Глава седьмая
На следующее утро действительно шел дождь – мелкий, нудный и противный. Пастбище для овец в лощине возле отеля выглядело серым и жалким, и все кругом, кроме ближайших ориентиров, стало невидимым. Даже Сгар на Стри, как раз за рекой, потускнела в сером покрове.
Когда я спустилась, немного опоздав к завтраку, было очень тихо, но это была тишина воскресенья, а не плохого настроения от погоды. Алистер и Корриганы сидели над газетами в комнате отдыха. Миссис Каудрей-Симпсон и пожилая дама принялись за вязание. Однако были признаки, что невозможно полностью погасить интерес к жизни даже в сырое воскресенье на северо-западе Шотландии. Полковник Каудрей-Симпсон у конторки хозяина вел важную дискуссию о насекомых с мистером Персимоном и крупным сельским жителем в торжественно-черном. Марион Бредфорд и Роберта уставились из подъезда на мокрый пейзаж. А возле них согнулся Родерик Грант над рыболовной сетью, которую чинил куском веревки.
Он поднял глаза, увидел меня и улыбнулся. «Привет. Слишком неудачное воскресенье, не так ли? Не хотите провести приятный день на рыбалке в дождь?»
«Нет, благодарю. Полагаю, именно это вы, маньяки-рыбаки, называете идеальной погодой?»
«Она прекрасна. – Он подмигнул. – Хотя не профессионалу, возможно, покажется слишком мрачной. В такие дни обычно бывают прояснения. Мисс Саймз, в конце концов, может и удастся заняться скалолазанием».
«Вы так думаете?» – спросила нетерпеливо Роберта.
«Можно. Но… – Он бросил полуусталый взгляд на непреклонную спину Марион. – Будьте осторожны и не забирайтесь слишком высоко. Туман может опуститься так же быстро, как и рассеяться».
Он говорил тихо, но мисс Бредфорд услышала, обернулась и посмотрела ненавидящим взглядом. «Еще порция хороших советов?» Натянутый сверхвызывающий тон все ее слова превращал в оскорбления.
Роберта быстро сказала: «Это любезно со стороны мистера Гранта, что он беспокоится, Марион. Он знает, что я в этом ничего не понимаю».
Старшая учительница посмотрела так, словно собиралась произнести очередную гадость, но только сжала губы и отвернулась. Родерик улыбнулся Роберте и занялся рыболовным сачком. Затем в подъезд вошел с рюкзаком на спине Рональд Бигл.
«Да ведь это мистер Бигл, – сказала Роберта. – Вы действительно собираетесь на Сгар нан Джилен в такую погоду?»
«Думаю, прояснится. В любом случае пойду туда и, если прояснится примерно через час, как я думаю, буду готов». Он рассеянно помахал всем нам и вышел в дождь.
«Ну, – сказала я Роберте, – оба оракула произнесли пророчества, так что, надеюсь, вы начнете ваше восхождение».
«Вы тоже идете?»
«Дорогая, я еще не завтракала и, если не потороплюсь, сомневаюсь, достанется ли мне хоть что-то».
Когда я прошла половину зала по направлению к столовой, меня остановил голос майора Персимона от решетки. Я отправилась на зов. Высокий крестьянин нагнулся над подносом с пустой посудой и осторожно передвигал ее пальцами. Билл Персимон перегнулся через стойку. «Кажется, вы говорили, что хотите взять напрокат удочку, мисс… э… мисс Брук, и немного порыбачить?»
«Да, но я еще не совсем знаю, когда. Думаю, я, возможно, подожду день или два и сначала осмотрюсь».
«Конечно, как хотите, только… – Он посмотрел на крестьянина. – Если действительно хотите посмотреть на рыбалку, можно решить это заранее с мистером Даугалом Макре. Он был бы рад пойти с вами».
Большой мужчина поднял голову. Квадратное смуглое лицо, глубоко изрезанное морщинами, и малюсенькие голубые глаза выглядели так, будто обычно он пребывал в хорошем настроении. Сейчас они ничего не выражали. Он сказал удивительно мягким голосом островитянина: «Я был бы рад показать даме, как ловить рыбу».
«Очень мило с вашей стороны. Возможно… можно в среду?»
«Среда – свободный день. – Даугал Макре наклонил голову. – Да, действительно». Говоря, он удваивал все "с", но я уж не буду в письменном виде изображать его акцент.
«Большое спасибо».
«Куда вас записать?» – спросил майор.
Мистер Макре сказал: «Пожалуйста, к реке Камасунари, верхний район. Если мы и там не поймаем ни одной рыбы, то это будет уж совсем плохой день. – Он выпрямился и поднял хорошо почищенную внушительную шляпу с полями. – А сейчас я должен отправляться, а то опоздаю в церковь. Доброго вам дня, хозяйка. Доброго дня, мистер Персимон».
