Его размышления по поводу третьей пули прервал властный голос пожилого угонщика. Он уже изучил паспорт Веклемишева, врученный ему «европейцем».

– Зачем вы летите в Парагвай? – спросил он, угрюмо глядя на Вадима.

– Работать в российском торговом представительстве, – повторил легенду Веклемишев.

– Где располагается ваше представительство? – последовал быстрый вопрос.

– В Асунсьоне… – начал было Вадим, но его прервали.

– Где конкретно? – нетерпеливо спросил пожилой.

– Понятия не имею, – честно ответил Вадим. – Меня должны были встречать в аэропорту…

– Вы неплохо владеете испанским языком.

– Еще лучше я говорю по-английски. А также могу общаться на немецком, французском и двух наречиях фарси. Я закончил институт иностранных языков, – сообщил Вадим.

Это было чистой правдой, но с долей недоговоренности. Он пропустил в названии института слово «военный».

– Вы собирались работать переводчиком в вашем торгпредстве? – выдал на хорошем английском «турист» и уперся в Вадима холодным взглядом.

– Нет, я направлен руководить отделом поставок российской авиационной техники, – сообщил Веклемишев также на языке туманного Альбиона и, разглядев поднятые вопросительно брови собеседника, пояснил: – У меня есть еще одно образование – коммерческое. Вам повторить сказанное мною на фарси или французском?…

Похоже, ответы удовлетворили «туриста». Он закрыл паспорт, сделал движение, будто хочет засунуть его себе в карман, но после секундного раздумья протянул его Веклемишеву.

– Вы сможете посадить наш «Боинг»? – перешел к конкретике угонщик.

– Попытаюсь это сделать, – честно сказал Вадим. – Я уже говорил вашему коллеге, что прошел курс начальной летной подготовки на легкомоторных самолетах.

– То есть у вас нет опыта летной практики? – кисло констатировал угонщик.

– Я самостоятельно управлял самолетом… – Вадим прикинул на глазок, сколько может налетать дилетант, – тридцать два часа.

– Тридцать два часа полетов на помеле, – обреченно покачал головой угонщик.

– Я летал на «Як-18» и на «Сессне», – с искренней обидой в голосе выдал Вадим.

– Вам не кажется, что это авантюра? – криво усмехнулся пожилой. – Или вас томит жажда подвига?

– Это элементарное желание жить, – парировал укол Вадим.

– Ну что же, мотивация достойная, – после недолгой паузы согласился угонщик. – Тем более что выбора у нас нет. Да и с земли, думаю, нам помогут.

– Что случилось с экипажем? – спросил Вадим.

– Вас это не касается. Хотя… – пожилой пожал плечами. – В принципе это уже неважно. Кофе оказался слишком крепким для них.

– На что вы рассчитывали? – неожиданно вырвалось у Вадима.

– На кретина, – кивнул в сторону лежащего стюарда пожилой. – Этот сопляк должен был вести самолет. Не сумел справиться с бабой…

Вот и разрешилась загадка третьего выстрела. Перестрелки не было. А так как на роль «бабы» в первом классе претендовала лишь брюнетка, выходило, что именно она ранила стюарда из его же пистолета. И случилось это, вероятно, когда парнишка, нейтрализовав телохранителей, вязал ее. Расслабился юноша и поломал все планы террористов.

Угонщик посмотрел на наручные часы и неодобрительно покачал головой.

– На разговоры нет времени, – властно бросил он и позвал женщину: – Луиза, оставь стюарда. Ему мы уже вряд ли чем поможем. Иди подмени Рея, он мне нужен здесь.

Женщина молча кивнула в ответ, поднялась и вышла из салона. Через минуту появился «европеец».

– Ты звал меня, Эд? – тревожно спросил альбинос. – Что-то случилось?

– Надо вытащить пилотов из кабины, чтобы не мешали, – сказал пожилой. – Помоги русскому устроиться. И сразу иди в салон. Я боюсь, что это стадо подумает, что Луиза слаба и им можно порезвиться. Нам достаточно трупов.

– Они не знают, кто такая Луиза, – усмехнулся Рей. – Если она рассердится…

– Этого я и боюсь. Поспеши, Рей, – поторопил его пожилой. – Подошел сеанс связи с «вышкой». Я сейчас попробую с ней связаться.

– Есть, мой дженераль, – шутливо козырнул «европеец» и махнул Веклемишеву: – За мной, амиго. Посмотрим, какой ты ас. Хотя нет, для начала проверим, хороший ли ты грузчик.

