9. Интерлюдия: с желанием
Дженнифер не осознавала, пока не вошла в столовую отеля, в которой не было Стефена, как сильно ее настроение зависело от ожидаемой встречи с ним. Она села, механически потянулась за салфеткой и уставилась в перегруженное меню невидящими глазами. Когда появилась пища, она ела, не ощущая вкуса, и постоянно смотрела на дверь. Но он не пришел. Должно быть, решил пообедать в собственном отеле, чем очень ее огорчил.
Она чувствовала себя иссушенной и опустошенной, погрузилась в душераздирающий вакуум между осознанием необходимости поступка и моментом, когда приходится делать первое движение. «Когда свершилась ужасающая вещь, и нужно действовать…» Вот она и попалась, будто в жутком сне, который еще кошмарнее делали терзавшие ее сомнения. А если она все-таки ошиблась? Если ничего неправильного и не происходило? И, в конце концов, что там могло происходить? Над ней издевались маловероятные фантомы — живая Джиллиан, где-то как-то спрятанная, в заточении, в опасности… Она постаралась выкинуть это из головы. Такого в жизни не бывает. Или бывает?
После обеда одеревенелая и с трудом держащая себя в руках Дженнифер нашла управляющего отелем и извинилась перед ним, на своем свободном правильном французском, за изменение планов. «Я давала понять, что это может случиться, — закончила она, — но не думала, что так скоро. Конечно, я заплачу за сегодняшнюю ночь».
Управляющий открыл рот, чтобы возразить, снова закрыл и, внимательно посмотрев ей в лицо, стал преувеличенно любезным. Его доброта и очевидная симпатия ничуть не прибавили ей самообладания. Когда, наконец, она с ним рассталась, то почти побежала из освещенного фойе с единственной мыслью — найти Стефена.
Полусвет превратился в сумерки с несколькими тусклыми звездами, но она увидела его почти сразу. Он шел вдоль реки, ниже отеля. Дженнифер побежала вниз по крутому берегу между темными деревьями, спотыкаясь о корни сосен.
Стефен остановился у моста через водопад и смотрел, как кипит вода и поднимает над собой светящийся туман. Над рекой наклонились рябины, качали призрачными листьями. Вид знакомой фигуры вышиб из Дженнифер остатки много лет культивируемого самоконтроля. Пока приходилось справляться со своим грузом одной, она, к своему удивлению, как-то с ним справлялась. Но теперь проблемы давили на нее, и необходимо было ими поделиться. А для этого вовсе не нужно так твердо держать себя в руках. И вот Стефен, представляет собой все, что ей больше всего нужно. Спокойствие, силу… Не больше? Большой брат Стефен. Она неожиданно обрадовалась, что, похоже, его устраивают такие отношения. Погрузившись в невинность, как улитка в раковину, Дженнифер вытянула руки вперед и побежала к другу юности, крича его имя.
Стефен обернулся и увидел Дженнифер. Шум водопада заглушил ее приближение, и вдруг она появилась — призрачная фигура под соснами с вытянутыми вперед руками. «Почему, Дженни?»
«Стефен, ой, Стефен!»
Он повернулся, чтобы встретить ее, протянул руки. Любимая девушка бросилась к нему, прижалась крепко. Его сердце начало безумную гонку, застучало оглушительно и болезненно. Руки напряглись, голова наклонилась, рот шевельнулся в поисках ее губ… Но голова Дженнифер крепко прижалась к его плечу, его губы прикоснулись только к шелку ее волос. Он сказал хрипло: «Дженни. — Она не подняла головы. — Дженни». Никакого движения.
Только через пять мучительных и ослепляющих секунд он понял, что она плачет, не воспринимает ничего, кроме собственной печали. Дрожание ее тела вызвала не страсть, а слезы, а руки тянулись к нему только за утешением. Большой братик Стефен. Придержи лошадей, дурень, она даже не понимает, что это ты… Он прожил еще пять жизней, а потом услышал собственный неузнаваемый голос: «Почему, Дженни? Что случилось?»
Она мотнула головой, зарылась лицом еще глубже в его плечо, поэтому он замолк, бережно ее обнимая, пока всхлипы не стали затихать. Он уже полностью взял себя в руки, лицо его было, как маска, но дышал он учащенно и рука, которая все время рвалась погладить ее волосы, слегка дрожала. Скоро Стефен это заметил, его рот слегка дернулся, и он уронил руку.
Через какое-то время Дженнифер шевельнулась, немного отодвинулась и потянулась за носовым платком. «Возьми мой, — сказал он. — Понятия не имею, почему мужчины всегда снаряжены лучше, чем женщины, для таких оказий. Самозащита, надо полагать».
Дженнифер, вытирая глаза, выдавила из себя слабую улыбку. «Я промочила твое плечо? Извини. Должна сказать, что ты подозрительно уверено реагируешь на, как ты это назвал, подобную оказию. Что, много людей к тебе прибегают и на тебя плачут?»
