэровокзала Веклемишев хотел отпустить таксиста и охранника, но они наотрез отказались, сославшись на приказ «великого и ужасного» Мамба-Шаку. Вадим уже из аэропорта позвонил Сэму, чтобы попрощаться. В ответ он прослушал гневную речь на не-известном ему языке с редкими вкраплениями английской ненормативной лексики. Пришлось объяснить старому знакомому, что столь скорый отъезд объясняется опасениями нелицеприятных объяснений с местной полицией.
Сэм-Шаку с пониманием принял эту информацию, коротко и уже спокойно буркнув: «Жди!» Через сорок минут кортеж, состоящий из знакомого Вадиму «Лексуса» цвета шампанского и двух «Хаммеров» защитной армейской раскраски только без пулеметов на крыше, подкатил к аэровокзалу. Все это время Веклемишев провел в баре на втором этаже. Он созвонился и доложил Ветлугину о проведенной работе и получил добро на вылет. Вадим пил кофе и с опаской поглядывал на входные стеклянные двери в ожидании стражей порядка, прибывших по его душу.
Тревоги по поводу правоохранителей оказались напрасными. Опасность поджидала его с другой стороны. Мамба-Шаку не вошел, а ворвался в аэровокзал в сопровождении свиты из дюжины крепких черных парней. Среди них Вадим опознал «штурмана» Мекебу и сына Сэма Лагуму, с которыми он вчера сражался. Только у Шаки руки были свободными, остальные же несли поклажу. Корзины с фруктами, какие-то коробки, свертки, ящики, свирепые маски с перьями и без оных… Последний из свиты с трудом тащил в своих объятиях в рост человека деревянную скульптуру зулусского, надо полагать, воина в боевом облачении с копьем и мечом из черного дерева. У Веклемишева заныло на душе и появилось нехорошее предчувствие от внезапно явившейся догадки, кому предназначается все это богатство.
Он поспешил спуститься вниз, так как Мамба-Шаку, с ходу не высмотрев своего русского друга, стал громко кричать, оглядываясь по сторонам: «Вадим! Вадим! Друг, где ты! Это я, Сэм!» Перепуганные пассажиры прыснули в стороны. Выскочившие на шум сотрудники охраны аэровокзала и пара полицейских, видимо, признали Мамба-Шаку и потому сочли разумным не вмешиваться. Они заняли позиции за регистрационными стойками и в проходах и с явной тревогой в глазах стали наблюдать за развертывающимися событиями.
– Я здесь, Шаку! – помахал ему из бара Веклемишев.
Вадим сбежал вниз по лестнице и попал в крепкие объятия зулуса.
– Ты меня расстроил, друг! – в голосе Мамба-Шаку звучало искреннее разочарование. – Почему ты так быстро уезжаешь? Только вчера прилетел, а уже сегодня – в обратный путь. Я еще не насладился общением с тобой.
– Извини, Сэм! Я благодарю тебя за гостеприимство, но долг обязывает, и, кроме того, ваша полиция очень скоро также может воспылать желанием пообщаться со мной. И наслаждения от этого общения я совсем не жду. Но, главное, долг! Может, я скажу высокопарно, вернее – повторю, но мой народ в опасности!
– Доводы серьезные, – понимающе покачал головой Мамба-Шаку. – С полицейскими еще можно договориться, а вот долг – это святое. Особенно перед людьми. Но раз надо, значит, так надо. Я тут тебе в дорогу фруктов собрал и кое-какие подарки – так, на скорую руку.
– Шаку, какие фрукты, какие подарки?! Тут груза еще на один самолет. Транспортный…
– Ты, Вадим, хочешь меня обидеть? Прилетишь в Москву, и все узнают, что Мамба-Шаку отправил своего друга в дорогу голодным и не передал подарки его жене и детям?
– А я не в Москву лечу! – радостно выпалил Веклемишев, найдя оправдание для отказа. – У меня еще очень важные дела в… ну, в общем, в Европе. Как я с таким грузом буду ловить террориста?
– Точно не в Москву летишь? – озабоченно наморщил черный лоб Мамба-Шаку.
– Я что, тебе врать буду? – оскорбился Вадим. – Своему лучшему другу на всем Африканском континенте?!
– Тогда планы меняются, – секунду подумав, решительно сообщил Мамба-Шаку. – Отправим подарки дипломатической почтой. Твой адрес и телефон московский у меня есть. И уже без спешки соберем сувениры… Кстати, если не секрет, что ты выпытал у Никитина? Как-никак мой подопечный. И если я правильно догадываюсь, он каким-то образом имеет отношение к террористу, которого ты ищешь.
Особенно скрывать от Мамба-Шаку было нечего. Гарольд Вадиму не сват и не брат, а совсем даже наоборот – сволочь он продажная, а потому и жалеть его не стоило.
– Непосредственное отношение, – уточнил Веклемишев. – Никитин организовал террористу тайную пластическую операцию и его нелегальную переправку в Европу.
– Вот это дела! – присвистнул Мамба-Шаку, и на его лице отразилось искреннее удивление. – А почему я об этом не знаю? Это же серьезный бизнес, большие деньги…
Глубокие морщины прорезали лоб зулуса. Вадим понял, что Никитину грозят большие неприятности, куда более серьезные, чем бывший подполковник поимел от него самого. Сокрытие незаконных доходов от «крыши» и, соответственно, неуплата ей процентов с прибыли несли за собой санкции, о которых Веклемишев мог только догадываться.
– Все, о делах ни слова, – на черном лице, расплывшемся в улыбке, сверкнули ослепительно белые зубы. – Сколько времени у нас до вылета? Где тут можно присесть? Покажем молодым, что мы не только драться умеем, но и отдыхать. Помнишь, как в Германии на турнире? Как это по-русски: «по пол-ной», «пьем до дня»…
– До дна, – обреченно уточнил Вадим и указал дорогу в бар.
Назад: Глава 12. Непрошеный гость
Дальше: Часть третья. Скоро ли свежий снег?