ГЛАВА 37
Поздно вечером Себастьян вернулся в свой дом на Брук-стрит, где его встретил дворецкий.
— Юный Том в библиотеке, — сообщил Моури тем самым бесцветным голосом, к которому, видимо, прибегают все старшие слуги, когда говорят о младших. — Он упорствовал в своем желании дождаться вас.
— Хорошо. Спасибо, Моури. Спокойной ночи.
Открывая дверь в библиотеку, Себастьян ожидал увидеть, что Том спит, свернувшись калачиком в кресле. Нее оказалось совсем не так: мальчишка сидел за письменным столом и, подперев подбородок кулачком, читал небольшую книжку при свете нескольких свечей.
Он был так поглощен чтением, что в первую секунду даже не заметил хозяина. Но когда скрипнула дверь, Том, вздрогнув, поднял глаза.
— Милорд! — Он вскочил со стула, лицо его ярко вспыхнуло, а потом побледнело.
Себастьян улыбнулся.
— Что ты читаешь?
— Я… простите меня, милорд.
— Все в порядке, Том. Что за книга?
Мальчишка повесил голову.
— Про Ясона и аргонавтов.
— Хороший выбор. — Себастьян прошел к столику, где стоял графинчик с бренди. — Где ты научился читать?
— Я когда-то ходил в школу, еще до смерти отца.
Себастьян удивленно взглянул на него. Он вдруг понял, что очень мало знает о прошлом мальчика. Ему было известно лишь то, что мать Тома отправили на каторгу, а мальчишка стал промышлять на улицах Лондона.
— Я ждал, что ты вернешься сегодня пораньше, — сказал Себастьян, плеснув себе бренди.
— Да там только все и закрутилось ближе к вечеру. Я подумал, вдруг что узнаю, если задержусь.
— Ну и как, узнал?
Том покачал головой.
— Я проверил все до одной лавки, но никто не признался, что видел даму.
Себастьян прислонился к столу и молча потягивал бренди.
— А одноногий нищий стоял на своем месте возле «Герба Норфолка»?
— Не видел, хотя довольно долго крутился возле таверны. Очень странный тип этот африканец, который там заправляет. Очень странный. Говорят, раньше он был рабом, работал на хлопковой плантации где-то в Америке, а потом убил своего хозяина и сбежал.
— Как его звать? Узнал?
Том кивнул.
— Картер. Калеб Картер. Приехал сюда лет пятнадцать тому назад или еще раньше. Сошелся со вдовой, прежней хозяйкой таверны. У нее была дочка, хорошенькая рыжеволосая девчушка по имени Джорджиана. Но девочка заболела и умерла два года тому назад, а ее мать от горя занемогла и после этого протянула недолго.
— И оставила таверну Картеру?
— Ага. Насколько я понял, все они там повязаны одним делом, если понимаете, куда я клоню.
— Контрабанда? Это меня не удивляет, — сказал Себастьян, припомнив бутылку отличного французского коньяка на столике в общем зале. Оттолкнувшись от стола, он выпрямился. — Тебе, пожалуй, стоит поспать. Завтра снова отправишься туда же.
— Слушаюсь, хозяин, — ответил Том, подавляя зевок.
— Держи, — Себастьян протянул ему книжку. — Разве тебе не хочется дочитать?
Мальчик нерешительно поглядывал то на лицо Себастьяна, то на протянутую руку.
— Ну же, бери, — улыбнулся Себастьян. — Когда дочитаешь — вернешь.
Том повернулся к двери, прижимая к груди книгу, как редкое сокровище.
— Да, и еще одно, Том…
Мальчишка обернулся.
— На этот раз вернись засветло, понял? Я не хочу, чтобы ты рисковал. Мы имеем дело с очень опасными людьми.
— Слушаюсь, хозяин.
Себастьян, по-прежнему слегка улыбаясь, посмотрел с порога, как мальчик стрелой кинулся по коридору. Потом, уже без улыбки, вернулся в библиотеку и налил себе еще бренди.
