Книга: Тигр, светло горящий
Назад: Глава третья
Дальше: Глава пятая

Глава четвертая

Когда дверь снова открылась, в ней появился сам мистер Блейк.
— Здравствуйте, дети, — сказал он. — Кейт говорит, что вы хотите увидеть мои песни.
— Да, сэр, — в один голос ответили Магги и Джем.
— Что ж, это хорошо — дети понимают их лучше кого-либо другого. Слушайте:
И, раскрыв свою тетрадь,
Сел писать я для того,
Чтобы детям передать
Радость сердца моего!

Он повел их в комнату, где стоял печатный станок, подошел к полке, открыл коробку и вытащил оттуда книгу, размером не больше ладони, переплетенную в коричневатую бумагу.
— Ну вот, — сказал он, кладя книжку на стол перед окном. — Смотрите.
Джем и Магги встали бок о бок у стола, но никто из них не осмелился прикоснуться к книге — даже Магги, невзирая на всю свою развязность. И потом, никто из них особо и не умел обращаться с книгами. Анна Келлавей, когда вышла замуж, получила в подарок от родителей молитвенник, но была единственным членом семьи, который пользовался этой книгой в церкви. У родителей Магги никогда не было ни одной книги, кроме тех, что покупал и продавал Дик Баттерфилд, а Бет вообще не умела читать, хотя ей и нравилось, когда муж зачитывал ей выдержки из старых газет, которые приносил из паба.
— Вы разве не хотите посмотреть книгу? — удивился мистер Блейк. — Давай, мой мальчик, открой ее. На любой странице.
Джем протянул руку и неловко поднял книгу, открыв ее на одной из страниц близко к началу. Слева на развороте была картинка, изображающая большой бордово-сиреневый цветок, а в его изгибающихся лепестках сидела женщина в желтом платье с ребенком на коленях. Рядом с ними стояла девушка в синем платье, и у нее, как показалось Магги, из плеч росли крылья, похожие на крылья бабочки. Под бутоном коричневым цветом были начертаны оплетенные плющом буквы с зелеными стволами. На правой странице разворота были почти исключительно одни слова. Справа от текста росло дерево с листиками, а по левому полю вился плющ. То здесь, то там летали птички. Эта картинка привела Магги в восторг, хотя она и не могла прочесть ни одного слова.
«Интересно, может ли Джем их прочесть?»
— Что здесь написано? — спросила она.
— Ты не умеешь читать, дитя?
Магги отрицательно покачала головой.
— Я в школу ходила только год и уже все успела забыть.
Мистер Блейк фыркнул.
— Я вообще не ходил в школу! Читать меня научил мой отец. А твой отец тебя не учил?
— Он слишком занят.
— Ты слышала, Кейт? Слышала?
— Слышала, мистер Блейк.
Миссис Блейк стояла в дверях, облокотившись о косяк.
— Дело в том, что это я учил Кейт читать. Ее отец тоже был слишком занят. Ну а ты, мой мальчик? Ты можешь прочесть эту песню?
Джем откашлялся.
— Я попробую. Я тоже очень недолго ходил в школу.
Он поставил палец на строку и начал медленно читать:
— Мне только два дня.
Нет у меня
Пока еще имени.
— Как же тебя назову?
— Радуюсь я, что живу.
Радостью — так и зови меня!

Он читал с такими паузами, что мистер Блейк сжалился и начал ему помогать, усиливая и ускоряя его голос, и Джем следовал за ним, эхом повторяя слова, почти как в какой-то игре:
Радость моя —
Двух только дней, —
Радость дана мне судьбою.

Глядя на радость мою,
Я пою:
Радость да будет с тобою!

