Глава 19. Когда земля уходит из-под ног
Москва, полгода назад.
Сегодня звёзды светили среди белого дня. Мария их отчётливо видела – большие, яркие, серебряные, они тянули к ней алмазные переливающиеся нити, сплетая сетку, в которой так и хотелось взлететь под облака. А ещё ветер, который оплетал её тугим коконом, и было так тепло и уютно, и хотелось раскачиваться, словно лёгкому невесомому листочку. И запах свежести, исходивший от зелёной травы, от листвы деревьев, окруживших её в этом лесу и укрывших от всего мира.
Мария не удивлялась этой свежести чувств, ведь рядом был Он – волшебник, расцветивший её мир радужными красками.
– А ты знаешь, в том фильме я выполнил все каскадёрские трюки сам. Было немного страшно, но ради адреналина стоило на это пойти…
– Да, и мне тоже приходилось на фотосъёмках, но только я от этих трюков никакого удовольствия не испытывала. Экстрим – не мой конёк.
Они говорили и говорили, наперебой, ни о чём и обо всём, торопясь высказать свои мысли, мнения, всё, что успел накопить их жизненный опыт. Ведь каждый знал, что другой всё поймёт и примет, и ни за что не осудит, и ничем не затмить того чувства принятия и восхищения, что они вызывали друг у друга.
Мария не узнавала сама себя. До сих пор все её мысли были только о Глебе – о властном, таком непростом, да ещё и женатом Глебе. Мужчине, с которым у Марии не было никаких перспектив, но который так глубоко вошёл в её мысли и её сердце. А сейчас Маше вдруг захотелось, чтобы этот высокий, стройный, ослепительно красивый мужчина, с яркими синими глазами решился и обнял её, что она стала молить об этом вселенную. Ну, когда же, когда он решится, и она ощутит всем телом ту силу и доброту, которая исходила от него. А Александр всё говорил и говорил. Он говорил массу весёлых и интересных вещей – рассказывал анекдоты о своей сценической жизни, интересные истории и различную полезную информацию о творчестве актёров, режиссёров, продюсеров – о том мире, в котором жил.
А Маша слушала его и молчала о том, что женщина никогда в первые дни знакомства не решится произнести вслух – чтоб обнял, погладил, приласкал…
И вдруг, прерывая Машины любовные мечты, земля разверзлась и куда-то ушла из-под ног. И девушка, вместо того, чтобы взлететь, на что, как ей казалось, она ещё секунду назад была способна, полетела куда-то вниз. Её падение длилось так долго, что ей показалось, что под ней разверзлась сама преисподняя. А она всё катилась и катилась, набивая синяки, обдирая руки и оставляя прорехи на своём лёгком платье. И, наконец, замерла неподвижно, глядя широко открытыми глазами на белые облака, молочным туманом клубившиеся в далёком небе.
– Маша, Машенька, что с тобой, ты жива?! – Александр стрелой нёсся к ней, на дно достаточно глубокого оврага, в который Машу угораздило так фатально скатиться. Мужчина прыгал, словно длинноногий сайгак и, казалось, в три прыжка оказался на дне и бросился к Марии. Он с тревогой ощупывал и оглаживал её тело, ища переломы, а Маша совсем не чувствовала боли, словно ей ввели сильный наркотик. Таким наркотиком и были для неё прикосновения Александра. Она специально не спешила вставать, чтобы эти райские мгновения продлились как можно дольше. «А может он ещё и поцелует», – улыбаясь в предвкушении подумала Маша.
– Ты улыбаешься, Машуль? Так значит, ты цела и у тебя ничего не болит? – обрадованно закричал Александр.
– Ну вот, – с внутренним вздохом констатировала Мария, – теперь не поцелует…
Девушка открыла глаза и начала подниматься с земли. Александр подал ей обе руки, помогая встать. Однако, поднявшись на ноги, Мария вскрикнула от боли. Падая с оврага, девушка вывихнула-таки лодыжку, и теперь давление на ногу отзывалось тупой неприятной болью. Маша виновато поглядела на Александра.
– Ну вот, мало того, что я растяпа, так ещё и ногу умудрилась подвернуть. Как же теперь мы выйдем из этого леса?
– Вот это как раз не беда! – вдруг рассмеялся Александр. Наоборот, о такой ситуации я мечтал всю жизнь!
И мужчина внезапно подхватил Машу на руки, словно она была легче пёрышка.
– Сейчас уж обратно пойдём, нужно быстрее тебя уложить в кровать, а ногу обложить льдом, чтобы спал отёк. Только давай-ка, переползай пока на спину, чтобы я тебя не уронил, пока будем выбираться из оврага.
Мария вцепилась обеими руками за шею Александра, пока мужчина, цепляясь за ветки кустарников, растущих по склону оврага, выбирался вместе со своим драгоценным грузом. Мария всё это время виновато мурлыкала на ушко своему рыцарю о том, как ей неудобно, что он тащит её на себе, и ругала себя за то, что такая вот она мечтательная растяпа. А Александр был на седьмом небе от счастья, чувствуя, как золотистые пряди девушки щекочут его шею.
