Глава пятая

Летом в половине десятого вечера на Гебридских островах сумерки только начинают сгущаться. Ослабевает яркость дня, мрачный оттенок приглушает ясные краски песка, травы и скал, будто упала тонкая голубая вуаль. Ночь на острове Скай – это просто день, покрытый тонким слоем пыли, все еще горячее полуденное золото, омытое серебром.

Вечер выдался очень тихим. Хотя на юго-западе собирались угрожающие дождем облака, небо ясно сияло. Над грядой Сгар на Стри и зубчатыми вершинами Куиллина, который виден за ней, тепло солнца все еще задерживалось в щедром воздухе. В ярком небе мрачно пролегла длинная полоса облаков, тонкая линия пурпурной тени, окрашенная снизу лучами невидимого солнца во все оттенки расплавленного великолепия.

Мы повернули на север по долине, шаги по короткой, общипанной овцами траве не нарушали тишины. Заливной луг занимает примерно полмили, затем земля поднимается, круто и изломанно, образовывает уступы и бугры – предгорья Блейвена. Один из них, самый большой, лежал прямо перед нами. Эта крепкая небольшая скала, покрытая вереском, закрывает центр лощины и удерживает южную часть озера. На востоке гряда скал и вереска присоединяет ее к отрогам Блейвена, а слева течет река.

– А вдоль реки есть дорога? – спросила я.

– Да, но чтобы взобраться на эту гору впереди и посмотреть на озеро, лучше держаться лощины со стороны Блейвена. У реки – не слишком приятное болото.

– Вы имеете в виду, что там опасно или просто сыро?

– И то, и другое. Не знаю, действительно ли оно разверзнется и проглотит вас, но почва ужасно качается. Начинаешь сомневаться, что устоишь на ногах. Олени сюда не ходят.

– Тогда, – сказала я с трепетом, – мы тоже не пойдем. Кажется, я должна радоваться, что вы пошли со мной!

Он засмеялся.

– Чистый эгоизм. Когда очень любишь местность, любишь и показывать ее. И можно еще раз насладиться пейзажем. Это один из самых красивых уголков мира.

– Именно это место или Скай и острова вообще?

– Эта часть острова Скай. – Его руки спрятались глубоко в карманы, глаза поднялись к отдаленным вершинам и голубой громаде Блейвена, преграждающего долину прямо перед нами. – Вот это все.

– Это ваша родина, мистер Грант?

Он покачал головой.

– Нет, я родился в горах, но совсем других. Мой отец был священником в маленьком приходе в Кэарнгормсе, затерянной деревушке за северными ветрами. Аухлехти, у подножия Бейн а Бурд. Знаете это место?

– Боюсь, что нет.

Он ухмыльнулся.

– Еще не встречал никого, кто знал бы. Именно там я научился боготворить горы! Я рос без матери. Отец был замкнутым, и у него на меня не хватало времени. Мы жили далеко от школы, поэтому в основном я просто носился по горам.

– Должно быть, вы были очень одиноким маленьким мальчиком.

– Возможно. Не помню. Но не думаю, чтобы я чувствовал одиночество. – Он снова ухмыльнулся. – Так было, пока не умер дядя. Он оставил нам много денег, отец заставил меня одеть ботинки и отправиться в государственную школу учиться хорошим манерам.

– Не повезло.

– Конечно. Я ненавидел школу, особенно башмаки.

– И теперь проводите все время в горах?

– Совершенно верно. Немного путешествую… Но всегда заканчиваю здесь, во всяком случае, в мае и июне. Это лучшие месяцы на западе, хотя, – он бросил быстрый взгляд через плечо, – думаю, что наш друг Бигл не ошибся насчет погоды. Наверняка, завтра будет дождь, а как только Куиллин притянет хорошую тучу, то уже и не хочет отпускать.

– Боже мой, а я собиралась гулять. Начинаю понимать, почему здесь все рыбачат – это самозащита в чистом виде.

– Возможно. А сейчас ступайте осторожно. При таком освещении ходить сложно.

Мы достигли подножия небольшой горы Ант Срон и начали взбираться по грубому склону, заросшему вереском. Недалеко взмахнула крыльями куропатка и понеслась к реке, возбужденно вскрикивая. Свет заметно поблек. Блейвен маячил наверху, как огромная грозовая туча, а из-за его мощного тела выглядывал белый призрак полной луны.

