— Товарищ генерал! Ну, какой из меня командир ОМОН? Я еще и опер-то не из самых опытных. Но здесь у меня хотя бы что-то получается, да и нравится мне эта работа. А ОМОН — подразделение строевое, там военную подготовку надо капитальную иметь.

— Ты же офицер запаса, в армии служил…

— Двухгодичник, «пиджак», в батальоне связи. Какой из меня строевик?

— Ты пойми: отряду сейчас не строевщина нужна. Людей надо одеть, обуть, снарядить, подготовить к реальной боевой работе. Ты уже год в собре, и что, ничему у своего командира не научился?

— Я же начальник оперативного отделения, а не боевого. Мы половину специальных тренировок пропускаем, носимся по своим делам…

— Слушай, а тебе не кажется, что ты слишком много пререкаешься, а? — генерал явно начинал терять терпение. — Ты, вообще, понимаешь, что такие предложения офицеру не каждый день делаются, и, если откажешься, то будешь сидеть на своей прежней должности до морковкина заговенья?… В общем, так: я считаю, что ты можешь и должен возглавить отряд. И пока не напишешь рапорт о назначении, из моего кабинета не выйдешь. Понял?

— Так точно!

Игорь приуныл.

Вот попал! Месяца два назад руководство УВД приняло решение назначить нового командира ОМОН: у прежнего — бывшего афганца, стало регулярно «башню срывать». Во время одной из последних воспитательных бесед с личным составом, проходившей на стрельбище, он пообрывал бойцам погоны, а потом, для вящей убедительности, засадил обойму из пистолета в столб рядом с ними. По слухам, и один из разговоров с «замполитом» отряда закончился стрельбой в деревянные панели кабинета. В общем-то, жаль его, поломала жизнь мужика. Но и держать, конечно, на такой должности с такими нервишками нельзя. А с новым командиром дело зависло.

И вот-те — здрасьте: нашли кандидата… Но какая же ты все-таки, братец, зараза строптивая! Понимаешь, что прав генерал. Понимаешь, что, не согласившись, выйдешь из его кабинета с невидимым клеймом на лбу и в личном деле — «Конец карьере!». Но кровь твоя своенравная, любого насилия не терпящая, бурлит пузырьками, пьянит бесшабашно, дескать: ну и черт с вами и вашими милостями! Я — опер, я от этой работы азартной, как наркоман от героина, балдею. Мне мои комбинации ночами снятся — теми ночами, в которые удается до кровати добраться. Я от некоторых своих находок, бесовски хитроумных, в пустом кабинете иногда в голос хохочу, кричу сам себе, как Пушкин: «Ай да Игорь, ай да сукин сын!». Мои пацаны, всего год назад с улицы набранные — вертолетчики, кулинары да моряки, сегодня больше тяжких преступлений раскрывают, чем все ветераны «бандитского отдела» вместе взятые. Не зря начальник УБОП недавно старикам шпильку в задницу по этому поводу вставил. И вот тебе, пожалуйста: равняйсь, смирно, на патрулирование города ша-агом марш! Ужас, как интересно! И кому такая идея в голову пришла?..

Игорь уже и сам не рад был своей упертости. Но и отступать не собирался. Вздернул голову самолюбиво, застыл в строевой стойке у генеральского стола. Только отшагнул чуть, вполоборота, чтобы не застить начальнику УВД экран телевизора. А тот в руку пульт взял, программу переключил. На ОРТ «Время» началось, очередной выпуск. На экране — танки и бэтээры застыли, толпы людей им дорогу перекрывают. Женщины в черных платках под гусеницы лезут. Мужики бородатые за их спинами кулаками машут. А ведь только-только завершилась позором и трагедией очередная авантюра с «тихой» помощью ГРУ антидудаевской оппозиции. Сдали ребят с потрохами, как рижский ОМОН, как «альфовцев» в Вильнюсе. Ох, похоже, и крутая заваруха в этой самой Чечне вызревает…

Погас экран.

— Видишь, что творится! Я тебе без выноса за пределы этого кабинета скажу: насколько я чеченцев знаю и насколько ситуацию понимаю — будет война, и будет большая кровь. ОМОНы туда, как и в Осетию-Ингушетию, обязательно пойдут. Уже пошли. Пойми, Игорь, в другой обстановке я бы с тобой, нахалом, больше минуты и разговаривать не стал. Но сейчас ты нужен, у тебя все козыри: молод, энергичен, депутатом тебя избрали — значит сможешь всю область на помощь отряду поднять. Да и вырос ты здесь, люди тебя знают, верят… Я ведь тебе не карьерный взлет, не булку с маслом предлагаю. Хлеб твой командирский несладким будет, с дерьмом и горчицей. Но надо отряд поднимать и готовить. И я тебя, как офицер офицера, прошу: помоги мне. Чтобы, не дай Бог, с нашими ребятами беды не вышло, чтобы беда эта потом на мою и твою совесть не легла…

Игорь посмотрел генералу в глаза. И теперь уже не шальная кровь, а жгучий стыд за свое мальчишество залил багровой краской его лоб и щеки.

