Глава 5
Принцессы так непостоянны…
– Альдонай милосердный…
Церковная служба шла своим чередом. Анелия сидела как на иголках и с трудом дождалась ее окончания. Ее внимание привлек вставший с одной из передних скамей рослый чернобородый мужчина, одетый как зажиточный купец. Направляясь к выходу, он даже не взглянул на принцессу, но она все равно узнала своего супруга.
– Пожалуй, я поговорю с патером. Ждите снаружи! – приказала Анелия фрейлинам.
Расчет был на то, что храм такое место, где никому и в голову не придет следить за принцессой. Храм, патер… что тут может случиться?
Как оказалось – может. Лонсу достаточно было оставить молитвенник на одной из скамеек, где его и подобрала Анелия, с ним же вошла в исповедальню – и вышла с ним же. Но не стала забирать, оставила на скамейке. А забывчивый купец вскоре вернулся за молитвенником. И нашел среди страниц коротенькую записку:
«Завтра ночью, у ворот золотарей, с восточной стороны замка, приготовь все для бегства. А.»
Лонс помчался к графине. В отличие от графа Иртона он-то знал, где ее найти.
Лиля встретила новость с явным неудовольствием.
– Значит, отправляешься в Иртон?
Лонс активно закивал.
– Да, ваше сиятельство.
– А кто мне тебя заменит?
– А вот этот друг, – усмехнулся Лонс.
Лиля сдвинула брови, глядя на учителя естественных наук.
– Леон Альтхерт?
– Да, госпожа. – Учитель поклонился.
– Хотите ко мне в секретари? Почему?
– Ваше сиятельство, вы о естественных науках знаете как бы не больше меня. Дети мне потом такие вопросы задают, что я себя дураком чувствую. Самому учиться впору.
Был грех. Рассказывала. И действительно – дети вопросы задавали, им было интересно.
– И?
– И скоро вы меня выгоните. А уходить не хочется. У вас интересно, да и платите вы щедро. Может, хоть так от меня польза будет? Я хоть и не лэйр, мой отец простым купцом был, но знаю многое, почерк у меня хороший, а служить буду верно.
Лиля прищурилась.
– А если кто-то предложит деньги за информацию обо мне?
Леон коснулся рукой кошелька. Потом тряхнул светлыми волосами, озорно улыбнулся.
– Возьму, разумеется. И немедленно обо всем расскажу господину Тримейну, ваше сиятельство.
Лиля усмехнулась.
– Ладно. Попробуем поработать. Освоитесь за тридцать дней – оставлю. Нет – пойдете опять в учителя.
– Как прикажете, ваше сиятельство.
– У него почерк красивый, – вступился Лонс, – мне он помогает давно… да и я ведь не умирать собрался. Приедет ко мне, подучу, а пока у вас и Тарис Брок есть на всякий случай, и отец вам людей прислал…
Лиля покачала головой.
– Ладно, Лонс. Вы когда встречаетесь? И как ты собрался бежать? Кони, карета…
– Куплю сегодня пару лошадей. Деньгами вы меня не обижали. А что до остального… Ваше сиятельство, не мог бы Эрик…
– Мог бы, мог бы. Поговори с ним. Или, хочешь, я поговорю.
– Ваше сиятельство!
– Ладно. Поговорю. На тебе же лошади, твоя Анель, сборы, документы опять же передать заместителю. Глядишь, вернетесь через пару лет, когда все утихнет.
Лонс пожал плечами. Вряд ли…
– Я побежал?
– Стоять! – рыкнула Лиля.
Нащупала в столе кошелек с монетами. Не очень увесистый. То выплата жалованья, то расчеты с поставщиками – деньги разлетались с рекордной быстротой. Кому сказать – графиня, владелица марки «Мариэль», продукцией которой потихоньку начинают торговать эввиры во всех королевствах, медяки считает.
Но… сколько было.
– Бери. Денег много не бывает.
А платье ей новое не нужно. И в старом при дворе потерпят.
Лонс откланялся и удрал.
Лиля задумчиво посмотрела на Леона.
– Что ж, Леон. Сначала разберите почту. Потом зайдете ко мне, кое-что будем писать.
Леон поклонился – и умчался работать.
