18. Защита от огня

Пожар имел и свои положительные стороны – стало светло как днем. Еще оставался шанс попасть в комнату-склад под восточной аркадой, найти веревку и спустить ее в окно раньше, чем догонит огонь. Что касается собак, насколько я вообще могла о них размышлять, их определенно невозможно спустить в окно с веревкой или без, но они находились в самом безопасном месте дворца. Им оставалось только залезть в воду.

Я побежала на мост, собаки так прижимались ко мне, что когда мы добрались до пролома, Софи прыгнула вперед, а Стар, рванувшись, чтобы успеть за ней, нарушил мое и так не слишком устойчивое равновесие. Я подскользнулась, попробовала удержаться, закричала, наткнувшись на камень, и полетела в воду.

Полагаю, глубина там была фута четыре. Я нырнула прямо под лилии, их сияющие листья, и другие плавучие растения, а потом выбралась на поверхность и встала – по щиколотку в грязи и по грудь в воде, волосы разлеглись на лице как водоросли, а гончие смотрели на меня с моста с любопытством и восторгом. Потом Софи с коротким воплем восхищения прыгнула вниз. Стар неизбежно последовал за ней. Они плавали вокруг меня кругами, лаяли и плескались, получали удовольствие от общества и не обращали никакого внимания на мои попытки командовать. А я пыталась подтолкнуть их к берегу, и сама начала плескаться и пробиваться между листьями лилий.

Но не к аркаде. За несколько минут, отнятых этим приключением, я лишилась доступа к комнате-складу. Горящие перья и обрывки ковров перелетели через воду на крышу еще в нескольких местах. Большая ее часть была деревянной, она сохла несколько поколений, а увивающие ее ползучие растения уже начали засыхать от постоянной жары. Мальва вспыхивала как солома, вдоль всей аркады горящие обломки разлетались огненными стрелами и создавали новые очаги огня. Вуаль дыма скрыла все двери.

Горел уже и сад. Тут и там вспыхивали засохшие ветки, на верхушке молодого кипариса язык пламени изображал из себя огонь Святого Эльма. Дым насытился ароматом трав.

Северная аркада еще не загорелась, но без веревки все ее окна были для меня бесполезны. Потеряли смысл и ворота. Оставалось делать только одно, что меня уже заставили сделать собаки, залезть в воду. Но я подумала, что еще есть время. Остров пока был в безопасности, а его растительность слишком сочная и влажная, чтобы вспыхнуть уж совсем легко. И я, благодаря собакам, пребывала в таком же состоянии. Я вскарабкалась на берег, собака за мной. Они немедленно отряхнулись, вода летела с них, как душ из жидкого огня, так ярко все вокруг светилось.

Я пробралась сквозь заросли прохладных зеленых кустов и дошла до ступеней павильона. Налетело облако дыма, и я раскашлялась, но потом оно отправилось дальше, и воздух очистился. Я направилась в относительное укрытие павильона, но ноги, в конце концов, отказали. Я села на верхнюю ступеньку, обняла собак, и пришло время страха.

Гончие тоже к этому времени запаниковали и дрожали у обоих моих боков. Периодически через озеро перелетали потоки искр. Небо покрывали кольца, языки, спирали и метеоры огня, так что сияющие над головой крупные звезды казались очень холодными и необычно далекими. Пламя иногда стреляло всплесками голубого, пурпурного и зеленого и шумело, как стадо диких лошадей с ветром в гривах. Дыма было очень мало, к тому же его великодушно относил в сторону ветер. Озеро будто сделали из расплавленной меди, такое яркое, что резало глаза, а меж черных ирисов к воде летели красные, золотые и серебряные обрывки пламени. Вода казалась живой, наполненной огнем, как небо.

Я потерла глаза, чтобы избавиться от иллюзии, но когда посмотрела опять, увидела, что она и правда живая. Вода шевелилась не от ветра. Сад был уголком спокойствия, охраняемый ветрами, но в озере двигалась вода, покрылась линиями ряби. Жители сада, напуганные огнем, стрелами двигались к острову.