— Когда принести рапорт, товарищ генерал?

— Возьми листок у секретаря. Пиши прямо сейчас, занесешь мне.

— Есть!

— А это что за латы? — В голосе Игоря сквозила откровенная насмешка. Злиться и переживать — смысла не было. Никаких бы сил на эти переживания не хватило. Двадцать минут назад закончился строевой смотр отряда, больше всего напоминавший сбор партизан на лесной полянке. Повседневная милицейская форма у одних, застиранный линялый камуфляж — у других. Купленные на личные деньги береты и классические форменные «сковородки» с сияющими за километр кокардами… Так что, к картине, которая открылась перед ним в отрядной оружейке, Игорь был уже морально готов.

— Жилет «Чешуя»…. не держит ни х…, - в тон Игорю позволил себе маленькую вольность оперативный дежурный, который, нервно побрякивая связкой ключей, стоял за спиной у нового командира и сопровождающих его офицеров.

— Как он по паспорту называется?

— Так и называется: «Чешуя». Предназначен для защиты от холодного оружия. Только непонятно от какого. Мужики на сборах говорили, что «заточку» он, например, не держит.

— Да-а… А это? — Игорь попинал ногой лежащий в углу предмет, больше всего похожий на застиранный зеленый кухонный фартук, карманы которого выжившая из ума хозяйка набила кусками расколовшихся сковородок.

— ЖЗТ. Тяжелый жилет, но беспонтовый. Если из АКМ попасть — пластины разлетаются в труху, только дополнительные осколки дают. А новые автоматы их вообще насквозь прошивают. Это же все — старье, ему лет по десять, если не больше. Мы их всего один раз надевали, когда мужик с обрезом в квартире заперся. А если на серьезные мероприятия взять, то таскать замучишься, и толку — никакого.

— И сколько у нас таких?

— Четыре.

— Ну-ну… Что там у нас еще интересного? Кстати: это у кого такой выхлоп, как из пасти у дракона?…

— Да это… у меня вчера день рождения был…. - виновато потупившись, пробасил дежурный, здоровенный мужик, бывший армейский прапорщик, добирающий в отряде недостающую до «военной» пенсии выслугу.

— Вчера? В общем, так: прием-передачу вооружения продолжит ваш помощник. А вы сейчас напишете объяснение, почему позволяете себе выход на службу в таком состоянии, и отправитесь домой. Завтра в десять тридцать прибудете ко мне для принятия решения по этому поводу. А вы, — обернулся Игорь к угрюмо помалкивающему кадровику, сдающему свои полномочия «и.о. командира» — обеспечите замену дежурного. И доведете до сведения всего личного состава, что следующий «Змей Горыныч» вылетит из отряда в двадцать четыре часа, невзирая на должность, звание и любые заслуги… Надеюсь всем понятно?

— Понятно… — через силу выдавил из себя кадровик, которого народ, по старой памяти, чаще величал «замполитом». Стоявшие тут же командиры взводов отмолчались. Но по всему было видно, что резкие телодвижения нового командира тоже пришлись им явно не по душе.

Через несколько минут командир с сопровождающими его офицерами покинул оружейку. Отстраненный дежурный, сидя в уголке за столом и зло царапающий авторучкой по замусоленному листу бумаги, громко пробурчал ему вслед:

— Смотри ты, унюхал… Змей Горыныч…Сам ты Змей!

В коридоре толпились бойцы, которые готовились заступить в наряд, и ждали, когда можно будет получить оружие. Услышав ворчание «залетчика», омоновцы заулыбались.

— Змей, говоришь…

Закрывшись в кабинете, усевшись в высокое удобное кожаное кресло и положив ноги в новеньких высоких шнурованных «берцах» на старый, сохранившийся со времен НКВД-ОГПУ стол, Игорь смотрел в потолок. На прогнувшуюся стальную балку, с помощью которой этот потолок пытались удержать в горизонтальном положении ремонтники из хозяйственного отдела УВД. На срывающиеся в специально подставленный тазик веселые капельки, в которые превращался лед, наросший в трещине под балкой.

Штаб ОМОН размещался в бывшем управлении пересыльной тюрьмы — одном из первых деревянных зданий, построенных в городе в далекие тридцатые годы. Так что, наружность штаба находилась в полной гармонии с его внутренним содержанием.

