Часть IV
Социальные влияния: «приливы» и «отливы»
Глава 9. Общение с нами, обезьянами
Общество – это маскарад, где каждый прячет свое реальное лицо и, прячась, выдает себя.
Ральф Уолдо Эмерсон
Обезьянья драма
Профессор Лори Сантос – одна из ведущих ученых-приматологов в США. Будучи директором лаборатории CapLab в Йельском Университете, она изучает социальную систему обезьян-капуцинов. Ее концепция изменила принятое понимание различий между обезьяной и человеком. Иногда, говорит она, наблюдая за капуцинами, я ловлю себя на мысли, что будто смотрю мыльную оперу (разве что без дурацких диалогов). Обезьяны демонстрируют ревность, горе, беспокойство и целый ряд других эмоций, которые мы раньше приписывали только людям. Они обманывают партнеров, крадут, отдаляются друг от друга точно так же, как люди. Оказывается, социальная динамика обезьян весьма похожа на человеческую – в чем-то мы поразительно похожи.
Но Сантос указывает также и на наши различия: например, то, как мы и наши братья капуцины прокладываем «дороги» по социальным ландшафтам. Причина в том, что естественная и культурная эволюция имеют разную скорость. «Культурные изменения происходят значительно быстрее, чем эволюционные; естественный отбор не так быстр», – уточняет Сантос.
Можно выразить эту же мысль иначе: наша социальная инфраструктура гораздо более сложна, чем инфраструктура, к которой нас готовил естественный отбор. Обезьяны демонстрируют эмоциональные реакции, очень похожие на наши, и справляются с ними простейшими доступными и достаточными для этого средствами. С другой стороны, если бы какой-нибудь высокоразвитый инопланетный вид наблюдал поведение человека, он увидел бы, как мы пытаемся справиться с невероятной сложностью нашего общественного устройства, – и часто это оказывается нам не по силам.
Можно сказать, что наш мозг очень часто находится в конфликте с окружающей нас социальной средой. «Счастливый» мозг старается защищать себя, предвидеть опасности и быть консервативным. А ведь это не самая лучшая стратегия поведения в человеческом обществе, которое обладает высокой степенью непредсказуемости, где все быстро меняется. Однако мы – социальные существа, и управлять нашей социальной культурой можем только мы, какие бы ни возникали при этом трудности. В конце концов, ведь мы сами – создатели своего общества. Теперь давайте рассмотрим эту проблему.
Эй, привет, а я тебя оцениваю!
Начнем с ключевого момента в социальном взаимодействии – получения первых впечатлений. Мы все интуитивно понимаем важность первого впечатления. С малых лет нам твердят это как заклинание: «Первое впечатление самое крепкое». Но что же на самом деле происходит при первой встрече двух людей и что оказывает впоследствии такое сильное влияние на них? Исследователи из Нью-Йоркского университета и Гарварда объединили усилия, чтобы определить, какие нервные процессы происходят при первом знакомстве. Для этого они разработали экспериментальную технологию, позволяющую измерить активность мозга при первом знакомстве участников с вымышленными персонажами.
Участникам эксперимента раздали письменные анкеты двадцати человек, обладающих разными чертами характера. Вместе с анкетами выдали фотографии этих вымышленных людей; анкеты были составлены таким образом, чтобы выделить позитивные (например, ум) и негативные (например, лень) черты характера. После прочтения анкет участников попросили оценить, насколько им нравится тот или иной человек. Их впечатления были различными в зависимости от значения, которое они придавали разным чертам характера. Например, если участник более ценил ум, чем напористость, у него формировалось положительное впечатление от человека, в анкете которого был сделан упор на ум. Все это время формирования первых впечатлений ученые измеряли активность мозга участников с помощью прибора магнитно-резонансной томографии. Основываясь на различиях в оценке участниками анкет, исследователи смогли определить и различия в активности мозга при ознакомлении с информацией, которую они считали наиболее важной для формирования первого впечатления. Выяснилось, что при «кодировании» относящейся к впечатлениям информации значительно повышается активность двух отделов мозга – мозжечковой миндалины (активность которой имеет значение для эмоционального восприятия неодушевленных объектов и оценки социального доверия) и коры задней части поясной извилины (которая участвует в принятии экономических решений и оценке вознаграждений).