Первыми появились павлины. Две напуганные курицы неуклюже перепархивали с камня на камень по сломанному мосту, а их супруг, отягощенный весенним великолепием хвоста, с воплями перелетел через озеро, как нелепая подушка, задевая мощными, но неумелыми крыльями золотую воду, поднимая хвостом волну. Потом три большие птицы, игнорируя меня и гончих, пронеслись, подняв остекленевшие изогнутые перья, вверх по скалистому берегу и устроились на некомфортабельный ночлег рядом с нами на мраморных ступенях.

Маленькие скалистые куропатки летали намного лучше. Всемером они устроились у моих ног, раздулись от страха, их крохотные глазки горели рубинами, а они смотрели на огонь, окружавший сад кольцом. В сверкающем алом свете их перья светились металлом. Одна из них грела мне щиколотку.

Я не видела белок до тех пор, пока одна не взбежала по ступенькам и не устроилась столбиком рядом со мной, что-то бормоча, в шести дюймах от Стара. Потом я поняла, что воду заполнили головы, как концы черных стрел, направляющиеся к острову. Полагаю, там были домашние и полевые мыши, мыши-малютки, землеройки в бурозубки, их тени мелькали и исчезали под кустами. Крыс я точно видела, больших животных всех оттенков серого, черного и коричневого, которые смотрели на нас яркими интеллигентными глазами, а потом прятались в тень. Ящерицы лезли по камням, как порождение белой горячки, и я видела двух змей на расстоянии вытянутой руки от моих туфель. Они опустили свои красивые, смертельно опасные головы, и проскользнули мимо, как дым, а мы с собаками даже не шевельнулись. Бояться еще и их у меня не было сил, единственным, что имело значение, стал огонь. Мы все, крысы, птицы, змеи, собаки и девушка, имели право на этот остров, пока не кончится опасность. Гончие даже не дрогнули, когда одна крыса пробежала по моей ноге, а потом по хвосту Софи.

С неба упал голубь. Летающие птицы были в относительной безопасности, их спугнул первый порыв горячего ветра. Но один серый голубь с поврежденным крылом упал почти в мои руки, как плохо сделанный бумажный самолетик, длинный и планирующий. Он забился у моих ног, я наклонилась между гончими, подняла его и стала нежно держать на руках. Вода у берега кипела, переполненная рыбой. Карпы рвались от освещенных берегов к спокойному центру. Я видела их почти на поверхности, яркие плавники, золотой и серебряный блеск чешуи.

И громче галопирующего пламени шумели звери. Собаки скулили, павлины издавали пронзительные перепуганные крики, куропатки панически подпевали, крысы и белки болтали и визжали, а я приговаривала со все сокращающимся интервалом, прижимая к себе крепче Софи и Стара:

– Ой, Чарльз… Ой, Чарльз… Ой, Чарльз…

Мы почти не заметили, как вдруг в северо-восточном углу озера раздался громкий плеск, по расплавленно-золотой воде к острову двинулась черная голова. Я сидела и успокаивала своих зверей, прижалась щекой к мокрой голове Стара и размышляла о том, что скоро придется нырять в воду прямо в толкучку карпов.

Существо, кто бы это ни был, добралось до острова. Оно оторвалось от воды, встряхнуло черной прядью волос и выбралось на берег. Потом оно выпрямилось и превратилось в моего кузена. С него стекала вода, он был облеплен водорослями и одет в оборванные обвисшие остатки арабских хлопчатобумажных штанов, подвязанных золотым поясом, и промокшие насквозь арабские сандалии. Больше на нем ничего не было.

Он подошел к основанию ступеней, оценивающе оглядел меня и мой зверинец и сказал:

– Ева в саду Эдема. Здравствуй, любовь. Но тебе обязательно было поджигать весь дворец, чтобы заманить меня обратно?

– Чарльз, – пролепетала я, и на этом мои речевые возможности исчерпались. Собаки скулили, виляли хвостами, но не отодвигались от меня. Полдюжины ящериц бросились в стороны, когда Чарльз бежал вверх по ступеням, а когда он остановился перед нами, перепел отодвинулся на несколько дюймов, чтобы на него не капала вода. Я подняла голову.

– Это не я, а собаки. Они сшибли лампу. И я подумала, что ты ушел, они сказали, что ты убежал. Они… Они меня заперли… Ой, Чарльз, дорогой…

– Кристи… – Он вроде и не шевелился, но еще секунду назад стоял передо мной, и пламя бросало на его мокрую кожу розовые и фиолетовые блики, а вдруг оказался рядом на мраморном полу. Стара он отпихнул, обнял меня и целовал необыкновенно жадно и яростно, это казалось частью пожара, да наверное, и было. Говорят, так могут выражаться страх и облегчение. Я расплавилась в его руках как воск.

