Глава восьмая
Так мы и лежали, не разнимая рук, пока я не услышала, как на кухне скулит Фрэнки. Наверное, ей надоело лежать в своей корзинке.
— Бедняжка Фрэнки! Ее не было слышно несколько часов.
Я обернулась одеялом и прошлепала к двери, оглянувшись на Дэна.
— Надо ее выпустить.
— Ага, — кивнул он, перекатился на край кровати и свесил ноги на пол. — А мне надо одеться, иначе замерзну до смерти.
Мы быстро перекусили копченым лососем, которого я достала из холодильника, и омлетом, а потом уселись на диван пить чай. Фрэнки свернулась у наших ног.
— Похоже, Фрэнки не жалует твоего начальника, — заметил Дэн, поглаживая терьера.
— Да она его едва знает. Я купила ее в собачьем приюте, когда переехала сюда из квартиры Стивена. Думала, что она скрасит мое одиночество, и не ошиблась.
— Умничка. Вела себя безукоризненно, когда осталась у меня в субботу.
— А твоя собака не возражала, что Фрэнки осталась у вас?
— Бесси? Нет, что ты, наоборот. Они вместе устроились в одной корзинке, будто сестры.
— Бесси еще маленькая?
— Ей всего два года. Отец подарил ее мне, чтобы я не скучал в своих поездках.
— А чем ты занимаешься?
— У меня небольшая фирма, называется «Бандиты Бреннана». Сдаю напрокат игровые автоматы пабам и клубам. Мои помощники обслуживают автоматы, отвозят деньги в банк, а я заключаю новые контракты. Разъезжаю по всей стране, как торговый агент, хотя ничего не продаю, а только сдаю в аренду.
— Значит, ты проводишь много времени в пабах, — хихикнула я. — И встречаешься с убежденной трезвенницей.
— Да, я заметил, — сказал он, целуя меня в шею. — Зато какая экономия во время свиданий.
Не успела я шумно возмутиться в ответ на его откровения, как мой взгляд упал на часы. О нет! Половина восьмого.
Я с тревогой посмотрела на Дэна. Что же делать? Он наверняка хотел остаться на весь вечер или даже на всю ночь, но очень скоро мне придется оказаться совсем в другом месте. Интересно, как себя чувствует Грант после вчерашних возлияний? Если он еще спит, кто же присмотрит за детьми?
Мое воображение тут же нарисовало ужасную картину, как Николь и Софи безуспешно пытаются разбудить родителей, а близнецы становятся совершенно неуправляемыми.
— Дэн, прости меня, пожалуйста, но мне скоро надо уходить.
Он с удивлением посмотрел на меня.
— В самом деле?
— Да, я… ммм… мне надо встретиться с моей подругой Кларой. По вечерам у нас… кружок.
— Какой кружок?
Я окинула взглядом комнату, судорожно пытаясь придумать, что именно могло бы заставить меня каждый вечер посещать кружок. Цветы в горшках на высоком подоконнике показались мне наиболее достойными моего интереса.
— По цветоводству. Ну, знаешь, там учат, как сажать луковичные цветы, чем подкармливать, и всякое такое.
— А, ясно.
Он снял Фрэнки со своих ног и встал.
— Можно, я зайду завтра?
— Завтра вечером меня тоже не будет.
— А днем?
— Разве тебе не надо на работу?
— Владелец компании сам себе начальник — Он пожал плечами. — У меня свободный график.
Дэн внимательно посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло подозрение.
— И часто у тебя кружок?
— Ну… по-разному. Мы собираемся у кого-нибудь дома, когда удобно преподавателю, обычно поздно вечером.
Дэн нахмурился, и я заметила на его лице недоверие. Он снова пожал плечами и взял пиджак.
— Если ты уверена, что хочешь меня видеть, я зайду завтра днем. Надеюсь, на работу ты не собираешься?
Он, конечно, слышал, как я попрощалась со Стивеном до понедельника. Видимо, хотел проверить, не использую ли я работу как предлог для отказа, если не захочу видеть его снова.
Я подошла к нему, обняла за талию и положила голову ему на плечо.
— Сегодня был чудесный день, — искренне сказала я. — Завтра днем я останусь дома, как велел доктор, и буду думать только о том, чтобы увидеться с тобой.
Он улыбнулся с явным облегчением и поцеловал меня. Потом направился к двери.
— Значит, увидимся завтра, — оглянулся он уже на пороге. — Успехов в кружке.
