СНЕГ
Двенадцать девочек пропали. По одной каждый месяц. Жители городка потихоньку привыкли. Они гадали, какое чудовище это совершило и кого оно выберет следующей жертвой.
Я нашла на земле горсть зубов. Мать считала, что это зубы дракона. Отец — что их когда-то скалил волк. Но зубы были мелкие и белые, как жемчужинки. Их было двенадцать. Я повесила их на цепочку и носила на шее.
Тогда и начались пересуды.
Горожане собрались, чтобы решить, что делать. Все сошлись на том, что от зубов необходимо избавиться. Они навлекут проклятие на меня и на весь город. Но кто-то прошептал «ни за что» моим голосом.
Я убежала. К нам домой пришли члены городского совета. Они допросили отца и мать. Они искали меня, но было уже поздно. Я сажала зубы в землю на склоне холма. Когда пойдет дождь, вырастут двенадцать девочек. Они укажут на своего убийцу и превратятся в белые, как снег, цветы.
Анни не стала сажать помидоры в ту весну. Она не утруждала себя прополкой. Огород зарос диким виноградом и чертополохом. Щеглы слетались на сорняки и рассыпались в трелях о своей удаче. Стояла дивная погода, кроткий март. Ничего общего с прошлым годом с его фальшивой весной и припорошенной снегом ледовой коркой. Анни продолжала ходить в зимнем пальто. Она все время мерзла. Сидела в кованом железном кресле под боярышником. В день несчастного случая цвели колокольчики. На следующее утро выпало почти двенадцать дюймов мокрого снега. Они научились не доверять погоде.
Анни и Клэр провели в часовне сутки, не в силах бросить Мег одну. Наконец организатор похорон уговорил их уйти. Есть вещи, которых родственникам лучше не видеть. Запомните ее живой, посоветовал он. Но Мег никогда не была закутана в белое, не была такой бледной, с закрытыми глазами. Они уже запомнили ее не живой, а мертвой.
Клэр пришлось вывести силой и запереть дверь, чтобы спокойно подготовить тело. Клэр без сил опустилась на пол. Родственники обступили ее, но она встретила их объятия каменным молчанием. Перед самой службой Наталия попросила Клэр войти в часовню.
— Ради Мег, — сказала она.
Клэр сидела в переднем ряду, между матерью и бабушкой, опустив голову. На ней была та же одежда, что в день несчастного случая. В швах блестели осколки стекла.
На кладбище Клэр словно наблюдала за похоронами издалека. На ее непокрытую голову ложился снег. Она ничего не чувствовала, у нее только сосало под ложечкой от страха, как много лет назад, когда она ждала на углу Найтингейл-лейн, не обращая внимания на мошкару и темнеющее небо. Клэр стояла между матерью и бабушкой и знала, что это ее должны опускать в землю. Девочка взглянула на падающий снег, но увидела лишь пятна света. Мег доверяла ей. Она села в машину только потому, что Клэр попросила.
После похорон Клэр перестала говорить. Мать и бабушка считали, что это временно. Горе было еще слишком свежо; двойная утрата — одна сестра погибла, другая исчезла. Но через несколько недель стало ясно, что Клэр замолчала надолго. Если к ней обращались напрямую, она писала ответы в маленьком блокноте, который носила в кармане. Как выяснилось, сказать ей было особо нечего. Иногда по вечерам, когда дома Норт-Пойнт-Харбора погружались во тьму, Клэр ждала у знака остановки. Но никто ее не похищал. Никому не было до нее дела.
Клэр думала, что время остановится, но жизнь продолжалась. Не успели оглянуться, как промелькнуло лето и настала осень. Клэр разрешили учиться на дому. Никто не заставлял ее общаться со сверстниками. Разговоры о несчастном случае не утихали. Девочки с факультатива по литературе устроили алтарь на месте катастрофы — крутого поворота Двадцать пятого шоссе. Принесли банку из-под кофе с пластмассовыми цветами и разноцветных плюшевых мишек. Однажды вечером Клэр выкинула их в лес. Девочки совсем не знали Мег. Клэр было даже трудно дышать, пока она избавлялась от алтаря. Она боялась, что ее стошнит прямо у обочины. Мег ненавидела плюшевых мишек. Ненавидела искусственные цветы. В местной газете появилась небольшая заметка о вандализме. Власти так и не узнали, кто разорил алтарь, но Анни знала. Она каждый день приезжала на место катастрофы — на полчаса, а то и больше. Честно говоря, ей и самой хотелось убрать куда-нибудь самодельный алтарь. Смотреть на простую высокую траву было намного легче.
Клэр продолжала прилежно учиться. Элиза дважды в неделю отвозила ее домашние задания в школу. Мэри уехала в Йель, и у Элизы было много свободного времени. Она охотно помогала и не обижалась, что Анни не приглашает на чашку чая или кофе. Как врач, Элиза привыкла к проявлениям горя.
— Звоните в любое время, я всегда приду на помощь, — говорила она Анни и Клэр, но мать и дочь понятия не имели, чем им можно помочь.
Анни никогда не поднимала трубку телефона. Ей не нужны были соседские подарки или кастрюли с домашним супом. Однажды ночью зазвонил телефон. Он все никак не умолкал, и Анни внезапно подумала: «А если это Мег?» Вдруг дочь пытается с ней связаться? Вдруг подобное происходит не только в фильмах ужасов? Вдруг загробный мир не так далеко, как все считают, а совсем рядом, только протяни руку? Анни схватила трубку, но никто не ответил.
— Мег? — неуверенно спросила она.
Анни услышала дыхание и поняла, что ошиблась.
— Эльв?
Но было уже поздно.
На заднем дворе копились листья. Газеты оставались непрочитанными и гнили на бетонной дорожке. На лужайке гомонили черные дрозды, их никак не удавалось прогнать. По утрам Клэр и Анни просыпались в надежде услышать, как Мег собирается в школу и зовет всех завтракать. Но тишину нарушал только гомон дроздов. Мег всегда следила, чтобы никто не опаздывал. А теперь они спали целыми днями. Все тише стрекотали сверчки, перебравшиеся в дом с наступлением холодов. Анни и Клэр старались не думать об Эльв и не гадать, куда она запропастилась. То одна, то другая подходила к двери ее спальни. Одна плакала, другая обшарила ящики комода и уничтожила все, что нашла.