Нас разъединила мокрая ревнивая голова Стара, а потом Чарльз с хохотом покатился в сторону, увертываясь от игривых лап и языка Софи.

– Эй, ребята, хватит! Отзови своих зверских собак, а? Почему ты спряталась вместе со всем этим зоопарком? Господи Боже мой, до чего грязный этот павлин, я прокатился по всему его хвосту… Отвали, приятель, а? Я знаю эту девушку всего двадцать два года, это дает мне шанс… Когда я последний раз целовал тебя, Кристабель?

– Тебе было около десяти. Ты изменился.

– Расскажешь когда-нибудь… – На этот раз друг от друга нас отбросила ящерица. Она прыгнула на нас сверху, свалилась, отбежала в сторону и спокойно села. – Кристи, я люблю тебя, и могу провести остаток жизни, лаская тебя, и так, наверное, и сделаю, но если мы уходим, то чем скорее, тем лучше, nicht war?

– Что? Что ты сказал?

– Что нам пора идти.

– Я тебя тоже очень люблю. Я тебе говорила?

– Ты дала это понять. Ой, Кристи, любовь моя… Кристи!

– Что?

Он схватился за меня по-другому, уже не как любовник, а как кузен Чарльз. Схватил за плечи и потряс.

– Возьми себя в руки. Дорогая, ты накурилась наркотиков, или что?

– Я в порядке.

– Надо выбираться отсюда, пока это возможно!

– Да. Давай. – Я села и прищурилась. – Но как? Может, ты умеешь летать? Ой, садист, почти раздавил моего павлина… Нет, вот он, просто одурел от дыма. – Я начала вставать. – Не наступи на белку, ладно?

Он засмеялся.

– А, вот что это такое! А посмотри на всех этих очаровательных крысок. Пойдем! – Он встал, поднял меня на ноги и подержал немножко, чтобы я твердо на них устроилась. – Не бойся так. Мы были бы здесь, может, и в безопасности, если бы пришлось остаться, но здесь может стать слишком жарко и неудобно, пока все не утихнет, поэтому попробуем уйти сразу. Есть только один возможный выход, но лучше поторопиться.

– Какой выход? Мы не сможем вылезти через окно, потому что не найдем веревку, а просто так я не смогу, правда не смогу…

– Все в порядке, дорогая. Я не имел в виду окно, я говорил про ворота.

– Но коридор наверняка горит как факел! Пожар начался в комнате принца, ты знаешь?

– Все равно сомневаюсь, что так. Эта шахта, – он кивнул головой в сторону раскрашенной двери, – работала бы как труба, если бы подземный проход действительно пылал, а она не подает ни малейших признаков этого. Пойдем посмотрим… – Он аккуратно открыл дверь.

Запах дыма был не сильнее, чем везде, а в спиральной шахте было совершенно темно. За спиной заскулила Софи, я потрогала ее рукой и сказала:

– Тоже пойдешь, не беспокойся.

Кузен повернул голову.

– Большая дверь была закрыта, бронзовая, в коридор принца?

– Да, я ее закрыла. Я оттуда пришла. Я думала, что это уменьшит тягу.

– Тебя иногда осеняет, да? А воздух здесь такой затхлый, что тут если что и горит, то слабо. В любом случае, придется попробовать.

– Но даже если проход в порядке, мы не попадем в главный двор, огонь уже там, его видно! А на задние ворота и надежды нет, они заперты, ключей нет, они так говорили. Или ты правда умеешь взламывать замки в темноте?

– Не волнуйся, у меня есть ключ. – Он улыбнулся, выловил что-то из бывших белых штанов и продемонстрировал кольцо с ключами, которые блестели и звенели. – Поспорим, что один из этих подойдет? Я отобрал их у бедного Яссима, когда выламывался отсюда. Они не пригодились, чтобы попасть внутрь, потому что ворота закрывают и на задвижку, но если один из них подходит к задним воротам, то мы выберемся. – Он остановился, положив руку на дверь. – Слушай, прежде чем идти, лучше обмокни носовой платок или что-нибудь в озеро, чтобы закрыть рот, если дыма много. Давай, это быстро.