Оба эти отдела мозга имеют отношение к оценке нами явлений («оценочная обработка»). Конечно, в данном случае логическое умозаключение недостаточно очевидно, но исследование подтверждает, что все мы являемся ярыми «оценщиками» и начинаем оценивать человека еще до обмена приветствиями. Грубо говоря, эта субъективная оценка человека при первой встрече – все, что нам нужно. Да, звучит несколько цинично. Мы так устроены: оценка предшествует установлению доверительных отношений с людьми, а доверие наш мозг воспринимает как возможность получения награды. Завоевание чьего-то доверия – это вознаграждение и счастье для нашего мозга. Поэтому неудивительно, что мозг начинает процесс оценки в самый первый момент знакомства.
Еще один совсем не очевидный аспект данной проблемы заключается в том, что впечатление, которое мы пытаемся произвести на других, влияет на нашу собственную оценку. Об этом говорят результаты эксперимента, в котором приняли участие тысяча человек. Каждому участнику нужно было посмотреть короткометражный фильм, а затем обсудить его с другим участником. При этом половине принимавших участие в эксперименте людей дали задание произвести определенное первое впечатление: продемонстрировать интровертность, экстравертность, ум, уверенность в себе или радость. После дискуссии участники оценили себя и своего собеседника по нескольким конкретным чертам характера. Те, кто получил задание убедить собеседника в наличии у себя определенной черты, существенно ниже оценили своего собеседника в наличии этой самой черты. Что касается других личностных характеристик, оценка была адекватной. По-видимому, происходит это потому, что, когда мы стремимся «воспитать» определенную черту характера в себе, мы неосознанно «поднимаем планку» этой характеристики и для других людей – и они обычно не оправдывают наших ожиданий. Поэтому, если кто-то, на кого вы пытаетесь произвести впечатление, не кажется таким же общительным, контактным или уверенным в себе, как вы, не думайте, что он на самом деле таким не является! Возможно, ваши собственные усилия по выработке у себя этой черты характера изменили ваш угол зрения.
Почему не стоит доверять своему «Томасу»
По словам нейроэкономиста Пола Зака, есть отличный способ выиграть «игру доверия», которым и пользуется большинство мошенников: нужно не столько убедить жертву довериться вам, сколько убедить ее, что вы доверяете ей! В данном случае включается действие нейрохимической системы под названием THOMAS (Human Oxytocin Mediated Attachment System – окситоцин-зависимая система фиксации). THOMAS – это мощная мозговая сеть, производящая нейрохимический окситоцин в ситуациях, когда человек ощущает доверие к себе другого человека. Это вещество вызывает желание проявить ответное доверие, даже в случае общения с незнакомцами. Так человек может стать очень уязвимым для мошенника, который, демонстрируя свое доверие, «запускает» систему THOMAS. Префронтальная кора, ответственная за тщательный и бдительный анализ ситуации, в это время как бы отключается – THOMAS флиртует! С другой стороны, если бы этой системы не существовало, мы бы никогда не смогли испытывать эмпатию или строить отношения. По результатам своих исследований Зак сделал вывод, что примерно 2 % людей, с которыми мы пытаемся проиграть «сценарий доверия», лживы, не стремятся строить длительные отношения и используют других людей в своих интересах. Они особенно опасны, потому что прекрасно умеют симулировать свою благонадежность. Это роднит их с социопатами.
Что происходит с нашим кругом общения
Давайте теперь перейдем к динамике самых простых видов отношений между людьми – дружбе и знакомству. В век развития социальных сетей эти отношения вызывают у нас все большее напряжение – не потому что социальные сети делают их менее значимыми, а потому что виртуальное общение затрудняет их «диагностику». Мы исследуем один из аспектов этой неоднозначности – «текучесть» отношений.
