ГЛАВА 24
Приемы и балы в знатных особняках Мейфэр и других частях Уэст-Энда были недоступны для таких женщин, как Кэт Болейн, — для тех, кто на всеобщее обозрение представлял со сцены свои чары, для тех, чьи любовные связи были всем известны. Но Кэт была частой и желанной гостьей в салонах Блумсбери и Ричмонда, где предпочитали видеть не заносчивых аристократов или разбогатевших купцов, а радовались светлому разуму и острому языку. Где беседы не ограничивались бесконечным обсуждением лошадей, мод и охоты, а затрагивали темы искусства и философии, литературы и науки.
На следующий день после роковой беседы с Джарвисом Кэт входила в салон, где дочь генерала Хергаи, Аннабелл, устраивала приемы для немногих избранных. Мисс Херши была маленькой женщиной с бледным цветом лица, зелеными глазами и умом того склада, который, будь она мужчиной, непременно доставил бы ей лавры в любом из университетов.
Встретил Кэт легкий смех хозяйки и веселым тоном заданный вопрос:
— Мисс Болейн, вас, должно быть, сами боги прислали. Отчаянно требуется знаток Шекспира для разрешения одного спора. Умоляю, скажите, в «Венецианском купце» кто является отцом Джессики, Шейлок или Тубал?
Кэт окинула быстрым взглядом собравшихся. Круг их был разнообразен — от ученых мужей, как, например, Хамфри Дейви, до таких литературных знаменитостей, как мисс Агнесс Берри, или своенравного и блестящего таланта, но малоизвестного поэта, лорда Байрона. Того, кто ей был нужен, она не увидела.
— Шейлок, — ответила она рассеянно. — Тубал был его другом.
Аннабелл Херши шутливо вскинула ладони, будто сдаваясь:
— О, вы были правы, мисс Берри. В классной мне следовало учить шекспировские тексты получше.
Беседа скользнула к следующей теме — перестройке театра Друри-Лейн. Кэт оставалась, болтая с гостями, еще четверть часа и уже собралась было уходить, когда в гостиной появился Эйден О'Коннелл. Кэт послала ему приветливую улыбку и тут же отвернулась.
Несколькими минутами позже он подошел к ней. Худощавый, подвижный молодой человек лет около тридцати, чей обольстительный взгляд и ямочки на щеках, сопровождавшие улыбку, делали его неизменным любимцем дам, несмотря на то несчастное обстоятельство, что в семье он был младшим из сыновей.
— Любой из собравшихся здесь почувствовал бы себя в эмпиреях, обрати к нему такую любезную улыбку красивейшая из женщин Лондона. Чему обязан несравненной радостью?
— Тому, что, возможно, вы не так глупы, как о вас думают.
От удивления у О'Коннелла широко раскрылись глаза.
— Я разыгрываю роль глупца?
— И делаете это прекрасно. — Кэт наклонилась к нему и кокетливо улыбнулась. — Нам с вами необходимо встретиться. Наедине. Срочно.
Их взгляды скрестились, и то, что он прочел в ее глазах, заставило его мгновенно посерьезнеть.
— Где и когда?
— За мной следят. Приходите в мою театральную уборную после завтрашнего спектакля.
Он мгновение помолчал, обдумывая сказанное.
— Прекрасно. В таком случае до завтра.
Дав это обещание, он двинулся туда, где сэр Томас Лоуренс забавлял небольшую группу гостей рассказом о последних проделках его ручного попугая, отличавшегося свирепым нравом.
Кэт незаметно проводила ирландца взглядом. Ей пришло в голову, что, предупреждая Эйдена О'Коннелла, она подвергает себя нешуточному риску. Если ему станет известно, что она собирается выдать его Джарвису, он вполне может разделаться с нею. Но на этот риск ей придется пойти. Она не может раскрыть инкогнито этого наполеоновского агента, не предоставив ему предварительно возможности спастись бегством.
Сумеет ли она справиться с гневом Джарвиса, когда тот узнает, что пташка улетела? Проблема, решения которой Кэт пока не знала.
Неожиданно с северо-востока налетел ветер и нагнал на город кусачий холод Северного моря.
В спальне Кэт, с томиком стихов Джона Донна на коленях, Девлин грелся у камина, устроившись в плетеном кресле. Он листал страницу за страницей, когда Кэт подошла сзади и обвила руками его плечи.
— Что ты ищешь? — спросила она.
— Послушай.
И он начал читать:
В небе звездочку поймай,
Мандрагору соблазни ты.
Вызнай, где зимует май,
Чёрту кто рассек копыто.
Спой с русалкой на Семик,
Вырви зависти язык.
Начерти
Те пути,
Где бы честь была в чести.
Чудо всех чудес чудесней,
Может быть, сыскать сумеешь.
Но ищи сто сотен дней,
Головою поседеешь —
А домой вернешься все ж,
На святыне присягнешь,
Обошед
Целый свет.