Родерик Грант на мгновение замедлил широкие шаги и задумчиво посмотрел на свирепые хребты, закрывшие небо.

– Хотел бы я знать, действительно ли эти глупые женщины завтра поднимутся туда.

– Это трудный подъем?

– Нет, если знать дорогу. Прямо вверх по южному хребту можно… Но даже там есть скверные места.

– Мисс Бредфорд сказала, что знает путь.

Улыбка коснулась его губ.

– Это она-то? Ну, ничего не поделаешь.

– Думаю, нет.

Дорога становилась все круче и труднее.

– Мистер Грант… – сказала я, немного задыхаясь.

– Да?

Я подумала и решила спросить прямо:

– Что имела в виду мисс Бредфорд, говоря о табу на Блейвене? Что с ним не так?

Родерик остановился и посмотрел на меня удивленно, почти смущенно.

– Не так?

Он почти механически повторил вопрос.

– Да. Почему приходят в такое странное состояние при его упоминании? Я не могла ошибиться. И вообще, что происходит с обитателями отеля? Потому что есть что-то, и если вы не заметили…

– Вы не знаете?

– Конечно, не знаю! – сказала я почти раздраженно. – Только приехала. Но все ужасно напоминает начало плохого проблемного спектакля.

– Вы недалеки от истины. Только сыграна половина спектакля, и похоже, что проблема совсем не будет решена. – Он помедлил и угрюмо посмотрел на меня в сгущающейся тьме. – Это к тому же противная проблема. В действительности, самая противная из всех возможных. Здесь произошло убийство.

Я нетерпеливо затаила дыхание.

– Убийство?

Он кивнул. При этом свете его голубые глаза казались темными.

– Это случилось две с половиной недели назад, тринадцатого мая. Местную девушку убили на Блейвене.

– П-п-понимаю. – Я недоверчиво подняла глаза на громады спереди, затем задрожала и пошла вперед. – Давайте поднимемся на скалу, а затем, если не возражаете, вы мне обо всем расскажете.

Мы сели на камень и закурили. Далеко внизу, в колыбели пурпурной лощины озеро сверкало жестким ярким светом, словно начищенное серебро. Две утки летели очень близко к своим теням.

– Кто эта девушка? – спросила я. – И кто это сделал?

Сначала он ответил на последний вопрос.

– До сих пор неизвестно, кто. Именно это я имел в виду, когда сказал, что это противная проблема. Полиция… – Он хмуро посмотрел на свою сигарету и сказал: – Лучше начну с самого начала, хорошо?

– Да, пожалуйста.

– Звали девушку Геза Макре. Ее отец арендует небольшую ферму, и летом выполняет разные поручения для отеля. Возможно, вы встретитесь. Его ферма находится в трех или четырех милях от реки, впадающей в дальний конец озера. Геза водилась с парнем из деревни, неким Джеймси Фарлейном. Когда в длинные весенние вечера она поздно приходила домой, там не беспокоились. Думали, что знают, с кем она.

– В конце концов, это оказался не Джеймси?

– Он громко и ясно утверждает, что нет. Но, конечно, это естественно.

– Если не он, кто это может быть?

– Джеймси говорит, что они поссорились, да, признает это вполне открыто. Говорит, что она стала его избегать, а когда он пытался удержать ее, устроила скандал и сказала, что у нее есть парень получше, чем он. Джентльмен из отеля.

– Нет!

– Боюсь, что так.

– Но… Это не значит, что мужчина из отеля обязательно…

– Убийца? Думаю, нет, но вероятность велика… То есть, если он существовал вообще. Мы это знаем только со слов Джеймси. Что известно наверняка, так это то, что Геза вышла вечером тринадцатого мая, чтобы встретить какого-то мужчину. Она сказала родителям, что у нее «свидание».

– И… на Блейвене, вы говорили?

Его голос был мрачен.

– Это неприятная часть истории, но я все же расскажу. В тот день трое мужчин задержались на озере. Думаю, они браконьерствовали и ловили форель. Примерно в полночь они увидели что-то, похожее на огромную вспышку огня, на полпути к вершине Блейвена. Были озадачены, но, конечно, не обеспокоены. Это голая скала, поэтому они не боялись, что огонь пойдет дальше, продолжали заниматься своим делом и следить за огнем. Один из них разглядел в бинокль столб пламени, словно горел огромный костер, но его основание скрывали скалы. Ну, они все больше удивлялись. Непонятно, кто мог зажечь там костер, да и что там может гореть. Постепенно, наблюдая за прыгающим столбом огня, они сначала встревожились, потом забеспокоились, а затем испугались. И когда малый, у которого был бинокль, сообщил, что видит, как темная фигура движется впереди пламени, решили разузнать, в чем дело.