Он ушел в серое утро, а я смотрела вслед. Этот тривиальный разговор был моим первым знакомством с очаровательно простой вежливостью коренного островитянина, с естественным, но почти царственным умением держать себя. Тихий мужчина произвел на меня очень сильное впечатление. Даугал Макре. Отец Гезы… Я кивнула майору Персимону и пошла к запоздалому завтраку.
Я боялась (и полагаю, довольно глупо) очередной встречи с Марсией, поэтому обрадовалась, что ее нет в столовой. Прежде чем я налила первую чашку кофе, мимо окна проехала большая кремовая машина и затормозила перед входом. Почти немедленно Марсия, очаровательная и очень городская, в великолепном голубом наряде поспешно вышла из отеля. Красивый молодой человек в форме усадил ее на переднее сиденье и очень заботливо укрыл пледом. Машина тронулась.
Я выпила кофе и пожалела, что у меня нет утренней газеты. Тогда я могла бы притвориться, что не вижу Николаса, который, не считая Губерта Гея, был единственным, кто сидел в столовой. Но поднялся и подошел к моему столу не он, а Губерт Гей.
Его странные веселые шажки заставили меня вспомнить о резиновых мячах Марсии, а еще о самонадеянной малиновке. Круглый растянутый алый пуловер оживлял и без того веселый зеленый твидовый костюм. Лицо тоже круглое, с маленьким тонким ртом и бледными голубыми глазами, посаженными в массе разбегающихся морщин. Изящные руки, большое золотое кольцо с черным камнем. Он улыбнулся и сверкнул золотом зубов. «Мисс э-э-э Брук? Меня зовут Гей».
«Здравствуйте», – пробормотала я вежливо.
«Надеюсь, вы не возражаете, что я подошел поговорить, мисс Брук, но дело в том… – он задумался и посмотрел немного застенчиво, – дело в том, что я хочу попросить вас об одолжении».
«Конечно», – мне было очень интересно, что за этим последует.
«Видите ли, – продолжал он все с тем же застенчивым комическим выражением лица, – видите ли, я – Вольный».
«Вы что?» – спросила я пораженно.
«Вольный».
«Мне так и показалось, что вы это сказали. Но…»
«Это мой псевдоним. – Алый пуловер заметно округлился. – Я – писатель Вольный».
«А, понимаю! Писатель… Но как умно с вашей стороны, мистер Гей. Э-э-э, романы, не так ли?»
«Книги о путешествиях, мисс Брук. Я приношу красоту к каминам, это то, что кладут на коврики, вы знаете. К вам, к вашему креслу я приношу славу английского пейзажа. И шотландского. Вот почему я здесь».
«Понимаю. Собираете материал?»
«Совершаю прогулки. Я хожу на прогулки, а потом с помощью карт пишу о них. Затем я отмечаю их буквами А, Б или В в зависимости от трудности и помечаю одной, двумя или тремя звездочками в зависимости от того, насколько они значительны».
«Как… оригинально, – сказала я неубедительно, чувствуя, что Николасу все слышно. – Должно быть, на это уходит много времени».
«Это чрезвычайно легко, – сказал откровенно Губерт Гей. – То есть, если умеешь писать, как я. У меня всегда была в какой-то мере сноровка. И это хорошо окупается».
«Я посмотрю ваши книги», – пообещала я, и он поклонился.
«Пришлю вам одну, непременно. Последняя называлась „Прогулка в Сомерсете“. Она бы вам понравилась. В действительности, это не книги, если правду говорить, а брошюры. Думаю, самая лучшая из всех —»Блуждание в Уэльсе''. Я вам ее тоже пришлю".
«Большое спасибо».
Затем я заметила у него в руке старый ''Татлер" и "Сельскую жизнь'! Он положил оба журнала на стол и прижал указательным пальцем. «Здесь я видел ваши фотографии. Это же вы, не так ли?»
«Да».
Он листал страницы «Сельской жизни», пока не нашел снимка. Это, конечно, оказалась я в твидовом костюме с парой красивых ирландских сеттеров, фотография Давида Гальена.
Гей посмотрел на меня, внезапно снова застеснявшись. «Я фотографирую для моих книг, – сказал он неуверенно. Я ждала, чувствуя себя довольно беспомощно. Николас встал и принялся лениво искать в карманах табак. Гей сказал поспешно: – Когда геологи фотографируют скалу, они ставят молоток, чтобы показать масштаб. А я думаю, что когда буду фотографировать Куиллин, я бы хотел… поставить даму, чтобы видно было, как высоки скалы и как они далеко. – Николас улыбался, я это скорее чувствовала, чем видела. Гей посмотрел на меня поверх великолепно скомпонованной рекламы и задумчиво заявил: – А вы фотогеничны, очень фотогеничны…»
Николас сказал небрежно: «Вы бы лучше узнали, какую цену она берет. Думаю, очень дорого».
