Глава 26

Записка от мистера Эшфорда пришла на следующее утро.

Я не знала, как понимать подобное послание. Еще не все потеряно? Он изобрел какой-то неведомый мне выход из катастрофической ситуации?

Мое сердце разрывалось от боли при мысли о множестве тягот, которые внезапно обрушились на мистера Эшфорда: возможная потеря дома предков, падение семьи, отчаяние и, не дай бог, болезнь отца или сестры. И все же он пишет мне, умоляя меня не переживать.

Я не могла отправиться к нему, но не могла и сидеть дома, не зная, когда вновь получу весточку от него. С мятущимся сердцем я попросила Генри одолжить мне ландо, и единственного взгляда на мое расстроенное лицо, должно быть, хватило, чтобы он согласился. Я велела кучеру отвезти меня в город, где мы бесцельно катались почти час, пока я наконец не поняла, куда именно хочу отправиться.

Я вскоре очутилась на знакомой скамейке в Кенсингтон-гарденс, на которой мы так часто сидели с мистером Эшфордом. Почти все цветы увяли, и было по-осеннему зябко. Я плотнее завернулась в шаль, едва ли замечая немногих людей, прогуливающихся по саду. Слезы обожгли мне глаза. Несмотря на оптимистический тон записки мистера Эшфорда, я потеряла надежду. Как, недоумевала я, можно было вообразить, будто нас ждет счастливое будущее?

Я не знаю, как долго сидела там, прежде чем услышала шаги и голос мистера Эшфорда.

— Джейн.

Я обернулась. Тремя огромными скачками он подлетел ко мне.

— Ваша сестра сказала, что вы поехали в город. Я рискнул отправиться за вами, в надежде, что сумею вас найти.

Он присел рядом и взял меня за руку, взгляд его был исполнен истинного чувства.

— Мне очень жаль, что вы услышали обо всем не от меня, Джейн. Я искренне стыжусь.

— Вам нечего стыдиться, — возразила я.

— Есть. Мне следовало быть более сведущим в финансовой деятельности отца. Много лет назад, когда я достиг совершеннолетия, он ограничил мои обязанности заботой о недвижимости и арендаторах. Остальное, настоял он, его дела. Он весьма искусно скрывал от меня происходящее. Многочисленные его улучшения в Пембрук-холле казались мне чрезмерными. Несколько лет назад я заподозрил неладное и предложил урезать расходы. Он отказался довериться мне, признав лишь самые незначительные поправки и уверяя, что его вложения поддержат нас. Если б я только знал! Я бы постарался отговорить его от вложения денег в торговые корабли, ведь риск таких предприятий слишком велик. А теперь поздно. Все потеряно.

— Не все потеряно. Богатство Изабеллы может спасти вас.

— Я не люблю Изабеллу. Я не женюсь на ней. Мое сердце принадлежит вам.

— А мое — вам, — ответила я, задыхаясь, — но в браке нет места любви. — С тяжелым сердцем я осознала его намерения. Он не нашел способ спасти семью. Он просто хочет обо всем забыть и сохранить верность мне. — Печальная истина состоит в том, что брак — это сделка, и не более того.

— Я не верю! Джейн, я не позволю этой… этой кошмарной ошибке, совершенной отцом, погубить мою жизнь. Он, его причуды, его планы на мое будущее слишком долго удерживали меня. Довольно! Честь более не связывает меня с Изабеллой: ее собственные поступки положили тому конец. Вы та женщина, которую я люблю, Джейн. Я хочу провести жизнь с вами.

— Но как это возможно? Разве вы не утратите Пембрук-холл?

— Полагаю, утратим. Потеря имения разобьет мне сердце, но это отцовская вина, не моя. Мы как-нибудь переживем это. Я слишком много времени провел, мечтая найти кого-нибудь вроде вас, а когда нашел — моля о чуде, которое позволит нам быть вместе. Мне осточертели мечты и молитвы, Джейн. Я предпочитаю вас любому куску земли и любому количеству денег. Но я должен знать, не изменились ли теперь ваши чувства. Будь я всего лишь мужчиной, которого вы видите перед собой, без гроша в кармане, вы продолжали бы любить меня? Вы не оставили бы меня?

— Вы же знаете, что не оставила бы, — с дрожью в голосе ответила я.

— Тогда позвольте мне прийти к вам утром, дорогая. Я куплю разрешение. Мы встретимся с пастором в церкви. К этому времени завтра мы уже будем женаты.

Мое сопротивление начало слабеть.

— Я не в силах думать, что это правильно…

— Нет! Это не может быть неправильно! Преступление против природы — отказаться от такой любви!

Мистер Эшфорд достал из кармана прелестное золотое кольцо с рубином.

