9 сентября 2004 года. Четверг
Весь утренний развод посвящен вчерашним похождениям пьяных контрактников: Сквозняка, Вовочки и «иже с ними». Всем нам начальник обещает в этом месяце отменить зарплату вообще, а все причитающиеся деньги отправлять женам, мужья которых уже вконец спились на трезвой чеченской земле.
— Я устрою вам тут трезвый образ жизни! После рабочего дня будете каждый в трубку дышать! Ночью буду поднимать на построение! Хоть капля спиртного в кишках — вон отсюда! В Россию за три тысячи в месяц работать!
В разгаре пламенной речи Тайд попутно замечает, что во всех беспорядках в республике и даже на территории отдела виноваты участковые, которые «и тут ни хрена не делают, и там ни хрена не делают».
Он широким шагом подступает к нашему строю, вытаскивает из кармана помятый кулак и горит желанием выяснить одну деталь:
— Кто из участковых обслуживает наш РОВД? Кто пьянки у себя допускает? Чья это территория? А?..
Мы в сомнении пожимаем плечами, отводим глаза и с умным видом переспрашиваем об этом же друг друга. Действительно, кто же это там у себя пьянки допускает? У кого нет совести?.. Совести нет ни у кого. Мы молчим. А после, видя, что начальник не отступает, переводим стрелы на тех, кто по разным причинам здесь отсутствует, мол, они-то точно знают, у кого нет совести и кто в запитом нашем РОВДе участковый… Из двадцати шести человек по штатной численности нашей службы на разводе стоит только шестеро. Концов не найти… Тайд вскоре понимает это и сам. Он машет рукой и продолжает общий разгром уже заскучавшего отдела.
Начальник приносит клятву, что прямо сейчас будет применена ежедневная практика выгонять личный состав в город до 22.00, а по периметру территории будут поставлены автоматчики ППС, чтобы до указанного времени ни одна мышь не проскользнула. Участковых от несения службы на 26-м блокпосту и от всех зачисток он освобождает, и в благодарность за это они должны дать небывалые результаты раскрытий городских преступлений. Но дабы они же не возгордились и не прекратили работать вообще, им вменяется обязанность участия в подвижных КПП, патрулях и секретах.
На 26-м блоке мучается от одиночества Тамерлан. За три дня с 6 сентября там так и не появились ни Рамзес, ни Неуловимый. Первый пропал без вести, второй ушел в запой. О решении Тайда освободить от блокпоста участковых Тамерлан еще не знает и честно продолжает скрашивать своим присутствием нелюдимость забытого поста.
Я заступаю с Плюсом в СОГ. Мы делим пополам день, и я ухожу до обеда спать в кубрик.
Подавленный, но не сломленный, по коридору этажа шатается Вовочка. Он заходит ко мне в гости, поникший и хромающий на левую ногу. Конкретно рассмотрев пьяную его судьбу, Тайд принял свое окончательно решение: отправить Вовочку на родину. С ним же в убывающую команду назначается и Сквозняк. Это в лучшем случае. В худшем же Тайд задумал навсегда освободить от обоих милицию, уволив их по отрицательной статье.
Самое грустное и самое смешное в этой истории то, что сидящий передо мной Вовочка на самом деле не помнит, что произошло вчерашним вечером там, на КПП. Он по-русски чистосердечно раскаивается и молит бога дать ему вспомнить хоть один сюжет неудавшейся вечеринки. Но водка зла и неумолима. Она начисто высушила воспаленный пьянками мозг.
Тайд же, верный каждому второму своему слову, действительно выставил у общежития пост — автоматчика ППС.
Такая практика применялась и раньше, но в большинстве случаев оказалась бездейственна. То попадался какой-нибудь добрый чеченец, что с полуслова вникал во все беды контры, то ленивый, что просиживал не у общежития, а где-нибудь у товарищей в кабинете нижнего этажа, то еще какой-нибудь. Все мы люди. Но все же отсутствие контроля над нами складывалось именно из того, что, имея таких командиров, как Тайд, Рэгс и Рамзес Безобразный, что буквально разрывали личный состав на части, поторапливая его находиться в трех местах одновременно, стоящие на посту общежития пэпээсники зачастую проводили там целый день до вечера. Менять их было некому. Вот и не выдерживал этот пост больше чем два-три дня, вот и втихаря сам себя распускал и разбегался.
Так и сегодня. Все кому не лень, по поводу и без повода, шмыгают мимо часового на этаж и обратно.
Еще Тайд принял решение конфисковать у контрактников путем внезапного шмона весь неучтенный боекомплект. Учтенный — это четыре магазина, сто двадцать патронов. Мы сами здесь покупаем или вымениваем на что-нибудь у омоновцев и армейцев патроны, ракетницы, гранаты, а уезжая домой, раздаем их друг другу. Немалый труд и деньги вложены в каждый неучтенный здесь Тайдом патрон.
Я злорадно и долго себе представляю, как копошащийся в моих вещах Тайд взлетает на воздух от заготовленной для него гранаты. А на самом же деле ищу укромное место, куда действительно спрятать свое, без преувеличения сказано, богатство из тысячи патронов и пяти гранат.
За целый день ни одного выезда.
