ГЛАВА 28
Капитан Эдвард Беллами обитал в приземистом доме с выбеленными стенами, темно-зелеными ставнями и сбегающими к реке обширными садами.
Напомнив себе о том, что манеры его должны соответствовать манерам мистера Саймона Тейлора с Боу-стрит, Себастьян деловито преодолел несколько ступенек и, оказавшись перед входом, бойко постучал дверным молотком. Служанка, девушка лет четырнадцати-пятнадцати, отворила дверь и залепетала было, что хозяина и хозяйки нет дома, но Себастьян, не дослушав, снял шляпу и высокомерно представился.
— Мистер Саймон Тейлор, полицейский суд города Лондона. Прошу доложить.
Молоденькая служанка охнула и умчалась в комнаты.
Капитан Беллами оказался мужчиной высокого — значительно выше шести футов — роста и, несмотря на то что возраст его, похоже, перевалил за шесть десятков лет, крепким. Жизнь, проведенная на море, избороздила глубокими морщинами его лицо, щедро покрыла волосы сединой, сделала кожу обветренной и грубой. Сейчас каждая его черта говорила о том безутешном горе, которое принесла этому сильному человеку смерть сына.
Он принял Себастьяна в просторной гостиной, окна которой смотрели на большой палисад и реку за ним. Рядом с капитаном сидела красивая миниатюрная женщина с оливкового цвета кожей, темными волосами и карими глазами, чье гладкое лицо было залито слезами. Первый взгляд на нее подсказал Себастьяну, что это, возможно, сестра, оплакивающая потерю брата, но капитан представил эту женщину как свою супругу.
— Мои извинения, только дела службы заставили меня вторгнуться к вам в такое время. — Себастьян низко склонился над ее рукой.
— Пожалушта, садитесь. — В голосе женщины явно звучал португальский акцент.
— Бренди? — вынимая пробку из графина, стоявшего на ближайшем столе, предложил хозяин. Голос его звучал хрипло.
— Благодарю, нет.
Себастьян присел на кушетку, обитую полосатым кремово-зеленым шелком, быстро обежал комнату глазами. Она была обставлена дорогой и красивой мебелью черного дерева. Застекленные буфеты переполняло все разнообразие морских трофеев: изделия из резного жадеита, которые изготовляют в Китае, и грациозные статуэтки из слоновой кости, и произведения стеклодувов с острова Мурано в венецианской лагуне. Морские путешествия явно принесли процветание семье капитана.
— Констебль, приходивший к нам утром, предупредил, что сегодня еще кто-то из ваших зайдет. — Капитан щедро отмерил бренди в собственный стакан. — Но я не ждал вас так скоро.
— В полицейском управлении чрезвычайно заинтересованы в скорейшем расследовании серии этих ужасных убийств.
Стакан хозяина замер на полдороге.
— Серии? О каких ужасных убийствах вы говорите?
— Я говорю о недавних убийствах Барклея Кармайкла и Доминика Стентона.
Долгий медленный глоток из стакана и последние краски румянца исчезают с лица капитана.
— Что заставляет вас считать смерть моего сына связанной с какими-то убийствами? Мой сын был убит в доках на территории порта. Что общего он имел с теми молодыми людьми? Над телами других жертв сотворили мерзкое надругательство.
— Тот, кто убил вашего сына, оставил у него во рту корень мандрагоры. Когда были убиты Доминик Стентон и мистер Кармайкл, мы обнаружили у них козье копыто и страницу из судового журнала. Некоторое время назад погиб еще один молодой человек, студент богословия из Кембриджа, его звали Николас Торнтон. Во рту юноши была найдена картонная звезда. Мы полагаем, что за всеми этими убийствами стоит одно и то же лицо.
Беллами одним глотком осушил стакан до дна и налил еще. Движения его потеряли уверенность.
— Слыхал я о том, что случилось с Кармайклом и Стентоном. Но ни про какого Торнтона не знаю. Когда это произошло?
— В апреле.
— Он тоже был изувечен, как те другие?
— Не совсем так. У этой жертвы были удалены внутренние органы.
— Боже мой! — одними губами прошептала миссис Беллами, поднося платок ко рту.