Уже долгие годы социологи спорят о том, влияют ли наши личные предпочтения и социальный контекст на то, как мы знакомимся с людьми, и на характер наших взаимоотношений (например, стал бы ваш муж вашим мужем, если бы познакомились с ним в баре, а не через лучшую подругу?). Социолог Джеральд Молленхорст попытался прояснить ответ на этот вопрос, проведя эксперимент по исследованию того, как среда, в которой мы знакомимся с людьми, влияет на сеть наших знакомств. К своему удивлению, он обнаружил, что мы теряем и заменяем половину своих друзей каждые семь лет и, как результат, размер нашего круга общения не изменяется. Молленхорст провел исследование, в котором приняли участие 1007 человек в возрасте от 18 до 65 лет. Семь лет спустя с респондентами связались снова, и на этот раз было опрошено 604 человека. Они отвечали на следующие вопросы: «С кем вы обсуждаете важные личные вопросы?», «Кто обычно помогает вам?», «К кому вы „заскакиваете“ поболтать?», «Где вы познакомились с этим человеком?», «Где вы встречаетесь с этим человеком сейчас?»
Молленхорст обнаружил, что в целом размер круга общения остается неизменным, но появляется много «новичков». Только 30 % первоначальных друзей и собеседников остались на своих прежних «позициях», лишь 48 % всех контактов все еще входили в круг общения респондента. Молленхорст также обнаружил, что на формирование круга общения влияли не только личные предпочтения. Широта нашего круга друзей ограничена широтой круга знакомств, и мы зачастую выбираем друзей в той среде, из которой у нас и раньше «появлялись» друзья. Если в первый раз в пруду вы поймали рыбку, почему бы не половить ее там снова? Интересный момент: исследования, проведенные ранее, показали, что обычно люди разграничивают круги друзей, коллег по работе и партнеров по общественным организациям и клубам; но эксперимент Молленхорста показал, что эти категории могут частично совпадать.
Социальные предпочтения «счастливого» мозга
Итак, мы поняли, что наши круги общения далеко не статичны. Вполне закономерно, что в них постоянно появляются новички, а старые знакомые исчезают. Также важно помнить, что на них влияют ограничивающие факторы. Один из этих факторов – степень «душевного родства», притяжения, которое мы испытываем по отношению к человеку, который еще не попал в наш круг: предварительное «приятие» или «неприятие» человека. Ничего удивительного: люди предпочитают дружить с теми, кто входит в ту же группу, что и они. Например, вы являетесь ярым сторонником какого-нибудь политического деятеля; в поле вашего зрения появляется некто, у кого на бампере машины наклеен стикер в поддержку этого деятеля. Конечно, вы почувствуете симпатию к такому человеку. Если же у него на бампере стикер с оппонентом вашего политика, то вы ощутите, что это «не ваш» человек. Если спросить вас, почему вы так решили, вы ответите, что, скорее всего, первый разделяет многие ваши взгляды (вы в одной команде), а второй своим стикером сигнализирует о том, что он в другой команде. В результате к первому вы испытываете чувство внутригруппового доверия.
Но почему же, не будучи знакомыми с обоими, вы более склонны доверять первому? Этим вопросом задались ученые из Австралийского национального университета и Университета Хоккайдо в Японии. Для начала определили два возможных логических обоснования внутригруппового доверия. Первое – стереотипизация: люди склонны расценивать членов группы как более справедливых, щедрых, достойных доверия и т. п. Второе – ожидания: люди ожидают от членов своей группы лучшего обращения, потому что подразумевается, что они ценят и поддерживают интересы группы.
Участникам эксперимента предложили сделать выбор: получить неизвестную сумму денег от члена группы или же от аутсайдера (им также сообщили, что и члены группы, и аутсайдеры сами определяют размер суммы). Первоначальный результат показал, что большинство участников выбрало членов группы. Что удивительно, это произошло даже тогда, когда стереотипное представление о своей группе было более негативным, чем о другой группе. И неважно, было ли представление отрицательным, положительным или нейтральным – оно игнорировалось в пользу групповой идентификации. Но когда участникам сообщили, что член группы, выдающий деньги, не знал, что он принадлежит к этой группе, ситуация изменилась. Тогда участники делали свой выбор, основываясь на стереотипном представлении. Если своя группа представлялась им в негативном свете, участники были склонны выбрать аутсайдера, и наоборот.
