1 июля 2004 года. Четверг

Втроем с двумя пэпсами, ни на час не выходя на охрану своего приюта, мы до утра спим в блокпосту. Резать нас и брать сегодня в плен — милое дело.

Приезжает смена из Ахиллеса и Червивого. Ахиллес заходит в блок, легонько пинает меня сапогом по подошве. Вынимая из-под кровати автомат и запихивая в штаны выбившийся китель, я бормочу:

— Пост сдал!

Плюхнувшись слоновьей своей массой на просевшую под ним кровать, Ахиллес в блаженстве закрывает глаза и отвечает басом:

— Пост принял!

До обеда, скрашивая свой досуг, я мотаюсь, помогая Воину Шахиду. Мы едем по двум адресам, где он берет объяснения по поводу без вести пропавших подростков, живших здесь когда-то. Нынешние хозяева по обоим адресам заселились сюда уже после второго штурма, имена пропавших им незнакомы. Выплетая из рухнувшей изгороди разросшийся виноград, хозяйка, красивая стройная чеченка, невозмутимо бросает в нашу сторону:

— Да кто их знает, что с ними? Поди погибли под бомбами или в партизаны подались, а там и головы сложили…

Сегодня дают зарплату, и обычно пустой в середине дня отдел сейчас сплошь забит толкающейся у окошка кассы, решительно и шумно настроенной толпой. Как всегда, больше всего орут те, кого меньше всех видно в отделе, кто никогда не был замечен в работе и не запятнал себя участием ни в одной зачистке. Они с упрямым спокойствием и непринужденной наглостью протискиваются в первый ряд, что-то шепчут кассиру, и та без очереди их рассчитывает.

По небу ползут лохматые синюшные громады туч. Начинается долгий дождь. Он барабанит весь день по плацу, трет грязные бока машин, хлещет по отяжелелым листьям, лежит огромными лужами в провалах вязкой и липкой земли.

Дождь идет весь день, весь вечер, захватывает ночь.

Сегодняшним утром в Ингушетии боевиками убиты подполковник и полковник местной милиции.

В городе сегодня подорвали «уазик» со смоленским ОМОНом. Двое погибших, трое раненых.