Итак, кое-какую информацию Вадим получил. Теперь он знал, как зовут трех угонщиков из четверых ему известных: Эд, Рей и Луиза. Жаль только, национальную принадлежность по их именам, как и раньше, вычислить возможности не представлялось. Рей мог быть как ирландцем, так и англичанином или американцем. Луиза виделась уроженкой как минимум трех континентов. А уж такое сокращение, как Эд, предполагало немало развернутых имен: англосаксонские Эдуард и Эдмонд запросто превращались в испаноязычные Эдуардо и Эдмондо. А поковыряться в памяти, так и Эдвина можно вспомнить и Эдлока…

Более занимала фраза Эда о сеансе связи с «вышкой». «Вышкой» на летном сленге называли пункт управления полетами. Это было достаточно интересным пунктом. По всему выходило, что сообщники угонщиков «Боинга» находятся на «вышке» одного из аэродромов. Гражданского или военного? Неужели они обладают такой мощью, что смогли захватить не только самолет, но и организовать ему посадку в захваченном аэропорту. Нельзя исключить и того, что данная операция организована при участии государственных структур. Не очень верится, но возможно. Под прикрытием и не такое выделывают. Уж кому как не Викингу это знать.

Время для коротких раздумий было. Прежде чем взять в руки штурвал, Вадиму пришлось попотеть, помогая Рэю доставать из кресел пилотов и перетаскивать их в салон. Похоже, присадка к кофе не была смертельной. Оба летчика представляли собой ватных кукол, никак не реагировали на грубые действия при их транспортировке, но дышали ровно и загибаться, похоже, пока не собирались. Радиста и штурмана, а может – бортинженера «Боинга» Вадим не видел, их, видимо, оставили почивать на своих местах за пилотскими креслами.

Втаскивая в салон грузного второго пилота, Вадим встретился глазами с брюнеткой. Она безразлично-холодно выдержала его взгляд и отвернулась. Повторилась сцена, произошедшая у стойки контроля в аэропорту Майами. Опять в голову полезли мысли о причинах захвата самолета. Не укладывались действия этих парней в стандартную схему террористов.

Однако все мысли об угонщиках и их замыслах ушли, едва Вадим сел в пилотское кресло. Он занял место командира корабля. В правом кресле устроился Эд. Рея после перетаскивания пилотов он отправил в пассажирский салон. Свой пистолет Эд передал Луизе, которая заняла позицию в первом классе. Дверь в пилотскую кабину осталась открытой, и женщина держала Вадима в поле своего зрения. Видимо, ему еще не настолько доверяли, чтобы оставаться с ним один на один.

Пока Вадим осваивался, осматривал приборную доску, читал надписи, стараясь разобраться в многочисленных шкалах, тумблерах и ручках, пожилой пытался до кого-то дозвониться по обычному мобильнику.

Веклемишев несколько лукавил, когда говорил угонщикам, что он прошел начальную летную подготовку на легкомоторных самолетах. В действительности, каждый «отделец» проходил курс летного обучения. Их учили летать на всем, что может подниматься в воздух. Правда, настоящей учебой это назвать было трудно, больше подходил термин «натаскивание». Три дня теории, три дня работы на тренажерах и две недели практики полетов на различных типах летательных аппаратов. По темпам они сильно опережали знаменитый шестимесячный курс подготовки сталинских соколов времен Второй мировой войны: взлет-посадка, сержантские треугольники на петлицы и вперед, за орденами. Тактике воздушного боя учились уже на фронте. Тот, кто сумел выжить в первых воздушных боях, становился классным летчиком. По безжалостной статистике пропорция, особенно в начале войны, складывалась удручающая: один ас к двадцати пяти погибшим салажатам. Важна была победа – одна на всех. За ценой не стояли.

Натаскивали «отдельцев» качественно, да вот только Вадим проходил этот курс более десяти лет назад. И летные навыки ему пришлось применить лишь однажды, в Сьерра-Марино. Тогда он угнал легкую двухмоторную амфибию и даже пролетел на ней километров десять-пятнадцать, пока не вытекло горючее из продырявленных пулями баков.

Он не старался вникнуть в назначение всех тумблеров, шкал, контрольных лампочек, в переизбытке теснившихся на приборных панелях. Веклемишев помнил наставление майора-инструктора, разглядевшего его растерянность перед великим множеством огоньков и стрелок, когда он оказался в кресле второго пилота учебного «Ту-16». До этого Вадим уже летал на спортивном «ЯКе»-спарке, на трудяге «Ан-2» и вертолете «Ми-6». Естественно, там приборов было намного меньше.

Майор усмехнулся в пшеничные усы и по-отечески похлопал по плечу курсанта-«сирийца», которого изображал Веклемишев. С целью особой секретности они тогда маскировались под спецов из дружественных стран. Это чтобы летуны лишних вопросов не задавали типа «откуда» и «зачем». А так взяли дополнительную подписку о неразглашении и приказали учить братьев меньших неразумных, строящих социализм, – и никаких проблем. Тем паче что обучаемые неплохо лопотали по-русски и переводчики им не требовались.

Насладившись эффектом, инструктор сделал размашистый жест в сторону приборных панелей, сунул Вадиму под нос открытую пятерню и стал загибать на ней пальцы.

– Тебе, парень, из всего этого изобилия надо знать и видеть пять вещей. Секи! Первое: альтиметр – датчик высоты; датчик скорости – два, авиагоризонт – три, шкала гирокомпаса – четыре, датчик горючего в баках – пять. Остальное – херня! Запомнил? В принципе особой разницы между ракетоносцем и «кукурузником» нет. Накручено больше, а смысл тот же самый.