– А у тебя есть что-нибудь?

– Полштанины сойдет, если смогу оторвать.

Мы побежали к озеру вниз по ступеням.

– А кстати, где ты взял эти лохмотья?

– Это сага. Позже расскажу. Полагаю, они принадлежат Яссиму, но это не важно, они вместе со мной искупались и пахнут только водорослями и грязью. Надеюсь, что смогу их разорвать, хотя они еще не высохли и очень прочные… Вот нормально. Отлично одетый беженец. Пока ты поблизости, я на тебя тоже налью еще немного воды…

Мы наклонялись будто над озером жидкого огня, но вода была прохладной и восстанавливала силы. В ней отразилось смеющееся лицо Чарльза и его бриллиантовые глаза. Я смеялась ему в ответ. Невозможно было бояться. Свет привел меня в состояние крайнего возбуждения, принес хорошее настроение и ясность, оказался наркотиком намного мощнее любой дряни из арсенала Графтона.

Чарльз вскочил на ноги.

– Вот так-то лучше, пошли. – Мы побежали вверх по ступеням. Большинство маленьких птиц и зверей растворились в прохладных тенях кустов или в мокрых зарослях у края воды. – Сюда, моя прекрасная леди Кристабель, дай твою мокрую маленькую руку. Если кто-нибудь сказал бы мне, когда мы сидели с тобой в ванне двадцать лет назад… – Пауза возникла при переходе через порог. Делать это было трудно потому, что он не отпускал меня, а я его. – Хотя, между прочим, не думаю, что я и тогда хоть чуть сомневался. Вопрос состоял в том, чтобы протянуть несколько лет, поболтаться туда сюда по ветру, ветер переменился, и мы встретились. Ты то же чувствуешь?

– Всегда. Когда я увидела тебя на улице Прямой, зазвонили колокола, и я подумала – вот и он, наконец!

– Как все просто… Как себя чувствуешь? Дым все-таки есть. – И его было даже довольно много. Если бы я не потеряла способность бояться, то испугалась бы уже очень сильно. Мы спускались вниз по спиральной лестнице медленно, потому что не было света, и даже подвернутая нога стала бы большим несчастьем. Жара делалась ощутимой, дым встречал нас, едкий и тяжелый, и скреб легкие, как горячий напильник. Собаки прижимались к ногам, больше за нами не последовал никто.

– А с ними ничего не случится, со зверями? – спросила я, кашляя.

– Не должно. Есть вода, на случай, если станет очень жарко. Как только все прогорит и камни остынут, птицы смогут выбраться на равнину. К моему стыду, мыши и крысы меня не очень беспокоят. Впереди дверь. Посмотрим, что нам готовится снаружи. – Чарльз осторожно открыл дверь. Внутрь вошло еще больше дыма, засверкал и затрещал красный свет. Закрыл. – Чертов экстаз! Похоже, что нам все же придется попробовать окно. Мы можем…

– А может, это факелы, которые они зажгли для сегодняшних ночных развлечений. Они меня напугали до смерти, когда я раньше шла по этой дороге. Один прямо у двери.

Он опять приоткрыл дверь и выглянул в щель, я услышала вздох облегчения.

– Ты права, благослови тебя Аллах, это именно так. Наша удача не спит. Дым сочится из-под двери принца ручьем, но огня нет. – Он вытянул меня наружу и плотно закрыл дверь, когда вышли собаки. – Пойдем, дорогая, даже побежим. Слава Богу, что хоть что-то видно. Знаешь куда?

– Конечно. Будем только надеяться, что не налетим прямо на караван.

– Верблюды идут, йохо, йохо… Не волнуйся об этом, любовь. Говорю, наша удача не спит и пока не собирается.

Он оказался прав. Через две минуты после безумного бега по раскаленному проходу, кашляя и ослепнув от дыма, мы достигли ворот. Пока Чарльз возился с замком, я отодвигала задвижки. Потом ключ сладко зазвенел, повернулся, и дверь открылась. Гончие пронеслись мимо нас. Впереди были чистый воздух и прохладный шорох деревьев. Кузен обнял меня и практически потащил на чистый камень под дерево. Ворота за нами захлопнулись и отрезали нас от Дар Ибрагима.