Глава 10
«В гостях»

Более-менее я пришел в себя в автомобиле «Форд Фокус», куда меня со скованными руками затолкали на заднее сиденье два качка. Оба телохранителя Азиза сидели с двух сторон от меня, рулил обезьяноподобный волосатый араб, на переднем пассажирском сиденье расположился сам главарь банды Азиз. Ехали мы в обратном направлении – море теперь было слева, – то есть в город. Второй автомобиль «Тойота Камри» двигался впереди нас. Физиономия у меня от ударов горела, один глаз начинал заплывать, ныл затылок – кто-то из бандитов от души приложился к нему, на рубашке и брюках кое-где были видны следы крови, накапавшей из разбитой губы. Бандиты изредка между собой переговаривались, ко мне же не обращались, и я помалкивал, но не от того, что мне не о чем было говорить, как раз таки я не прочь был поинтересоваться, куда меня везут, зачем, а из-за того, что не имелось для этого возможности: я не знал арабского языка, окружавшие же меня лица – русского.

Мы проехали через город, потом мне завязали глаза темным платком, и мы промчались несколько километров по трассе, затем куда-то свернули. Здесь повязку сняли. Находились мы у ворот одной из вилл, разбросанных на побережье. Стоявшая впереди нас машина посигналила, в глухом заборе открылись автоматические ворота, и оба автомобиля въехали во двор виллы.

Она представляла собой оазис, нет, не так, она представляла собой райский уголок, потому что если есть в загробном мире гурии, то они должны жить именно в таком месте. Здесь росли пальмы, были разбиты клумбы, били фонтаны, центр двора занимал искусственный водоем с островками, мостиками, беседками, в общем, и в самом деле все как в эдеме, вот только пения райских птиц не слышно. И посредине этого то ли сада, то ли парка стоял дом, точнее, воздушный замок – трехэтажное строение из стекла и бетона со всевозможными эркерами, выступами, башенками, оно казалось легким, изящным, то ли висящим в воздухе, то ли парившим над землей и готовое вот-вот устремиться ввысь – такое впечатление создавали колонны, на которых и было установлено здание.

Меня вытащили из автомобиля и повели к вилле. Я не сопротивлялся, не видел смысла упираться – со свободными руками не сумел справиться с шестью бандитами, а со скованными и подавно не сумею, лишь заработаю себе новые шишки да фингалы.

Надо отдать должное за почтительное отношение бандитов к моей персоне. Меня не вогнали куда-то-то там в подвал, а провели в дом и втолкнули в небольшую без окон комнатку. Не знаю, как подобное помещение называется в Египте, у нас в России назвали бы чуланом, правда переоборудованным в камеру, потому что стены здесь были голыми, зато стоял небольшой стол и стул, а вот раковина, как в камере, имелась.

Конвоиры сняли с меня наручники и вышли вон, закрыв на ключ двери. Оставшись предоставленным самому себе, я первым делом растер и размял затекшие от пребывания в неудобном положении в наручниках руки, затем напился из-под крана воды, умылся, снял одежду и застирал кое-где уже побуревшие пятна крови. Брюки надел, а вот рубашку не стал – было жарковато. Через пару часов дверь в мою камеру открылась, и рослый бандит пропустил в нее парнишку лет четырнадцати, который, к моему удивлению, принес мне обед. Плутоватая физиономия подростка показалась мне знакомой, а его хитроватый насмешливый взгляд подозрительным. Когда парень ушел и бугай вновь закрыл дверь, я вспомнил, где видел этого пацана. Вот черт, это же тот самый пацан, который чуть не врезался в меня на скутере, когда я вылезал из одного такси, чтобы пересесть в другое. Вот, оказывается, как меня вычислила банда Азиза. Тот худосочный араб, что пас меня у автовокзала, а потом как приклеенный таскался следом, по-видимому, вызвал на подмогу парнишку на скутере и, когда я уехал от автовокзала на такси, двинулся следом за мной. Он-то и увидел, как я пересел в другое такси, и пустил по моему следу банду на двух автомобилях, которая, пока я водил худосочного араба за нос вокруг автовокзала, собиралась где-то, а потом на всех парах помчалась за мною в погоню. Да, Игорь, лоханулся ты с пацаном здорово!