Они просидели дома всю зиму. Не убирали снег с дорожки. Элизе приходилось лавировать между сугробами, чтобы принести домашнее задание и самые необходимые продукты: хлеб и молоко, кофе и картофель. Приехала Наталия, включила отопление пожарче, заправила кровати чистым бельем, заменила лампочки в темных комнатах. Клэр и Анни забыли вкус нормальной еды. Они заходили на кухню за куском сыра или крекером. Они больше не использовали посуду, а ели стоя, склонившись над раковиной или с бумажной салфетки. Мать и дочь напомнили Наталии собак, которых она видела в некоторых районах Парижа: диких, неухоженных, опасных.
— Ты искала ее? — спросила Наталия, когда прошли месяцы, а об Эльв по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Вечер выдался особенно холодным. Они с Анни сидели на кухне и пили дымящийся чай. Наталия втайне разместила объявления во всех нью-йоркских газетах, умоляя Эльв позвонить. Она известила портье, что, если к ней придет молодая женщина, даже в обществе подозрительного типа, ее следует впустить в любое время суток. Наталия ездила на такси в незнакомые районы, искала Эльв в Бруклине и Квинсе, показывала чужим людям фотографию из «Плазы».
— Она не хочет, чтобы я ее искала.
Анни часто вспоминала день золотой свадьбы родителей: как сестры пытались спасти лошадь, но она понесла и полицейские ее застрелили. Эльв тогда опустилась на колени в траву, вымазав кровью подол платья. Возможно, именно тогда все кончилось, в тот прекрасный день, когда ярко светило солнце и мир казался совершенным.
Наталия хлопнула ладонями по столу, услышав ответ дочери.
— Думаешь, меня это остановило бы, если бы пропала ты? — За последние месяцы Наталия заметно постарела. Она не спала ночами, глядя в окно. — Я никогда не перестану искать.
Анни понадобился год, чтобы принять решение. В перчатках и пальто она сидела под боярышником. Ласточки и сойки делили лужайку с черными дроздами. В холодные дни Анни против воли представляла, как Мег одна лежит на кладбище, и оттого мерзла еще сильнее. Она представляла, как Эльв занимается с тем мужчиной бог весть чем. А потом внезапно наступила весна. В этом году огород так зарос, что случайный прохожий и вовсе бы его не заметил. К лету полевки прорыли ходы в земле.
Анни нашла в телефонной книге номер детектива и договорилась о встрече. Никаких рекомендаций, ничего. Алан счел бы, что она рехнулась, доверяя незнакомцу, но Алан и не стал бы нанимать детектива. Он заявил, что с него довольно. Наверное, он правильно сделал, что занялся своей жизнью. Впрочем, Алан пришел на похороны и рыдал у гроба Мег. Он звонил Клэр, но дочь упорно молчала, и вскоре он оставил попытки.
Анни не поверила, что Смит — настоящая фамилия детектива. Таких фамилий не бывает! Но она ошиблась.
— Докажите, — пошутила она, когда пришла в его контору.
Смит достал водительские права. Он был не только хорошим детективом, но и порядочным человеком, бывшим полицейским из округа Нассау, специалистом по бракоразводным делам. Этот высокий и поджарый мужчина лет сорока с небольшим, с виду суровый и неразговорчивый, обладал неплохим чувством юмора. Он ненавидел разводящиеся пары с их встречными обвинениями и мстительностью, но беглецы были еще хуже. С разводами все просто: супружеская неверность, давление семьи, нехватка денег. Понять же беглецов намного сложнее. Заранее не знаешь, кто только и мечтает, чтобы его нашли, а кто из кожи вон лезет, лишь бы скрыться. Каждая история непредсказуема и уникальна, а ответов на вопросы порой лучше бы не знать.
Его контора располагалась напротив торгового центра «Рузвельт-филд» в Вестбери. Минимум излишеств, только стол и два стула, довольно голо и уныло. Анни предложила перебраться в кафе через улицу. Со стороны они выглядели красивой женатой парой: привлекательная женщина в пальто «Берберри», потирающая руки, как будто никак не могла согреться, и грубый, словно высеченный из камня, уверенный в себе мужчина. Смит заказал омлет с овощами, жареную картошку и тост.
— Сейчас угадаю, — улыбнулась официантка. — Без масла?
Он каждый день заказывал одно и то же.
— Я раб своих привычек, — пояснил он Анни.
Анни попросила кофе и сэндвич с плавленым сыром и помидорами, как всегда, обедая с дочерьми.
— Я тоже, — призналась она.
Они начали с разговора о спорте. Оба отчаянно болели за «Метс» и тайно восхищались «Ред сокс». Когда принесли кофе, Анни уже поведала Смиту о сбежавшей дочери.
— Главное, поймите вот что, — посерьезнел Пит. — Я обычно нахожу тех, кого ищу.
Анни не стала рассказывать о Мег. Она умолчала о несчастном случае и наркотиках, но Смит уже был в курсе. Он навел справки, как только Анни позвонила и назначила встречу. Смит, прирожденный детектив, считал, что, если в стоге сена есть иголка, сперва надо досконально изучить сено и лишь потом начать искать.
— Именно это мне и нужно, — ответила Анни.
— Я вас предупредил.
У него была дочь, которая тоже пошла по кривой дорожке. Ребекка. Она была такой примерной девочкой, и он просто не мог поверить, когда узнал, что она принимает наркотики. Пит был полицейским и привык к виду боли. Кто бы мог подумать, что одна маленькая девочка сможет полностью разрушить его жизнь? Его брак рухнул, карьера тоже. Ребекка изо всех сил отбивалась от его любви. Они часто не выносят любви. Если бы Пит знал Анни лучше, он сказал бы ей об этом, чтобы она не винила во всем себя. Любовь напоминает им о том, что они потеряли.