Это исследование предполагает, что, когда члены группы знают о своей принадлежности группе, они ожидают от других членов группы лучшего отношения к себе, чем от аутсайдеров. В противном случае отношение основывается на стереотипах.
Как это исследование помогает нам определить, какие факторы влияют на выбор нами новичков для нашего круга общения? Во-первых: мы зачастую используем сомнительные критерии для оценки людей. Мы думаем, что один незнакомец более достоин нашего доверия, чем другой, потому что зачастую неоправданно приписываем ему схожие интересы/мнения или просто идем на поводу стереотипов. Эти психологические тенденции не проявляются ярко, но они подтверждают наличие у нас склонности к предубеждению, которая, по всей вероятности, «импринтирована» в нашей нервной системе. Нейронаучные исследования помогли определить, с какими нервными структурами в нашем мозгу соотносятся наши ментальные искажения, и с уверенностью сказать, что социальные предубеждения, по крайней мере в некоторой степени, запрограммированы в нас.
Сила подачи заключается в биохимических эффектах
Представьте себе такую ситуацию: вы собираетесь обсудить с начальником очень сложную проблему и уверены, что у вас есть правильное решение. Вы можете зайти в кабинет твердой уверенной походкой, выдвинуть свои аргументы уверенным громким голосом, выразительно жестикулируя. Либо можете зайти, спрятав руки в карманы, низко опустив голову, и разговаривать тихим голосом. Выбранный вами стиль поведения выходит за рамки межличностных взаимодействий. Он влияет на биохимические реакции в вашем организме. Чтобы выяснить, изменяют ли упомянутые мной особенности действий уровень тестостерона (связанного с уверенностью и готовностью рисковать) и кортизола (связанного с беспокойством и страхом), группа исследователей провела эксперимент. Может ли уверенная «подача» себя дать биохимическое преимущество, которое повысит уверенность в своих силах и устойчивость к рискам? Результаты эксперимента подтвердили это! У людей, позиционирующих себя более уверенно, происходит увеличение уровня тестостерона и уменьшение уровня кортизола, и наоборот. Но что же все-таки первичнее – биохимический «цыпленок» или поведенческое «яйцо»? Это исследование доказывает, что определенное поведение инициирует соответствующие биохимические реакции. И даже человек с заниженной самооценкой может ощутить уверенность на глубинном уровне, притворившись более уверенным.
Переговоры со справедливостью: негодование против принципиальности
Как и обезьяны в лаборатории доктора Сантос, люди бесконечно заняты коварной игрой в «дай» и «возьми». Доктор Сантос придумала термин манкиномика, чтобы описать эти игры у капуцинов. Когда обезьяна чувствует, что с ней несправедливо обошлись, она отказывается участвовать в переговорах до тех пор, пока справедливость не будет восстановлена (что обычно выражается в том, что другая обезьяна передает ей часть винограда). Человек постоянно сталкивается с такими ситуациями, хотя и имеющими более сложные формы.
Приведу пример. Скажем, вы ведете с кем-то переговоры о том, как распределить некую сумму денег. Оба имеют право на эти деньги, но владеет ими в данный момент, к большому сожалению, второй человек. У вас есть единственная возможность заключить с ним сделку, причем после этого собеседник уже не обязан вести с вами переговоры. Так как он обладает преимуществом, он предлагает вам разделить деньги следующим образом: 70 % ему и 30 % вам. Если вы примете его условия, то получите 30 % от суммы, если не примете, то не получите ничего. Вам кажется, что сделка очень несправедлива, но если выбирать между 30 % и ничем, то вы выберете первое, так?
Совсем не обязательно. Вместо этого вы можете отвергнуть предложение, выразив таким образом свое недовольство, и, воспользовавшись возможностью, высказать оппоненту все, что вы о нем думаете (к черту деньги!).
Хорошо. А теперь представьте, что ведете переговоры с неким человеком, который может в одностороннем порядке установить сумму денег для вас, но у вас не будет возможности выразить свое мнение. Иными словами, он может выбрать сумму и не волноваться, что решите вы, – он даже об этом не узнает. Со своей стороны вы знаете только то, что вам предложат часть денег, а вам нужно принять или отвергнуть ее. Но у вас нет возможности обсуждать условия сделки и выражать свое отношение к ним.
