ГЛАВА 27

– Из венецианских хроник мы узнали, что Антонио Перес был одним из повешенных в тот день, – объяснял Эндрю Маурицио и Габриэлле, после того как Клер дочитала лекцию.

Все четверо собрались возле подиума, публика выходила из зала.

– Но его имя не упоминается в письме Россетти наряду с остальными, – добавила Клер. – Вообще, виконт Утрилло-Наваррский был единственным из известных заговорщиков, о котором там не упоминалось. И это странное упущение не смог объяснить ни один из историков. Обнаружив, что Алессандра и Антонио были знакомы, возможно, даже состояли в интимной близости, мы нашли это упущение еще более странным. И сделали, как мне кажется, единственно возможный вывод: Алессандра пыталась его защитить.

Клер была страшно довольна собой. Она не упала в обморок, ни разу не запнулась, словом, отлично прочитала лекцию. И аплодисменты, что грянули в конце… нет, ей хлопали вовсе не из вежливости. Вообще, читать лекции – весьма увлекательно, ей понравилось.

– И это вызывает логичный вопрос: если Алессандра хотела защитить Переса, почему тогда она вообще написала это письмо? – заметил Эндрю. – Почти двухмесячная отсрочка, сам тон этого письма подсказывают, что его ей надиктовали. Последний фрагмент головоломки встал на место, когда Клер напомнила мне, что во Дворце дожей была не одна “львиная пасть”, и находилась она не извне, но во внутреннем дворике, рядом с Залом с потайной дверью. А тот, в свою очередь, находился рядом с залом Совета троих. Словом, когда Алессандра писала это письмо, находилась она внутри Дворца дожей и, весьма вероятно, была пленницей. Все эти открытия позволяют предположить, что ее вынудили написать письмо. Очевидно также, что Бедмар и Оссуна действительно затевали что-то. А вот что именно, мы, наверное, так никогда и не узнаем.

– Таким образом, мы с уверенностью можем сказать, что Испанский заговор существовал, – подхватила Клер. – Но, по мнению Эндрю, был также и Венецианский заговор, предпринятый с целью создания и разоблачения заговора Испанского. Джироламо Сильвио знал, что Оссуна с Бедмаром замышляют что-то против Венецианской республики, но веских доказательств у него не было, поэтому он их и создал. А заодно и очернил репутацию своего политического соперника, Дарио Контарини. Совершенно очевидно, что Алессандра Россетти стала марионеткой в руках Сильвио. – сказала Клер и покосилась на Эндрю. – Возможно, сама того не желая, но тем не менее. Именно марионеткой.

– Обе стороны немало потрудились, чтобы прояснить события тех лет, – заметил Эндрю. – Но полагаю, Клер заслуживает особой благодарности за дар предвидения и дедукции.

– Ты это серьезно? – язвительно заметила Габриэлла. Даже голос, прежде такой низкий, сексуальный, волнующий, у нее изменился, стал противно визгливым. – Ты работал над этим несколько месяцев, и вдруг появляется она, и после пары дней совместной работы ты хочешь поделиться с ней всеми своими источниками и наработками? Уже не говоря о том, что уступил ей свою лекцию! Что скажут люди, ты подумал?

– Честно признаться, меня не слишком волнует, что будут говорить люди, – ответил Эндрю.

Тогда Габриэлла отодвинула плечом Клер, словно исключая ее тем самым из беседы, и обратилась к Маурицио:

– Мне кажется, наш Эндрю явно переборщил с благотворительностью, ты согласен?

Ответа она не получила, а потому вновь обернулась к Эндрю и вопросительно взглянула на него, словно ожидала объяснений, по какому поводу проявлено такое великодушие.

– Я просто сделал то, что счел нужным и правильным, – сказал Эндрю.

– Но что именно пробудило в нем такую щедрость, а? – Теперь Габриэлла обращалась к Клер. – Вряд ли вы сможете доказать, что ваша диссертация основана на собственных изысканиях. Не думаю, что экзаменационный комитет благосклонен к тем, кто заимствует у других историков. Просто уверена, главе вашего факультета будет очень интересно узнать, что оба вы работали в библиотеке одновременно и бок о бок.