Как только он ушел, я отправилась с Фрэнки на прогулку вокруг квартала. Через полчаса мы вернулись, я накормила собаку, быстро приняла душ, почистила зубы и рухнула в разметанную постель. Закрывая глаза, я расплылась в довольной улыбке и представила себе лицо Дэна. Я не ошиблась — он действительно был особенным.
Открыв глаза, я тут же вскочила с кровати и поспешила по длинному коридору к детским спальням. Когда я пробегала мимо комнаты для гостей, то услышала, как Гранта тошнит в ванной.
Все четыре детские кровати были пусты. Я вернулась в коридор и, слушая звуки, которые издавал муж Лорен, подумала, что в такую минуту не стоит беспокоить его расспросами о детях.
Я накинула шелковый пеньюар и быстро спустилась вниз, удивляясь непривычной тишине в доме. Дверь на кухню была открыта, на столе стояли грязные тарелки из-под хлопьев. Наверное, Софи накормила мальчиков завтраком, подумала я и направилась в игровую комнату.
Николь и Тоби лежали на диване и смотрели утренние передачи. Тедди сидел на большой подушке, глядя в одну точку и прижимая к груди мяч, губы его беззвучно шевелились. Он был в пижаме, от веса ночного памперса штанишки повисли едва ли не до колен.
— Где Софи? — спросила я.
Николь и Тоби подняли на меня глаза, с трудом отрываясь от телевизора. Тедди по-прежнему смотрел перед собой и что-то бессвязно бормотал.
— Пошла к своему кролику, — ответила Николь. — Я тоже хотела навестить Джинни, а противная Софи сказала, что на улице слишком холодно.
— Она надела пальто?
Николь пожала плечами и снова отвернулась к телевизору.
Я торопливо взбежала по лестнице и выглянула из окна спальни в сад. На траве и кустах лежал легкий иней, но, как я и обещала Гранту, животных из дома видно не было. Я испугалась, что ребенок может замерзнуть, набросила поверх пеньюара рыжую дубленку Лорен и снова спустилась вниз.
Через приоткрытую дверь прачечной залетал ледяной ветер. Я быстро влезла в полусапожки и прошла в сад, прикрыв ее за собой. К счастью, долго мне искать не пришлось. Софи сидела в сарае садовника, держа на руках кролика; на ней был толстый свитер. Когда я вошла и уселась рядом с ней на перевернутый ящик, девочка подняла голову.
— Как он? — спросила я, погладив шелковистую кроличью спинку.
— Я испугалась, что он замерзнет, — объяснила Софи. — Как ты думаешь, можно поставить клетку сюда?
Я кивнула.
— По-моему, отличная идея. Я не ожидала, что так скоро похолодает. Если переставить все инструменты к этой стене, там как раз поместится клетка. Может, нам даже удастся найти какой-нибудь столик или скамейку, чтобы не оставлять клетку на полу.
Софи внимательно посмотрела на меня.
— Что?
— Ты совсем другая, — простодушно сказала она. — До того как тебя ударила молния, ты ненавидела животных. А теперь ты их полюбила.
Я почувствовала, что краснею, словно меня поймали с пачкой украденного печенья.
— Тебе повезло, я ведь не помню, что ненавижу животных, — улыбнулась я.
Надо держать ухо востро при общении с детьми, подумала я. Одна беда — я совершенно не знала Лорен и не могла предугадать ее поступков. Единственное, что я могла, — это быть собой.
Софи улыбнулась в ответ, потом зябко поежилась и прижала к себе кролика, чтобы согреться.
— Идем, сейчас ему будет хорошо в клетке, — сказала я, вставая. — На улице солнце, иней растаял, а в клетке есть солома. Пока мы займемся их переселением, они с Джинни прижмутся друг к дружке. А потом мы снова придем его навестить.
Софи кивнула, посадила кролика в клетку и побежала в сад впереди меня. Я смотрела, как ее быстрые ножки переступают по мерзлой траве, и странное чувство охватило меня. Конечно, я радовалась за девочку, но это была не просто радость. Неужели во мне пробуждался материнский инстинкт?
Однако все мысли о радостях материнства мгновенно выветрились из моей головы, когда я вошла в теплую игровую комнату и почувствовала жуткий запах.
— Тедди наделал в штаны, Тедди наделал в штаны! — распевал Тоби приглушенным голосом, прикрывая лицо воротником рубашки.
Николь зажала нос рукой и делала вид, что ее тошнит.