Он нахмурился, глядя на сверкающее озеро.

– Когда они добрались туда, огонь потух. Остатки дыма лизали поверхность скалы. По широкому выступу, куда легко добраться, были намеренно разбросаны остатки обуглившегося дерева и выгоревшего вереска. Посередине черного пятна лежало тело Гезы на спине. – Грант резко достал сигарету, говорил вяло и без эмоций. – Она не слишком обгорела. Когда он бросил ее в огонь, она уже умерла. На ней был разбросан пепел, а горло перерезано.

– О Боже мой…

– Она была, – продолжал Родерик так же вяло и беспристрастно, – полностью одета, лежала спокойно со скрещенными на груди руками. Хотя, очень странно, она была босиком, и с нее были сняты все украшения.

– Украшения?.. – спросила я, изумившись. – Но, Боже мой…

– Нет, не украдены. У нее, бедняжки, не было ничего, что стоило воровать, не говоря о том, из-за чего можно убить. Все было сложено в маленькую кучку в углу выступа. Туфли, кожаный ремень и все безделушки – кольцо, дешевый браслет, брошь, сережки, даже пара заколок для волос. Странно, вам не кажется?

Но я не думала о странности. Я сказала свирепо:

– Бедный ребенок несомненно одел на себя все самое хорошее для него, да?

Он быстро взглянул на меня.

– Это особенно неприятно, правда?

– Да, конечно. – Я посмотрела вверх и вдоль южной гряды Блейвена. – А полиция подозревает Джеймси или господина из отеля?

Грант пожал плечами и загасил сигарету о скалу.

– Бог знает. Они с того дня так и ходят туда-сюда, всех просеяли через сито… Очень спокойно, ненавязчиво, но тщательно. Теперь видите, почему наши нервы на пределе?

– Вижу, – ответила я мрачно. – Должна сказать, немного странно, что майор Персимон не предупредил новых гостей о происходящем. Возможно, они бы предпочли не приезжать.

– Наверняка. Но, очевидно, он считает, что Джеймси говорит небылицы, чтобы выгородить себя, и это не имеет никакого отношения к отелю. Ну, основная часть допросов закончена, и полиция помалкивает. Едва ли можно ожидать, что Билл, майор Персимон, испортит сезон, а возможно, и разорит отель.

– Думаю, нельзя.

Я загасила сигарету и встала. Он тоже поднялся и смотрел на меня.

– Надеюсь, все это не очень вас огорчило, – сказал он неуклюже.

– Если и да, едва ли это важно. Вот бедный ребенок, который идет на смерть в горы, одетый во все лучшее… – Я закусила губу и ударила ногой по пучку вереска, затем подняла голову и посмотрела прямо на него. – Только скажите, какие джентльмены были в этом отеле тринадцатого мая.

Голубые глаза спокойно встретили мой взгляд.

– Все те, – ответил он без выражения, – которые находятся здесь теперь, за исключением шофера мисс Мэйлинг.

– И у кого из вас, – спросила я голосом следователя, чувствуя себя несчастной и в то же время глупой, – есть алиби?

– Ни у кого, насколько я знаю. – Он нисколько не возмутился тем, что я включила его в число подозреваемых, что сделало эту историю окончательно ужасной. – Два парня из лагеря у реки клянутся, что были вместе. Третий нет. За полковника Каудрей-Симпсона и Билла Персимона ручаются жены, но это, конечно, имеет мало значения. Корриган и Брейн отсутствовали – рыбачили на озере Лох ан Атейн.

– В полночь?

– Так делают очень многие. В это время года совсем темно практически не бывает.

– Значит, они были вместе?

– Нет. Разошлись в разные места где-то около одиннадцати и в разное время вернулись в отель. Миссис Корриган говорит, что ее муж вернулся задолго до полуночи.

Странная нотка в его голосе заставила меня грубо уточнить:

– Вы ей не верите?

– Я так не сказал. Только думаю, что немало ему пришлось ходить, чтобы вернуться к полуночи. Это озеро находится в миле от конца Грейтхич, и дорога очень трудная.

– Он сам вошел в отель?

