1
Обручальное кольцо. Яои смотрела на него так, как будто никогда раньше не видела. Обычное платиновое колечко. Она хорошо помнила то теплое воскресенье в самом начале весны, когда они с Кэндзи отправились за кольцом в местный универмаг. Он только взглянул на витрину и сразу же попросил показать самое дорогое, какое только есть; в конце концов, такие покупки делаются раз в жизни. Яои до сих пор помнила, какой счастливой чувствовала себя в тот день, как радовалась и волновалась. И где же все эти чувства? Куда ушли? Что случилось с той счастливой парой?
А случилось то, что она убила Кэндзи. Крик, в котором боль смешалась с отчаянием, крик, который она удерживала в себе последние месяцы, сорвался с губ — Яои лишь теперь в полной мере осознала, что же именно она сделала.
Вскочив с кресла, она выбежала из гостиной, метнулась в спальню и, встав перед зеркалом, подняла свитер и стала смотреть на живот, отыскивая хотя бы малейший след синяка, долгое время служившего видимым доказательством ее ненависти к мужу и стимулом к убийству, но пятно сошло, исчезло, не оставив после себя ничего. Пока оно оставалось, Яои всегда могла объяснить себе, почему Кэндзи — человек, когда-то желавший для нее самого лучшего, потому что самое лучшее подразумевало вечное — умер. Пока знак сохранялся на ее теле, она отказывалась принимать на себя вину за произошедшее. И вот теперь его не стало.
Неужели я и в самом деле такая бесчувственная? Она опустилась на пол.
Подняв через некоторое время голову, Яои увидела прямо перед собой фотографию Кэндзи на семейном алтаре. Глядя на улыбающееся лицо — снимок был сделан давно, в ту счастливую пору, когда они вместе проводили воскресенья за городом, — она ощутила новый прилив злости. Почему он так переменился? Почему стал таким злым? Почему ему доставляло удовольствие унижать и даже бить ее? Почему он не хотел помогать ей с детьми? Старые обиды поднялись в ней подобно приливной волне, сметая на своем пути слабые ростки сожаления и раскаяния.
Да, возможно, она поступила плохо, убив Кэндзи, но заставить себя простить его Яои не могла. Снова и снова повторяла она привычное заклинание: я тебя не простила. Я убила тебя, но не простила. И не прощу никогда. Ты виноват, потому что изменился. Я осталась прежней, а ты стал другим. Это ты погубил ту счастливую пару, которая выбрала когда-то это кольцо.
Вернувшись в гостиную, она открыла дверь, ведущую во двор. Узкая площадка заканчивалась серой шлакоблочной стеной, у которой стояли трехколесные велосипеды и детские качели. Стащив с пальца кольцо, Яои размахнулась и бросила его в сторону соседского дворика. Не долетев до цели, кольцо ударилось о стену и отскочило куда-то в траву. Жест этот оставил после себя смешанное чувство вины и облегчения. Что ж, в любом случае, она оборвала последнее звено, связывавшее ее с ним.
На пальце осталась узкая бледная полоска. Рассматривая ее в скудном свете ноябрьского солнца, Яои вспомнила, что не снимала кольцо восемь лет. Теперь эта узкая полоска стала знаком. Знаком утраты. И знаком освобождения. Знаком того, что все наконец закончилось.
Яои еще не успела усвоить эту мысль, как в прихожей зазвонил интерком. Уж не соседи ли? Неужели кто-то видел, что она сделала? Осторожно подойдя к забору, Яои приподнялась на цыпочках и увидела спокойно стоящего у двери высокого мужчину. Ее он, похоже, не замечал. Она поспешно вернулась в дом и сняла трубку, не замечая прилипших к чулкам комочков земли.
— Кто там?
— Меня зовут Сато. Встречал вашего мужа в Синдзюку. Проезжал мимо и решил зайти, засвидетельствовать свое почтение.
— Да-да, понимаю.
Досадно, конечно, отрываться от дел, но не прогонять же человека, пришедшего выразить соболезнования. Наметанным взглядом домохозяйки Яои окинула обе комнаты и, решив, что все не так уж плохо, прошла в прихожую и открыла дверь.
Гость низко поклонился.