Я перевела взгляд на Тедди, малыш сидел на прежнем месте и безучастно смотрел перед собой. Казалось, он даже не замечает, какой вызвал переполох. Когда я повернулась к Софи в надежде получить объяснения, девочка пожала плечами.
— Когда он просыпается, ты должна снимать с него памперс, — сказала она. — Если не снять, он думает, что в уборную ходить не надо.
Значит, это я виновата. Представив, какая отвратительная задача мне предстоит, я начала нервно теребить лицо. На часах почти десять, я до сих пор не одета, а теперь еще и это.
— Оставайся здесь, — велела я Тедди. — Не двигайся. Я наберу ванну.
Пока наполнялась ванна, я перерыла гардероб Лорен в поисках одежды попроще.
— Неужели у тебя нет хотя бы одной пары старых джинсов, — бормотала я, в отчаянии перебирая ряды шикарной дизайнерской одежды. — Что же ты надеваешь, черт тебя подери, в таких случаях?
Движение за спиной заставило меня подпрыгнуть. Я повернулась и увидела в дверях Гранта.
— Разговариваешь сама с собой? — сухо заметил он.
Я снова покраснела. Надо быть осторожнее, или в одно прекрасное утро я проснусь в психушке.
— Помолчал бы лучше! — резко ответила я. — После того, что ты тут вытворял вчера вечером.
Он даже смутился.
— Прости меня, любимая. Наверное, я слишком много выпил.
— Ты меня напугал.
Его лицо исказила страдальческая гримаса, и он протянул ко мне руки, словно моля о снисхождении.
— Я ведь уже попросил прощения. Просто я хочу, чтобы мы снова были близки. Мне очень одиноко без тебя, Лорен.
У него был такой несчастный вид, что мое сердце дрогнуло. Однако разум помог мне в минуту слабости, и я лишь выдавила из себя нечто вроде сочувственной улыбки.
— Надо выключить воду в ванной, иначе будет потоп, — сказала я, обходя его.
Грант пошел за мной по коридору в семейную ванную и молча наблюдал, как я заворачивала краны и выпускала часть воды через слив.
— Лорен, ты действительно ничего не помнишь?
Он стоял, прислонясь к косяку, и внимательно разглядывал меня. Я вдруг испугалась, во рту мгновенно пересохло.
— Ты ведь слышал диагноз доктора Шакира? У меня повреждены височные доли, — сказала я, выпрямляясь. — Зачем мне тебя обманывать?
В его глазах читалось сомнение.
— В больнице ты говорила о каких-то других воспоминаниях. И, по словам сиделки, считала себя кем-то другим, когда очнулась.
— Я была растеряна, — солгала я. — Не забывай, Грант, я ведь чуть не умерла. Может, приснилось что-то. — Я пожала плечами. — Не знаю.
Он не сводил с меня изучающего взгляда. Неужели он что-то знает? Или чувствует, что я вовсе не Лорен?
— Мне надо заняться Тедди, — сказала я решительно. — Пока я спала, а ты мучился похмельем, с Тедди никто не снял памперс, и он весь перепачкался. Хорошие же мы родители.
Продолжение взаимных обвинений было прервано приходом Софи. Она объявила, что Тедди плачет. Я немедленно побежала вниз и нашла там Элси, которая отчитывала несчастного малыша, нависая над ним.
— Вы только посмотрите на него! — кричала она. — Разве можно такому грязнуле жить в этом прекрасном доме! Что же ты наделал!
— Все в порядке, Элси, я сама все сделаю.
Домработница повернулась и окинула меня неодобрительным взглядом. Ее явно покоробило, что я до сих пор не одета.
— Простите, миссис Ричардсон, но запах просто невыносимый. И если бы только это. В прачечной по всему полу разбросано сено, в кухне груда грязных тарелок после завтрака…
— Элси, — сказала я умиротворяющим тоном, — именно поэтому нам нужен такой опытный специалист своего дела, как вы. Как вы помните, наша няня уволилась, а я только что выписалась из больницы. К тому же мистер Ричардсон сегодня плохо себя чувствует. Давайте с вами договоримся: я сейчас займусь Тедди, а вы поможете мне навести порядок. Мы очень ценим все, что вы делаете. Вы же знаете, что без вас мы просто не справились бы.
Элси поджала губы и кивнула, довольная похвалой.
— Тогда я пока начну убирать на кухне, — возвестила она, в последний раз бросив на Тедди недовольный взгляд. — Ни о чем не беспокойтесь, миссис Ричардсон.
С этими словами она заковыляла прочь, а я наконец занялась Тедди.