«Не больше трех в день».
«Бедный Стефен. Прости меня».
«Глупая девочка, — издевательские слова, но голос мягкий, а глаза серьезные. Он слегка опустил руку ей на плечи и увлек к дальнему концу моста. — Пойдем туда, где мы друг друга услышим, и ты все об этом расскажешь».
Молодые люди начали подниматься по тропинке, ведущей к горным пастбищам, и почти сразу вырвались из холодной тени скалы. Теплый вечерний воздух, пахнущий землей и можжевельником, приласкал их полутонами горного ветерка. Рев реки за спиной перешел в бормотание и, в конце концов, пропал в темноте.
Они нашли низкую стену у края луга и там, сидя на еще горячем камне, глядя на траву у ног, она ему рассказала. Как ее приняли в монастыре, как она все больше предчувствовала несчастье, а потом о том, как донья Франциска преподнесла известие о смерти Джиллиан.
«Умерла? — сказал Стефен потрясенно. — Бедная Дженни, сочувствую. Надо же, такое ужасное событие, и ты так с ним столкнулась… Черт побери, даже если Джиллиан собиралась уйти от мира, они могли, по крайней мере, побеспокоиться и сообщить тебе об этом-то».
Дженнифер сжала покрепче руки и сказала, прерывисто дыша: «Вот именно, Стефен. Слушай…» И она стала рассказывать продолжение фантастической истории. Про дальтонизм и горечавки, необыкновенную скрытность умирающей женщины, о собственных разговорах и обо всем, что она видела… И через все это, как черная нить через цветную ткань, проходили голос и действия испанки, которая то лгала, то намеренно оскорбляла, но все время явно что-то оценивала и рассчитывала, что?
Луна поднялась уже высоко, повисла между звездами, как меланхоличный лебедь в пруду с лилиями. Гора и долина наполовину ушли в темноту. Ветер тихо и невидимо двигался по траве. Такая тишина, что слышно, как закрываются цветы под ногами. Стефен наконец заговорил, и его слова были противоядием для переживаний Дженнифер: «Похоже, ты пережила очень мучительный день, учитывая все обстоятельства. Дать сигарету?»
Ее широко открытые измученные глаза смотрели на него над пламенем зажигалки. «Стефен. Неужели ты мне не веришь?»
«Верю… До определенного момента».
«Момента? Какого момента?»
«Когда ты начинаешь соединять факты в теорию Великого Злодейства. Довольно странные факты, но со временем они, наверняка, найдут простое объяснение».
«Ты так думаешь?» Напряженный высокий голос. Сигнал опасности. Стефен, услышав его, внутренне показал себе язык.
Но ответил он просто и без затей: «Милая девочка, послушай сама, что утверждаешь. Две молодые женщины, похожие друг на друга, каким-то образом меняются местами. Одна умирает, даже на смертном одре утверждая, что она — другая. Вторая, достойная уважения и не лишенная чувства ответственности англичанка, исчезает бесследно. Перед тобой стоят две проблемы. Первая — кем была умершая женщина? Вторая — где Джиллиан? — Он покачала головой. — Это чересчур».
«Почему нет?»
Теперь он стал намеренно грубым. «Потому, что разумнее принять не два маловероятных события, а одно — что Джиллиан умерла и похоронена».
Она заговорила не сразу, голосом маленькой потрясенной девочки: «А я думала, что ты поможешь мне, Стефен».
Он непроизвольно дернулся. «Именно это я и пытаюсь сделать, Дженни, разве не понятно? Не хочу, чтобы ты выдумывала какую-то фантастическую историю, и, возможно, попала в какую-нибудь весьма неловкую ситуацию, выдумывая обвинения против людей, которые вряд ли окажутся такими опасными преступниками, как ты вообразила».
«Только донья Франциска, а она…»
«Совершенно справедливо. Она лгала и не понравилась тебе. Это не делает ее преступницей».
«Я не сказала, что она преступница! Но, если бы ты ее видел и говорил с ней, Стефен, ты бы тоже был убежден, что она совсем не такая, какой притворяется!»
«А кто вообще эта женщина? Что она делает в монастыре?»
Дженнифер пересказала слова сестры Марии-Луизы. «А потом я попробовала расспросить послушницу, которая выводила меня из монастыря. Она явно хорошая девушка, а ДОНБЯ Франциска внушает ей благоговейный страх. Я поняла, что эта донья заправляет всем, что не является непосредственно религиозным. Еще я поняла, не из слов девушки, а вообще из ее манеры, что донья Франциска никому особенно не нравится, и они думают, что она пользуется слепотой настоятельницы, но никто не хочет ничего говорить. Они в общем-то простые души и воспринимают людей так, как те пытаются себя преподносить».