— Возможно, она уже не та, что прежде, — предупредил Смит.
Анни качнулась к нему.
— Невозможно забыть тех, кого любишь, — произнесла она. — Вот что я поняла. Они просто уходят все дальше. Как будто смотришь в перевернутую лупу.
— Хорошо. — Что-то случилось со Смитом в тот миг. Несмотря на обстоятельства, его сердце встрепенулось. — Я найду ее для вас.
В предвыпускном классе Клэр отправили в частную школу Грейвс для девочек. Наталия и гостившая у нее мадам Коэн изучили все местные школы и вынесли вердикт.
— Она не может сидеть дома одна, — заявила мадам Коэн. — Клэр — тихая девочка, но даже тихим девочкам бывает нужен шум вокруг.
Многие ученицы Грейвс были иностранками и неважно говорили по-английски, так что молчание Клэр никого не удивило. На оценки оно не влияло. Девочка была прилежной и сдавала работы вовремя, часами просиживая за учебниками. В школе приходилось носить форму: синюю плиссированную юбку, белую блузку, синий свитер, бордовую толстовку. Ну и прекрасно. Клэр было все равно. Проходя мимо зеркала, она закрывала глаза, не желая видеть свое отражение. По ночам Анни мерещилось, что младшая дочь где-то рядом, мечется на чердаке, точно пойманная птица, над сдвинутыми кроватями.
Наталия и мадам Коэн попросили Элизу найти психотерапевта для бедняжки. Она порекомендовала доктора Штейнера, до кабинета которого было рукой подать. На сеансах Клэр либо писала в блокноте, либо вообще не отвечала. Доктор Штейнер посоветовал сложить вещи Мег в коробки и убрать. Клэр написала в блокноте «Хрен тебе», вырвала листок и сунула его врачу. Она постоянно носила с собой клочок бумаги, на котором сестра написала «оранжевый». Книги Мег по-прежнему стояли по алфавиту на полке. В шкафу висела ее одежда, внизу выстроились ботинки и туфли. Но доктор Штейнер был прав. Вещи не вернут Мег к жизни.
Психотерапевт предложил купить собаку. В тяжелые времена собака способна успокоить страдающее сердце. Анни не хотела тратить силы на разболтанного, невоспитанного щенка. Она поддалась минутному порыву и купила выдрессированную немецкую овчарку. Шайло вырос в собачьем питомнике на ферме в Коннектикуте и целыми днями таскался за мальчиками и девочками, которые выкидывали опасные фокусы, ныряли в пруды, прыгали в стога сена. Когда Анни привела пса домой, он сразу же направился к Клэр. Девочка взглянула на него, нахмурилась, достала блокнот и написала: «Верни его на место».
Клэр поднялась наверх, пес проследовал за ней. Она не пускала его в комнату две ночи, но на третью сдалась. Вскоре стало ясно, что доктор Штейнер был прав. Клэр немного успокоилась. Анни больше не слышала, как она расхаживает по ночам. Теперь дозор несла собака.
Шайло доказал свою полезность, когда ночью кто-то вломился в дом. Пес немедленно начал лаять, и незваный гость сбежал через окно ванной, испачкав подоконник кровью. Утром Анни нашла на полу несколько длинных черных волосков. Она смела их в мусор и позвонила стекольщику, чтобы заменить разбитое окно. Анни изучила отпечатки ног во дворе. Они ничего не доказывали, но она знала правду. Она сходила на огород, обыскала лес за домом. Никого не было. Анни крикнула «Э-гей!», но откликнулось лишь эхо. Она испугалась, что заблудилась, хотя была здесь сотни раз.
Они жили в квартире в небольшом кирпичном здании недалеко от бульвара Астория. Квартиру сдавала одна старушка, в обмен Лорри выносил мусор, убирал снег, сторожил прачечную. Это было ниже его достоинства, но он не жаловался. Лорри знал всех старушек в округе. Они обнимали его и на разных языках умоляли найти работу. Лорри был их общим непутевым внуком. Старушки видели, как весенним вечером его искала девушка в окровавленной одежде. Они обратили внимание на ее длинные темные волосы. Отметили, как она вцепилась в Лорри, когда он наконец пришел. Подслеповатые старушки глядели с третьего этажа на темную улицу, но прекрасно видели разбитое сердце девушки.
Лорри отвез Эльв в больницу, но никаких анализов не сделали, потому что у нее не было страховки. Она скрыла свое имя и не стала подавать на «медикэйд», хотя сестра приемного покоя предупредила, что у нее может быть повреждена печень. Эльв вышла и заверила Лорри, что все в порядке. Ей больно, но она справится. Она заслуживает наказания.
Лорри беспокоился, если приходилось оставлять Эльв одну. Она ленилась одеваться, целыми днями лежала в постели, ничего не ела. Лорри давал ей наркотики строго по часам, но после его ухода она кололась тайком. Эльв боялась иглы, но со временем привыкла, даже постепенно полюбила ее. Эльв думала, что Лорри не знает. Обнаженная, она лежала на кровати и грезила, а Лорри ложился рядом, гладил ее по волосам и шептал, что все будет хорошо, хотя на самом деле никогда уже не будет. Эльв знала, что натворила. Она убила свою сестру.
Лорри рассказал, что у него был побратим, которого он потерял в другом мире. Он тоже познал трагедию и был не менее виновен. Эльв слышала, что подземных жителей зовут кротами, но Лорри запретил ей так говорить. Это оскорбление, еще один способ низвести людей до уровня животных. Убийство крота — пустяк. Перерезанное горло никого не волнует.
