ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Пятое небо — Марс (продолжение)

1. О скудная вельможность нашей крови!
Тому, что гордость ты внушаешь нам
Здесь, где упадок истинной любови,

4. Вовек не удивлюсь; затем что там,
Где суетою дух не озабочен,
Я мыслю — в небе, горд был этим сам.

7. Однако плащ твой быстро укорочен;
И если, день за днем, не добавлять,
Он ножницами времени подточен.

10. На "вы", как в Риме стали величать, 
Хоть их привычка остается зыбкой,
Повел я речь, заговорив опять;

13. Что Беатриче, в стороне, улыбкой
Отметила, как кашель у другой
Был порожден Джиневриной ошибкой. 

16. Я начал так: "Вы — прародитель мой;
Вы мне даете говорить вам смело;
Вы дали мне стать больше, чем собой.

19. Чрез столько устий радость овладела
Моим умом, что он едва несет
Ее в себе, счастливый до предела.

22. Скажите мне, мой корень и оплот,
Кто были ваши предки и который
В рожденье ваше помечался год;

25. Скажите, велика ль была в те поры
Овчарня Иоаннова  , и в ней
Какие семьи привлекали взоры".

28. Как уголь на ветру горит сильней,
Так этот светоч вспыхнул блеском ясным,
Внимая речи ласковой моей;

31. И как для глаз он стал вдвойне прекрасным",
Так он еще нежней заговорил,
Но не наречьем нашим повсечасным:

34. "С тех пор, как "Ave" ангел возвестил
По день, как матерью, теперь святою,
Я, плод ее, подарен свету был,

37. Вот этот пламень, должной чередою,
Пятьсот и пятьдесят и тридцать крат
Зажегся вновь под Львиною пятою. 

40. Дома, где род наш жил спокон, стоят
В том месте, где у вас из лета в лето
В последний округ всадники спешат. 

43. О прадедах моих скажу лишь это;
Откуда вышли и как звали их,
Не подобает мне давать ответа.

46. От Марса к Иоанну  , счет таких,
Которые могли служить в дружине,
Был пятой долей нынешних живых.

49. Но кровь, чей цвет от примеси Феггине,
И Кампи, и Чертальдо помутнел, 
Была чиста в любом простолюдине.

52. О, лучше бы ваш город их имел
Соседями и приходился рядом
С Галлуццо и Треспьяно  ваш предел,

55. Чем чтобы с вами жил пропахший смрадом
Мужик из Агульоне  иль иной
Синьезец  , взятку стерегущий взглядом!

58. Будь кесарю не мачехой дурной
Народ, забывший все, — что в мире свято,
А доброй к сыну матерью родной,

61. Из флорентийцев, что живут богато,
Иной бы в Симифонти поспешил  ,
Где дед его ходил с сумой когда-то.

64. Досель бы графским Монтемурло  слыл,
Дом Черки оставался бы в Аконе  ,
Род Буондельмонти  бы на Греве жил. 

67. Смешение людей в едином лоне
Бывало городам всего вредней,
Как от излишней пищи плоть в уроне.

70. Ослепший бык повалится скорей
Слепого агнца; режет острой сталью
Единый меч верней, чем пять мечей.

73. Взглянув на Луни и на Урбисалью  ,
Судьба которых также в свой черед
И Кьюзи поразит, и Синигалью  ,

76. Ты, слыша, как иной пресекся род,
Мудреной в этом не найдешь загадки,
Раз города, и те кончина ждет.

79. Все ваше носит смертные зачатки,
Как вы, — хотя они и не видны
В ином, что длится, ибо жизни кратки.

82. Как берега, вращаясь, твердь луны
Скрывает и вскрывает неустанно,
Так судьбы над Флоренцией властны.

85. Поэтому звучать не может странно
О знатных флорентийцах речь моя,
Хоть память их во времени туманна.

88. Филиппи, Уги, Гречи видел я,
Орманни, Кателлини, Альберики —
В их славе у порога забытья.

91. И видел я, как древни и велики
Дель Арка и Саннелла рядом с ним,
Ардинги, Сольданьери и Бостики. 

94. Вблизи ворот, которые таким
Нагружены предательством, что дале
Корабль не может плавать невредим, 

97. В то время Равиньяни обитали,
Чтоб жизнь потом и графу Гвидо дать,
И тем, что имя Беллинчоне взяли. 

100. Умели Делла Пресса управлять;
И уж не раз из Галигаев лучший
Украсил позолотой рукоять 

103. Уже высок был белий столб  , могучи
Фифанти, те, кто кадкой устыжен  ,
Саккетти, Галли, Джуоки и Баруччи.

106. Ствол, давший ветвь Кальфуччи  , был силен;
Род Арригуччи был средь привлеченных
К правлению, род Сиции почтен.

109. В каком величье видел я сраженных
Своей гордыней  ! Как сиял для всех
Блеск золотых шаров  непосрамленных!

112. Такими были праотцы и тех,
Что всякий раз, как церковь опустеет,
В капитуле жиреют всем на смех. 

115. Нахальный род  , который свирепеет
Вслед беглецу, а чуть ему поднесть
Кулак или кошель, — ягненком блеет,

118. Уже тогда все выше начал лезть;
И огорчался Убертин Донато,
Что с ними вздумал породниться тесть. 

121. Уже и Капонсакко на Меркато
Сошел из Фьезоле  ; и процвели
И Джуда меж граждан, и Инфангато.

124. Невероятной истине внемли:
Ворота в малый круг во время оно
От Делла Пера имя повели. 

127. Кто носит герб великого барона,
Чью честь и память, празднуя Фому,
Народ оберегает от урона,

130. Те рыцарством обязаны ему;
Хоть ищет плотью от народной плоти
Стать тот, кто этот щит замкнул в кайму. 

133. Я Импортуни знал и Гвальтеротти;
И не прибавься к ним иной сосед,
То Борго жил бы не в такой заботе. 

136. Дом, ставший корнем ваших горьких бед,
Принесший вам погибель, в злобе правой,
И разрушенье бестревожных лет,

139. Со всеми сродными почтен был славой.
О Буондельмонте, ты в недобрый час
Брак с ним отверг, приняв совет лукавый! 

142. Тот был бы весел, кто скорбит сейчас,
Низринь тебя в глубь Эмы  всемогущий,
Когда ты в город ехал в первый раз.

145. Но ущербленный камень, мост блюдущий, 
Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал,
Когда кончался мир ее цветущий.

148. При них и им подобных я видал
Фьоренцу жившей столь благоуставно,
Что всякий повод к плачу отпадал;

151. При них народ господствовал так славно
И мудро, что ни разу не была
Лилея опрокинута стремглавно 

154. И от вражды не делалась ала". 

Отправить