ГЛАВА 43

Свечи на преподавательском столе медленно таяли, и Эндрю внимательно слушал, как Клер пересказывала содержание очередной расшифрованной порции дневника Анны Девлин, где речь шла о смерти оперированного Анной мистера Хенли, о ее второй встрече с Эдвардом Стратерном, о знакомстве с Джейн Констейбл, ухаживании Монтегю, бале у короля и его последствиях. Она рассказала о растущей близости между Анной и Эдвардом, об их совместных поисках Люси. Далее шло страшное убийство сэра Грэнвилла и визиты Анны с Эдвардом к доктору Сайденхему и лорду Арлингтону.

— А что случилось после того, как они покинули дом Арлингтона? — спросил Эндрю.

— Эдвард отвез ее в своей карете домой, — ответила Клер.

Щеки ее вспыхнули; хорошо хоть в помещении царил полумрак.

— И это все?

— Дальше расшифровать не успела, — соврала она.

Клер слегка трусила, и интимные откровения Анны сочла благоразумным оставить на следующий раз.

За обедом Эндрю и Клер сидели рядом, и это было похоже на первое свидание, впрочем, не совсем обычное, поскольку сидели они за длинным столом вместе с тремя десятками своих коллег. Клер быстро оглядела собравшихся и несколько человек узнала: Каролина Сатклифф, к счастью, сидела на приличном расстоянии и изо всех сил делала вид, что не замечает их; еще Рада Пэтл, Тоби Кэмпбелл и Элизабет Беннет; рядом с ней сидел пожилой мужчина, которого она, по всему, очень любила. Да, первое свидание весьма оригинальное: Клер пришла на него не в соблазнительной кофточке и юбке, открывающей ее красивые ноги, а в темно-синей университетской мантии, под которой была надета довольно невзрачная, длинная черная юбка, черные же колготки и белая рубашка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы до самой шеи. Еще необычность свидания была в том, что у Эндрю, как ей показалось, были свои причины встретиться с ней именно здесь: он хотел всем продемонстрировать, что ни в чем Клер не подозревает, и тем самым загасить сплетни, вызванные смертью Дерека. А заодно и всякие другие сплетни: все теперь видели, что она с Эндрю — просто коллеги, которые случайно сидят рядом за общим обеденным столом.

Клер сделала последний глоток вина, бокал ее опустел, и немедленно появился официант, чтобы снова наполнить его. Она никак не могла привыкнуть к неожиданной роскоши так называемого официального обеда. К восьми часам все приходят в трапезную в мантии, и все, включая студентов, обслуживаются за столом, в отличие от завтрака, ланча или семичасового обеда, которые устраиваются а-ля фуршет. Обед начинается с молитвы, которую на латыни читает магистр (или помощник магистра, если сам магистр по какой-либо причине не может присутствовать), и заканчивается чаем, кофе, шерри или портвейном и «пудингом», как англичане называют десерт. Между ними подается множество разнообразных блюд такого высокого качества, какого Клер не ожидала от студенческо-преподавательской кухни. Сегодня был суп из цветной капусты и фаршированные куриные грудки, кедровые орешки и пирог с козьим сыром, жареный картофель и баранье рагу с овощами и зеленью — о такой роскоши Клер могла только мечтать, сидя в студенческие годы на диете; даже дома у родителей она не ела ничего подобного. Особо торжественную атмосферу обеду придавали горящие свечи, озаряющие колеблющимся светом этот средневековый зал, где все обедающие были одеты в строгие академические костюмы.

— В этом дневнике нас прежде всего интересует два пункта, правильно? — услышала она голос Эндрю, который прервал ее размышления.

— Два?

— Насколько я могу судить, да. Первый: чем так замечательна страница, копию которой нашли при Дереке, когда он погиб? Второй: кто убил Роджера Осборна и почему?

— Не только Роджера Осборна, — поправила его Клер, — но и сэра Грэнвилла, сэра Генри Рейнольдса, а также отца Анны. Круг подозреваемых у нас сузился до двух человек: мадам Северен и Монтегю.

— Я бы поставил на Монтегю. Он ведь тоже был у постели Генриетты Анны в ту ночь, когда она умерла.

— Откуда вам известно? Анна ничего об этом не говорит.

— Возможно, она об этом ничего не знала.

— Но ведь Эдвард точно сообщил ей, кто присутствовал в спальне Генриетты Анны. Монтегю среди них нет.

— Может, он просто его не заметил. В ту ночь там было много народу.

— Но Эдвард тоже подозревает, что убийцей был Монтегю. Вы не думаете, что, если бы Монтегю был там, Эдвард обязательно бы об этом вспомнил?

— А может, он не назвал его нарочно.

— Зачем?

— Не знаю. А что мы вообще знаем об этом Эдварде Стратерне, кроме того, что, по собственному признанию, он, как и все, был в ту ночь у постели принцессы? Я уверен, что Ральф Монтегю был там. Ведь именно он, когда вернулся в Лондон, сообщил королю о смерти Генриетты Анны и передал ему ее последние слова.

— Вы уверены?

— Конечно уверен. Я пять с лишним лет занимаюсь этим периодом. Монтегю сообщил королю, что последние слова Генриетты Анны были о Карле, что «ей жаль только одного — покидать своего возлюбленного брата». Я где-то об этом читал.

— Монтегю проделал весь путь от Парижа до Лондона, чтобы только сообщить королю о том, что Генриетта Анна умерла?