Гей посмотрел на него, затем снова на меня с легким наивным смущением. «Мне… бы… не следовало?»
Он выглядел таким смущенным, так нетипично готовым отступить, что я забыла о собственном смущении и возможном апоплексическом ударе Гюго. Я с яростью посмотрела на Николаса: «Мистер Драри пошутил. Конечно, если хотите, можете меня сфотографировать, мистер Гей. Я бы хотела попасть в вашу книгу. Когда приступим?»
Он вспыхнул от удовольствия, и пунцовый пуловер восстановил первоначальную округлость. «Очень мило с вашей стороны, я уверен, действительно мило. Польщен, поистине польщен. Если прояснится, то как вы смотрите на то, чтобы сегодня днем, на Сгар на Стри на фоне Куиллина?»
«Прекрасно», – твердо сказала я.
«У Билла Персимона есть спаниель», – голос Николаса звучал очень нежно.
«Да? – по счастливому лицу Гея было видно, что он оценил эти слова очень поверхностно. – Возможно, это тоже хорошая мысль. Я пойду и спрошу его, можно ли одолжить спаниеля». Он весело удалился.
Николас глядел на меня, все еще с выражением сардонического веселья, которое я ненавидела. «А что скажет Гюго, когда увидит, что ты украшаешь „Болтание по Скаю“, или как там он собирается назвать этот шедевр?»
«Не увидит, – ответила я резко и встала. – Единственные путешествия, которые интересуют Гюго – полеты „Эйр Франс“ в Париж и обратно». Я направилась вслед за писателем, но Николас загородил путь к двери.
«Я хочу поговорить с тобой, Джианетта».
Я холодно рассматривала его. «Не думаю, что у нас много тем для разговора».
«И все же я хочу поговорить с тобой».
«О чем?»
«О нас».
Я подняла брови. «Никаких „нас“ не существует, Николас. Помнишь? Мы больше не стоим вместе на одной доске. Существуешь отдельно ты и отдельно я, и ничто нас больше не соединяет. Даже фамилия».
Он сжал губы. «Я хорошо это знаю».
Я сказала, прежде чем осознала, что говорю: «Это ты был с Марсией Мэйлинг прошлой ночью?»
Его глаза замерцали и потухли. Он сказал: «Да». Я прошла мимо него.
Оракулы были правы. К одиннадцати часам дождь закончился, и облака быстро стали подниматься. Примерно через полчаса Марион Бредфорд и Роберта отправились по долине, а вскоре по дороге к Стратгарду прошел Николас.
К двенадцати пробилось солнце. Через минуту небо стало голубым и чистым. Туман на верхушках гор начал таять, как снег. Камыш и вереск сверкали множеством алмазов, а между их верхушками прогибалась нежная паутина, отягощенная бриллиантовыми ожерельями, достойными богинь.
Вскоре после ланча Гей, я и спаниель Персимона отправились сквозь небольшую березовую рощу к реке Камасунари. Старые березы, покрытые лишайником, шелестели на ветру, насыщая сияющий воздух каплями дождя. Постоянный солнечный душ заставлял нас наклоняться, выискивая дорогу в мокрых листьях черники, среди мха и обломков грибов, которые падали с деревьев.
Мы пересекли реку по камням и после крутого, но не трудного подъема через час или около того достигли гребня Сгар на Стри. Несмотря на полноту, Гей шел легко и оказался, к моему удивлению, занимательным спутником. Его образование и любовь к сельской местности были не так поверхностны, как показалось раньше. Он со знанием повествовал о птицах, оленях, горных лисах и растениях. Он продолжал болтать, когда выбрал кадр и навел на меня камеру и, хотя непрерывно извергал избитые фразы, чувствовалось, что его удовлетворение «восхитительными видами» глубоко и искренне. Его сходство с боевой маленькой малиновкой с каждой минутой становилось все удивительнее, но качество, которое Марсия называла «сорбо», оказалось следствием несдержанного веселья, восхитительного любопытства ко всему, а вовсе не самодовольства. На самом деле довольно привлекательный маленький мужчина.