Лорри встретил Гектора, когда им было по семнадцать лет, вскоре после гибели Мамаши. Он был волком-одиночкой и сперва отнесся к Гектору с опаской. Но вскоре они подружились — после того как Гектор предупредил Лорри, что один из худших подземных злодеев положил глаз на его лагерь. Они вместе поджидали врага в темноте. Незваного гостя бросила жена, перебравшись на землю. Он принимал наркотики и вовсе выжил из ума. Чтобы прогнать его, друзья привязали простыни к железным лестницам, которые вели наверх, и установили вентилятор. При включенном вентиляторе белые простыни стали развеваться в темноте, как привидения. Враг удрал, вопя о призраках, и больше не вернулся. Так Лорри и Гектор стали побратимами. Друг, на которого можно положиться в мире обмана и воровства, — поистине брат. Парни регулярно проворачивали на Пенсильванском вокзале идеальную аферу. Нанимались носильщиками и спускались на три этажа на заброшенную платформу. Потерявшимся туристам побратимы обещали показать дорогу наверх за двадцатку. Все было хорошо до одной страшной ночи. Они сидели на полу вокзала, пили черный кофе, который продавщица в «Данкин донатс» налила им за красивые глаза, и внезапно заметили растерянного мужчину.
— Твоя очередь, — Лорри лениво вытянул ноги. Пусть Гектор повеселится.
— Я мигом, — Гектор усмехнулся и вскочил помогать туристу.
По спине Лорри пробежал холодок. С ним такое уже случалось. Обычно он знал, кому можно доверять, а кто предаст, кто простак, а от кого жди неприятностей. В тот вечер он убедил себя, что «радар» не работает. Отбросил страх. Немного пофлиртовал с девчонками, поболтал с парнями. Через час он понял, что случилась беда. Его брат в мире хаоса до сих пор не вернулся.
Он нашел тело Гектора, распростертое на платформе, с перерезанным горлом. Под ним собралась лужа черной крови и, как гудрон, сочилась на рельсы.
Эльв зажала уши, но Лорри заставил ее слушать.
В память о друге Лорри посадил на платформе розовый куст. Он расцвел, но розы оказались черными. В ту ночь Лорри впервые попробовал героин. Наркотик принес ему утешение. Найти его в тоннелях было несложно — еще одни ворота в другой мир. Но память об утратах никуда не делась. Вот почему на руках у Лорри были розы и терн — как вечное напоминание. Каждый божий день он жалел, что послал вместо себя Гектора. Лорри был крупнее, сильнее, он сумел бы отбиться от врага. Намеченная жертва была искусным и безжалостным вором. Убийца нанес Гектору последнее оскорбление, сняв с мертвой руки золотое кольцо, единственное наследство отца. Лорри до сих пор разглядывал чужие руки в поисках украденного кольца. Он носил с собой нож, на случай если встретит убийцу. Но даже отомстив, он не перестанет быть истинным виновником. Ему придется вечно нести свою вину, как и Эльв.
Эльв заявила, что это выше ее сил. Лорри пылко поцеловал ее, но она осталась безучастна — прекрасная тряпичная кукла. Закрывая глаза, она все время видела аварию, и только под кайфом становилось легче. Она никогда не подсядет на наркотики. Просто ей надо перестать думать. Она обвилась вокруг Лорри, умоляя. Он покачал головой, но она знала, что добьется своего.
Через некоторое время Эльв встала с кровати, причесалась, умылась. Она не смотрелась в зеркало и скрывала от Лорри, сколько героина принимает. Иногда она ходила на Двадцать первую улицу и сама покупала наркотик у знакомого дилера. Жизнь — всего лишь сон, не так ли? Черные розы, которые растут в темноте и тянутся к несуществующему свету. Местные старушки цокали языками, когда Эльв шла мимо них за дозой, а потом сидела на скамейке и балдела под рев несущихся мимо автобусов.
Однажды она подняла глаза и увидела Лорри. Он выглядел опасным, большинство людей убралось бы с его пути. Лорри нес телевизор и явно спешил. Он заметил Эльв. Мгновение казалось, что он повернется и уйдет. Но он подошел, поцеловал ее и прислонил телевизор к скамейке.
— Кто-то выбросил, — пояснил он.
На телевизоре висел ценник. Эльв не задумывалась, откуда берутся деньги. Ее не удивило, что Лорри проворачивает темные делишки. Он был скрытным и хитрым — жизнь заставила.
— Понятно, — только и сказала Эльв.
— Такая у меня работа, — неохотно признался Лорри.
Надо же на что-то жить? Если лев съедает ягненка на ужин, разве кто-нибудь жалуется или говорит, что это ненормально? Эльв несколько раз ездила с Лорри в богатые районы Лонг-Айленда, жители которых не станут расстраиваться из-за пары пропаж. А если и станут, то просто позвонят в страховые компании, и через неделю все будет в порядке. Эльв сидела за рулем и кусала губы, пока Лорри грабил дома. Мотор работал вхолостую, тускло светили фары. Эльв считала себя сообщницей и смаковала это слово.
Через окно машины тянуло выхлопным газом, небо было идеально черным, и Эльв ощущала себя живой. Она думала о Гекторе, луже крови и черных розах. Лорри забирался в мирно спящие дома. Находил незапертые окна. Вскрывал замки. Носил с собой лом, но редко использовал. Он хотел быть невидимым. Лорри часто находил ценные вещи в самых неожиданных местах: ботинках, ящиках с овощами, кухонных шкафчиках.
Похоже, у Эльв тоже был криминальный талант. Они поняли это, когда впервые встретились с владельцем дома. На подъездную дорожку внезапно вывернул «мерседес». Эльв выскочила из машины, подбежала к водителю и объяснила, что ищет свою собаку: старую, больную, нуждающуюся в особом уходе. Девушка со слезами на глазах причитала, что заблудилась в незнакомом районе. Мужчина проявил доброту, как и многие другие при встрече с юной смятенной красавицей. Он помог Эльв обыскать округу, осмотреть ухоженные дворы со шпалерами бледных роз, большими кирпичными патио, бассейнами, оранжереями. В одном дворе к дереву был привязан маленький пудель. Он залаял при виде незваных гостей, затем сел и уставился на них. Эльв захотелось перерезать веревку и украсть пса.
— Бинго! — воскликнул мужчина. — Вот твоя собака.