Себастьян повернулся к ней и сказал:
— Прошу прощения, мадам, за то, что приходится говорить о таких вещах в вашем присутствии.
— Я отказываюсь понимать, как подобное может случиться. — Пальцы женщины впились в платок. — Что это может значить?
— В одном из стихотворений английского поэта Джона Донна упоминаются именно эти предметы. Оно называется «Песня о падающей звезде». Вам не приходилось его читать?
— Знаю я это стихотворение, — оборвал его хозяин дома. Со стаканом в руке он стоял подле окна. — Но отказываюсь понимать, какое оно может иметь отношение к моему сыну.
— Вам не доводилось встречаться с сэром Хамфри Кармайклом или с Альфредом, лордом Стентоном?
— Нет.
— А с преподобным Уильямом Торнтоном?
Желваки на сжатых челюстях капитана заходили.
— Это кто еще?
— Приходский священник из Эйвери, графство Кент. Его сын был первой жертвой.
Беллами покачал головой.
— Нет. Понятия не имею, откуда бы Адриану знать кого-то из них. Он был совсем мальчишкой, когда ушел в свое первое плавание. Служил гардемарином на «Виктории». — Нотка отцовской гордости прозвучала в полном тяжкого горя голосе капитана. — Даже участвовал в Трафальгарском сражении, видел Нельсона.
— Насколько мне известно, корабль, на котором плавал ваш сын, вошел в лондонский порт на этой неделе?
— Точно. В понедельник.
— Вы с сыном виделись?
— Сразу же, как только судно встало на якорь. Адриан пригласил меня осмотреть его. «Корнуолл» получил в прошлом месяце кое-какие повреждения, когда схлестнулся с одним американским торговцем, пытавшимся нарушить блокаду. Потому-то они и зашли в порт.
— Вы посылали сыну письмо вчера вечером с просьбой приехать в Гринвич?
На лице капитана Беллами отразилось недоумение.
— Нет. Никакого письма я не посылал. А почему вы спрашиваете? Он что, получил что-то из дома?
— Как нам стало известно, да. Хотя само письмо найдено не было.
Капитан направился к столику, на котором стоял графин, и налил себе еще стакан бренди. Себастьян молча смотрел на него. Капитан шел с той цепкой осторожностью, которая иногда вырабатывается в походке человека, крепкого во хмелю, но время от времени подверженного тяжелому и сильному пьянству.
— Вы сами родом из Гринвича, капитан Беллами?
Тот отрицательно качнул головой и снова закупорил графин.
— Грейвзенд. Мой отец был морским капитаном. Как и дед.
— Что в таком случае заставило вас осесть в Гринвиче?
— Моя первая жена была из здешних мест.
— Мать Адриана?
— Да. Она умерла четырнадцать лет назад.
«По-видимому, как раз в то время юный Джеймс и поступил во флот», — подумал про себя Себастьян. Он взглянул на красавицу португалку, сидевшую спокойно и тихо, ее доверчивый взгляд был устремлен на мужа, и задал себе вопрос: «Не послужил ли новый брак капитана причиной, погнавшей его сына на морскую службу?»
— У вас имеются еще дети?
— Дочь, — тихо ответила миссис Беллами. Она тоже внимательно следила за походами мужа к графину. Тонкая морщинка прорезала ее лоб. — Дочь Франческа. Ей двенадцать лет.
— Вы ведь из Бразилии.
Себастьян приветливо смотрел на женщину, она ответила застенчивой улыбкой.
— Да. Откуда вы знаете?
— Я провел там некоторое время, когда служил в армии. — Он снова перевел взгляд на капитана. — Ваш корабль, мистер Беллами, смею предположить, совершал плавания в Южную Америку и Вест-Индию.
— Регулярные рейсы. Как и в Китай, Индию, Африку, Средиземное море. Мало есть на свете портов, которых я не повидал.
— Много времени проводили в Индии? — небрежно поинтересовался Себастьян.
Глаза капитана сузились, и, прежде чем ответить, он медленно сделал еще глоток.
— Бывал не раз. А почему вы спрашиваете?
— Последним рейсом корабль мужа как раз ходил в Индию, — сказала миссис Беллами.
Себастьян быстро повернулся к ней и спросил:
— Когда это было?