Он меня сфотографировал трижды. С верхушки Сгар на Стри видна вся гряда Черного Куиллина. Угрожающая дуга охватывает пространство от Карсвена на юге до Сгар нан Джилен на севере с озером Коруиск – черной, как чернильница, чашей у подножия гор. Я позировала с аристократичным, но неразумным спаниелем на фоне гор, неба и озера по очереди, а Гей суетился возле аппарата и носился с одного места на другое, тихо вскрикивая от удовольствия. Когда он наконец закончил, мы закурили. Казалось, у него было что-то на уме, он судорожно затягивался, а потом сказал: «Мисс Брук, вы… Вы не возражаете, если я вам что-то скажу?»
«Конечно, нет. А что?»
«Вы здесь одна, не так ли?»
«Да».
Беспокойное лицо, серьезный взгляд. «Не выходите ни с кем вдвоем, мисс Брук. Здесь, сегодня, со мной все в порядке, конечно, но вы не могли этого знать. – Его смешной голос стал резким от горячности. – Не… выходите… больше ни с кем. Это опасно. – Какое-то время я ничего не отвечала. Со времени завтрака я фактически забыла об опасности, которая кружила в этих горах. – Вы не имеете ничего против того, что я так говорю?»
«Конечно, нет. Вы совершенно правы, обещаю быть осторожной». Ирония состояла в том, что он повторял предупреждение Родерика Гранта. Можно ли теперь исключить двоих из числа подозреваемых «господ из отеля» или эти предупреждения – какой-то тонкий вид двойной игры? Если ходить на прогулку со всеми по очереди, без сомнения, это выяснится довольно скоро. Я поежилась и потянула собаку за уши. «Это не очень приятная мысль».
Его лицо стало пунцовым. «Это ужасно! Я… прошу прощения… уверен. Но это единственное слово, которое я могу подобрать, мисс Брук. – Он повернулся со странным, почти яростным жестом. – Эта девушка, Геза Макре… Ей было только восемнадцать! – Я промолчала. – Это был ее день рождения. – В его смешном высоком голосе слышалась почти жестокость. – Восемнадцатый день рождения. – Он затянулся и заговорил спокойнее. – Я переживаю, мисс Брук. Видите ли, я знал ее».
«Вы ее знали? Хорошо?..»
«О Боже, нет. Только говорил с ней, как бы сказать. Я пару раз останавливался на ферме, когда ходил на прогулки, и она готовила чай. Хорошенькая девушка, веселая и немного самоуверенная, добрая и жизнерадостная. В ней не было ничего плохого. Ничего, чтобы могло спровоцировать… то, что с ней случилось».
«А она вам не намекала, с кем встречается?»
Конечно, это был глупый вопрос, так как полиция проверила все вокруг с дотошной тщательностью, но он ответил без нетерпения: «Нет, ни капельки».
Однако, его голос слегка изменился, и я взглянула на него. «Но вы что-то предполагаете?»
«Очень маленький намек, – осторожно ответил он. – Конечно, я сказал ей, что пишу книги, и она заинтересовалась. Люди всегда интересуются… Она сказала, что по фермам ходят люди, задают вопросы о местных обычаях и суевериях и тому подобном. Я спросил, есть ли у нее какие-то особые суеверия… Просто шутя. Она сказала, что, конечно, нет, она современная девушка. Затем я спросил, нет ли до сих пор какого волшебства на Островах, и… – он посмотрел бледными круглыми глазами на меня. – Она онемела, как рыба, и сразу же вытолкала меня из кухни».
«Волшебство? – спросила я. – Да ведь это нелепо».
Он кивнул. «Да ясно. Но знаете, я не могу не переживать из-за этого убийства. Видите ли, оно запланировано. Материал для костра кто-то принес постепенно, совершенно обдуманно. Там были вереск, торф, ветки березы и большой кусок дуба, едва обуглившийся, и много древесной губки, то есть пластинчатого гриба, чаги, который растет на березе. – Я вскрикнула, но он меня не слышал. – Он приготовился и заманил туда девушку. Подумайте только минутку, если простите, что я снова поднимаю этот вопрос… Костер, туфли и все вещи аккуратно сложены, все опрятное, и девушка лежит с перерезанным горлом, со скрещенными руками, а на лице пепел… Ну, это похоже на… жертвоприношение!»
Он произнес последнее слово и вздрогнул. Я изумленно глядела на него, а в спине у меня покалывало. «Но это безумие!»
Бледные, беспокойные глаза. «Именно безумие, а? Кто бы это ни сделал, он сумасшедший. А выглядит и действует нормально, как и мы с вами… кроме некоторых моментов. – Он поднялся на ноги и серьезно рассматривал меня. – Поэтому, будь я на вашем месте, я бы не ходил на прогулку ни с кем».
«Не буду, – ответила я с жаром. – В конце концов, я начинаю думать, что уеду в Лондон».
«Это было бы неплохо», – сказал он, взял свой аппарат и повернулся ко мне, чтобы следовать в долину.