– Дверь открыта всю ночь.

– Очень мило, – сказала я. – А мистер Гей?

– Он был в кровати. Такое алиби очень трудно опровергнуть.

– Или доказать.

– Как хотите. У меня такое же.

– Ой, простите, – сказала я и вдруг почувствовала себя беспомощной. – Это… фантастично, не так ли? Во всяком случае, не могу поверить… У меня нет права допрашивать вас, словно вы подозреваемый номер один. Искренне сожалею…

Он хихикнул.

– Все в порядке. В конце концов, это ваше дело, оставаться ли здесь. Вам судить, с кем, если вообще есть такой, безопасно.

Я приложила руку к щеке.

– Боже мой… Вероятно. Не подумала.

Он сказал быстро, с раскаянием:

– И я дурак. Заговорил прежде, чем мы вернулись к огням и людям… Пойдемте. – Он взял меня за руку и помог перейти через россыпь камней. – Вернемся в отель. В конце концов, исходя из того, что вы знаете, можно и меня считать подозреваемым номер один. Пойдемте здесь. Вдоль вершины есть тропинка. Немного пройдем поверху, а потом спустимся.

Я шла за ним, а мое сердце, как это ни удивительно, отчаянно колотилось. Заметно стемнело. Сзади светился запад, впереди призрачная луна плыла в бесконечном небе, а Блейвен устремлялся вниз, будто в падении. Его грозные очертания странно повторяла неясная тень перед нами, как раз на тропинке… Высокая груда на вереске отмечала вершину горы. Родерик Грант вел меня мимо этой тени, не глядя на нее, но я неуверенно обернулась.

– Что это? Условный знак?

Он небрежно взглянул через плечо.

– Это? Нет, это костер.

Я остановилась, помертвев, и выронила его руку. Вдруг я заметила, как тиха долина, тиха и пустынна. Огни отеля казались очень далеко.

Я спросила: «К-к-костер?» – и мой голос прозвучал, как карканье.

Он уставился на меня.

– Да. Что произошло? – Затем его голос изменился. – Боже мой, я снова это сделал. Я не думал… Не имел в виду напугать вас. Я дурак. – Он сделал два больших шага ко мне, его руки очутились у меня на плечах. – Мисс Джанет… – Он вдруг обратился ко мне по имени. – Не бойтесь. Местные жители собираются праздновать Коронацию. Они неделями собирали дрова для костра. Здесь нет ничего зловещего, как там… – Он нежно тряхнул меня. – А также заверяю вас, что я не убийца.

– Никогда об этом и не думала, – ответила я дрожа. – Это я дура. Извините.

Его руки опустились, и я увидела, что он улыбается в сумерках.

– Тогда пойдем в отель, а? – сказал он.

Мы повернулись к огням «Камасунари».

В конце концов, было не так уж поздно. Отель был ярко освещен, нес тепло и безопасность. Отдыхающие еще не спали. В комнате отдыха Гартли Корриган и Алистер допивали последний напиток, а поблизости безмятежно читал Рональд Бигл. И мысль, что любой из них может быть виновен в возмутительном и причудливом преступлении, казалась такой нелепой, что граничила с безумием. Довольно робко я попрощалась с Грантом и пошла наверх.

Главный коридор второго этажа похож на букву Е. Лестница заканчивается в его центральной части. Все три ответвления выходят окнами на восток, над фасадом отеля. Моя комната находилась в далеком юго-восточном углу, в конце нижней части буквы Е. Оказалось, что ближайшая ванная комната занята, поэтому укутавшись в белый бархатный халат, я отыскала другую в дальнем конце главного коридора. Я очень долго мылась, и когда закончила этот процесс и вышла, казалось, отель погрузился в сон и тишину и темноту. Напротив лестницы стало ясно, что в конце противоположного коридора кто-то тихо стоит. Силуэт вырисовывался на фоне тусклого окна. Я вздрогнула и посмотрела через плечо.

Там были двое. Они меня не видели по очень простой причине – находились в объятиях друг друга и страстно целовались.

Женщина – Марсия Мэйлинг. Я узнала водопад ее бледных волос даже прежде, чем до меня донеслось благоухание ее духов. Я смутно подумала: «Фергус?..» Но тут я узнала плечи мужчины и форму его головы.

Вовсе и не Фергус. Николас.

Я быстро отвернулась и пошла к себе. Где-то сзади тихо закрылась дверь.