— Отец когда-то преподнес это кольцо матери, чтобы она носила его, пока не будет готово обручальное. Вы примете его сейчас, Джейн, в знак моей любви?

— Я не могу… — начала я, но он нежно взял мою руку, снял перчатку и надел кольцо мне на палец.

Яркий алый камень сверкал в солнечном свете подобно пульсирующему сердцу.

— Я не знаю, что и сказать, — прошептала я.

— Скажите «да», Джейн. Скажите еще раз, что выйдете за меня.

— Да, — тихо ответила я, — выйду.

Вечером я все рассказала Генри и сестрам, когда мы сидели у камина в гостиной.

— Я в жизни не слыхала ничего более романтичного, — вздохнула Элиза, прижимая руки к груди, после того как бурно восхитилась моим рубиновым кольцом.

— Вот истинная любовь — знать, что мужчина от всего откажется ради тебя, — сказала Кассандра. — Я завидую тебе, Джейн. Мистер Эшфорд — лучший из мужчин и идеальная пара для тебя. Я знаю, вы будете очень счастливы.

— Ты бы отказался от всего ради меня, дорогой? — поинтересовалась Элиза, нежно поглаживая бедро супруга.

— По-моему, я уже отказался, дорогая, — ответил Генри, и все рассмеялись.

— Нет, серьезно, дорогой, — настаивала Элиза, — Тебе не кажется, что на свете нет ничего более романтичного и удивительного? Сказать adieu имуществу и богатству, поверить сердцу, все надежды возложить единственно на l'amour?

— Зависит от размеров имущества и богатства, — шутливо ответил Генри.

— Ах! Мужчины! — негодующе воскликнула Элиза. — Вы невыносимы.

Но слова Генри остались со мной эхом беспокойства, подтачивали мою уверенность, хоть я и произнесла: «Да, выйду».

Я провела бессонную ночь, ворочалась и металась, то пылая, словно в лихорадке, то покрываясь ледяным потом, совсем как в ночь после предложения Харриса Бигг-Уитера. Тогда я страдала от осознания зол, на которые обречен брак, основанный исключительно на приобретении материальных выгод, без любви. Теперь меня терзали видения союза, построенного на совершенно противоположном.

Наконец я встала и поежилась, когда босые ступни коснулись холодного деревянного пола. Завернувшись в шаль, я подошла к дивану у окна и отдернула занавеску, глядя на соседние крыши и чернильно-синее небо. Я услышала, как Кассандра ворочается на соседней кровати. Через мгновение она присоединилась ко мне на диване, заботливо укутав нас обеих одеялом.

— Ты передумала? — ласково спросила она.

Я кивнула.

— Но почему? Ты любишь мистера Эшфорда, а он любит тебя.

— Если он женится на мне, Пембрук-холл и все его земли уйдут кредиторам.

— Я понимаю. Но если он так решил… — начала Кассандра.

— Ты не знаешь Пембрук-холл, — перебила я, — Это самое огромное, величественное поместье, какое я когда-либо видела, словно из волшебной сказки, каждая комната краше предыдущей. А леса и поля…

Я осеклась и покачала головой.

— От такого нелегко отказаться.

К утру мы собрались. Я заранее почтой отослала длинное письмо мистеру Эшфорду, объясняя, почему должна уехать незамедлительно. Чернила, следует признать, местами расплылись от слез, но смысл, я надеялась, остался ясен.

Пока кучер Генри готовил экипаж к отъезду в Чотон, я в одиночестве расхаживала по маленькому саду, промакивая глаза платком. Я плакала все утро, и поток слез отказывался иссякать.

Я услышала, как отворилась калитка, и поняла, что это должен быть он. Узнав его шаги, я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и попыталась вытереть слезы. С огромным усилием я повернулась к нему. Он стоял не далее чем в ярде, сжимая в руке то самое письмо. Лицо его казалось мертвенно-бледным, голос дрожал.

— Вы не могли иметь в виду то, что написали.

— Простите, — судорожно произнесла я, борясь с подступающими слезами.

— Джейн, не делайте этого. Поехали со мной, сейчас же.

— Поехали куда?

— Куда захотите.

— И как нам жить?

— Сегодняшним днем.

— На что мы будем жить?

— Я найду работу. Я могу принять сан.

— Вы никогда не собирались становиться духовным лицом.

— Мужчина может переменить свои намерения. Вдруг я прекрасно подхожу для этого поприща?

В его глазах застыло сомнение, которое он не в силах был спрятать. Он знал, что я это вижу. В отчаянии он скомкал письмо и бросил его на землю.

— Я найду занятие.

— Какое занятие? Чему вас учили, кроме как владеть и управлять огромным поместьем?

— Этот навык может пригодиться. Я стану бейлифом.