– А штурвал, а ручки управления двигателем, система выпуска шасси, тормозные устройства. Их же тоже требуется знать и видеть… – попытался показать осведомленность «сириец».

– А вот на штурвал и РУДы любоваться незачем, ими работать надо. Ву компрене? – осведомился майор.

– Уи, – показал знание французского Вадим и согласился: – Надо работать! Остальное – херня.

Потрудились они тогда на славу. Полетали на всем, что может летать – с крыльями и без оных. Два ознакомительных полета на «Ту-16», наиболее близком по конструкции к «Боингу», в голове отложились, но не слишком отчетливо. Поэтому сейчас Вадиму приходилось вытаскивать из памяти полузабытые знания.

Кстати, инструкторы при прощании говорили, что толковые им курсанты попались. Все на лету схватывали. И с языком особых проблем не было. А в критических ситуациях запускали по матушке со всем прилежанием и практически без акцента. В общем, хорошие ребята.

Помня наставления майора, Вадим пробежал глазами по приборам и выхватил нужные шкалы и транспаранты. Табло автопилота горело красным огоньком, подтверждающим, что он сейчас в работе. Прямо под ним крупный красный тумблер включения. Авиагоризонт, датчики высоты с двумя стрелками, датчик скорости… Плохо, что градуировка в футах и узлах. Но с этим он справится, не такая уж и трудная арифметика. Вот этот рычаг посередине под приборной панелью – для выпуска шасси, что и подтверждено соответствующей надписью. Ручки управления двигателями, в сокращении – РУДы, под правой рукой. На табло указателя курса отметка сто тридцать три градуса. И означает это, что летят они на юго-восток.

Вроде все понятно. Дальнейшее изучение вождения «Боинга» пойдет в процессе полета. Немедленно отключать автопилот и брать управление на себя Вадим не собирался. Для этого следовало хотя бы знать, куда нужно вести самолет.

Неожиданно у него похолодело под ложечкой. До Веклемишева дошло, какую ответственность он на себя возложил. Вадим даже мотнул головой в попытке стряхнуть с себя наваждение, которое ему мерещилось. Но, увы, ничего не изменилось. Перед глазами по-прежнему подрагивали стрелки приборов, горели транспаранты с надписями, штурвал сам просился в руки, а в лобовом стекле виднелось изумительное в лазурной чистоте небо. Ни единого облачка до горизонта. Мечта пилота!

Вадим взглянул в левое окошко. Они по-прежнему летели над водой. Он прикинул время полета от Майами, курс и понял, что, вероятнее всего, ошибся, когда предполагал после взлета, что они летят над Мексиканским заливом. Вероятнее всего, трасса их «Боинга» пролегала над Атлантикой. Они ушли от Майами влево, обходя Кубу, Доминику и Барбадос, и сейчас двигались вдоль восточного побережья Южной Америки. Вадим посмотрел через голову Эда в правое остекление кабины, пытаясь разглядеть очертания суши. Но и там, кроме горизонта, ничего видно не было. Тут же в голову пришла мысль, что совсем необязательно они должны находиться над Атлантическим океаном. Самолет после взлета пилоты могли увести вправо и пересечь узкий перешеек земли по югу Мексики или пролететь через Гватемалу или Панаму. «Боинг» сейчас запросто мог двигаться вдоль тихоокеанского побережья тем же курсом. По времени полета не исключался ни тот, ни другой вариант.

Вадим в общих чертах знал, что ориентирование по карте, когда штурман рассчитывает курс и выводит самолет в заданную точку на цель, нынче используется, пожалуй, только военными. Управление гражданским авиационным движением осуществляется диспетчерской службой. Вероятнее всего, у пилотов есть расчеты полета по времени, высоте и курсу, но в любом случае полет контролируется и корректируется наземными службами. А уж при подлете к аэропорту назначения диспетчеры ведут самолет до самой посадочной полосы, уточняя курс и глиссаду снижения до той поры, пока пилот не увидит бетонку.

Веклемишев покосился на наушники с микрофоном, висевшие на подлокотнике кресла. Эд запретил ему надевать их. И кто же будет заводить «Боинг» на посадку? Та пресловутая «вышка», о которой упоминал пожилой угонщик. Неужели сеанс связи, о котором он говорил, будет вестись не по рации, а с помощью простого мобильника? На спутниковую трубку этот аппарат точно не тянул. И, кстати, Эд уже который раз набирал номер на мобильнике, однако связь не налаживалась.

Данный факт настораживал. Без наведения с земли он не сможет не то что посадить «Боинг», а даже вывести его на материк. Он стал уже гадать, где может находиться их самолет и с какой стороны располагается континент, именуемый Южной Америкой. Повернешь не на тот галс – и возврата нет. Жди потом, когда на горизонте появится Африка или Филиппины. Это если горючего хватит…