«Похоже, ее власть необычайно велика, учитывая, что она не принимала постриг».
«Да. Я спросила, в чем причина. У меня создалось впечатление, что настоятельница позволяет ей вмешиваться во множество вещей в порядке компенсации за то, что не принимает ее в орден. Знаешь, о чем она заставила меня вспомнить? О хороших старых временах, когда королевы, герцогини и разочарованные дамы высшего света уезжали в монастыри, где политика не могла сильно их коснуться, и всем ужасно мешали, потому что к ним все время приходили посетители, у них были комнатные собачки и им приходилось уделять массу внимания».
Он засмеялся, «Ты не говорила ни о каких собачках».
«Ну ты понимаешь, что я имею в виду. Даже без собачки и прочих атрибутов времени… Понимаешь, она ненастоящая! Даже если не говорить про Джиллиан. Там есть церковь. Донья Франциска, очевидно тратила безумные деньги на нее и…»
«Дорогая Дженни! Существуют ведь копии с Эль Греко, ты можешь их отличить?»
«Нет, конечно, нет. Но могу узнать золото и слоновую кость, и даже копия такого рода стоит настоящие деньги. И где она их берет, ты скажи?»
«Ты говорила, она была богата».
«Ее семья разорилась. Она ничего с собой не привезла. Так сказала сестра Луиза. И если это все пожертвования, почему об этом ничего не знает настоятельница?»
«Да… Признаю, что это странно. Но еще раз говорю, что должно существовать простое объяснение… В смысле, как она сумела прибрать к рукам такие деньги? Туда, должно быть, вложены миллионы франков».
«Миллионы франков… — вздохнула Дженнифер. Она заснула руку в карман и вытащила мятый кусок бумаги. — Вот, Стефен, прочти».
«Что это?»
Она рассказала, как нашла записку в щели рамы триптиха. Стефен низко опустил бумагу в тень стены и чиркнул зажигалкой. Ветер почти затих, пламя горело ровно. Потом он поднял голову и потушил огонь. Слегка нахмурился.
Дженнифер быстро спросила: «Ну и что ты думаешь об этом, Стефен?»
«Я? Ничего. Ну, учитывая все привходящие обстоятельства, упоминание трех миллионов франков заставляет задуматься…» Он вернул записку Дженнифер, и она засунула ее обратно в карман. Потом он погасил сигарету о камень.
«Ну?» — спросила Дженни опять напряженным голосом.
Он ответил ровно: «Если ты продолжаешь настаивать на своей тайне, моя милая, я не могу помешать тебе причинять себе боль. Но что можно сделать по этому поводу, не имею ни малейшего представления».
«Полиция…»
«Ради Бога, Дженни, нет! Ты иностранка, протестантка, одна в дикой части страны. А Джиллиан после брака приобрела французское гражданство. Ты не можешь разбрасывать различные обвинения, не имея серьезных доказательств».
«Пожалуй, нет… Тогда я могу сделать только одно».
Он посмотрел на нее с сомнением. «И что это?»
Дженнифер резко встала, бросила сигарету на землю и наступила на нее. «Отправиться в монастырь и пребывать там, пока я что-нибудь не раскопаю».
Он тоже встал. «Дженни, неужели никакие слова не могут убедить тебя, что это чушь? Что ты просто запутаешься…»
«Нет. Видишь ли, я должна выяснить, где Джиллиан».
«Дорогая моя девочка…»
Она вспыхнула и закричала на него, отказали все контрольные клапаны. «Ради Бога, Стефен! Можешь называть меня хоть идиоткой, но я просто не верю, что Джиллиан лежит в той могиле! Ты что, не можешь понять такого простого факта? Я не верю, что она умерла!»
Она смотрела на него, быстро дышала, дрожала от злости и возбуждения. Призрак в темноте, стройный и живой на фоне мертвых скал. Она казалась очень одинокой, трогательной и юной. Стефен, глядя на нее, почувствовал такую сильную волну желания, что удивился и себе, и тому, что она этого не замечала, смотрела на него злыми глазами. Он опять заговорил: «Дорогая моя девочка…»
И прекрати называть меня своей дорогой девочкой!» — вскрикнула Дженнифер.
Стефен засмеялся и так неожиданно капитулировал, что ее злость перешла в удивление. Ей даже не приходило в
голову, что он обеими руками готов был ухватиться за что угодно, что удержало бы ее в Гаварни, princesse lointaine за пределами ее строго охраняемого замка. Он сказал: «Хорошо, мой нежный маленький цветочек. Ты победила. Только включи меня в игру».
«Ты хочешь сказать… Ты все-таки поможешь мне, Стефен?»
«Безусловно. Если ты собираешься искать несчастья на свою голову, я предпочитаю, чтобы ты делала это не в одиночестве. Только не рассчитывай, что я буду играть героическую роль, Дженни. Сделаю, что смогу, но мелодрама не в моем стиле».