Глядя на картинку, Магги пришла к выводу, что это песня о ребенке, а голос мистера Блейка звучал, как голос любящего, нежного отца, с глуповатым видом повторяющего фразы. Она спрашивала себя, откуда он знает, как ведут себя отцы, — ведь у него самого не было детей. С другой стороны, он явно мало что знал о детях, потому что иначе двухдневный ребенок у него бы не улыбался. Магги нянчила немало младенцев и знала, что улыбаться они начинают лишь через несколько недель, когда мать, не видя их улыбки, уже начинает впадать в отчаяние. Но ничего этого она вслух не сказала.
— Вот вам одна, которую вы запомните.
Мистер Блейк перевернул несколько страниц и начал декламировать:
— В час, когда листва шелестит, смеясь…
Это была та самая песня, что он пел им на мосту. Только на сей раз он не пропел, а быстро ее прочел. Джем пытался было следить за стихами на странице, вставляя время от времени слово, которое успевал прочесть или запомнил с прошлого раза. Магги нахмурилась, раздражаясь оттого, что Джем и мистер Блейк читают одновременно, а она не может в этом участвовать. Она посмотрела на картинку, сопровождавшую песню. Группа людей сидела за столом со стаканами вина — женщины в синих и желтых платьях, мужчина в сиреневом. Он был изображен спиной к зрителю и тоже поднимал бокал. Она таки запомнила одну часть этой песни, и когда мистер Блейк и Джем подошли к этой строчке, присоединившись к ним, прокричала: «Хо-хо-хо! Ха-ха!» — словно сидела в пабе и пела вместе с другими.
— Вы сами сделали эту книгу, сэр? — спросил Джем, когда они кончили.
— От начала и до конца, мой мальчик. Написал ее, выгравировал, раскрасил, прошил и переплел, а потом предложил покупателям. Конечно же, с помощью Кейт. Без Кейт я бы не смог этого сделать.
Он кинул взгляд на жену, а она посмотрела на него. Джему показалось, будто они держат концы веревки, натягивая ее между собой.
— И вы напечатали ее на этом станке?
Мистер Блейк положил ладонь на одну из рукоятей.
— На этом. Правда, не здесь. Мы тогда жили на Поланд-стрит. Это на другом берегу.
Он ухватился за рукоятку и повернул ее, отчего она немного продвинулась. Часть деревянной рамы застонала и издала треск.
— Перевезти станок — вот была самая трудная часть переезда в Ламбет. Пришлось его разобрать и нанять несколько человек, чтобы погрузить-разгрузить.
— А как он работает?
Мистер Блейк засиял — на его лице появилось выражение человека, который нашел такого же, как и он, фанатика.
— Это великолепное зрелище, мой мальчик. Просто замечательное. Ты берешь приготовленную пластину. Ты когда-нибудь видел отгравированную пластину? Нет? Вот посмотри.
Он подвел Джема к одной из полок и взял с нее плоский металлический прямоугольник.
— Потрогай здесь пальцем.
Джем почувствовал выпуклости и завитки на холодной меди.
— Так вот, сначала мы этой штукой наносим краску на пластину. — Блейк взял кусочек дерева с закругленным концом. — А потом протираем ее, чтобы краска осталась только на тех местах, которые должны пропечататься. Потом кладем пластину на ложе станка — вот сюда.
Мистер Блейк положил пластину на станок рядом с барабанами.
— Потом мы берем подготовленную бумагу и кладем ее на пластину, а сверху — резину. Потом мы тянем на себя рукояти…
Мистер Блейк чуть потянул за рукоять, и барабаны немного повернулись.
— …и пластина с бумагой захватываются и протягиваются между барабанами. После этого на бумаге остается отпечаток. Когда бумага с пластиной выходит из барабана, мы ее снимаем — только очень осторожно — и вешаем сушиться вон на те веревки. Когда бумага высохнет, мы раскрашиваем рисунок.
Джем внимательно слушал, прикасаясь к различным частям станка, как давно того хотел, и задавая мистеру Блейку вопросы, а Магги стала скучно, она отвернулась и принялась снова листать книгу. Она мало держала книг в руках — ведь читать она не умела, а потому и не испытывала в них нужды.
Магги ненавидела школу. Она начала учиться в восемь лет. В Саутуорке, за Ламбетом, находилась благотворительная школа для девочек. Баттерфилды жили тогда в тех краях. Школа была ужасным местом: девочек загоняли в тесную комнату, где они обменивались блохами, вшами и кашлем, их лупили каждый день и всех без разбора. После долгих гуляний по улицам ей было трудно весь день просиживать в комнате и воспринимать то, что говорила учительница о буквах и цифрах. Куда как веселее шляться по улицам в Саутуорке! От скуки Магги либо извивалась на своем месте, как червь, либо засыпала, за что получала удар палкой, оставлявший кровоподтек. Единственный приятный день в школе был тот, когда Дик Баттерфилд пришел туда со своей дочерью, обнаружив у нее на спине следы побоев, оставленные явно не им, и поколотил учительницу. После этого Магги в школу не возвращалась, и до того дня, когда Джем и мистер Блейк на ее глазах не принялись вместе читать песню, они ни разу не пожалела, что не умеет читать.
Книга песен мистера Блейка удивила ее, потому что она не походила на те книги, что Магги видела прежде. В большинстве из них были слова, слова и лишь иногда — картинки. Здесь же слова и рисунки существовали неразрывно, и иногда трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. Магги листала страницу за страницей. На большинстве картинок были изображены играющие дети, иногда — вместе со взрослыми. Все они вроде бы находились где-то на природе. И природа эта у мистера Блейка не была большим, пустым, открытым пространством, каким Магги всегда представляла ее себе. На этих рисунках были изображены уютные уголки, ограниченные зарослями, поросшие деревьями, под которыми можно было укрыться.
Она увидела несколько детей с матерями — женщины читали им, или помогали подняться с земли, или смотрели, как они спят. Их детство ничуть не было похоже на детство Магги. Бет Баттерфилд, конечно же, не могла читать ей книги и никогда не протягивала руку, чтобы помочь подняться. Магги сомневалась, что когда-нибудь, проснувшись, увидит мать у своей кровати. Она подняла голову и быстро заморгала, чтобы прогнать слезы из глаз. Миссис Блейк по-прежнему стояла в дверях, держа руки в карманах передника.
— Вы, наверное, продали немало таких книжечек, чтобы остаться в этом доме, мадам? — спросила Магги, пряча слезы.
Вопрос, казалось, вывел миссис Блейк из забытья. Она оторвалась от косяка и провела руками по юбке, разглаживая ее.
— Не так уж много, моя дорогая. Не так уж много. Далеко не все понимают мистера Блейка. Даже его песни немногие понимают.
Она помедлила.
— Я думаю, ему пора работать. Его сегодня уже не в первый раз прерывают, правда, мистер Блейк?
Она сказала это неуверенно, почти со страхом, словно боясь реакции мужа.
— Конечно, Кейт, — ответил он, отворачиваясь от печатного станка. — Ты, как всегда, права. Меня все время что-нибудь отвлекает, и Кейт приходится возвращать меня к делу.
Он кивнул им и вышел из комнаты.
— Черт! — сказала вдруг Магги. — Я забыла про пиво для мамы!
Она положила «Песни неведения» на стол и поспешила к двери.
— Извините, миссис Блейк, нам пора. Спасибо, что показали нам все это!
Назад: Глава третья
Дальше: Глава пятая