— Чтобы управлять имуществом другого мужчины?

— Почему бы и нет? — откликнулся он, но лицо его потемнело при мысли об этом.

Я знала, что подобная работа унизительна для человека его воспитания.

— И где мы будем жить, мой дорогой? — тихо спросила я. — В наемном доме с арендованной мебелью?

— Не нужен дворец, чтобы быть счастливым, — возразил он.

— Мне — не нужен. Но вам… рожденному в богатстве непросто обходиться малым.

— Я научусь. Если это означает, что мы сможем быть вместе…

— Ваша семья владела Пембрук-холлом почти двести лет. Он — часть вас. Он по праву рождения принадлежит вашим детям и внукам, и ваш долг — сохранить его для будущих поколений. Вы знаете, что это так. Если вы откажетесь от него, то когда-нибудь пожалеете.

— Нет. Джейн…

— Пожалеете. А если нет, подумайте о своей семье. О бесчестье. Как сможет сэр Томас когда-нибудь вновь высоко держать голову в обществе? А ваша сестра? Вы рассказывали, как нежно любит София свой дом. Но она будет страдать не только от его невосполнимой потери — у нее не останется ни приданого, ни дохода. Как жить вашим родным?

Мистер Эшфорд медлил с ответом. По его исказившемуся лицу я поняла, что тот же вопрос терзал и его.

— София может выйти замуж даже без приданого, — наконец произнес он, — а если нет, я раздобуду его как-нибудь.

— Проще сказать, чем сделать, любовь моя. Я знаю, каково остаться без дома и без гроша в кармане. Слишком высока цена за любовь. Я не могу позволить вам ее уплатить.

— Джейн…

— Богатство Изабеллы спасет всех вас. Другого выхода нет. Вы знаете, что я права. Я обязана быть сильной за нас обоих. Вы должны… должны жениться на Изабелле через две недели.

Глубокая печаль и признание поражения исказили его черты, слезы навернулись на глаза.

— И быть несчастным остаток своих дней, — тихо сказал он, и голос его был полон злости и невыразимого сожаления.

Мы долго стояли в унылом молчании, утирая слезы. Я молча сняла рубиновое кольцо с пальца и протянула ему. Он покачал головой и решительно махнул рукой.

— Оставьте его себе.

— Я не могу.

— Я хочу, чтоб оно было у вас. Оно — мое обещание. Я не беру обещаний назад.

Я вернула кольцо на руку. Он глубоко вздохнул.

— Я видел, как готовят карету. Куда вы отправляетесь столь поспешно? Домой в Чотон?

— Да.

— Где, полагаю, погрузитесь в творчество?

Я покачала головой.

— Я никогда больше не буду писать.

— Пообещайте не делать этого.

— У меня больше не получится находить удовольствие в размышлениях о любви и дружбе. Несомненно, все читатели на свете прекрасно обойдутся без очередной нелепой истории о мужчине и женщине, которые встретились и с первого взгляда полюбили друг друга.

— Так расскажите им о другом. Расскажите о мужчине и женщине, которые с первого взгляда возненавидели друг друга.

— Возненавидели?

— Они познакомились и стали презирать друг друга. Затем, со временем, когда проявились их подлинные натуры, они начали восхищаться друг другом…

— …по мере того как преодолевали свою гордость…

— …и предубеждение.

Он взял меня за руки. Его понимающий взгляд встретился с моим.

— Эта история уже написана, верно? И лежит в вашем сундучке? «Первые впечатления» — кажется, так вы назвали ее?

— Я сочинила подобную историю много лет назад, но она нуждается в переделке и сокращении и… и у меня не хватает духу.

— Почему?

— Потому что я знаю, как она должна окончиться.

— Не соглашайтесь с этим финалом. Станьте богом. Подарите нам еще одну остроумную, романтическую историю Джейн Остин, с такой концовкой, какую сами изберете.

— Джейн! — крикнула Кассандра, и в ее голосе слышалось извинение. — Кучер готов. Уже поздно, нам пора в путь.

— Иду.

Кассандра исчезла в доме. Я повернулась к мистеру Эшфорду. Мы глубоко заглянули друг другу в глаза. Затем бросились в объятия друг друга.

— Мы больше никогда не увидимся? — спросил он.

Я почувствовала его слезы на своей щеке.

— Я буду видеть вас в воображении. И во сне.

— Я буду хранить вас в сердце, Джейн. Каждый день, каждый час, весь остаток жизни.

Он обратил ко мне лицо и крепко поцеловал меня.

Мне хотелось, чтобы поцелуй длился вечно.

— Прощайте, любовь моя, — сказала я.

— Прощайте, — прошептал он.

Я повернулась и убежала, и в сердце моем было столько боли, что я не понимала, почему оно все еще бьется.