— Нет, это чужая, — печально ответила Эльв.
Она услышала автомобильный гудок и поняла, что Лорри закончил. Эльв поблагодарила мужчину, который пытался ей помочь, неожиданно поцеловала его в щеку и убежала. Они с Лорри добрались домой и стали рыться в драгоценностях. Прекрасный улов: бриллианты, жемчуг, золотые серьги и браслеты высокой пробы. Ограбленный мужчина был хорошим человеком. Эльв вспомнила, как он ждал ее у ворот двора, где была привязана собака. Он купит своей жене что-нибудь получше, после того как все закончится. Например, рубины.
Лорри был восхищен сообразительностью Эльв. Ему принадлежала не только красивая, но и умная девушка. Они отметили удачу в ресторане. Заказали бутылку вина. Эльв и Лорри чувствовали себя богатыми счастливчиками, несмотря на свои роковые изъяны. Они вернулись домой, вмазались, рухнули в постель, сплелись в объятиях и бурно занялись любовью. Лорри ясно дал понять, что при виде полиции Эльв должна бежать. Не хватало только, чтобы ее арестовали. Она всего лишь сообщница. Просто развлекается. Или уже нет?
Именно Эльв предложила вломиться в свой родной дом. Она знала, что где лежит, работенка непыльная. Они как раз нуждались в деньгах. Лорри допросили, когда у одного жильца исчезли сбережения из ящика ночного столика. Доказательств не нашлось, хотя у Лорри действительно был ключ и он входил в квартиру в отсутствие жильца, потому что соседи снизу пожаловались на протечку. Он отделался малой кровью, но надо было заплатить адвокату. Деньги требовались как можно скорее, и потому они поехали в Норт-Пойнт-Харбор.
Они проехали мимо круглосуточного магазина, мороженицы, школы. Все выглядело точно так же, как прежде, только уменьшенным, как фигурки в детской игре. Эльв начала беспокоиться.
— Не надо, — попросила она Лорри, собравшегося повернуть к заливу. — Лучше по Мейн-стрит.
Они припарковались на углу Найтингейл-лейн, рядом со знаком остановки. На сердце у Эльв было тяжело. Ей не находилось места в собственной жизни. Эльв поведала Лорри, что с ней произошло. Без особых подробностей, только как она спасла Клэр; как мужчина отвез ее к себе домой, связал и делал ужасные вещи; как она убедила его, что не сбежит, если он сходит за стаканом воды.
Лорри пришел в ярость. Он хотел немедленно отправиться на поиски негодяя, но Эльв больше ничего не рассказала.
— Я хотела, чтобы все закончилось, — пояснила она. — Здесь я не могу забыть.
— Давай уедем, — предложил Лорри.
Эльв покачала головой. Она знала, где мать хранит драгоценности и где стоит кофейная банка с наличными. Лорри открыл дверцу машины, но Эльв коснулась его плеча.
— Я сама.
Вот и лужайка, где миссис Вайнштейн привязывала пса. Вот и боярышник. Эльв знала окрестности намного лучше, чем Лорри. Они поспорили, но в конце концов он уступил. Эльв захлопнула дверцу машины и пошла по улице. Ее вообще искали? Гадали, куда она запропастилась? Насколько было известно матери и сестре, Эльв изнемогала в заточении, истекала кровью, ждала родных. В сказках люди спасали друг друга. Находили верный путь среди колючих зарослей, обмана, колдовства и чар.
Эльв прошла мимо огорода. Он превратился в неухоженный пустырь. Заросли отцветшего чертополоха, спутанные почерневшие лозы душистого горошка. Окно ванной на первом этаже никогда не запиралось. Оно было маленьким, но Эльв вполне могла пролезть. Она взяла садовый стул, открыла окно, забралась в дом. А вдруг время повернет вспять? Вдруг ей снова станет десять лет, до того как случилось дурное, до того как все изменилось? Эльв пришла в замешательство. Ей отчаянно хотелось вернуться в прошлое. Она спрыгнула в ванну, вылезла, пошла к двери.
Выскользнув в коридор, она замерла с колотящимся сердцем. На нее смотрел волк. Настала пора понести заслуженное наказание. Сейчас ее сожрут заживо. Но волк не стал кусаться, а только залаял. Эльв метнулась обратно в ванную, закрыла дверь и вылезла через окно, в спешке разбив стекло. Она услышала звон, но не остановилась. Эльв бежала так быстро, что проскочила мимо Лорри. Он поехал за ней и, когда она плюхнулась на пассажирское сиденье, спросил, что случилось. Эльв ответила, что он был прав, надо было уехать сразу. Ее руки были в крови, в волосах сверкало стекло. Она больше не вернется сюда.
Анни много месяцев чувствовала слабость и легко уставала. Элиза настояла на визите к врачу. Анализы выявили четвертую стадию лейкемии. После второго курса химиотерапии у Анни начали выпадать волосы. В компании Элизы и Наталии она отправилась в магазин париков на Мэдисон-авеню и решила стать блондинкой. Женщины хохотали как ненормальные и перепугали продавцов. Анни впервые в жизни поступила сумасбродно. Когда она вернулась домой и предстала перед дочерью, Клэр тоже засмеялась. Какое счастье вновь услышать ее смех после столь затянувшегося молчания! Ради этого не жалко облысеть. Клэр сбегала за журналом. На обложке «Вог» красовалась модель с такой же прической. Анни засмеялась.
— Так вот на кого я похожа? Секс-бомба, да и только.
Обеих распирало от смеха.
Клэр обняла мать.
— Некоторые блондинки ужасно крутые. Они всегда побеждают, — заверила дочку Анни, хотя, судя по анализам, это было маловероятно.
Она долго не решалась перезвонить Питу Смиту. Когда они наконец снова пообедали вместе, Анни попыталась заплатить по счету. В конце концов, она его работодатель. Смит и слышать не хотел. Рядом с ней он волновался как мальчишка. С нетерпением ждал новой встречи и не переставал звонить, даже после того как она отменила несколько визитов.