Выбравшись наверх, на ровную землю, Александр вновь подхватил Машу на руки и очень быстро зашагал через лес к трассе. На полдороги он вызвал такси «к лесу» и пошёл ещё быстрее. Маша тем временем, удобно устроившись в сильных руках Александра, чувствовала себя, словно дитя в колыбели. Она обняла своего рыцаря за шею и время от времени сочувственно спрашивала его, не слишком ли он устал, и не очень ли она тяжёлая. Ответ Александра был неизменным:
– Чувствую себя самым счастливым человеком на свете, моя принцесса, и был бы счастлив, если бы мог так идти вечность.
В конце концов, Маша успокоилась и даже слегка задремала. Ей было так хорошо и спокойно, как, наверное, бывало только в далёком и забытом детстве.
Когда они вышли из леса, такси уже ждало их на обочине трассы. Александр пообещал шофёру двойную оплату за скорость доставки, и через полчаса они были уже у Маши дома.
Александр повёл себя, словно заботливый доктор. Он помог Маше снять платье. Маша немного испугалась, опасаясь, что это предлог для любовных ласк. Всё же, как ни нравился ей Александр, но о Глебе она никогда не забывала и не смогла бы простить себе такого предательства. Но поступки мужчины пошли вразрез с Машиными опасениями. Заботливо укрыв её одеялом, Александр помчался в ближайший супермаркет и принёс оттуда целый пакет льда. Затем разложил лёд по водонепроницаемым пакетам и обложил ими Машину ногу. Потом, найдя среди Машиных запасов какие-то травы, заварил их и напоил Машу чаем с успокоительным эффектом. И только потом, оставив включённым маленький ночничок, освещавший комнату тусклым мерцающим розовым светом, прилёг к Маше на кровать поверх одеяла и крепко обнял её. Маша было заворочалась, раскрывая ему свои объятия, но Александр только успокаивающе закачал её, словно малое дитя, приговаривая:
– Маленькая моя, засыпай, моя родная, завтра поговорим. Тебе сейчас нельзя двигаться, а то ножка опять заболит. А утро вечера мудренее, завтра тебе будет намного легче.
И Маша, подчиняясь его ласковому голосу, крепко уснула. В первый раз в жизни ей было так хорошо и спокойно. Она была счастлива.
* * *
Утром от сладкого сна Машу разбудил телефонный звонок. Александр всё ещё спал, как убитый – вымотался от вчерашней прогулки. Звонил Глеб. Маша попыталась встать и обнаружила, что нога уже почти не болит. Девушка поспешила выйти на кухню, чтобы не разбудить спящего.
Голос Глеба напоминал шипение разъярённого удава. Он был в ярости – на сегодня были намечены важные съёмки, а Маша так и не появилась. Такое случилось первый раз за всю её карьеру фотомодели.
– Ты что, с ума сошла?! – шипел Глеб, – ты знаешь, во сколько мне обходится аренда студии и работа съёмочной группы?! Неустойку ты мне оплатишь?!
– Глеб, подожди, – остановила его Маша, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более спокойно. – У меня была уважительная причина, я сейчас приеду и всё объясню тебе при встрече.
– Очень на это надеюсь, – с той же яростью в голосе проскрипел Глеб. Бери машину и немедленно приезжай.
– Уже еду.
В спальне Маша печально глянула на Александра, с которым придётся сейчас расстаться. Дождётся ли он её? Или, вернувшись, она войдёт в пустую квартиру?
Одевшись, Мария наскоро набросала Александру записку: «Как проснёшься, обязательно поплотнее позавтракай. Бери всё, что есть в холодильнике. Котлеты разогрей. До встречи, мой спаситель!».
* * *
Увидев Машу, Глеб, не слушая её оправданий и рассказа о произошедшем вчера чрезвычайном происшествии, попытался вновь вылить на девушку накопившуюся злость. На что Маша, которой демонстративная тирания бизнесмена показалась вдруг такой напускной и неуместной, вдруг спокойно заявила:
– Глеб, успокойся. Поговорим как взрослые люди. Мне нужно тебе сказать что-то очень важное.
В ответ Глеб резко замолчал, словно захлебнулся своей экспрессивной речью, и уставился на Марию.
– Я провела ночь с другим человеком, Глеб. Прости. Я не хотела этого, но это случилось. Как-то само собой, независимо от моей воли…
Глеб выглядел так, словно на него свалилась каменная плита, упавшая с крыши шестнадцатиэтажного дома. Уж что-что, а такого он услышать не ожидал. Вся его злость из-за Машиной неорганизованности куда-то вмиг испарилась.
– А как же мы? – тихо спросил он. – Как наши с тобой отношения? Канули в лету и уже ничего для тебя не значат?..
– Что ты, Глеб, конечно, значат. Между мной и Александром ничего не было, мы просто провели вместе время и всё. Я по-прежнему тебя люблю. А к Александру отношусь как к другу – с уважением, с благодарностью. Маша даже захлебнулась от желания передать то, что было у неё на душе так, чтобы Глеб понял и не начал её ненавидеть.
– Я понял, – глухим и несчастным голосам заявил Глеб. – Но ты разбила мне сердце. Уйди, я должен побыть один. У тебя ведь болит нога? Вот и поезжай домой – подлечись. А завтра что-нибудь решим – утро вечера мудренее.