— Да.

— Тогда все должно быть так, как сказал Эдвард: Монтегю частенько проделывал этот путь между Англией и Францией. И он вполне мог убить отца Анны и всех остальных.

— Да, пожалуй. — Эндрю понизил голос, — Мне кажется, что как раз эту версию и разрабатывал Дерек: Ральф Монтегю был серийный убийца. Черт возьми, захватывающая история. Хватит на целую книгу, и, я бы сказал, с неплохим финалом. Чем больше я думаю об этом, тем более он кажется вероятным.

— А что вы знаете о Ральфе Монтегю?

— Во времена, когда честность, целомудрие, добродетель и забота о благе ближнего почти вышли из употребления, Монтегю…

— Являл собой яркий пример добродетели? — продолжила его мысль Клер.

— Боюсь, как раз наоборот. Скорее яркий пример того, как низко способен пасть человек. Он никогда не был ни честен, ни милосерден, а главное — и это уж совершенно точно — целомудрен. Ради ближнего он бы и пальцем не пошевелил, не узнав прежде, какую от этого получит выгоду. Даже в самом начале периода Реставрации, когда люди, подобные Монтегю, процветали, трудно было найти более жалкого интригана, чем он.

— А вот Анна так не считала.

— У нее просто не было преимущества, которое есть у нас, — она не могла заглянуть в прошлое. Когда Ральф Монтегю обнаружил, что на взятках в должности придворного кастеляна заработать сколько надо не получается, он нашел богатую невесту, некую Элизабет Райо-тесли. Их брак с самого начала можно назвать во всех отношениях неудачным. Он свободно тратил ее деньги, обращался с ней отвратительно, она терпела и была несчастна, пока в тысяча шестьсот девяностом году не умерла. Потом, считая, что он все еще не столь богат, как бы ему хотелось, Монтегю стал ухаживать за дочерью герцога Ньюкасла, сказочно богатой вдовой герцога Албемарлского. Правда, существовала одна проблема: герцогиня Албемарлская была сумасшедшей. Она вбила себе в голову, что еще раз выйдет замуж только за человека королевской крови. Тогда Монтегю достал какой-то совершенно экзотический наряд и явился к ней в дом, представившись китайским императором.

— Неплохо, сразу видно, человек находчивый, — улыбнулась Клер, — Смелость города берет.

— И самое удивительное, что он действительно взял этот город. Герцогиня за него вышла, и все ее состояние скоро куда-то исчезло — как песок сквозь пальцы. Зато по проекту Роберта Гука он построил на Блумсбери великолепный дом. Примерно шестьдесят лет спустя правительство купило этот дом, чтобы разместить в нем коллекцию древностей, а еще позже в нем обосновался Британский музей. Уже женатый на герцогине, он имел столько любовниц, что точное их число не знает никто. Проживая одно время в Париже, он спал одновременно с бывшей любовницей короля Карла графиней Каслмейн и с ее дочерью от короля. Он занимался шантажом, активно участвовал в коварных политических заговорах, удачно оклеветал графа Дэнби в злодеянии, в котором повинен был сам, и вообще, где бы ни появлялся, везде сеял раздор и плел интриги. Если бы он был жив сейчас, его назвали бы «социопатом», человеком, опасным для общества.

— Если бы он был преподавателем, сказали бы «еще тот жук».

Эндрю только хмыкнул в ответ.

— Я одного в этом во всем не могу понять, — сказала Клер, — почему в городе с таким высоким уровнем преступности у Анны в дневнике нет ни слова о полиции. Похоже, даже королевская стража не очень-то заботится о поддержании закона и порядка.

— В то время полиции как таковой еще не существовало. Английский народ не хотел ее — поддержание общественного порядка с помощью особых полицейских сил ассоциировалось у них с французами и с тиранией. Существовали ночные сторожа, но обычно это были старики, незаинтересованные в том, чтобы подставлять свою грудь опасности; были еще констебли, обычно три или четыре на церковный приход, но и они, по правде говоря, с преступностью не боролись, хотя, если видели, как совершается преступление, могли выступать свидетелями в суде. Королевская стража служила только королю и обычно занималась делами о предательстве и измене.

— Кажется, я поняла, зачем Дереку Гудмену был нужен этот дневник, — продолжила свою мысль Клер, — Он считал, что открытие, связанное с разоблачением Ральфа Монтегю, может лечь в основу книги. Но это не дает ответа на вопрос, в чем смысл его приписки. Джейн Констейбл тоже не вписывается в историю, которую излагает Анна. Какая-то побочная сюжетная линия, эпизодическая роль.

— И мне это непонятно.

— Стойте-стойте, — сказала Клер, — у меня мелькнула одна мысль. Дерек Гудмен нанес на карту точки, где были совершены убийства, обозначив их в хронологическом порядке: первым был доктор Брискоу, вторым — Роджер Осборн, третьим — сэр Генри Рейнольдс, а четвертым — сэр Грэнвилл Хейнс.

Она поставила бокал и заглянула Эндрю в глаза.

— А что, если пятой и шестой жертвами окажутся Анна и Эдвард?

— О господи, — простонал Эндрю, когда до него дошло. — Сколько вам надо, чтобы расшифровать все остальное?

Клер встала и положила салфетку на стол.

— Пойду прямо сейчас. Утром жду вас у себя.