Но не вид командирского кабинета, а именно это «внутреннее содержание» и привело новоиспеченного командира в состояние, близкое к шоку. На сто человек — двадцать пять пистолетов, шесть автоматов, одна снайперская винтовка и целый склад ну о-о-очень полезных, доведись воевать по-настоящему, вещей — резиновых палок, дюралевых щитов и пластиковых шлемов…

Впрочем, в ступоре Игорь пребывал недолго. Не та у него была натура. Если бы полчаса спустя кто-нибудь смог заглянуть в его кабинет, или хотя бы просто подслушать, что происходит за двойными, обитыми дерматином дверями, то он решил бы, что командира самого впору отстранять от службы. А как еще воспринимать поведение человека в форме, который, забросив на служебный стол ноги и раскачиваясь в кресле, с энтузиазмом распевает песни. Причем, исполняет их хоть и не очень громко, но зато очень старательно, мешая в кучу революционные марши, шлягеры из советских кинофильмов и песни всенародного любимца Владимира Семеновича Высоцкого…

— Вихри враждебные веют над нами,

Черные силы нас злобно гнетут…

…Интересно, как старые офицерские кадры себя дальше поведут? Смогут мужики переступить через свои амбиции, понять необходимость завинчивания гаек, или начнут воду мутить?…

— А нам все равно, а нам все равно,

Пусть боимся мы волка и сову…

Да, по фигу… Кто поведет себя по-мужски — станем товарищами. А кто будет заниматься ерундой — отверну башку, тут сюси-муси разводить некогда…

— Это есть наш последний и решительный бой!..

Если облажаюсь, то точно: будет и последний и решительный. Господи, сделай так, чтобы нас не бросили в эту долбаную Чечню уже завтра! Ну, хоть три месяца, а?! Ну что тебе стоит, Господи?!

— У них денег куры не клюют,

А у нас на водку не хватает…

Ладно бы, на водку. А то тыловики из службы вооружения убили просто: «Патроны у нас — только на НЗ. А если хочешь тренировочные стрельбы проводить, то надо из Хабаровска завозить, с окружных складов. Найдешь спонсоров, чтобы оплатить доставку самолетом — порешаем вопрос. А нет — значит нет…» Цирк! Скажи кому-нибудь на Западе, что в России спецподразделения на войну за свой счет собираются, командиры отрядов с шапкой по кругу ходят, ведь не поверит никто…

— Если друг оказался вдруг,

И не друг и не враг, а так…

Кстати, Серега еще на прошлой неделе манишку на груди рвал: «Игорь, если что надо помочь, я — завсегда! Мой новый ресторан-казино такие бабки приносит, что хоть в бочках засаливай… Вот и подмотаем его за язычок, раскулачим слегка. И Николая Васильевича, соседа по подъезду, не грех тряхнуть: как-никак брат-депутат, а по совместительству — буржуин. Практически все склады бывшего треста столовых и ресторанов сумел прихватизировать. Ежели он по амбарам поскребет, да по сусекам пометет — всему отряду сухой паек на месяц. По натуре он не жлоб, в таком деле поможет. Так: кто у нас еще богатенький Буратино? Только надо не вразнобой вспоминать, а по порядочку. Начнем с одногоршечников, с кем еще в детском саду кашки и какашки ели. Потом — одноклассники, потом…

— Клич пионера: всегда будь готов!

Есть желающие поехать добровольно? — начальник УБОП, выдерживая паузу, выжидательно смотрел на собровцев, сидящих перед ним в актовом зале управления.

Только что была зачитана телеграмма из МВД с приказом направить в Чечню, в состав сводного отряда СОБР, экипаж для БТРа из двух человек: механика-водителя и стрелка-оператора.

Дэн тоже держал паузу. Он внимательно разглядывал затылок сидящего впереди него Рэмбо. На прошлой неделе их отделение, вернувшись в УБОП с заснеженного, насквозь промерзшего полигона, чистило оружие. Разомлев в благодатном тепле и привычно-ловко надраивая оттаявшие стволы, народ обсуждал последние новости из Чечни. И все запомнили, как, закончив чистку и спустив курок собранного автомата, Рэмбо — рослый красавец с самоуверенными, развязными манерами заявил:

— Мочить этих сволочей надо при каждой возможности. Если надо будет, я первый туда поеду!

Но сейчас Рэмбо молчал. И его подбритый под «спецовское каре» затылок все больше и больше втягивался в плечи. Просто удивительно было, как это у него получалось. Сто очков вперед — любой черепахе!

Дэну стало смешно, противно и стыдно. Так невыносимо стыдно, что он поднял руку и негромко сказал:

— Я могу поработать стрелком.

Больше добровольцев не нашлось.