Клер была настолько возмущена, что не нашлась с ответом. То же, по-видимому, происходило и с Эндрю и Маурицио. Подоплека обвинений Габриэллы была ясна: Клер соблазнила Эндрю, тем и объяснялось его особое расположение к ней. Маурицио смотрел на Клер и Эндрю с таким видом, точно прикидывал, может ли быть хотя бы доля правды в обвинениях Габриэллы. Что ж, подумала Клер, винить его особенно не в чем. Ведь буквально накануне вечером он видел их вдвоем у себя дома, а потом стал свидетелем того, как Эндрю дал Клер полный карт-бланш. Последнее случалось с Кентом не часто, Клер была уверена в этом. Сам же Эндрю заметно растерялся, потом взял себя в руки.

– Ты слишком далеко заходишь, Габриэлла, – с укором произнес он. – И вообще, ничего подобного не было.

– Что же тогда было? Может, объяснишь?

– Мы работали вместе.

– Ах работали! Так это теперь называется?

У Клер лопнуло терпение.

– Мне странно слышать такое мнение об Эндрю. Разве он позволил бы себя использовать? Ну уж нет. Мы просто работали вместе. И если вы не можете принять такое объяснение, тогда мне жаль вас. И еще… – Клер понимала, что говорить этого не стоит, но не сдержалась, – мне жаль, что отменили ваше шоу.

Клер успела заметить, что Эндрю удивленно, даже как-то растерянно посмотрел на Габриэллу. Значит, он ничего не знал! Она развернулась и вышла из зала, оставив их выяснять отношения.

Клер остановилась на верхней площадке лестницы. Столкновение с Габриэллой оставило самый неприятный осадок, и она не была уверена, чем прежде всего продиктовано это чувство. Совершенно очевидно, что Габриэлла отчаянно нуждается в Эндрю Кенте, чтобы самой преуспеть. Все это было бы грустно, даже смешно, если б не одно обстоятельство: Клер понимала, что Габриэлла способна на все и может ей серьезно навредить. За каждое место в университете шла отчаянная борьба, конкуренция была огромная. Острое желание выделиться, подготовить не вызывающую сомнений диссертацию вело иногда к отчаянным и глупым поступкам. Она слышала об одной студентке, чья работа почти целиком опиралась на источники, которые впоследствии оказались ее же вымыслом. Другой студент воровал архивные документы, а затем продавал их всем желающим, в стремлении профинансировать свои исследования и дипломную работу. Экзаменационные комитеты были наслышаны об этом, и Клер подозревала, что они с легкостью поверят в худшее. А Габриэлле всего-то и надо, что сделать телефонный звонок или отправить письмо по электронной почте.

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, и беспокойство немного унялось. Все же маловероятно, чтобы Габриэлла пошла на такое. В любом случае, тревожиться об этом пока что рано. И вообще, у нее сегодня праздник. Она успешно завершила исследования, с блеском прочитала лекцию и теперь твердо намерена позабыть обо всех неприятностях и отметить свой успех. Она уже подумывала о неспешном и вкусном ланче, о сюрпризе для Гвен – прогулке на гондоле. Всего-то и надо, что забрать Гвен, найти Джанкарло…

И тут она увидела внизу Гвен. Та направлялась через вестибюль к двери, и через плечо у нее была перекинута ее, Клер, сумка, а на спине висел рюкзак. “Странно, – думала Клер, торопливо спускаясь по ступеням, – что Джанкарло ушел из зала до окончания лекции”. Вначале она его видела, заметила в зале и еще несколько раз, когда говорила, а потом он вдруг исчез. Возможно, вышел во внутренний дворик, куда только что ушла Гвен.

Клер поспешила следом. В патио стояли и беседовали о чем-то группы людей, но ни Гвен, ни Джанкарло среди них не было. Тогда она вышла на калле Фоскари, аллею-улицу, огибающую здание университета, и едва не столкнулась с мужчиной, обнимавшим высокую красивую женщину с длинными черными волосами.