— Прошу извинить за беспокойство, — вежливо заговорил он. — Я лишь хотел сказать, что сочувствую вам и сожалею о понесенной утрате.
Яои автоматически поклонилась, невольно подумав, что соболезнования, пожалуй, несколько запоздали. Впрочем, хотя Кэндзи умер в конце июля, более четырех месяцев назад, ей все еще иногда звонили знакомые, говорившие, что узнали о случившемся совсем недавно.
— Спасибо, вы очень добры. Проделать такой путь…
Сато стоял на пороге, внимательно рассматривая ее — лицо, глаза, губы. В его манерах не было ничего неприятного, но Яои не оставляло ощущение, что гость уже знал о ней что-то и теперь как бы сравнивал увиденное с уже сложившимся в его представлении образом. Интересно, подумала Яои, что связывало его с ее супругом? Гость никак не походил на коллег мужа, беззаботных, легких в общении, неглубоких, и казался человеком из другой жизни, не имеющей ничего общего с той, которую вел Кэндзи. Бесстрастное выражение лица и спокойная, уверенная манера держаться свидетельствовали о силе характера, тогда как дешевый серый костюм и скромный галстук позволяли предположить, что перед ней всего лишь обычный конторский служащий.
— Нет-нет, никаких проблем. Я лишь хотел выразить вам свое почтение, повторил Сато еще более почтительным тоном, как будто почувствовав ее настороженность.
— Проходите, — сказала она и, повернувшись, провела гостя по коридору в гостиную, уже жалея о том, что пригласила в дом незнакомого человека. — Это здесь.
Яои указала на домашний алтарь в спальне. Сато опустился на колени перед фотографией Кэндзи, сложив руки в молитвенном жесте, а она отправилась в кухню, чтобы приготовить чай. Посматривая в комнату, Яои думала о том, почему этот человек, придя с соболезнованиями, не принес обычный в таких случаях подарок. Сам по себе подарок ее не интересовал, но отсутствие знака внимания в любой форме, пусть даже простой открытки, представлялось странным.
— Спасибо, — сказала она, возвращаясь в спальню через несколько минут. — Я вам очень признательна. Пожалуйста, выпейте чаю.
Она поставила чашку на столик в гостиной. Сато сел за столик и посмотрел на нее. От его взгляда ей стало не по себе — может быть, потому, что в глазах гостя не было ни намека на печаль, сочувствие или даже любопытство. Он поблагодарил ее, но к чаю не прикоснулся. Яои поставила перед ним пепельницу, однако странный незнакомец продолжал сидеть абсолютно неподвижно, положив руки на колени, как будто не хотел оставлять после себя никаких следов. Смутное беспокойство, которое она ощутила едва ли не в первую минуту, сменилось тревогой. Масако советовала быть осторожной, но лишь теперь Яои осознала весь смысл ее предупреждения.
— Так где вы познакомились с моим мужем? — спросила она.
— В Синдзюку.
— А где именно в Синдзюку?
— В Кабуки-Тё.
Она вскинула голову, не сумев скрыть испуга. Сато ободряюще улыбнулся, но улыбка тронула только губы — глаза остались холодными и бесстрастными.
— В Кабуки-Тё?
— Давайте перестанем притворяться, хорошо?
Яои с ужасом вспомнила телефонный разговор с детективом Кунигаса. Полицейский упомянул об исчезновении подозреваемого, владельца казино. И все же ей не верилось, что тот человек посмел прийти сюда, в ее дом.
— Что вы хотите этим сказать?
— У меня была небольшая стычка с вашим мужем… в тот самый вечер. — Сато помолчал, следя за ее реакцией. Ей вдруг стало трудно дышать. — Вы лучше меня знаете, что произошло потом, но, вероятно, не догадываетесь о том, какие неприятности причинили мне. Я потерял свои клубы, потерял весь свой бизнес. Я потерял намного больше, чем может себе представить такая женщина, как вы, живущая в захолустье и не видящая ничего, кроме своих детишек.
— Что вы такое говорите? — Яои попыталась встать. — Думаю, вам лучше уйти!
— Сидите! — негромко, но властно приказал он.
— Яои замерла.
— Я вызову полицию.
— Валяйте. Думаю, вы заинтересуете их больше, чем я.
