ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ СВЯТКИ

Наконец-то идет снег. Весь день крупные, пухлые, совершенно сказочные хлопья, кружась, падают с зимнего неба. «Снег все меняет», — говорит Зози, и правда, эта магия уже начинает действовать: другими стали магазины, дома и даже столбики на автостоянках, которые под снегом превратились в часовых, одетых в белые пушистые тулупы, но на фоне прямо-таки светящихся небес они все равно кажутся сероватыми; мало-помалу Париж исчезает; исчезают клочки мусора, смятые пластиковые бутылки, целлофановые пакетики из-под лакомств, кучки собачьего дерьма и конфетные фантики — все укрывает свежий снег, все под ним словно обновляется, становится вновь пригодным к использованию.

В действительности это, конечно, не так. И все-таки это очень похоже на волшебство; кажется, будто сегодня любая вещь может измениться до неузнаваемости и все еще можно исправить, а не просто прикрыть сверху снегом, словно дешевое пирожное сахарной глазурью.

Сегодня открылась последняя дверца в нашем святочном домике. За ней — очередной вертеп: мать, отец и младенец в колыбели; ну, не совсем младенец, а маленькая улыбающаяся девочка, рядом с которой пристроилась желтенькая обезьянка Розетт в полном восторге — и я тоже; хотя мне все же немного жалко ту деревянную куколку, что изображает меня: она-то осталась за пределами праздничной гостиной, и те трое празднуют пока без нее…

Это глупо, я понимаю. Я не должна расстраиваться. «Ты сама выбираешь себе семью», — говорит мама; и не важно, что Ру — не настоящий мой отец или что Розетт — только наполовину мне сестра, а может, и не сестра вовсе…

Сегодня я возилась со своим карнавальным костюмом. Я буду Красной Шапочкой — для этого мне, в сущности, нужно не так уж много: сама красная шапочка, точнее, красный плащ с капюшоном. Зози помогла мне его сшить — притащила с благотворительного базара кусок подходящей ткани, а из чулана извлекла старую швейную машинку мадам Пуссен. Получилось здорово — ведь мы все-таки все сделали сами! — особенно в сочетании с корзинкой, которую я украсила красными лентами. А Розетт будет обезьянкой, для чего к ее коричневому спортивному костюму достаточно всего лишь хвост пришить.

— А ты кем будешь на празднике, Зози? — спросила я уже в сотый раз, наверное.

Она загадочно улыбнулась.

— Подожди и сама увидишь; иначе весь сюрприз будет испорчен.