Утром следующего дня вдовствующая герцогиня Клейборн, лежа в кресле у себя в будуаре, пила шоколад, когда в комнату неспешно вошел Себастьян. Герцогиня тихо застонала.
— Себастьян? О чем только думает Хамфри? Ему было строго-настрого приказано никого не пускать в эту комнату до часу дня.
— Он так и сказал. — Себастьян чмокнул тетушку в щеку. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что можешь, о графине Портланд.
Герцогиня села прямее.
— Тебя интересует Клэр Портланд? Боже милостивый, с чего это вдруг?
Себастьян пропустил вопрос мимо ушей.
— Что ты о ней думаешь?
Тетушка Генриетта тихо хмыкнула.
— Хорошенькая мордашка, тут не поспоришь. Но в голове одни глупости, если тебе нужно мое мнение.
— Да, она определенно производит именно такое впечатление. Но внешность бывает обманчива.
— Иногда. Только, боюсь, не в этом случае. — Тетушка пригвоздила его суровым взглядом. — А теперь я не скажу больше ни слова, пока не объяснишь свой интерес к этой даме.
— Оказывается, одно время леди Англесси собиралась выйти за брата Клэр Портланд, шевалье де Вардана.
— Хм. Да, понятно. Чертовски привлекательный юноша этот шевалье. К тому же ничто так не будоражит девичье воображение, как трагическое романтическое прошлое.
— Дорогая тетушка. Ты так говоришь, словно сама питаешь нежные чувства к этому человеку.
Тетушка громко расхохоталась, от чего ее внушительный бюст затрясся.
— У меня не хватает терпения на молодых красавцев романтического склада, ты сам знаешь.
Себастьян улыбнулся.
— Вернемся к леди Портланд. Расскажи мне о ней.
Тетушка Генриетта устроилась поудобнее.
— Боюсь, тут особенно нечего рассказывать. Ее отец, покойный лорд Одли, оставил дочери приличное приданое. У нее был удачный сезон, в конце которого она вышла за графа Портланда.
— А что насчет самого Портланда?
Она снова хмыкнула.
— Его многие считают красивым мужчиной, хотя лично я не вижу ничего красивого в рыжеволосых. Но никто не будет отрицать, что старый граф, его отец, любил покутить. Однако Портланд не из тех, кто станет просаживать деньги за игорным столом. Клэр удачно вышла замуж. Не скажу, будто Портланд подкаблучник, хотя, с другой стороны, любовницы он себе так и не завел, это все знают. Видимо, он все время проводит в министерстве.
— Ну а леди Портланд не завела у себя что-нибудь ироде политического салона?
— Сомневаюсь, что у нее хватило бы на это желания или ума.
Себастьян опустился в кресло напротив.
— Меня удивляет ее дружба с Морганой Куинлан.
— Ничего тут нет удивительного, если вспомнить, как близко расположены поместья их отцов.
— Я имел в виду, что эти две женщины абсолютно разные по темпераменту.
— Верно. Но иногда в дружбе как в браке: самые крепкие пары составляют полные противоположности.
Себастьян помолчал немного, думая о родительском браке. Это был как раз тот пример, когда брак между двумя противоположностями не дал счастья ни одному ни другому. Но вслух он только произнес:
— Леди Куинлан, как мне кажется, испытывала особую нелюбовь к собственной сестре. Знаешь почему?
— Хм. Думаю, она получила хороший щелчок по носу, когда ее младшая сестра намного удачнее вышла замуж. Я вообще поражаюсь, как это леди Моргане удалось найти себе мужа. Эта женщина не только синий чулок, но и смертельная зануда в придачу, что гораздо хуже. Я однажды совершила ошибку — посетила одно из ее ученых собраний. Какой-то господин бесконечно долго читал нам лекцию о лейденских банках и медных проводах. Потом он убил лягушку и реанимировал ее с помощью электрошока. Отвратительное зрелище.