— Почему? — она опустилась в кресло. — Что вы хотите сказать?
Паника уже не позволяла сосредоточиться, мозг как будто отключился. Ей хотелось только одного: чтобы этот ужасный человек как можно скорее покинул ее дом.
— Мне известно все, — сказал Сато. — Я знаю, что вы убили своего мужа.
— Ложь! — вскрикнула она, теряя остатки самообладания. — Как вы смеете!
— Вас услышат соседи, — спокойно предупредил он. — Дома здесь расположены очень близко друг к другу. А вы кричите так громко, что вас и впрямь сочтут виновной.
— Но… но я не понимаю, о чем вы.
Яои прижала ладони к вискам, но руки дрожали так, что тряслась и голова. Она опустила их на колени и застыла, как бы признав правду его слов. Последние четыре месяца Яои постоянно наблюдала за реакцией соседей на смерть Кэндзи. Она знала, что это паранойя, но ничего не могла с собой поделать, чувствуя, что все вокруг только и судачат о ней.
— Вы, наверное, задаетесь вопросом, что именно я знаю, — рассмеялся Сато. Рассмеялся искренне, с удовольствием. — Ответ прост: я знаю все.
— Все? Все о чем? Я вас не понимаю, — пролепетала Яои, испуганно глядя на него через стол.
Внутри у нее все окаменело. Она очень мало знала об окружающем мире, и все же достаточно для того, чтобы понять — этот человек опасен, за его спиной огромный опыт добра и зла, и он способен поступить с ней так, как сочтет нужным. До сих пор Яои не встречались такие — да и где их встретишь? Не по дороге же в супермаркет! Его мир так отличался от того, в котором жила она, что приходилось только удивляться, как это они еще понимали друг друга. Ей даже не верилось, что Кэндзи — ее Кэндзи! — достало смелости схватиться с таким человеком.
— Вы шокированы? — усмехнулся Сато.
— Я все еще ничего не понимаю, — упрямо повторила она.
Гость потер подбородок, как будто решая, с чего начать. Яои обратила внимание на его длинные, тонкие, как у музыканта, пальцы.
— В тот вечер у меня вышла стычка с вашим мужем. Он отправился домой, и вы задушили его, прямо в прихожей. Когда дети спросили, приходил ли отец, вы убедили их, что его здесь не было. Старший… как его зовут? Ах, да, Такаси…
— Откуда вы все это знаете? — не выдержала Яои.
— А вы действительно хорошенькая, — пробормотал Сато, внимательно ее разглядывая. — Не молоды, конечно, но если подчистить, подкрасить… Пожалуй, вам еще можно найти место в каком-нибудь клубе.
— Прекратите! — вскрикнула она — получилось громко, пронзительно и испуганно.
У Яои было такое чувство, как будто грязные, жирные руки гладят ее, забираясь все дальше, все глубже. Но в этот момент она вдруг вспомнила, что именно в клубе этого человека Кэндзи влюбился в другую женщину, и кровь бросилась в лицо.
Сато заметил, как изменилось ее лицо.
— В чем дело? Вспомнили что-то?
— Да. Моего мужа избили в вашем клубе.
— М-м-м… да… — пробормотал он. — Вы и понятия не имеете, что вытворял ваш супруг, когда вырывался на свободу. Вы задумывались когда-нибудь над тем, каким видели его другие люди? Вы хоть раз чувствовали ответственность за него? Вы пытались узнать, что он делает, что замышляет? Приятно, должно быть, играть роль милой, ни о чем не догадывающейся домохозяйки.
— Перестаньте! — снова вскрикнула Яои, закрывая уши, чтобы остановить поток злобных, отравляющих душу измышлений.
— Как я уже говорил, вас могут услышать соседи. Похоже, ваша маленькая драма и без того вызвала у них немалое любопытство. И не забывайте о детях.
— Как вы узнали о Такаси? — спросила она, понижая голос.
Яд гостя действовал медленно, но эффект уже ощущался.
— Вы еще не поняли?
Он с сожалением покачал головой.
— Морисаки-сан? — Яои посмотрела на него через пелену слез. — Как она могла так поступить со мной?
— Все очень просто, — объяснил Cam- Видите ли, это ее работа.