— Ну-ну, не плачь. Ты не виноват. Папа плохо себя чувствовал, а я спала. Пойдем примем ванну, можешь взять с собой свой любимый мяч, если хочешь.
Прежде чем вывести Тедди из комнаты, я повернулась к остальным.
— Пока нас с Тедди не будет, пусть каждый из вас нарисует то, что любит больше всего на свете. Это может быть город, человек или игрушка — все равно что, только рисунок должен получиться ярким и красивым, так что старайтесь. Мне хочется вспомнить все, что вы любите. А когда закончите, мы все вместе пойдем навестить животных и играть в песочнице, договорились?
Софи и Николь восторженно закивали и побежали к шкафу с игрушками, где, как я полагала, хранились бумага и цветные карандаши.
— Тебя это тоже касается, Тоби. Уверена, что ты хорошо рисуешь. Скоро я спущусь и посмотрю, что у вас получилось.
Привести в порядок Тедди оказалось не так-то легко, но с помощью почти целого рулона туалетной бумаги и полной ванны воды я сдала и этот экзамен.
— Вот и все, — сказала я, одевая малыша. — Теперь получше?
Тедди кивнул, и я обняла его, не обращая внимания на то, что он словно оцепенел в моих руках.
— Сможешь спуститься сам, пока я переоденусь?
Он торжественно кивнул.
— Тедди, мне бы хотелось увидеть и твой рисунок. Нарисуй то, что любишь больше всего на свете. Может, твой мяч?
Грант не появлялся, я тщательно вымыла руки, подобрала наряд в гардеробной и быстро оделась. Неужели Лорен сама управлялась с Тедди, думала я, или поручала все няне? Я все больше проникалась сочувствием к этой женщине, какой бы они ни была. Забота о детях оказалась для меня непосильной ношей, а полное отсутствие опыта превращало любой пустяк в настоящую проблему.
Как же научиться все успевать, думала я, разглядывая отражение Лорен в огромном зеркале. Скоро обед, а я еще ничего толком не сделала — только одела Тедди и оделась сама. Один бог знает, где находить время, чтобы готовить еду, заниматься стиркой и уборкой, не говоря уже о моих грандиозных планах устроить детям более интересные каникулы, чем сидение перед телевизором.
Мне вдруг ужасно захотелось вернуться к незамысловатому укладу моей другой жизни. Несмотря на требовательность Стивена и вечерние посиделки в офисе, работа не была мне в тягость. Тщательно подготовленные для суда документы могли решить исход дела, и чем сложнее была задача, тем больше удовольствия я получала от ее решения. А после работы я была сама себе хозяйка — могла валяться на диване, гулять с собакой или провести вечер с Кларой и нашими общими друзьями.
Машинально расправляя на бедрах льняные кремовые брюки, я никак не могла оторваться от своего отражения. Меня не переставало изумлять то, что я видела, и даже при мимолетном взгляде в зеркало я каждый раз едва удерживалась от искушения состроить рожу или подпрыгнуть, чтобы доказать самой себе, что эта светловолосая женщина имеет какое-то отношение ко мне.
Как зачарованная смотрела я на свой новый, совершенно чужой облик и думала о собственной жизни и тающем круге подруг. Одна за другой они выходили замуж, рожали детей и все реже выбирались из дому, за исключением разве что Клары. Я вспомнила наш последний загул, когда из шести подруг по колледжу и работе смогли прийти только три. Тогда их отговорки, будто бы не с кем оставить новорожденного младенца или трудно найти няню на вечер, казались мне, мягко говоря, неубедительными.
Я поправила на плечах легкий свитер и грустно улыбнулась. Только теперь я начала понимать своих замужних подруг. Когда тебя внизу ждут четверо детей и муж, от которого мало толку, поневоле начнешь осознавать значение слов «двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю». Воспитание детей поглощает тебя целиком, семейная рутина не отпускает ни на минуту. Ты никогда не принадлежишь себе, и даже такая малость, как прием ванны или выбор нового наряда, может окончиться целой вереницей проблем: дети заскучают или подерутся, животные проголодаются, а муж, то есть муж Лорен, почувствует себя обделенным. Но хуже всего постоянно сознавать свою ответственность, ведь самыми обыденными поступками я могу нанести детям непоправимый вред.
— У тебя все получится, — сказала я своему отражению. — Постарайся, ради Лорен.
Спустившись вниз, я обнаружила, что Тедди снова плачет.
— Что на этот раз? — спросила я Софи.