— Я заплачу, — настаивал он.
Они поспорили, но в конце концов Анни уступила. Как приятно, когда о тебе заботятся, даже если речь идет всего лишь о сэндвиче и чашке кофе. Она не верила, что какой-либо мужчина может проявить к ней настоящий интерес. Они вышли на улицу. Пит молчал, а значит, новости об Эльв плохие. Но ему придется рассказать правду.
Пит Смит ездил на «вольво». Он ценил ее за надежность, хотя машина намотала больше ста тысяч миль. Безопасность прежде всего. Неприкосновенность личной жизни прежде всего; по крайней мере, так было раньше. Но теперь ему хотелось выложить Анни всю подноготную. Вместо этого он протянул листок с адресом в Астории. Он узнал о Стори больше, чем Анни могла предположить. Так всегда бывает, когда начинаешь распутывать дело.
— Она живет с ним? — спросила Анни.
Пит кивнул.
— Хорошего не ждите.
Анни поблагодарила его и выписала чек.
— Я и не собиралась, — заметила она.
Она нашла улицу в Квинсе, но сперва зашла в кафе, чтобы немного успокоиться. Забегаловка дрянная, зато кофе горячий. Анни оставила пять долларов официантке, молодой доминиканке, очень хорошенькой и деловитой.
На скамейке у автобусной остановки сидели две старушки. Анни показала им фотографию Эльв. Старушки переговорили по-испански, затем одна из них похлопала Анни по руке. Эльв жила напротив, на первом этаже в кирпичном доме. Анни нашла нужную квартиру и внезапно испугалась. Она не подумала, что станет делать, если тот мужчина окажется дома. Он обладал непостижимой властью над Эльв. Зато теперь на стороне Анни преимущество неожиданности.
Она постучала в дверь. Тишина. Еще раз постучала, дверь приоткрылась.
— Чего надо? — спросил женский голос.
Эльв не до конца вынырнула из мира грез. Она явно только что укололась. Девушка выглянула в коридор. Дверь отворилась еще немного, и Эльв наконец поняла, кто пришел.
— Не может быть, — поразилась она. — Явилась не запылилась.
В квартире царил беспорядок. Эльв не ждала гостей. Она попыталась захлопнуть дверь, но Анни не дала.
— Эльв, пожалуйста! Я быстро.
— Убирайся, — велела Эльв. — Прошло два года. Ты меня даже не искала.
— Искала. Я же здесь. Дай мне хотя бы пять минут, — умоляла Анни.
Эльв покачала головой.
— Слишком поздно. Сама знаешь.
У нее закололо в боку. Боль никогда не затихала насовсем. Иногда Эльв сворачивалась клубочком в объятиях Лорри и умоляла облегчить страдания.
— Четыре минуты, — торговалась Анни. — Быстрее, чем сварить яйцо.
Обе засмеялись.
— Так я теперь яйцо? — пошутила Эльв.
— Всего три минуты, — настаивала Анни. — Сто восемьдесят секунд. Можешь засечь по часам.
Эльв открыла дверь. На журнальном столике лежали шприцы, иглы и конверты из вощеной бумаги. Эльв поспешно смахнула их в ящик стола. Анни наблюдала за ней. Эльв села и закурила. Ей было невыносимо стыдно смотреть на мать.
— Обычно у нас чище.
— Ты должна вернуться домой. Я все обдумала, это будет несложно. Собирайся, поехали.
Эльв засмеялась, но осеклась.
— Так вот зачем ты явилась? Давай, мам! Расскажи, как я испортила всем жизнь. Я слушаю. Тебе жаль, что погибла не я, не так ли? — Она затушила окурок. — Расскажи, какая я бессовестная сучка.
— Эльв… — Анни растерялась. — Ты должна его оставить. Это первый шаг.
— Ты не понимаешь. Он не держит меня силой. Ничего подобного. Это я хочу быть с ним.
— Но почему… чем он заслужил?
— Он любит меня! — Эльв яростно взглянула на мать. — Любит такой, какая я есть.
Она наконец как следует разглядела мать и пришла в замешательство.
— Когда ты перекрасилась в блондинку?
Анни плоско пошутила насчет веселой разведенки, и у Эльв сжалось сердце.
— Это парик, — поняла она. — На тебе парик.
— У меня лейкемия.
— Не может быть. — Девушка взволнованно вскочила со стула, схватила очередную сигарету и пристроилась на подоконнике. Она была похожа на птицу со сломанными крыльями. Зря она открыла дверь. — Это я виновата?
— Разумеется, нет, — изумилась Анни. — Эльв, у меня рак. В этом никто не виноват.
Эльв покачала головой. В ее глазах стояли слезы. Она всегда знала, что приносит несчастье. Он сказал тогда в машине, что дело именно в этом. Он понял, что она плохая девочка и заслуживает наказания. Эльв была уверена, что Клэр хорошая, а значит, сестра должна была спастись.
Плохой была она. Всегда она.
— Держись от меня подальше, — велела она матери.
— Эльв! — в ужасе воскликнула Анни.
— Иначе заболеешь еще сильнее. Я не могу быть такой, как ты хочешь. Клэр меня ненавидит, тебя я разочаровала. Разве не видишь? Ты должна меня отпустить.
— Я не могу.
Эльв отвернулась.
— Думаешь, мне не жаль, что погибла не я? Я могу жалеть хоть до скончания времен, но ничего не изменится. Мег не вернуть.
Эльв напоминала цветок. Она закрывалась, лепесток за лепестком, как цветы закрываются на ночь. Она прикурила и выдохнула тонкую струйку дыма.
— Просто уходи.
— Поехали домой. — Анни попыталась обнять Эльв, но та вывернулась. — Просто сядь ко мне в машину. Вот и все.
— Уходи, мам. Я серьезно. Забудь обо мне. — Эльв взяла себя в руки. Она умела причинять боль другим, почти как себе самой. — Я не хочу домой. Я даже видеть тебя не хочу. Убирайся! — Она распахнула дверь. — Придешь еще раз — вызову полицию. Скажу, что ты меня преследуешь. Ты мне не нужна. Забудь, что мы вообще знакомы.