Работа? Так значит, Йоко просто-напросто разыграла ее? Она вспомнила предостережение Масако. Как же можно было быть такой наивной! Горячие слезы обиды покатились по щекам.
— Немного поздно для слез, вам не кажется? — уже без прежней мягкости спросил Сато. — Мне известно и то, что вы попросили подруг расчленить тело. — (Яои смотрела на лежащие на коленях руки. Какой же она была идиоткой, когда думала, что покончила со всем, поставила на прошлом крест, выбросив кольцо. Вот он, настоящий конец, несущий гибель им всем). — Как жаль, что все получилось не так, как вам хотелось бы. Уверен, вы бы порадовались, узнав, что мне вынесли смертный приговор.
— Я позвоню в полицию и все расскажу, — бросила она, не думая.
— Вы и впрямь очень милы. Может быть, немного слишком эгоистичны.
Он поправил узел галстука. Серый, в узкую коричневую полоску шелк напоминал кожу ящерицы. Неужели она умрет так же, как умер Кэндзи, с прилипшей к подбородку слюной? Что чувствует человек, когда его душат? Яои закрыла глаза, стараясь справиться с нервной дрожью.
— Ямамото-сан… — Он поднялся, обошел столик и остановился рядом с ней. — Ямамото-сан…
— Что?
Яои уставилась на него полными ужаса глазами. Сато посмотрел на часы.
— Если мы не поторопимся, банк закроется.
— Что вы имеете в виду? — Смысл его слов начал постепенно доходить до окутанного страхом сознания. — То есть… вам нужны деньги?
— Верно.
— Нет! Нам самим нужны эти деньги! Это все, что у нас есть.
— Вам больше нечем расплатиться со мной.
— Нет, я не могу!
— Как это не можете? — Сато положил руку ей на шею. — Хотите, чтобы я сделал это?
Пальцы слегка сжали горло, и она едва не поперхнулась.
— Отпустите! Пожалуйста! — прохрипела Яои.
— Так что вы выбираете? Деньги или жизнь?
Тело словно налилось свинцом, но голова послушно качнулась вверх-вниз. Яои почувствовала, что теряет контроль над мочевым пузырем.
— Вот и хорошо. Позвоните в банк, скажите, что у вас скоропостижно скончался отец и что вы хотите снять со счета все деньги. Предупредите, что придете за деньгами с братом. Все понятно?
— Да, — прошептала она.
Пока Яои звонила, Сато держал пальцы на ее горле.
— Отлично. — Он опустил руку, когда она положила трубку. — А теперь переоденьтесь.
— Переодеться?
Сато окинул взглядом ее лохматый свитер и давно потерявшую форму юбку и покачал головой.
— Думаете, в банке поверят, что у вас умер отец, если вы появитесь в таком виде? Нет, они решат, что вам нужен кредит на неотложные нужды.
Схватив Яои за руку, он вытащил ее из кресла.
— Что вам нужно? — все еще дрожа, пробормотала она.
Между ногами уже было мокро, и на юбке, наверное, проступило пятно, но Яои уже не обращала внимания на такие мелочи. Гордость, самоуважение исчезли. Исчез даже страх. Она и двигалась почти автоматически, подчиняясь инструкциям гостя. Сато повел ее в спальню.
— Откройте шкаф. — Она потянула на себя дверцу хлипкого шкафа. — Найдите что-нибудь подходящее.
— Что?
— Платье или костюм. Что-нибудь строгое.
— Извините. — Она всхлипнула. — У меня нет ничего такого. Ничего приличного.
Этот негодяй не только вторгся в ее дом, не только напугал ее до смерти, но и унизил, заставив извиняться перед ним за то, что у нее нет нормальной одежды.
— Печально. — Сато пробежал глазами по костюмам и рубашкам Кэндзи. — Что вы надевали на его похороны?
— Хотите, чтобы я надела черное?
Яои сняла с полки пакет, в котором лежал черный летний костюм, побывавший в химчистке после похорон. Его купила мать, когда увидела, что у дочери нет вообще ничего, что сошло бы за траурный костюм. А на похороны пришлось надевать взятое напрокат кимоно.
— Превосходно, — одобрил Сато. — Если на вас черное, вам все сочувствуют, так что проблем быть не должно.
