Должен признаться, что я здорово наклюкался. Тосты произносились один за другим: за здоровье Труди, за усопшего короля, за здоровье нового короля. И так пинта за пинтой. А я там был с середины дня — с того времени, когда у Труди началось. Когда пришел Ричард, я уже с трудом держался за стойку бара.

Он, казалось, этого не заметил. Поставил мне пинту, услышав, что Труди рожает, поговорил о крикете, о том, какие игры будут отменены из-за смерти короля.

Потом он задал мне довольно необычный вопрос. Я так до сих пор и не могу понять, то ли он на самом деле это сказал, то ли это пиво сыграло злую шутку со мной.

— Мод хочет учиться в университете, — сказал он.

— Что-что?

— Сегодня она пришла ко мне и объявила, что хочет поступить в школу-интернат, которая подготовит ее к вступительным экзаменам в Кембридж. Как вы думаете, что мне делать?

Я чуть не рассмеялся — у Ричарда с его женщинами вечно какие-то трудности. Правда, с его женщинами все, что угодно, может случиться. Я подумал о Китти Коулман — как она держала меня под руку, когда я провожал ее домой, как мелькали из-под юбки ее изящные и манящие лодыжки, когда она крутила педали велосипеда, и смех застрял у меня в горле. Мне захотелось разрыдаться. Я уставился на пену в своей кружке и сказал:

— Разрешите ей.

В это время вбежала наша горничная и сообщила, что у меня родился сын.

— Слава богу! — закричал я и поставил всем, кто был в пабе.