Анни вышла в коридор, и дверь за ней захлопнулась. Она все сделала не так. Эльв была права. Она хотела, чтобы выжила Мег. Это была ее самая сокровенная, самая постыдная тайна; по крайней мере, она думала, что тайна. Но Эльв знала, что от нее отреклись, и теперь уже слишком поздно. Эльв навсегда потеряна для нее.
Анни заметила в конце коридора настороженный силуэт. Выходит, тот мужчина все время был рядом, выжидал, пока она уйдет. Анни ошибалась, полагая, что он потребует держаться подальше от Эльв. Ему это было не нужно. Эльв принадлежала ему.
Анни забыла, где оставила машину. Растерянная, она шла по улице. Старушки ушли с автобусной остановки. Раздался гудок, Анни подняла глаза и увидела на углу машину Смита. Пит снова нажал на гудок. Анни подошла и села в «вольво». Как хорошо, когда не надо рулить, не надо думать, не надо нести ответственность.
— У меня как раз выдалась свободная минутка, — Пит вывернул на шоссе. — Решил прокатиться.
— А как же моя машина?
— Завтра съезжу за ней на автобусе.
— Вы не говорили, что она сидит на героине, — укорила его Анни.
— Зачем? Вы и сами знали, — возразил Пит. — Просто надеялись, что ошибаетесь.
Анни откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Они съехали с шоссе и завернули в придорожное кафе. Пит заказал омлет с овощами, Анни — кофе и сэндвич с сыром, и еще яблочный пирог.
— Гулять так гулять! Наемся впрок, — пояснила она. — У меня завтра химиотерапия.
— Как и каждый второй вторник.
Пит Смит был превосходным сыщиком. Люди доверяли ему самое сокровенное. К тому же он разбирался в больничной документации. Проще простого, если понять систему.
— У вас и на меня заведено дело? Похоже, вам известно все на свете. Вам известно, сколько я вешу?
Пит засмеялся и покачал головой.
— Нет.
— Вам известно, что это парик?
Он признался, что да.
Анни коснулась головы.
— И как он вам?
Кто мог сказать ей правду? Только Пит Смит.
— Неплохо, — ответил он.
Анни оперлась локтями о стол.
— Вы следите за всеми своими работодателями?
— Только за вами.
Он ясно дал понять свои намерения. За соседними столиками сидели люди, но Питу и Анни было все равно.
— Я думала, вы умнее, — заметила Анни. — Разве вы не видите? Меня преследуют несчастья.
— У меня тоже была дочь, — признался Пит. — Все рухнуло. Она умерла от передозировки. Она была нашим единственным ребенком.
Анни взглянула на него.
— Простите. Как ее звали?
— Ребекка.
— Красивое имя.
Он настоял на том, чтобы отвезти ее домой. Найтингейл-лейн выглядела пустыней после пробок Астории. Анни пригласила Пита зайти, что-нибудь выпить. Он охотно согласился и попросил виски. Она нашла бутылку в шкафчике на кухне. Наверное, осталась от Алана. Себе она налила бордо. Какое счастье — не быть одной!
Пес не залаял, когда они вошли в дом, поэтому Анни отнесла напитки в гостиную, извинилась и пошла проверить, как дела у Клэр. Она немного постояла у двери спальни, слушая бормотание дочери. Клэр разговаривала с Шайло. Анни впервые после похорон слышала ее голос — приятный, тихий и размеренный.
День выдался тяжелым, но Анни с удивлением поняла, что радуется жизни. Ей хотелось навсегда остаться в этом мгновении между голосом Клэр и тем, что ждало ее в гостиной.
Пит навещал ее все чаще, помогал по дому, возил к врачу все лето и осень. Он проводил больше времени в Норт-Пойнт-Харборе, чем в своей квартире в Вестбери. Иногда готовил ужин — впервые в жизни. Когда он был женат, готовила жена, а после развода он решил, что глупо тратить время только на себя. Он нервничал, боялся, что еда подгорит, но оказался прирожденным поваром. Анни уверяла, что он мог бы работать в ресторане. Даже разборчивая Клэр полюбила его лазанью, грибной суп, голубцы по бабушкину рецепту — ароматное старомодное блюдо.
Они сидели на кухне. Анни резала хлеб, Клэр готовила салат, у ее ног дремала собака, и Пит верил, что жизнь только начинается. Он не знал, чем заслужил такое счастье, и ни за что бы от него не отрекся, хотя времени осталось немного. Может, потому они и сошлись так быстро. А может, он полюбил Анни в тот самый миг, когда она вошла в его контору в поисках дочери.
Он начал спать на диване в плохую погоду или если ужин затягивался допоздна. Однажды Анни вышла из спальни в ночной сорочке.
— Тебе неудобно, — заметила она.
Пит был слишком высоким для дивана. Его ноги свисали на пол.
— Удобно, — заверил он. — Отлично себя чувствую.
— А я нет. С тобой мне будет лучше.
С тех пор он спал с ней каждую ночь. Вставал пораньше и возвращался на диван, пока Клэр не проснулась. Анни смеялась над ним.
— По-твоему, она решит, что мы слишком молоды для серьезных отношений?
Пит привык улаживать проблемы, но здесь был бессилен. Он изучил литературу, несколько ночей просидел в Интернете. Поговорил с врачами, отвез карту Анни городским специалистам, чтобы узнать их мнение. Иногда он возвращался домой, по пути завернув за продуктами, но медлил входить, потому что хотел как можно дольше задержаться в светлом настоящем. Он знал, что ждет его потом. Он уже терял любимого человека и помнил, каково это. Морозный воздух как будто оседал в легких крошечными ледяными кристаллами. Пит оставил пакеты с продуктами в машине и отправился в гараж за лопатой. Он аккуратно расчистил дорогу до задней двери. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Он мог бы заплакать, если бы был другим человеком. Если бы не похоронил дочь, не жил отшельником, не полюбил слишком поздно.
