ЛАБИРИНТ

Давящая на сердце тишина. Ватная, гнетущая. Аллахвердиев лихорадочно пытался вспомнить, где он такую слышал. Было же! Да, конечно, старая штольня под Черноградом. Там прятался «гусь», сбежавший от тягот военно-железнодорожной жизни. Не помогло: вытащили беднягу на белый свет в состоянии тихого помешательства. «Не иначе, Шубина злого ваш солдатик увидел» – так заключил старый маркшейдер, когда обмывали успешные поиски. А здесь что, какие, к черту, шахты и тоннели? Ближайшие – в Пули-Хумри или Бандиду? Машина шла накатом, плавно притормаживая. С остановкой погас свет в кузове. Опять угрожающе заворчали бойцы, начали приподниматься со скамеек. «Сидеть всем. Спокойно!» – звеняще прикрикнул Джума. Хлопнул по тенту откинутый полог, и тут же в кузов ударил слепящий пучок прожектора. «Мать твою! Себе посвети… Охерели, «душары». Охранник выпрыгнул вбок, канул в чернильной тьме. Автоматы вот они, рядом. Да кто рискнет? Сколько там нацелено стволов за электрическим светилом?

– Плохие солдаты, – спокойный, сильный баритон заставил напрячь внимание. – Я слышал команду «Сидеть всем». Именно так! Выполняйте. Первыми выйдут офицеры. Внимание: оружие, гранаты, ножи – оставьте в кузове. Досмотр производится в целях вашей безопасности. Прошу!

– Эх-ма! Курица не птица, Афган не заграница. Прапорщик не офицер, – нарочито громко заерничал Рубцов, – но первым я пойду. Жопа заболела от сидения.

Поднялся, не спеша стал протискиваться между торчащими коленями. Видно, и впрямь засиделся: неловко запнулся возле Горшенева, угодил лбом в плечо и успел шепнуть: «Если хана, то пока со мной разберутся – хватайте стволы». Спрыгнул, чертыхнулся, не ожидал, что поверхность будет твердокаменной. Тотчас возникли из тьмы двое в комбинезонах, ловко прохлопали от ворота до ботинок, потом тщательно «прогладили» металлодетектором. Ну, сущий аэропорт в Кабуле или Кандагаре. Афганцев только так на борт и сажали. И опять чуть не сорвалось: Джума напрягся, привстали бойцы, когда Рубцова вывели из луча в черноту. Хорошо, сообразил медик, подал голос: «Нормально все, только не видно пока ни хрена. Засветили… Вы там сухпай не забудьте. Может быть, у них самих жрать нечего».

Акбар подался вперед, мучимый только одной мыслью: баллончик с «освежителем» как преподать? Смешнее не придумаешь, дезодорант, сразу заподозрят. Будто почувствовал его смятение Джума, шепнул: «Сиди, я пойду, «дезик» бойцам отдай, спрячут». Но когда Горшенев заслонил слепящий поток, Акбар, совершенно неожиданно для себя, надавил на распылитель и не отпускал его до тех пор, пока не услышал, что шипение прекратилось. Карман вздулся и промок, бедро заледенило, и в кузове распространился неуместный запах хвои. Баллончик он небрежно бросил в груду оружия и, благоухая туалетной водой, выпрыгнул навстречу контролерам.

Уводили их по идущему вверх узкому туннелю, приказав построиться в колонну по одному и держать руку на плече впереди идущего, будто слепых вели. И все же кое-что Акбар сумел увидеть: туннель естественный – стены зализаны. Так отшлифовывает свои творения только вода. Высота метра два, и кое-где со свода свисают сосульки сталактитов. А вот пол – выглажен, поработали, выходит, подземные жители. И еще: потянуло перед остановкой сырым, ледяным сквознячком, значит, не так уж глубоко забрались.

Шествие внезапно остановилось, и Акбар ткнулся носом в Джуму. Под потолком разлился жидкий синий свет. И стало совсем тоскливо – туннель кончался небольшим расширением и тупиком. И желание было только одно – вырваться отсюда в пустыню, в горы, в огонь – куда угодно, только из этого карстового мешка.

И вновь голос, на этот раз знакомый, Султан объявился!

– Вода в канистрах, по нужде – увидите нишу. Курить только там.

– А где водители тех машин, что ушли с Курьяновым?

– Это наше дело.

– Ничего себе. Минуточку… – дернулся Горшенев.

– Капитан, ты знаешь, что ты доставлял и кому? Ты знаешь имена этих людей? Позаботься о тех, кто рядом, и о себе. Достаточно будет, если я скажу: их жизнь вне опасности, насколько это здесь возможно, но они к вам не вернутся. Они прибыли по назначению. А твое войско – с тобой. К выходу не приближаться. Охрана стреляет без предупреждения. Все, что будет нужно, узнаете позже.