Вам снова предлагают 30 % суммы, и на этот раз вам не только приходится выбирать между этой суммой и ничем, но вы также не имеете права хотя бы на символический протест. На этот раз вы точно возьмете деньги, так?
Вовсе не обязательно! Но почему же? Вы не имеете возможности повысить справедливость условий сделки или выразить свое презрение, так зачем же отказываться от денег? Именно этому вопросу было посвящено исследование, опубликованное в журнале «Материалы Национальной академии наук» (Proceedings of the National Academy of Sciences). Участников попросили разыграть два вышеописанных сценария; в первом случае это была разновидность игры «Ультиматум». В игре «Ультиматум» человеку дается некая сумма денег и предлагается разделить ее с другим участником. У второго участника есть два варианта: 1) принять предложенную сумму, и тогда обе стороны получат свою долю; 2) отвергнуть долю, и тогда оба участника ничего не получат. Обычно результат таков: в большинстве случаев несправедливые предложения отвергаются и стороны приходят к согласию при условии 50/50.
В данном эксперименте условия игры были такими: второй участник может отвергнуть предложение, но таким образом он теряет право на получение денег. Это сделка типа «возьмите X %, или не получите ничего». Обычно от 30 до 40 % участников отвергают предложение. Таким образом, они символически наказывают второго участника, предлагающего несправедливые условия. Они теряют право на деньги, но имеют возможность выразить свое недовольство.
Еще одна вариация этой игры проходит следующим образом (второй сценарий): первый участник может сам определить сумму, которую готов отдать второму. Второму же сообщают, что он может отвергнуть предложение, но первый не узнает о его решении. В этом случае предполагаемый результат таков: почти все участники должны поступить разумно и забрать деньги, так как у них нет возможности выразить свое мнение.
К нашему удивлению, результат не оправдывается! Достаточно большой процент участников (30–40 %) не принимает несправедливое предложение. Если одним словом описать причину такого поведения, то это будет «эмоция». Столкнувшись с несправедливым предложением, мы можем разумно принять его и закончить переговоры либо позволить эмоциональной реакции взять верх. Мы эмоционально реагируем на несправедливое обращение потому же, почему и медведь нападает на вторгшегося на его территорию соперника. Мы знаем, что медведь может агрессивно отреагировать на посягание на его территорию, поэтому избегаем медведей. То же относится и к нам: если кто-то эмоционально отвечает на несправедливое обращение гневом и возмущением, он получает репутацию человека, которого нужно избегать.
Это исследование говорит нам и о том, что нас волнует не только то, как мы выглядим в глазах других (то есть наша репутация), но и соответствие нашему внутреннему представлению о себе. Эмоциональный отклик в такого рода ситуациях защищает нас от принятия решений, которые компрометируют нашу внутреннюю целостность (принципиальность). Со временем эта внутренняя целостность может оказать влияние и на нашу социальную репутацию. Проще говоря: большинство из нас лучше будет выглядеть медведем, чем овцой.
Но вот вопрос: является ли для нас лучшим решением взять меньше денег (если есть опасность не получить вообще ничего), то есть выгодно ли нам такое поведение? Вся трудность в том, что мы не всегда осознаём, что для нас выгоднее: возможно, лучше «проглотить обиду» и взять деньги? Может быть, ради долгосрочных интересов стоит вытерпеть краткосрочный удар по самолюбию? К несчастью для нас, наш мозг недостаточно эффективен в принятии решений, влияющих на краткосрочную перспективу. Время – важный фактор. Если защитный эмоциональный отклик достаточно силен, то вряд ли разумный расчет способен пересилить его, особенно когда решение нужно принимать быстро (как это обычно и происходит).
Опять же, склонности нашего мозга не имеют четких границ и направлений. Участники вышеописанного сценария могут значительно расходиться во мнениях. Но главная мысль такова: реакция нашего мозга на данную ситуацию может противоречить нашим интересам в кратко– и долгосрочной перспективе.
А теперь давайте перейдем к другому социальному явлению, которое лежит в основе всяких отношений (и не только межличностных), – силе влияния.