— Но это же летний костюм.
— Кому какое дело?
Полчаса спустя Сато и Яои уже вошли в кабинет управляющего банком, расположенным напротив железнодорожного вокзала Татикава.
— Вы действительно хотите снять всю сумму, пятьдесят миллионов йен? — спросил заведующий отделением, похоже не терявший надежды склонить клиентку к другому решению.
Яои промолчала, не поднимая глаз от пола, и лишь едва заметно кивнула, как проинструктировал ее Сато.
— У нас умер отец, так что мы спешим, — объяснил он.
Представившись братом Яои, Сато с удовольствием исполнял взятую на себя роль. Банку ничего не оставалось, как удовлетворить просьбу осиротевших отпрысков. И все же менеджер не сдавался и продолжал искать варианты сохранения хоть какой-то прибыли.
— Переносить такую большую сумму довольно рискованно. Почему бы вам не перевести их на счет в другой банк?
— О сохранности денег позабочусь я, — сказал Сато. — Для этого и пришел.
— Понятно.
Бросив сочувственный взгляд на молчаливую, вжавшуюся в уголок массивного кресла женщину, менеджер решил отступить. Через несколько минут служащий принес деньги и разложил их на столе. Сато сложил пачки в пакет, который также представил банк, а пакет положил в черную сумку.
— Спасибо, — сказал он, поднимаясь и беря Яои за руку. Она встала и тут же начала заваливаться вперед. Сато обнял ее за талию. — Яои, держись. У нас впереди еще похороны.
Какой спектакль! Уже ни о чем не думая, она позволила ему вывести ее из кабинета. Они миновали холл и вышли на улицу. Как только дверь закрылась, Сато неожиданно оттолкнул ее в сторону, так что Яои неминуемо упала бы, если бы не ухватилась за перила. Он же, не обращая на нее никакого внимания, подозвал такси и, только открыв дверцу, оглянулся.
— Вы поняли?
Она кивнула. Дверца захлопнулась, и машина умчалась, унося с собой пятьдесят миллионов, нежданный прощальный подарок от Кэндзи. Подарок, ставший мимолетным сном, мечтой, растаявшей так же внезапно, как и появилась.
Шок от потери денег усиливался ужасом от встречи с таким человеком, как Сато. И в то же время, проводив машину взглядом, она испытала облегчение — знакомство с другим миром могло закончиться еще хуже. Когда он взял ее за горло, Яои мысленно простилась с жизнью и уже не сомневалась, что умрет. Она вдруг поняла, что недооценивала их, мужчин, в целом. Неужели они все такие? Такие жестокие?
Некоторое время Яои стояла, тупо глядя на часы над входом в вокзал, чувствуя себя совершенно опустошенной, выжатой как лимон. Часы показывали половину третьего. Она отправилась в банк без пальто и уже успела замерзнуть. Ежась от холодного ветра, Яои решила, что не станет рассказывать Масако о случившемся. Тем более после недавней ссоры на фабрике. И так понятно, что она скажет, а если и не скажет, то посмотрит… Ей вдруг стало одиноко. Денег нет, с работы ушла, с подругами рассорилась. Что делать? Куда идти? Яои не знала. Взгляд бесцельно скользил по площади перед вокзалом.
В какой-то момент ей вдруг пришло в голову, что так или иначе направление ее жизни задавал Кэндзи: его настроение, его здоровье, его работа, его зарплата. Яои едва не рассмеялась. В конце концов, лодку перевернула она сама.
Вечером в комнату, где сидела Яои, вбежал игравший во дворе Такаси. Увидев, что мать чем-то опечалена, он протянул ей руку.
— Мама, посмотри. Ты уронила.
— Ох, милый… — прошептала она — на детской ладошке лежало обручальное колечко.
— Ты ведь из-за него расстроилась, да? Как хорошо, что я его нашел.
— Спасибо, — сказала Яои, возвращая кольцо на палец.
Ей вспомнились слова Масако. Как всегда, подруга оказалась права: ничего не закончилось и, наверное, не закончится никогда. Глаза наполнились слезами. Заметив, что мать плачет, Такаси просиял.
— Оно ведь важно для тебя, правда, мама? Как хорошо, что я его нашел. Ты рада, мама?