Лиля коснулась рукой одного из ящиков стола. Там лежал свиток, в котором рукой Лонса было четко и ясно написано, кто, как, откуда, о свадьбе с Анелией, как осуществились законные права, как его продали на корабль вместо того, чтобы убить, как…
Написано было в присутствии пастора Воплера, что он и засвидетельствовал своей личной печатью после того, как Лонс просушил чернила песком, свернул свиток и запечатал личной печатью.
Лиля откровенно не верила в желание Анелии бежать с Лонсом. Но вдруг? Пусть у них все будет хорошо. Главное, что ее люди нигде не засветятся. Заберет свою Анелию, доедет до побережья, там сядет на корабль. Это если все пройдет гладко. Если же нет…
Случись что – на стол Эдоарду ляжет анонимка.
Лиля и не собиралась признаваться в своей осведомленности. Ее тут и рядом не пробегало! Но бучу она поднимет. Спускать какой-то жучке смерть своего человека?
Ни за что!
А главное в анонимке что?
Чистая правда! Любая проверка на девственность покажет, что принцесса-то ненастоящая! То есть – дефлорированная. А значит – врала в лицо. За что и схлопочет, и огребет… Пусть потом доказывает, что не верблюд! Пусть!
Лиля позвонила в колокольчик.
– Леон, будь другом, вызови ко мне Эрика, как появится.
– Да он уже здесь, с утра своих ребят гоняет! Позвать, ваше сиятельство?
– Зови!
Надо же обеспечить этому Ромео транспорт до верфей Августа? Там парочка пересядет на другой корабль и отправится в Иртон. Или в Ханганат. Лучше даже второе.
Влюбленные, тьфу!
Эрик сразу согласился ночью взять на борт Лонса со спутницей и двумя конями и дойти до верфей Августа. Лиля послала его к Лонсу утрясать вопросы и расслабилась, хотя и не до конца.
Следовало честно признать – вариантов было два. Либо Лонс с женой сегодня отбывают на все четыре стороны. Либо…
О втором варианте думать не хотелось. Но один раз Авельса спасло только чудо. Случится ли оно второй раз? Весьма сомнительно.
Что в этой ситуации делать Лиле? Подстраховаться и предоставить событиям идти своим чередом. И никак иначе.
Лиля вытащила лист бумаги, провела на нем несколько линий, деля его на отдельные сектора-варианты, почти как таблицу. Задумалась.
Вариант первый в рассмотрении не нуждается. Все любят друг друга и активно размножаются.
Вариант второй…
Если Анелия рассказала обо всем уэльстерским спецслужбам? Однажды люди графа Лорта прокололись, но это не означает, что так будет каждый раз. Либо сегодня Лонса не станет, либо…
Варианты возможны. И самые разные.
Первый: схватить и пытать. Ну, неплохо, но негде. Не та страна, не то время. Любой шум – и песец приходит в гости к вам, вряд ли на это пойдут.
Второй: убить. Ну тут просто. Нет человека – нет проблемы.
Третий: Лонс чудом спасается. Тогда надо срочно гнать его пинками к Эдоарду или как-то прятать. Потому что искать его будут. Найдут рано или поздно. И проблемы падут Лиле на голову.
Так что… готова она ко всему, а вот что реализуется – Альдонаю известно. Хотя… второй вариант самый печальный.
М-да, священники из оставленного Алей мира взвились бы. Спасти, удержать, остановить. Как можешь ты, раба божия, так хладнокровно размышлять о смерти человеческой и ничего не делать, чтобы предотвратить ее…
А вот так.
Печально, но факт.
Лонс – взрослый мужик, с мозгами и руками. Если он неправильно оценил свою жену – кто виноват? Он все равно будет лезть, только нарвется намного сильнее. И скандал будет, и головы полетят…
А как его удержать? За хвост ловить и не пущать?
Ну-ну… это каждой матери знакомо. Особенно если сын или дочь нашли себе «абсолютно неподходящую» любофф. Получается удержать? И все слушаются, и все расстаются и дружно кричат «вау!»?
Как ни крути, а результат один. Если это не разрулить по-тихому, то за громкое всем головы оторвут. И ей – в первую очередь.
Пусть случится что суждено. А ей сегодня надо бы ко двору, прибывает ивернейское посольство, но… неохота! Да и супруг наверняка там отирается, а вот что с ним делать – до сих пор не ясно…
И нечего о всяких гадостях думать! Был бы Джерисон другим – она бы первая ему на шею кинулась. А так… обычный мужчина Средних веков и средних мозгов. Не гений, не дурак, но ведь и ее не примет – вот такую. Увы…
И тут куда ни кинь – всюду клин.