Когда он вошел в дом, купленные яйца уже замерзли в скорлупе. Мир был зачарован. В подобную метель, наверное, можно уснуть на сотню лет и обрести во сне утешение и молодость. Анни пила чай за столом, обмотав голову шарфом. Она наблюдала за Питом через окно. Смеркалось, снег отливал синим.
— Надо нанять кого-нибудь убрать снег, — заметила Анни. — Ты мог повредить спину.
Пит еще в школе заработал травму на футболе, но стыдился этого. Он считал, что за столько времени вполне мог излечиться.
— Мне нравится работать на свежем воздухе.
Пит снял куртку и перчатки, подошел к раковине, чтобы погреть руки под горячей водой — он почти не чувствовал пальцев. Он продолжал присматривать за Эльв, хотя Анни сказала, что не нужно.
Питу не нравилось то, что он видел. Девчонка и ее дружок провернули несколько краж. Однажды ночью Пит проследил за ними. Они отправились в Грейт-Нек, выбрали тихую улочку с богатыми особняками. Пит остановился поодаль. Лорри в черной куртке и шапке вылез из машины, сунул руки в карманы и пошел по улочке. Эльв восторженно следила за ним с водительского сиденья. Все время его отсутствия она почти не шевелилась, пока он наконец не вернулся легким шагом, с мешком на плече. Они умчались в свой собственный мир, даже не заметив «вольво» на углу.
Пит решил приготовить курицу с кнедликами, довольно сложный рецепт. Он хотел потянуть время, занять его простыми вещами. Первую пробу сняла неизменно разборчивая Клэр.
— Вкуснятина, — восхитилась она и, к его удивлению, попросила добавки.
Просто невероятно, что Пит сумел приготовить такое отменное, сытное блюдо. Люди давно разучились делать нечто подобное. Клэр готовилась к экзамену по истории и делилась лакомыми кусочками с собакой.
— Как ты это приготовил? — спросила Анни, когда они с Питом сели ужинать. — Может, ты на самом деле знаменитый шеф-повар, который притворяется детективом, чтобы спать с умирающими женщинами?
— Вода и мука, только и всего. — Его руки были белыми от муки. — Анни, — печально произнес он.
Анни обняла его. Она не понимала, как такой мужчина, как Пит, мог связаться с женщиной в ее положении. Она еще не рассказывала Клэр о вердикте врачей. Химиотерапию отменили. Ничего нельзя сделать. Анни мечтала об одном: дожить до выпускного Клэр. Дальше она не загадывала. В отношении Пита она не загадывала дальше сегодняшнего вечера.
Снег почти прекратился. Мела поземка. Сугробы мерцали, словно их посыпали сахаром. Питу померещилось, что в углах комнаты таится паутиной скорый конец.
— Что? — Анни заметила, как он поморщился. — Ты все-таки повредил спину!
Пит заверил, что уборка снега — превосходное упражнение, но на самом деле спина болела немилосердно. В ту ночь он ворочался с боку на бок. Вспоминал, как Эльв умчалась на машине. Вспоминал, как в последний раз видел дочь. Она вылетела из дома с воплем «Пошел к черту!», хотя он всего лишь хотел вернуть ее к нормальной жизни. Еще он думал об Анни, которая редко жаловалась или принимала обезболивающее. Она говорила, что хочет жить здесь и сейчас, а не готовиться к смерти.
Не в силах уснуть, Пит спустился за стаканом воды. Клэр сидела на кухне, погрузившись в учебник. Шайло вытянулся под столом. Клэр по-прежнему говорила редко, осторожно подбирала слова. Она не собиралась сдавать тесты для поступления в колледж, хотя была примерной ученицей. Будущее ее не волновало. Она боялась перемен и терялась перед выбором. Каждый день после школы она ходила на кладбище. Пока другие девочки встречались с парнями, танцевали, выпускали школьную газету, Клэр бродила среди могил.
Она не боялась мертвых и со временем привыкла к кладбищенскому одиночеству. Высоко над головой маячили верхушки сосен, тропинка часто была скользкой от грязи. Каждый раз она оставляла на могиле камень. По камню за день без сестры. Вещи Мег убрали из спальни. На чердаке осталась лишь одна кровать. Но Клэр сохранила коробку с вещами сестры: собрание романов Диккенса, потрепанный «На маяк» без обложки, бархатные ленты для волос, ботинки, которые Мег надела в тот день. В кожу впились кусочки стекла, словно острые осколки неба упали на землю. Клэр продолжала носить с собой листок со словом «оранжевый». Она достала его из кармана Мег, прежде чем врачи ее раздели.
Когда Пит пришел на кухню той ночью, Клэр удивленно подняла глаза. Почему он до сих пор не спит? Сама она обходилась пятью часами сна. Она спала так чутко, что могла проснуться из-за птички, севшей на ветку боярышника.
— Не спится?
Голос Клэр от долгого молчания был тихим и невыразительным. Надо было внимательно прислушиваться, не то он таял в пустоте.
— Сон не так уж важен.
— Совершенно согласна. — Клэр вернулась к чтению.
— И живот что-то побаливает, — добавил Пит.
Его не смущало, что Клэр говорит еле слышно.
Он очень долго жил один. Со временем он так привык к тишине, что пугался даже собственного голоса. Пит достал таблетку маалокса из шкафчика, сел за стол и заглянул в записи Клэр.
— Русская революция? Интересное время.
— Люди умирали ни за что. Разве не об этом вся история?
— Нет. Вся история — о любви, чести и роковых ошибках.
Клэр улыбнулась. Она знала, что Пит спит с ее матерью. Одеяла и подушки лежали на диване только ради ее спокойствия.
— Ты романтик, — заметила она.
Пит подошел к окну. Расчищенная дорожка уже покрылась сугробами. Утром придется все начать сначала. По правде говоря, несмотря на больную спину, ему было все равно. Клэр умная девочка. Она абсолютно права. Ему хотелось верить, что любые беды можно пережить. А как иначе?