А ничего не нужно, кроме одного – уйти отсюда. С боем, с кровью, но вырваться. И это желание туманит голову. Только ли ему? И как скоро оно вырвется наружу?

– Короче, вся слава тем, кто через Термез выходил. Оркестры, киношники. А у нас все проще было. Гнали так в Туругунди, что отливали на ходу. Я в «секретке» ехал с лейтенантом, «Кунг», конечно, опечатан, вроде как документы, на деле – бакшиши штабные. В каком-то кишлаке по колесам врезали. Наших – никого. Еле дотелепались. А на границе – негр, здоровый такой, берет голубой, а с ним подполковник носатый, переводчик. Оружие сдали под расписку – вот и весь вывод был. Я потом, сдуру, на этот крест знаменитый пошел сфоткаться. Зря. Недаром тамошние парни говорили, что кто к кресту подойдет, то надолго тут останется. А я как же, после Афгана: не пугай деда мудями!

За спиной зашуршали обертками галет. Рубцов тоже баланду травит. Раздает, жует, рассказывает.

– …Вокер. Ну, из Московского ВОКУ, понятно? Погоны вышитые, сапоги бутылками. Нормальный лейтенант, но по жизни – залетный. Он так и сказал комдиву, что его в ВДВ в наказание служить отправили. Раз в карауле, в бетонном дворике, решил тренировку устроить. Отрабатывал нападение на пост. Вот, трое идут на часового и команды его не выполняют. Что делать? Боец все прокричал, затвор передернул, а потом с автоматом, по плану, прыгнул в окопчик. Зацепил спусковой крючок и дал «короткую». Все правильно – в карауле пустых рожков не бывает. Две пули мимо, а третья навылет пробивает лейтенанту бедро, рвет артерию, уходит в забор – осколком бетона караульному глаз вышибает, потом застревает в голени у сержанта.

– И что с ним сделали?

– С кем?

– Ну, этим, квакером?

– Вокером! Ничего, списали на пенсию, без ноги. По самые яйца отрезали. Это я к тому, что в каменных да бетонных мешках стрелять или гранату метать – себе дороже.

У них гранаты? А если метнуть в проем, туда, где эти чертовы гномы. А потом вперед? Нет, за три секунды, пока запалы сгорят, успеют покрошить. Тупик. Снаружи, а главное – в голове. Хотя вот же, рассказывают анекдоты из жизни. Глушат страх, безнадегу? А что еще нужно сейчас? Успокоиться, не суетиться. Клиент серьезный. Тьфу, и тут бляди из головы не идут. Ну да, есть такое свойство у адреналина – кругом чума, а нам кого бы трахнуть. Что-то знакомое, а? «Декамерон». О, классика! Только там – семь на все согласных баб и три мужика во дворце на зеленой лужайке. А здесь, кроме зеленой тоски, десять мужиков, от которых свиной тушенкой и потом несет. Но чем черт не шутит! Аллахвердиев встряхнулся, пересел поближе к бойцу, который до этого рассказывал о прозаическом выводе войск через Кушку.

– Про крест – это правда. Но там часовенка, с обратной стороны. Свечку надо было поставить.

– Во-во, – обрадовался рассказчик удачному продолжению, – святому дерьму молитву вознести. Ха-ха!

– Как это, дерьму, ты чего?

– А так – там эта часовенка, ниша за крестом – вся в говне. Вроде, как на крест поднялся, так и усрался. А может, у них там, в Кушке, обычай такой был?

– Не было такого обычая, просто скотина всегда гадит, где ей страшно, – твердо сказал Аллахвердиев, внутренне дрогнув от пророческой «мерзости запустения». – А есть предложение, мужики. Пусть каждый, кто хочет, историю расскажет. Про себя, про Афган. Все дело легче пойдет. А?

Молчат. Хорошо, во тьме глаз не видно, наверное, смотрят, как на безнадежно больного. Тоже, мол, массовик-затейник нашелся. Выручил Рубцов.

– От второго лица и без имени героя можно?

– Можно и от третьего лица, и от двух лиц, Коля, – под общий смех заключил Акбар.

И посыпалось:

– А припиз…нуть? Без этого баланды не стравить!

– А если они пишут? Прослушка у них?

– Обязательно про Афган? А если что про другое?

– Имена можно менять?

– Все можно. Только без мата, договорились? Скажу почему: если слушают нас, то моджахеды матерных русских слов не любят. И наказывают за сквернословие.

– Что, стреляют? – озадачился невидимый басок.

– Нет, палками колотят. Тоже не сладко. Ну, кто первый?

На несколько секунд в подземелье воцарилась тишина. Потом тот же басок, виновато хохотнув, заявил:

– Знаю одну интересную историю про афганскую крысу. Рассказывали мне ее ребята, своими глазами видели, а чем дело кончилось, это я по дембелю узнал, случайно. Где – неважно. Не то место, чтобы добром вспоминать. Начало всему было под Гардезом.