Себастьян наклонился вперед.
— Каким способом он убил лягушку?
Тетушка Генриетта допила шоколад и отставила в сторону чашку.
— Кажется, ядом.
Министр внутренних дел граф Портланд сидел в кофейне, неподалеку от Трафальгарской площади. Перед ним на столе стояла дымящаяся чашечка кофе. Неожиданно напротив него тихонько опустился Себастьян.
— Не припоминаю, чтобы я приглашал вас, — сказал Портланд, глядя на Себастьяна из-под прищуренных век.
— А вы и не приглашали, — весело откликнулся Себастьян.
Мимо дружно под барабанный бой протопал отряд солдат. Свежее пушечное мясо, подумал Себастьян, направляется в Портсмут, а далее, через Ла-Манш, на войну. В кофейне никто даже не взглянул в окно.
Портланд откинулся на спинку стула и едва заметно улыбнулся.
— Жена рассказывала, что встретила вас вчера в гостиной леди Куинлан.
— Зато вы не рассказали мне, что приходитесь зятем любовнику погибшей дамы.
— Вы имеете в виду Вардана? — Портланд задумчиво поднес к губам чашку и сделал глоток. — Я знаю, что в прошлом между ними существовала привязанность, но я бы не отважился комментировать их дальнейшие отношения.
— Расскажите мне о нем.
Портланд пожал плечами.
— Приятный молодой человек, я полагаю, хотя, на мой вкус, излишне горяч и непредсказуем. Впрочем, он же наполовину француз. Этим, я думаю, все и объясняется.
— А как бы вы охарактеризовали его политические взгляды?
Портланд громко рассмеялся и снова глотнул кофе.
— Ему всего двадцать один год. Его интересуют лишь женщины, вино и музыка. А вовсе не состав кабинета министров.
— А как насчет династических распрей? Быть может, они ему интересны?
Портланд поставил чашку, сразу став серьезным.
— О чем это вы?
Себастьян сделал вид, будто не расслышал вопроса.
— Дама, которая просила вас передать записку принцу. Что вы можете рассказать о ней?
Портланд опустил глаза в свою чашку, задумчиво нахмурив рыжие брови.
— Я бы сказал, это была молодая особа. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Если я и видел цвет ее волос, то не запомнил.
— Но это была определенно дама?
— Да, разумеется. — Портланд засомневался. — Кажется, она была высокая, но я не уверен. Возможно, я просто вообразил себе это потом, решив, что любовное письмо передала мне именно леди Англесси.
Себастьян не сводил внимательного взгляда с лица собеседника. Ему показалось странным, что записка, которой принца заманили в Желтый кабинет, была отдана в руки министру внутренних дел, а не одному из лизоблюдов, обычно окружавших принца. Вполне вероятно, женщина в зеленом специально выбрала Портланда.
Вслух же Себастьян произнес:
— Вы помните кинжал, который торчал из спины леди Англесси?
Портланд отвернулся и уставился в окно кофейни на опустевшую улицу, залитую летним солнцем. Его кадык заходил ходуном, как при затрудненном глотании, а в голосе, когда он заговорил, слышалось напряжение:
— Вряд ли такое забудешь. Засел по самую рукоять…
— Вы прежде его видели?
— Кинжал? — Он снова перевел взгляд на Себастьяна, глаза его от удивления округлились. — Разумеется. Это одна из коллекционных вещей династии Стюартов, которые Генрих Стюарт хранил до самой смерти. По-моему, кинжал принадлежал его дедушке, Якову Второму. Колокольчик на двери кофейни звякнул, вошли двое солдат, принеся с собой запах утра и прогретых солнцем кирпичей с легкой примесью свежего навоза. Себастьян по-прежнему глядел в веснушчатое лицо шотландца.
— А потом?
— Вы имеете в виду, после смерти Генриха? Разве вы сами не знаете? Он завещал всю коллекцию принцу Уэльскому — регенту.