Ну что ж, голод не тетка, приспичит, и в доме врага есть за милую душу будешь. Обед был не изысканный, не как в ресторане – рис с сосисками и сладкий чай, но и на том спасибо. Часов до четырех я томился в камере как Буратино в кладовой театра, куда его отволок Карабас Барабас за то, что он помешал представлению кукол. Наконец за мной пришли. Причем аж целых четыре человека, надо так понимать усиленный конвой – бандиты, видимо, опасались, что я, учитывая мое рьяное сопротивление во время моего «задержания» по дороге к отелю «Коралл Бич», вновь могу выкинуть какой-нибудь фортель. В наручники заковывать не стали, опять-таки спасибо банде, подождали, пока я надену рубашку, потом проводили по первому этажу и ввели в просторную гостиную, обставленную в европейском стиле. Здесь работал кондиционер, и у меня появилась возможность после душного чулана хоть немного побыть в прохладе.

У окна, выходившего в райский сад, стоял журнальный столик и два больших кресла, в одном из которых сидел одетый в черную простую одежду полный мужчина. У него был выпуклый лоб, казавшийся огромным из-за лысины, темные глаза с внимательным взглядом, кустистые брови, нос бульбой, остальную часть лица скрывала густая длинная борода. Благодаря ей нельзя было определить более-менее точный возраст мужчины. Борода эта могла молодить и в то же время старить мужчину. Ему могло быть сорок лет, а может быть, и все шестьдесят. Судя по одежде и бороде, мужчина принадлежал к духовенству, насколько я знаю, в Египте священников называют улемами.

– Садитесь, господин Гладышев! – неожиданно на чисто русском языке, разве что с чуть заметным акцентом произнес, как я понял, хозяин дома.

Честно говоря, он удивил меня, назвав по фамилии. Что ж, я тоже умею удивлять.

– Благодарю вас, господин Юсуф Шараф-Эль-Дин, – сказал я как ни в чем не бывало, словно знал этого человека или встречался с ним много раз. Хотя видел его впервые, но вот голос узнал, именно этот мужчина два дня назад разговаривал с Валентином на балконе его номера, и Погребнов назвал его по имени. Мой номер так же, как и Юсуфа Шараф-Эль-Дина, озадачить собеседника удался – в глазах хозяина дома промелькнуло недоуменное выражение. Однако надо отдать должное его выдержке, он более ничем не проявил своих чувств. Смотрел насмешливо, но в общем-то доброжелательно.

Я сел в кресло напротив хозяина виллы – за креслом с обеих сторон его встали двое крепких арабов из группировки Азиза. Поскольку Юсуф Шараф-Эль-Дин молчал, изучающе разглядывая меня, я заговорил, причем тоном человека, ведущего светскую беседу:

– Вы очень хорошо говорите по-русски.

– О да, – охотно откликнулся хозяин дома довольно приятным мягким тоном, каким обычно говорят принадлежащие к духовенству люди. – Мой отец был дипломатом, работал когда-то в Советском Союзе, и я родился в России и получил российское, вернее, в то время советское образование.

Мы и в самом деле довольно мило разговаривали, и если бы не охранники за моей спиной, то со стороны могло бы показаться, что беседуют не пленник и человек, по чьему приказу меня захватили, а гость и радушный хозяин дома. Но, разумеется, это было бы обманчивым впечатлением, потому что дело обстояло иначе: Юсуф Шараф-Эль-Дин был львом, играющим с мышью. Да-да, хоть и стыдно мне это признавать, но я сейчас находился в положении именно этого грызуна. И «царь зверей» не замедлил показать клыки.

– А теперь, Игорь Степанович, давайте поговорим о деле, – произнес он строго решительно, и глаза его, только что излучавшие доброту, стали суровыми и злыми. – После того как Валентин Погребнов обманул нашу религиозную общину, подсунув вместо настоящего Кинжала Пророка его подделку и был убит своим сообщником, который похитил деньги, я на всякий случай выставил на автовокзале своего человека и, как оказалось, не напрасно. В расставленные сети попались вы, господин Гладышев. И потому я считаю, что этим сообщником были вы.

Я ничуть не удивился словам Юсуфа Шараф-Эль-Дина, потому что предполагал, что именно такое обвинение он мне и предъявит, и потому категоричным тоном со всей возможной убедительностью сказал:

– Я не был сообщником Валентина.

– Вот как? – Хозяин дома улыбнулся, отчего вокруг его глаз собрались лучики морщинок, и сразу стало понятно, что ему никак не сорок лет, а все шестьдесят. – Тогда как вы объясните тот факт, что оказались у камер хранения именно у той ячейки, где Валентин оставил для нас вместо оригинала кинжала его подделку?