Она даже не сразу сообразила, что это Джанкарло. Но вот ступор прошел, и первым импульсом Клер было развернуться и бежать куда глаза глядят. Однако парочка заметила ее, молодые люди резко отпрянули друг от друга.

– Это совсем не то, что ты думаешь, Клер, – пролепетал Джанкарло.

Женщина затараторила что-то по-итальянски, так быстро и с таким напором, что Клер не поняла ни слова. Хотя было очевидно: черноволосая красотка расстроена, даже рассержена. А затем, к удивлению Клер, она вдруг бросилась бежать прочь.

– О боже! – простонал Джанкарло. – Это совсем не… Натали, она не… То есть я хотел сказать, она очень…

Он махнул рукой и пустился вдогонку.

Что ж. День складывался совсем не так, как она рассчитывала. Джанкарло променял свидание с ней на встречу со своей бывшей невестой. Клер развернулась и вошла в патио. И сразу увидела Гвен. Та стояла на другом конце двора и, заметив Клер, бешено замахала ей рукой.

– Клер! – крикнула она. – Сюда не подходите!

“Слишком поздно”, – подумала Клер, направляясь к своей подопечной. Гвен метнулась в сторону, в этот момент из двери вышли Маурицио и Эндрю с Габриэллой. Клер так толком и не поняла, что случилось, не заметила, столкнулась с ними Гвен или нет. Зато увидела, как сумки у Гвен разлетелись в разные стороны и из них вывалилось содержимое – записные книжки Клер, авторучки, путеводитель, гель для волос Гвен, ее косметика, конфеты. А сама Гвен растянулась на земле. Клер подбежала, помогла ей встать, Маурицио и Эндрю принялись подбирать разбросанные предметы. Дневник Алессандры оказался у ног Габриэллы. Та секунду-другую с любопытством смотрела на него, затем наклонилась и подняла. Взглянула на обложку, начала перелистывать страницы. И наконец с негодованием уставилась на Гвен.

– Ты что с ним делала, а? – подозрительно спросила она.

– Это не ее. Было в моей сумке, – ответила Клер.

– Но эта драгоценная книга – собственность Библиотеки Марчиана! – Глаза Габриэллы сверкали неподдельным негодованием. Затем она обернулась к Эндрю. – Я же говорила, ей нельзя доверять.

Смущенный и растерянный Эндрю вопросительно взглянул на Клер.

– Это случайно, – пробормотала та. – Просто я перепутала его с дневником Гвен. И разумеется, мы вовсе не хотели выносить его из библиотеки.

Пока Клер объясняла, как все произошло, Габриэлла метнулась через улицу, туда, где находился участок карабинеров. Все удивились, когда она вышла оттуда в сопровождении молодого офицера.

– Думаю, ты поторопилась, Габриэлла, – сказал Эндрю.

– Ты что же, будешь отрицать, что видел эту улику собственными глазами? Такие вещи случайно в сумочки не попадают. Твоя знакомая должна предстать перед магистратом и все объяснить.

Габриэлла обернулась к офицеру и заговорила по-итальянски. Клер поняла почти все: бесценный артефакт, участившиеся случаи краж из итальянских библиотек, ответственность за которые несут иностранцы. Офицер, которому было от силы года двадцать два, покорно кивал своей маленькой плоской головкой в знак согласия. Казалось, он привык беспрекословно принимать команды от любого, в том числе – и от разъяренных женщин, требующих ареста другой женщины.

Выслушав Габриэллу, он обернулся к Клер.

– Вы должны пройти со мной, – сказал он и указал рукой на здание участка.

Гвен молчала, но Клер заметила, как испуганно округлились у нее глаза. А потом она бросилась бежать из патио.

– Гвен! – крикнула Клер и собралась пуститься вдогонку, но на плечо ей легла рука карабинера.

Эндрю приблизился к ней и шепнул на ухо:

– Побудете там, поговорите с полицией. Девочку я верну.

И он бросился вдогонку за Гвен.