Женщина помедлила, чувствуя на себе пронзительный взгляд мужа. Когда она ответила, голос ее звучал едва слышно:
— Пять лет назад.
— Несчастье с сыном тяжело отразилось на нервах моей жены. — Капитан теперь стоял за спиной супруги, положив руку ей на плечо. — Могли бы мы продолжить нашу беседу в другой раз, мистер Тейлор? Вы не возражаете?
Стальной взгляд капитана был устремлен на Себастьяна, и тот ответил:
— Конечно. Кто-нибудь из наших с Боу-стрит свяжется с вами еще раз.
«И конечно, будет задавать совершенно другие вопросы», — подумал он, поднимаясь на ноги и направляясь к выходу.
— Всего наилучшего, миссис Беллами.
Та же молоденькая служанка проводила его к выходу, лицо ее хранило такое же несчастное выражение. Себастьян уже подходил к садовой калитке, когда неожиданно почувствовал, что за ним наблюдают. Он оглянулся и встретился с устремленным на него взглядом больших карих глаз девочки-подростка. Она умостилась на толстой ветви раскидистого дуба, росшего у ворот, смуглые, покрытые свежими ссадинами ноги виднелись из-под разорванного подола еще недавно аккуратного муслинового платьица.
— Тебя, наверное, зовут Франческа? — спросил Себастьян, подходя к дереву. Ему пришлось слегка запрокинуть голову, чтоб удобнее было разговаривать. — Здравствуй.
Минуту она пристально смотрела на него. В глазах ее, обведенных темными кругами, не было ни тени улыбки.
— Джилли сказала, что вы с Боу-стрит.
«Джилли, — решил он, — наверное, и есть та молоденькая служанка, что открывала дверь».
Себастьян отвесил церемонный поклон и представился:
— Да, я работаю в полиции. Мистер Тейлор, к вашим услугам, мисс Беллами.
Она чуточку нахмурилась.
— Откуда вы знаете, что я мисс Беллами?
— Я ведь детектив. Это моя работа — разузнавать такие вещи.
— А где тогда ваша дубинка?
— Я беру ее с собой, только когда выслеживаю преступника.
Девочка со всей серьезностью задумалась над этим объяснением, и, похоже, оно не показалось ей исчерпывающим.
— Что-то случилось с Адрианом?
Боль когтистой лапой сжала его сердце. «Оказывается, от девочки скрывают правду. Как можно было не рассказать ей о трагедии с братом?»
— Об этом тебе следует спросить у отца.
— Я знаю, это так. Корабль Адриана стоит в порту, а брата нет дома.
— Адриан всегда ночевал дома, когда корабль возвращался в Лондон?
Она кивнула.
— Он привозил мне разные подарки. — Она достала из-под воротничка платья серебряную цепочку с висевшим на ней брелоком в виде серебряной руки. Он встречал в Португалии такие поделки, это было изображение руки святой Фатимы — Вот что он привез мне когда-то из Северной Африки.
— А в этот раз он тебе что привез?
— Не знаю. Папа не взял меня с собой, когда ходил к нему.
— Но отец объяснил тебе, почему Адриан не пришел домой?
— Просто сказал, что он должен остаться на корабле.
— Не объяснил почему?
Девочка покачала головой, кудряшки разлетелись в разные стороны.
— Просто сказал, что так будет лучше.
Она быстро соскользнула с дерева и встала на землю перед ним — худенькие руки и ноги, большие карие глаза.
— Я видела, как миссис Клинтон принесла нам траурный венок. Адриан умер, да? Я догадалась. Знаю, он умер.
— Ты прибежала сюда и спряталась на дереве, потому что увидела этот венок?
Она кивнула.
— Мама думает, что я у себя в комнате.
— Мне кажется, тебе следует пойти к маме и поговорить с ней.
Глаза девочки вдруг наполнились слезами, и одна из них побежала по щеке. Потом еще одна, еще.
— А вы вправду из тех, кого называют «ищейки с Боу-стрит»?
— Нет.
— Но вы найдете того, кто убил Адриана?
— Откуда ты знаешь, что его кто-то убил?
— Знаю.
И Себастьян поверил ей. Он не сомневался, Франческа знает, что ее брата убили.