Она облегченно вздохнула и улыбнулась ему, удивляясь при этом, почему его глаза не блестят в ответ, и смотрит он на нее с лицом закрытым и собранным, как египетский фараон. «Я знала, что ты согласишься!» Триумф и облегчение сделали ярким ее голос, она двигалась к нему, сверкая глазами в лунном свете. Почти не понимая, что делает, он взял ее за плечи и притянул к себе. Она не сопротивлялась, переполненная восторгом… Только потом она подняла к нему жизнерадостную физиономию и спросила нетерпеливо и наивно: «А что мы теперь сделаем?»
На секунду он сжал ее крепче. «Ты правда хочешь знать?»
«Конечно!»
«Для человека с моим нестабильным темпераментом, — сказал Стефен сквозь зубы, — я необыкновенно целеустремлен. — Он опустил руки и засмеялся, увидев ее удивленное лицо. — Не обращай внимания, солнышко. Следующий наш шаг — благополучно доставить тебя в монастырь. — Он дотронулся пальцем до ее подбородка и приподнял лицо. — В монастырь. Это подходит тебе, спящая красавица».
Она отодвинула голову. «Почему ты меня так называешь? Ты сегодня говоришь массу странных вещей».
«Это луна».
«И я вовсе не нежный маленький цветочек».
«Это мне ты говоришь. На самом деле, мое сердце сейчас кровью обливается из жалости к донье Франциске».
Дженни засмеялась, все еще возбужденно-восхищенная. «Очень даже может быть… Значит, полагаю, я должна попасть в долину Ураганов…»
«Думаю, я могу помочь с машиной. Аристид Шелтон, это местный жандарм, мой собутыльник. У него есть маленький «Рено», который, я уверен, он разрешит использовать».
«Превосходно. А я гадала, что делать с чемоданами».
«Если не достану машину, один из погонщиков мулов отвезет все тяжелое утром. Один из них живет в твоей долине на ферме над монастырем. Его зовут Пьер Буссак. Насколько мне известно, он перевозит вещи вверх, когда его просят. И есть еще парень Луи, у которого есть кони…»
Она заинтересованно спросила: «Три коня? Гнедых?»
«Да. Почему?
«Да ерунда. Я, по-моему, его сегодня видела».
Они начали медленный спуск по горе. Как только решение было принято и разработан хоть какой-то план, Дженнифер почувствовала, что ее напряжение заметно спало. Она искоса посмотрела на Стефена. Он перехватил ее взгляд, улыбнулся. Все странности в нем исчезли. Все опять нормально. Он протянул руку, чтобы помочь ей идти, и она приняла ее. Молодые люди шли вместе, держась за руки.
«Этот мальчик, — спросила она, — он тоже живет в долине?»
«Он живет у дяди на ферме, но перегоняет сюда летом скот и обитает в домике с другой стороны долины Ураганов».
«Похоже, ты хорошо его знаешь».
«Он несколько раз подходил и смотрел, как я рисую. Он постоянно двигается вверх и вниз».
«Ты очень смелый, Стефен, что не боишься местной критики. Это, наверное, жутко».
Стефен усмехнулся. «Они весьма откровенны. Луи всегда хочет, чтобы я нарисовал его коней, на что я не способен, а мадам Буссак, она однажды смотрела на мои рисунки, сказала, что в рисовании ничего не понимает и предпочитает фотографии… Я увижу тебя завтра?»
«Не знаю, Стефен. Это далеко…»
«Я приду. Я хотел бы, чтобы ты чувствовала, что я под рукой, если я понадоблюсь. Знаешь, Дженни…»
«Да?»
«Если я возьму какой-нибудь еды и бутылку вина, ты встретишься со мной завтра, например у поворота дороги к монастырю? Пикник, и обменяемся открытиями».
«Конечно, мне хочется. Но обмениваться? Какие ты собираешься делать открытия?»
«Могу завтра лениво поболтать с местным доктором и священником. Они оба видели Джил… То есть эту женщину».
Они дошли до моста. Она остановилась и повернулась к нему. «Стефен… Понимаю, ты считаешь меня чокнутой и можешь доказать мою глупость по каждому пункту… Но я должна это сделать. Ты понимаешь, правда?»
«Понимаю».
Она прикоснулась к его руке. «И я очень благодарна… И очень рада, что ты здесь».
Он ответил спокойно: «Вот и хорошо. Вещи у тебя упакованы?»
«Да».
Стефен посмотрел на светящийся циферблат часов. «Не слишком поздно. Пойдем и попросим у Аристида машину, а потом, если захочешь, можем сегодня же сходить к священнику.
«Это звучит восхитительно», — сказала Дженнифер и решительно пошла по тропинке.