Если бы я начал выкручиваться, излагая лживую версию моего появления у камер хранения на автовокзале, то наверняка запутался бы, и мне не было бы абсолютно никакой веры. Потому мне не оставалось ничего иного, как рассказать правду. Авось хозяин дома поверит мне и отпустит подобру-поздорову.

– Видите ли, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, – проговорил я с подкупающим простодушием своего в доску парня. – После того как убили Валентина, забрали у него деньги, а потом приехал со своей бандой Азиз, – я кивнул в сторону одного качка, затем другого, стоявших за моей спиной, – и потребовал вернуть деньги…

– У Азиза не банда! – перебивая меня, резко сказал хозяин дома. – Они все и в том числе я принадлежим к религиозному сообществу.

– Простите мою бестактность, – быстро сказал я и склонил перед хозяином дома повинную голову – действительно надо выбирать выражения, злить Юсуфа Шараф-Эль-Дина было не в моих интересах, а потому поправился: – Членами религиозного сообщества… и потребовали деньги, я решил провести расследование, вычислить убийцу и выдать его Азизу, чтобы снять подозрения в преступлении с остальных моих соотечественников. У меня есть кое-какие способности к сыску…

Юсуф Шараф-Эль-Дин махнул пухлой рукой, останавливая меня.

– Дальше можете не продолжать, господин Гладышев. Мне известно, что вы в Москве работаете тренером по вольной борьбе в детской спортивной школе, а в свободное время занимаетесь частным сыском.

На этот раз я не смог удержаться от удивленного возгласа:

– Откуда вам это известно?!

Когда Юсуф Шараф-Эль-Дин заговорил, в его голосе зазвучали снисходительные нотки человека, облеченного властью:

– У меня в этом мире большие связи, Игорь Степанович. Я много чего могу узнать… Рассказывайте дальше, пожалуйста, и учтите, что занятия сыском не снимают с вас подозрения в убийстве Валентина и краже денег. Увы, алчность и жажда получения быстрой прибыли присущи многим людям, в том числе и сыщикам. Многие из сильных мира сего не устояли в свое время перед соблазном обогатиться за счет других.

– Согласен, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, – сказал я смиренно, словно послушник на приеме у архиепископа. Перечить влиятельному господину было пока еще рано. – Многих дьявол или, по-вашему, Иблис вверг в грех воровства и убийства.

Мне очень хотелось добавить: «но я к таким не принадлежу», однако я сдержался. Это было бы перебором, ибо и так понятно, что именно эти слова и подразумевались.

– Однако мы отвлеклись от темы, так что я, с вашего позволения, продолжу. Хочу признаться, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, что два дня назад я случайно подслушал происходящий между вами и Валентином разговор, состоявшийся на балконе номера Погребнова.

Видимо, вопрос о том, откуда я знаю его имя, напрягал моего собеседника, но привитая родителями-дипломатами сдержанность не позволяла ему открыто спросить меня об этом, и вот теперь, когда разрешился вопрос моей осведомленности относительно его личности, в лице хозяина дома промелькнула усмешка, говорившая о том, что его любопытство удовлетворено. Хотя, возможно, Юсуф Шараф-Эль-Дин усмехался по иному случаю – был доволен тем, что его прогнозы по поводу того, что я каким-то образом причастен к исчезновению денег, сбылись. А потому я поспешил добавить:

– Но в тот день ваш разговор я подслушивал не один. Неподалеку от вас, за стеной из живой изгороди, сидел еще кто-то, и он, узнав, что на следующий день у Погребнова будет крупная, я бы даже сказал, огромная, сумма денег, убил Валентина и забрал деньги. Более того, я думаю, что Погребной был честен с вами и в ячейке камеры хранения оставил настоящий Кинжал Пророка. Но убийца, уловивший суть вашего с Валентином разговора, догадался, где спрятан кинжал, на следующий день утром отправился на автовокзал и подменил в камере хранения настоящий Кинжал Пророка на подделку.

Я замолчал и, ожидая реакцию Юсуфа Шараф-Эль-Дина, внутренне напрягся. Хотя чего там говорить, наверняка и внешне я выглядел напряженным, потому что именно сейчас от того, поверит ли мне хозяин дома или нет, зависела моя дальнейшая судьба, а возможно, и жизнь. Кто знает, что у них здесь за религиозное общество, возьмут еще и отрежут голову, устроив показательную казнь с записью на видео.

Между тем Юсуф Шараф-Эль-Дин молчал, теребя пухлой рукой кончик бороды, затем сложил руки на объемном животе и спросил:

– Вы думаете, убийца подменил кинжал, а не просто забрал его, ради того, чтобы не сразу обнаружили воровство реликвии?

