ГЛАВА 41

Тому не нравился Смитфилд. И не только из-за того, что мальчика воротило от неистребимого запаха крови, сырого мяса и шкур. Ему казалось, будто здесь невидимая, но тяжелая пелена смерти впитала весь воздух, не давая ему дышать, сдавливая грудь.

Он провел в Смитфилде весь унылый день, толком не зная, что ищет, и ничего не нашел. Когда тени начали удлиняться, предвещая наступление вечера, он испытал облегчение и повернул к дому.

Он проходил мимо узкой улочки, огибавшей таверну «Герб Норфолка» с тыла, когда глянул в сторону и увидел повозку, остановившуюся у скошенных двойных дверей в подвал заведения. Трое мужчин работали молча, разгружая повозку. Ни тебе разговоров, ни дружелюбного подшучивания, которое нередко можно услышать, когда работают грузчики. Человек на повозке просто передавал маленькие бочонки двум помощникам, которые бегали вверх-вниз по лестнице в подвал. Еще один мужчина, худощавый, в хорошем господском пальто, стоял поблизости, повернувшись спиной к прохожим.

Нырнув за ближайшую гору ящиков, Том понаблюдал с минуту за происходящим. Поначалу он подумал, что откуда-то с побережья привезли контрабандное французское вино. Хотя в таких бочонках перевозят, скорее, не вино, а порох.

Зрелище, ставшее вполне обычным для Лондона. Вот уже двадцать лет, как Англия почти беспрерывно вела военные действия, так что вряд ли остался хотя бы один ребенок, который бы не видел марширующих по улицам солдат, обозы, груженные доверху бочками с порохом и ящиками с мушкетами. Они направлялись на верфи, а там грузились на корабли и уплывали на Пиренейский полуостров, в Вест-Индию, Индию и южные моря.

Только дело в том, что этот порох не предназначался для перевозки на побережье. Он исчезал в подвале той самой таверны, которую посетила леди Англесси в день свей смерти. И после недолгого спора с самим собой Том решил, что не может закрыть на это глаза.

Лорд Девлин зря утруждался, предупреждая его, что эти люди опасны. Том достаточно долго прожил на улице — вначале в компании Хьюи, затем один, чтобы почуять опасность, когда она близко. Иногда он представлял, что Хьюи все еще рядом, оберегает его как ангел-хранитель, предупреждает об опасности. Ему почудилось, будто Хьюи и теперь стоит за его плечом и не велит сворачивать в переулок.

— Я должен сделать это, Хьюи, — прошептал Том. — Сам знаешь.

Ом подкрался поближе, прижимаясь спиной к грубой кирпичной стене, невольно втягивая ноздрями сырой затхлый воздух. Из таверны вышел еще один мужчина огромный, лысый, африканской наружности. Том сразу узнал в нем самого хозяина, Калеба Картера.

Человек в пальто заговорил с хозяином. Согнувшись чуть ли не пополам и мягко ступая по сырой утоптанной земле, Том рискнул подойти поближе.

— А ведь должны были пригнать два фургона, — говорил хозяин таверны, сияя лысиной при свете фонаря за его спиной. — Что случилось?

Боясь дышать, Том спрятался за сваленные в кучу старые кривые доски и разбитые оконные рамы.

— Это весь груз. Должно хватить.

Картер повернул голову и сплюнул.

— Если окажут сопротивление…

— Этого не будет, — ответил человек в пальто, ступив в освещенный через открытую дверь прямоугольник.

Теперь Том его разглядел: человек невысокого роста, тщедушного сложения, со светлыми волосами и худым лицом. Одет определенно как господин, и Том даже удивился, почему тот наблюдает за разгрузкой повозки как простой рабочий.

— Обычная предосторожность, — сказал блондин. — Просто повторится тысяча шестьсот восемьдесят восьмой год.

Картер хмыкнул.

— Хоть они и назвали те события Бескровной революцией, но ты-то знаешь, все было не так. Совершенно не так.

Откуда-то с улицы внезапно донесся громкий хлопок, за которым последовал детский смех — видимо, кто-то поджег шутиху. От неожиданности Том, и без того взвинченный до предела, вздрогнул и случайно наступил на кусок разбитого стекла, который хрустнул под башмаком.

Блондин повернулся, сунув руку в карман пальто.

— Что это?

Хозяин таверны шагнул вперед. Тому показалось, будто он услышал крик Хьюи: «Беги, Том!» Но Том не нуждался в понукании. Оттолкнувшись от стены, он побежал.

Он ринулся в шум и сутолоку Гилтспер-стрит, то и дело скользя по вязкой грязи. Вырвавшись из переулка, он чуть не столкнулся с двуколкой и услышал злобный крик за спиной. Вопил блондин:

— Держи вора!

«О господи, — подумал Том, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, — только не это». Он метнулся на узкую улицу, услышал за спиной пронзительный и настойчивый свисток. Вдохнув побольше воздуха, Том перепрыгнул через тлеющий костер и побежал дальше.

Сумерки тем временем сгустились. Впереди замаячили рыночные ряды. Если бы только удалось добежать до площади, затеряться среди пустых прилавков, быть может, даже под одним спрятаться…

Снова заверещал свисток. Том быстро оглянулся и угодил в расставленные руки рыночного сторожа, который вышел из-за ближайшего прилавка.

Сторож опустил ручищи на плечи Тома и схватил его.

— Попался, голубчик.

Том попятился, шумно дыша и слыша лишь биение собственного сердца. У сторожа было широкое мясистое лицо, нос картошкой. В последних лучах уходящего дня медные пуговицы на его тужурке блестели как золотые.

— Чего натворил-то, парень? А?

— Ничего, — едва переведя дух, ответил Том. — Ничего я не натворил.

Тут подоспел блондин, полы его пальто развевались при каждом шаге.

— Маленький негодник украл часы у моего приятеля.

Том извивался, как уж, в руках сторожа.

— Вранье! — От испуга у него дрожали ноги, и он едва сдерживался, чтобы не намочить в штаны.

— Вот как? — сказал блондин, протягивая руку. — Тогда это что такое?

Старый трюк. Том заметил золотые часы, спрятанные в ладони блондина, и попытался увернуться, но сторож держал его крепко. Даже шелохнуться не дал, пока господин опускал руку в карман Тома, после чего якобы вытащил оттуда часы за цепочку.

— Вот видишь, они самые.

Том обернулся к сторожу.

— Он прятал их в руке. Вы ведь видели? Видели?

— Уймись, парень, — сказал сторож. — Тебя застукали с поличным. Самое лучшее, что ты теперь можешь сделать, — ответить за последствия как истинный англичанин.

— Я же говорю, что не крал никаких дурацких часов. Я служу у виконта Девлина, а эти люди…

Сторож зашелся громовым хохотом.

— Ну конечно. А я Генрих Восьмой. — Он взглянул на блондина, — Обвинение будете выдвигать?

У блондина появилось какое-то странное выражение на лице, будто он что-то прикидывал в уме. Том вдруг пожалел, что упомянул при нем имя лорда Девлина.

— Будем, — ответил блондин, глядя на Тома с холодной жестокой улыбкой. — Мы намерены посмотреть, как этого негодника повесят.