— Он хотел взять цветные карандаши, — ответила Николь. — А Софи не разрешила.
— Почему? — удивилась я.
— Ему нельзя, — буркнула Софи. — Ты говорила, что от него один беспорядок.
— В прошлый раз он изрисовал фломастерами весь ковер, — добавила Николь, — так Элси с трудом отмыла.
— В конце концов, это игровая комната или музей? — взорвалась я.
Не задумываясь больше о том, как поступила бы в такой ситуации Лорен, я решительно подошла к шкафу, схватила горсть карандашей и фломастеров, лист бумаги и положила все это перед малышом.
— Вот, Тедди, рисуй.
Под неодобрительными взглядами сестер и брата мальчик осторожно взял фломастер и дотронулся им до бумаги. На его мордашке появилось довольное выражение, и, уже смелее, он провел линию, даже высунув от усердия язык.
Я повернулась к детям.
— Готовы показать рисунки?
Первым решился Тоби, он сунул мне в руки свой листок, и я подняла рисунок повыше, разглядывая новую песочницу и большую желтую кляксу на колесах — видимо, самосвал.
— Здорово! — сказала я, потрепав его по волосам. — Хочешь теперь поиграть в настоящей песочнице?
Он кивнул.
— Тогда бегом одеваться, не забудь надеть куртку, а потом можешь идти в сад.
Тоби ускакал, а я принялась рассматривать рисунок Николь. Существо с рыжей челкой, изображенное на картинке, напоминало морскую свинку. Рядом со зверьком девочка нарисовала новый домик для своей любимицы.
— Замечательно, — похвалила я. — Мне нравится. Если хочешь, можешь пойти в сад вместе с Тоби и поиграть с Джинни. Не забудь держать ее так, как я показывала.
Я повернулась к Софи, ожидая увидеть на ее рисунке черного кролика, но она нарисовала человека со светлыми волосами и с большим сердцем на груди.
— Кто это? — спросила я.
— Это ты, мама, — ответила девочка. — После того, как тебя ударила молния. Другая мама.
Я оглянулась, проверяя, нет ли за спиной Гранта. Слова ребенка, чего доброго, могли убедить его в том, что после несчастного случая я действительно изменилась.
— Чудесно, Софи — Я заставила себя улыбнуться. — Мне очень нравится. Знаешь, все рисунки такие красивые, мы должны обязательно повесить их на стенку.
Софи округлила глаза.
— Но… ведь это беспорядок.
Я чуть было не ляпнула: «Ну и черт с ним, в детской комнате не должно быть такого идеального порядка», но вовремя опомнилась.
— Ты абсолютно права, Софи. Мы не станем вешать рисунки прямо на стену, мы купим специальную доску и прикрепим к ней.
Против такого решения она не возражала.
— Можно мне проведать Блэки? — спросила девочка.
— Конечно. Послушай, Софи…
— Да?
— Как ты думаешь, что приготовить на обед?
После вчерашнего провала мне не хотелось снова ударить в грязь лицом.
Она наклонила голову набок, словно оценивая мои способности, и едва заметно улыбнулась.
— Запеченную картошку с кетчупом и мороженое. Это наша любимая еда.
Пока я возилась на кухне, я совсем забыла о Тедди. Когда я наконец забрела в детскую, даже не помню, для чего, то не поверила своим глазам.
Тедди лежал на полу, положив перед собой рисунок. Я заглянула через плечо мальчика и ахнула от удивления. Это была не наивная детская картинка, а настоящее произведение искусства.
Я опустилась рядом с малышом на колени и спросила, почему он решил нарисовать именно это, но Тедди лишь пожал плечами и продолжал рисовать. Замерев от восхищения, я смотрела, как он наносит последние штрихи. Потом Тедди уселся и стал критически разглядывать свое творение, по-птичьи склонив голову.
На рисунке был сад. С безупречно выверенными пропорциями и мастерски учтенной перспективой. Юный художник не упустил ни малейшей детали — внутренний дворик, лужайка и живая изгородь были прорисованы с удивительной точностью. С помощью карандашей и фломастеров ребенок искусно положил тени и передал цвета. Казалось невероятным, что четырехлетний ребенок может быть таким великолепным рисовальщиком. Глядя на мальчика, я не могла удержаться от улыбки.
— Ты очень талантливый, Тедди. Думаю, ты многого добьешься.
— Зачем ты забиваешь ему голову всякой чепухой? — спросил Грант, появляясь в дверях.