Я незаметно перевел дух – кажется, моя голова пока останется на плечах. Между прочим, мой собеседник оказался не только умным, а еще и прозорливым человеком, сразу узревшим суть замысла преступника.

– Верно, – подхватил я оживленно, выходя из оцепенения, вызванного ожиданием реакции на мое сообщение о замысле истинного преступника. – Убийца, решивший заграбастать сразу и деньги, и кинжал, не хотел, чтобы была тотчас обнаружена пропажа реликвии. Иначе во время обмена товара на деньги люди Азиза сообщили бы, что ячейка пуста, и находившийся в это время в номере Валентина Азиз деньги бы ему не отдал. Подменив же кинжал, он обеспечивал себе некий промежуток времени, необходимый для того, чтобы Азиз расплатился за кинжал с Погребновым и покинул его номер. А он, убийца, воспользовавшись бы моментом, убил Валентина и забрал деньги. Таким образом, – подытожил я, – преступник оказался обладателем и денег, и Кинжала Пророка.

Хозяин дома, смотревший в пол и слушавший меня, казалось бы, без всякого интереса, поднял на меня глаза и спросил:

– Вы считаете, что деньги и Кинжал Пророка до сих пор находятся в руках убийцы?

Я наконец-то расслабился, кажется, мой диалог с хозяином дома проходит в нужном для меня русле, и, откинувшись на спинку кресла, сел более непринужденно.

– Разумеется, господин Юсуф Шараф-Эль-Дин. Я думаю, убийца и вор действовал спонтанно под впечатлением услышанного вашего с Валентином разговора, и деньги, и реликвия находятся пока у него. Разумеется, не в номере, а где-то припрятанные. И он теперь дожидается случая забрать их.

– Значит, вы исключаете возможность того, что убийца был соучастником преступления Валентина Погребнова и заранее подготовился к нему, изготовив копию Кинжала Пророка?

– Абсолютно, – сказал я убежденно.

– Тогда где преступник взял подделку Кинжала Пророка?

– Ради того, чтобы ответить на этот вопрос, я и приехал в Шарм-эш-Бей. Я шел по следам преступника, отыскал ячейку, где хранился кинжал, и собирался идти дальше по его следам, но ваши люди захватили меня.

Юсуф Шараф-Эль-Дин снова впал в задумчивость. Он несколько мгновений сидел молча, оглаживая рукой свою бороду, потом медленно спросил:

– Что нужно для того, чтобы вы продолжили свое расследование?

Этот вопрос был самым желанным вопросом из всех заданных мне сегодня хозяином дома.

– Для начала взглянуть на копию Кинжала Пророка, – ответил я с готовностью.

– Хорошо, – после непродолжительной паузы, понадобившейся Юсуфу Шараф-Эль-Дину для того, чтобы принять решение, сказал он. – Вам представится такая возможность. – И, взглянув на одного из стоявших за моей спиной телохранителей, бросил ему несколько слов по-арабски.

Развернувшись, парень вышел, а некоторое время спустя вернулся, неся футляр из красного дерева с богато инкрустированной восточным орнаментом крышкой. Парень приблизился к нам. Выражая почтение к Юсуфу Шараф-Эль-Дину, с поклоном поставил футляр на журнальный столик и, нажав на кнопку, открыл его. Внутри на ложементе, обитом красным бархатом, лежал довольно-таки невзрачный кинжал. У него была обычная простенькая без всяких изысков ручка и необычной формы сантиметров сорока клинок – искривленный, с зазубринами, с раздвоенным острием. Хоть это была и копия кинжала, тем не менее хозяин взял его с неким благоговейным трепетом и с любовью провел по лезвию рукой.

– Настоящий кинжал был взят Пророком как трофей после одной из битв, – с печалью и как-то отрешенно начал рассказывать Юсуф Шараф-Эль-Дин историю реликвии. – А до того оружие принадлежало жителю Мекки. После смерти Пророка кинжал унаследовал Халиф, ставший первым шиитским имамом. Когда он был предательски убит, ислам раскололся на две враждующие стороны – шиитов и суннитов. После этих событий кинжал достался сыновьям имама. Старший вскоре умер, а младший владел кинжалом недолго. Его небольшое войско окружили превосходящие силы противника, и преемник имама пал. После его смерти кинжалом владели суннитские халифы, потом турецкие султаны.

– Извините, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, – проговорил я виновато, – за то, что перебиваю вас. Но я, честно говоря, не силен в исламе и не очень-то понимаю, кто такие шииты, а кто сунниты.