Враки! Верных женщин нет!
Сыщешь хоть одну — дай знать!
Погляжу на это чудо!
Впрочем, можешь не писать —
Ведь спешу я к ней покуда,
Иль покуда пишешь ты,
Сколь уста ее чисты,
Как она,
Та одна,
Трижды будет неверна!
— Мило, — сказала Кэт. — Кажется, мистер Донн не жаловал женщин.
По губам Девлина скользнула улыбка.
— Он был священнослужителем. И это обстоятельство могло добавить антипатии его чувствам.
Кэт пробежала пальцами по темным кудрявым волосам возлюбленного, почувствовала напряжение, владевшее им.
— Тот молодой человек из графства Кент, которого в апреле убили… — Кэт не стала договаривать.
— Был найден с картонной звездой во рту.
— Господи, кошмар какой! — в ужасе воскликнула она.
Обойдя кресло Девлина, Кэт присела на коврик, положила ладони ему на колени и запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.
— Что это все может значить?
Себастьян закрыл книгу и отложил в сторону.
— Меня этот вопрос тоже интересует.
— Расскажи о том, что ты сегодня разузнал.
Он рассказал ей о событиях дня, стараясь говорить спокойным, размеренным тоном.
Когда Себастьян закончил, Кэт взглянула на него и сказала:
— «Мандрагору соблазни ты». У Донна эти слова составляют вторую строчку стиха. Почему убийца опустил ее, хотя так подробно следует всему сюжету?
— Лавджой считает, что имело место еще одно убийство. Оно могло произойти в период между апрелем и июнем, но каким-то образом осталось неизвестным.
— Ты с ним не согласен?
— Я не знаю, что и думать.
Кэт тихо сидела у ног Себастьяна, успокаивающими движениями лаская его. Затем отвернула голову к камину и задумчиво стала глядеть в огонь. Мысли ее устремились к несчастному сыну эйверского священника, строчки стиха скользили и скользили у нее в памяти. Затем она принялась думать о собственных проблемах, об угрозах Джарвиса, о предстоящей на следующий день встрече с О'Коннеллом.
Девлин погладил ее волосы, коснувшись рукой подбородка, приподнял лицо.
— Что с тобой? — тихо спросил он.
Издав смущенный смешок, Кэт покачала головой.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я вижу, тебя что-то тревожит. И это «что-то» ты пытаешься утаить от меня.
Она накрыла его ладонь своею, подняла и прикоснулась губами к его пальцам. Голос ее звучал все так же беззаботно, улыбка оставалась сияющей.
— Ты хочешь сказать, что актриса из меня никудышная?
— Я хочу сказать, что знаю тебя достаточно хорошо.
— Уверен? — Она положила его ладонь себе на грудь. — Знаешь меня всю?
Его пальцы мягко сомкнулись, сквозь тонкий муслин платья она чувствовала его нежную ласку, видела всплеск желания в его глазах. Ее веки медленно опустились, голова стала клониться, дыхание вырывалось из полураскрывшихся губ быстрыми взволнованными вздохами.
Себастьян соскользнул с кресла, опустился на колени рядом с ней. Теплые губы прижались к ее шее. Пальцы отыскали завязки пояса под грудью, распустили их. Платье скользнуло с ее плеч, следом шемизетка, надетая под ним.
Ставший жадным рот припал к ее губам. Прильнув обнаженным телом к возлюбленному, Кэт усилием воли гнала от себя прочие мысли — только этот мужчина, эта любовь, этот поцелуй — и наконец полностью подчинилась моменту.
Позже, когда они обнаженные лежали в постели, Себастьян, лаская ее лицо, вдруг сказал:
— Выходи за меня, Кэт.
Боль наполнила ее сердце, боль сожалений о том желанном, что навсегда останется неисполнимым. Но она была актрисой и поэтому сумела обратить ее в улыбку. Только голос чуть дрогнул, когда она сказала:
— Ты же знаешь, я не могу стать твоей женой.
Он приподнялся на локте, и Кэт увидела, как светятся в потухающих сполохах огня в камине его странные глаза.
— Тетушка нашла для меня невесту. Некая леди Джулия. Не помню, как ее фамилия. — Он переплел свои пальцы с ее, продолжал говорить сделанной беззаботностью, но она знала, как важно для него это. — Если ты вправду любишь меня, то спасешь от матримониальных планов моих родственников. Согласись выйти за меня замуж, Кэт.
— Леди Джулия, или как ее там, будет для тебя более подходящей женой.
— Нет. Мне нужна только ты.
— Никогда. Я погублю твою жизнь.
Ее голос превратился в шепот. Себастьян обнял Кэт, погрузил лицо в ее волосы.
— Не погубишь, — прошептал он. Все следы беззаботности исчезли из его голоса. — Погубишь, если не станешь мне женой.