Я подняла рисунок повыше, чтобы он мог рассмотреть.
— Посмотри, что нарисовал Тедди! — воскликнула я. — Это просто чудо.
— Неплохо, — согласился Грант. — Срисовал откуда-нибудь?
Я помотала головой.
— Мне кажется, он просто нарисовал то, что видел.
— Не разрешай ему рисовать на полу, он снова испачкает весь ковер.
— Значит, у детей должен быть стол для рисования, который можно пачкать, — парировала я.
При слове «пачкать» Грант отпрянул, и я не выдержала.
— Чем же им прикажешь заниматься целыми днями?
— Я уже говорил тебе: няня водила их гулять. Кстати, пора искать новую — пока ты больна, ты не сможешь уделять детям много внимания.
— На следующей неделе начинаются занятия в школе. Зачем сейчас искать няню?
— Лорен, утром детей нужно отвозить в школу. Ты сможешь вставать рано? — спросил он напрямую. — Последние два дня ты не просыпаешься раньше девяти, а занятия в школе начинаются без четверти девять. Значит, чтобы собрать их в школу, тебе придется встать в семь часов.
— Даже если мы дадим объявление сегодня, к будущей неделе мы няню не найдем, — заметила я. — А ты сам не сможешь пока возить их в школу?
— Боюсь, это невозможно. Я начинаю прием в восемь.
— Ты, кажется, говорил, что приедет моя сестра, — неожиданно вспомнила я. — Она водит машину?
— Бог мой, я и забыл о Карен. Как только тебя отвезли в больницу, я сразу же позвонил ей, она обещала взять отпуск и приехать на следующей неделе. — Грант задумчиво потер подбородок. — Если мы ее попросим, она могла бы несколько дней возить детей в школу. А ты сможешь как следует окрепнуть.
— Какая она, моя сестра? Мы с ней ладим?
По раздраженному вздоху Гранта я поняла, что он никак не может привыкнуть к моей неожиданной амнезии.
Голос дверного звонка спас меня от неприятного разговора. Я радостно побежала открывать и с удивлением увидела на пороге полную женщину. У нее был очень короткий «ежик» волос на голове и крупные висячие серьги. Но больше всего меня поразила ее одежда — широкие шелковые брюки и гигантская фиолетовая блуза, которая простиралась на необъятной груди, словно мини-шатер.
— Привет, сестренка, — сказала она, не обращая внимания на мой довольно бесцеремонный взгляд, и подставила щеку для поцелуя. — Грант сказал, что ты на смертном одре, а ты жива-здорова и, как всегда, цветешь. Я решила помочь с детьми, пока ты болеешь, но если ты хочешь, чтобы я уехала…
— Карен?
— А кто же еще? Значит, тебя выписали из больницы?
— Это невероятно — мы только что о тебе говорили. — Я с интересом разглядывала ее лицо. — Да, меня выписали позавчера, но я не хочу, чтобы ты уезжала.
— У тебя поразительно здоровый вид для человека, который умирал пару дней назад. Так мне можно войти? Устала в дороге как собака.
— Конечно, Карен, прости. Проходи, пожалуйста. Ты как раз к обеду. Надеюсь, не имеешь ничего против запеченной картошки и мороженого?
Она недоверчиво взглянула на меня, словно услышала очень смешную шутку, но вдруг перестала улыбаться и посмотрела на меня более внимательно.
— Не пойму, в чем дело, — сказала она, протискиваясь мимо меня в коридор, — ты какая-то другая.
Сейчас она увидит, что у меня другой цвет глаз, испугалась я, но в эту минуту появился Грант. Увидев свояченицу, он подошел к ней и чмокнул в щеку.
— Вот это да! Легка на помине! Мы ждали тебя только на следующей неделе.
— Ты меня так напугал своим звонком, что я решила приехать пораньше, — ответила Карен и бросила посреди прихожей небольшую дорожную сумку. — Когда ты звонил из больницы, я подумала, что Лорен вот-вот отправится на небеса. Тогда я попросила отпуск по семейным обстоятельствам, и вот я здесь.
Она мне уже нравилась.
— Как хорошо, что ты приехала, — улыбнулась я. — Не знаю, говорил ли тебе Грант, но у меня амнезия. Совершенно ничего не помню — кто я, чем занимаюсь, что люблю, что ненавижу — ничего. Надеюсь, ты мне поможешь освежить память.
Круглое добродушное лицо Карен вытянулось, глаза едва не выскочили из орбит.
— Разрази меня гром, — только и вымолвила она.