Хозяин дома в подтверждение того, что понял мой вопрос, кивнул.

– Раскол мусульман на суннитов и шиитов произошел еще в VII веке, – начал пояснять он, положив копию Кинжала Пророка на колени. – Причиной возникновения двух мусульманских лагерей стали не различия в веровании, а политические мотивы, а именно борьба за власть. Шииты считают, что во главе халифата может стать только прямой потомок Пророка, по мнению же суннитов, во главе халифата должен стать избранный большинством член мусульманской общины. Ну, так вот, возвращаясь к Кинжалу Пророку, – вернулся к прерванной моим вопросом теме Юсуф Шараф-Эль-Дин. – Кинжал Пророка долгое время хранился в Турции в одном из музеев. Не так давно стало известно, что кинжал был из музея похищен. Наша религиозная община занялась поисками украденного кинжала, и вскоре выяснилось, что реликвия находится на территории России. Нам удалось напасть на след похитителей, а потом путем переговоров договориться выкупить кинжал за большую сумму денег. И вот наконец-то кинжал был доставлен в Египет, за него заплачены деньги, но в наши руки попала лишь подделка.

Я дождался, когда Юсуф Шараф-Эль-Дин умолкнет, а затем спросил:

– Можно мне посмотреть кинжал?

– Ах да, конечно! – спохватился хозяин дома и протянул мне холодное оружие.

Я принял кинжал, взвесил его на руках, он был довольно-таки увесистым, потрогал лезвие, оно было острозаточенным, как я уже упоминал, с зазубринами, тускло отсвечивало в лучах заходящего солнца, заглядывавшего в окно. Взяв кинжал за раздвоенное острие, я попробовал его согнуть. Оружие хоть и было сувенирным, но клинок оказался крепким, таким запросто можно убить. Едва холодное оружие попало в мои руки, оба араба, стоявшие за моей спиной, напряглись и шагнули вперед, оказавшись теперь с обеих сторон от меня, готовые в любой момент наброситься на мою персону, ежели я попытаюсь воспользоваться кинжалом по его прямому назначению. Я сделал вид, будто не замечаю агрессивно настроенных молодых людей.

– А почему у него два острия? – спросил я Юсуфа Шараф-Эль-Дина.

Впрочем, и хозяин дома не обращал на стражей никакого внимания, он был уверен, что они сумеют защитить его, если я наброшусь на него. А может быть, просто доверял мне.

– По преданию, прикосновение одной стороной кинжала делает человека богатым, а другой – бедным.

Не знаю, верил ли в глубине души хозяин дома в эту легенду, но говорил он вполне серьезно.

– Так что обладание таким кинжалом, – Юсуф Шараф-Эль-Дин наконец-то улыбнулся, – было бы весьма полезно для нашей религиозной общины. Ну так что? Поможете нам без лишнего шума вернуть Кинжал Пророка? – вдруг спросил мой собеседник и выжидательно уставился на меня.

Собственно говоря, именно этого предложения, сулившего мне свободу, я и добивался от хозяина дома, но думал, что мне придется убеждать его отпустить меня, чтобы я мог продолжить расследование, а тут вдруг так неожиданно подфартило. Я даже растерялся. Однако быстро взял себя в руки и степенно сказал:

– Я готов, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, но у меня к вам просьба.

На лице хозяина дома появилось недовольное выражение, очевидно, он не ожидал выдвижения с моей стороны каких-то требований, и я поспешно произнес:

– Просьба незначительная, я хочу на некоторое время взять копию Кинжала Пророка.

По-видимому, просьба действительно показалась Юсуфу Шараф-Эль-Дину незначительной, потому что лицо его вновь обрело спокойное выражение, и он разрешил:

– Заберите. Тем более что никакой ценности этот кинжал не представляет – сувенир, не более.

– Я могу идти? – спросил я, все еще не очень-то уверенный, что могу сейчас вот так вот встать, подняться и уйти.

– Конечно, можете, – в знак согласия прикрыл веки хозяин дома, а потом, взглянув на своих телохранителей, сказал им несколько слов на родном языке и снова обратился ко мне: – Мои люди отвезут вас, господин Гладышев, в отель.

– Я бы хотел, чтобы меня вначале подбросили до Шарм-эш-Бейя, у меня есть там дело, а потом уже в отель «Коралл Бич», – сказал я, поднимаясь.

– Пусть будет так, – не без пафоса проговорил Юсуф Шараф-Эль-Дин, словно имам, благословляющий воина на правое дело. – Да хранит вас Аллах!