Нет, все остальные собравшиеся в зале офицеры СОБРа не были поголовно такими же трусами, как их хвастливый, но не набравшийся мужества подтвердить свои слова делом коллега. Многие из них уже не раз достойно проявляли себя в самых опасных ситуациях. Просто, ни у кого не было особого желания ехать в зону вооруженного конфликта, от которого даже здесь, на расстоянии многих тысяч километров, потягивало явным душком братоубийственной политической авантюры. Но и уклоняться от исполнения своего долга никто не собирался. Поэтому, практически все решили переложить свою личную ответственность на волю жребия.

В титановый шлем бросили кучу свернутых в трубки чистых бумажек. И одну — с надписью «командировка» (крестик не стали рисовать из суеверных соображений). Ехать выпало Руслану — симпатичному, щепетильно аккуратному и очень самолюбивому лейтенанту, лишь недавно завершившему стажировку в отделе. Дэн досадливо мотнул головой. Не очень хороший выбор сделала судьба. В общем-то, Руслан — парень неплохой. Во всяком случае, старательный и честный. Но водитель из него… Одним словом — наездник. А ведь там надо будет не только уметь рулить. В боевой обстановке любая, самая мелкая поломка может стать грозной, смертоносной проблемой. А слесарей из автохозяйства УВД с собой в Чечню не потащишь…

Но, видимо, небесные кураторы СОБРа и сами заметили свою оплошность.

Когда народ, негромко обсуждая только завершившееся мероприятие, уже стал расходиться, в актовый зал заглянул еще один новичок. Звали его Василий, и по виду он меньше всего был похож на офицера спецподразделения. Классический российский работяга с простым лицом рубахи-парня, с носом уточкой и с вечными пятнами разнообразной мазуты на руках и на физиономии. Собственно, работягой он и был. Водитель-трассовик, оставшийся не у дел после развала родной автобазы и пересевший из-за баранки КАМАЗа в милицейский уазик. И кличку в отделе он получил соответствующую: Вася-Камаз.

Собрята — народ крутой! С лихим визгом тормозов подрезать на своей автомашине «тачку» с бритоголовыми братками, или устроить за ними бесшабашную погоню по городским колдобинам — это — хлебом не корми. Внезапно блокировать неуклюжими уазиками стильные иномарки только что получивших очередную дань вымогателей — это запросто. Но, техническое обслуживание, замена фильтров и масла, прокатка изувеченных на городских бордюринах дисков и прочая возня с видавшей виды милицейской техникой… В общем, как-то так само собой получилось, что с первых же дней своего появления в СОБРе, Василий стал практически внештатным механиком подразделения, постоянно помогая своим лихим и пижонистым товарищам толковыми советами, а чаще — делом. Вот и сегодня он опоздал на собрание, поскольку полдня провозился с очередным техническим ребусом и на обед поехал, когда остальные уже ужинать собирались. Жребий за него тащил начальник отделения.

Василий подошел к Дэну и Руслану, которые, усевшись рядом, внимательно перечитывали длинную телеграмму МВД с подробным перечнем требований к сотрудникам, направляемым в Чечню, и их снаряжению:

— Руслик, а правда, что в Чечню вы пойдете через Моздок?

— В телеграмме так написано.

— У меня же там батя живет. Я его лет пять уже не видел…Слушай: все равно нам всем там придется побывать. Давай я вместо тебя поеду, а ты — в другой раз. Дэн, а ты не против?

— Я-то не против… — Денис с интересом посмотрел на Василия, а затем перевел взгляд на Руслана. Тот, пытаясь не показать вспыхнувшую радость от неожиданной отсрочки, с деланно безразличным видом пожал плечами:

— Ну, если так хочешь…

Но, честно добавил:

— Только вряд ли в Моздоке удастся долго побыть. В телеграмме сказано, что сначала нужно получить технику в Астрахани, а потом уже идти в Моздок своим ходом. Можете и проскочить его транзитом.

— Ну и ладно, на обратном пути загляну, — улыбнулся Василий, — по рукам?

В зал заглянул человек в такой же камуфляжной форме, как и у них, но с черными нашивками на рукавах и в черном же берете. Дэн узнал Игоря, которого недавно назначили командиром ОМОН. По уши погрузившись в новые заботы, тем не менее, Игорь старых товарищей не забывал. Вот и теперь, прослышав о том, что собрята первыми в области направляют своих бойцов в Чечню, заскочил, чтобы узнать, что и как.

Расспросив Дэна и Василия о предстоящем выезде, на прощание обнял обоих. Тихо, только для них двоих, сказал:

— Без трепа: мы тоже скоро едем. К 1 апреля должны быть там, шестьдесят человек. А вы как раз успеете домой вернуться. Так что, будете нас потом наставлять: почем в Чечне фунт лиха. Не знаю, вырвусь ли еще специально вас проводить, поэтому, заранее: главное, ребята, возвращайтесь живыми и здоровыми. Ну, ни пуха, ни пера!

— К черту!