Настроение испортилось, и Лиля решила съездить в Тараль. Хоть развеется. Да и Лидарх застоялся. Эх, рано, рано отказались в ее мире от лошадей в качестве транспорта. Насколько они красивые, умные, обаятельные…
Эх, где то время? Она уже и не скажет, что она Аля Скороленок. Лилиан Иртон – и все тут. Только вот ведь беда: из своего времени она выпала, а в это до сих пор не вросла. Еще бы года два-три хотя бы… дадут ли?
Лидия Ивернейская смотрела из окна кареты на приближающийся Лавери.
Красивый город, морем пахнет…
– Сестренка, как твое самочувствие?
Брат. Старший. Принцессу сопровождали принцы Адриан и Мигель. Сам Бернард решил не ехать.
– Спасибо, братик. Я чувствую себя неплохо, только устала. Мы сейчас?..
– К королю. А потом в посольство – отдыхать.
Лидия вздохнула. Они, конечно, переночевали рядом со столицей, отправили гонца, утром привели себя в порядок. Но все равно на душе у принцессы скребли кошки. Ей ничего не хотелось.
После краха первой любви, после шантажа… Да и вообще, Лидия была неглупа. Она прекрасно понимала, что некрасива. Что проиграет Анелии. Что ее приданое невелико. Что…
Причин было много. И в целом было обидно. Но надо ведь сохранять хорошую мину при плохой игре.
Эдоард принял их со всем радушием. Гостей сопровождал почетный эскорт, у королевского дворца выстроились в две шеренги гвардейцы с обнаженными саблями… Братья были довольны. Лидии было грустно.
Ее никто не любил. До нее никому не было дела.
Мигель помог сестре выйти из кареты, и они пошли за Адрианом, который нес верительные грамоты.
В коридорах дворца их процессию встречали дамы и кавалеры, которые рассматривали их, почти не скрывая любопытства. Лидия заметила и жалость в глазах женщин, и брезгливое равнодушие в глазах мужчин… Она никому тут не нравилась. Она никому и никогда не будет нравиться. Умная дурнушка – что может быть печальнее?
Вот и тронный зал. Началась церемония представления, но Лидия вела себя отстраненно. Цепляли ее взгляды.
Как ни твердила она, что ей наплевать. Как ни уверяла себя, что она умнее и сильнее. Как ни подпитывала свою гордость… А ведь все равно ее это цепляло. Ей было неприятно. Это как песок и гранит. Одну песчинку не заметишь. Но когда их десятки, сотни, тысячи – и гранит принимает новую форму.
Лидия вздернула подбородок. Но… чему это поможет? Тусклые волосы, не слишком идущая к ее лицу прическа и немодное платье, грубоватые туфли, холодные манеры… Альдонай, помоги! Пусть все это закончится!
Лидия выдержала всю процедуру до конца. И Эдоарда, который дружелюбно улыбался, но смотрел с состраданием. И Рика, который поцеловал ей руку, что сопровождалось злорадными ухмылками придворных дам.
Она может быть трижды принцессой, но спать он будет с другими. Она все равно дурнушка. Да еще и умная… это ужасно.
Глупая может не осознавать происходящего. Умная же…
Лидия прилагала все усилия, чтобы не выдать своих эмоций. И ей удалось это – во дворце. А вот по возвращении в посольство ее прорвало. Она бросилась на кровать в своих покоях, послала к Мальдонае всех служанок и наревелась всласть.
Обидно, унизительно, противно!
А когда Рик выберет не ее, они будут злорадствовать! О нет, в лицо ей никто ничего не скажет! Но в глазах будет читаться «даже титул принцессы такой страшилке не поможет»! Это скажут за глаза, и не раз. И не два.
И сколько бы она ни говорила, что Рик ей не нужен, – кто ж поверит? Даже если это трижды правда?
Тошно, Альдонай, как же ей тошно…
Тошно было и Лилиан Иртон. Бегать от мужа?
Вот уж чего ей не хотелось. Надоело себя в своем доме чувствовать засланным казачком. Но сегодня, по счастью, Джес был во дворце. Его величество отзывал его на работу намного чаще, чем до отъезда с посольством.
Надо бы им с Джесом поговорить откровенно, надо. Но Лиля тянула и боялась.
Потом ведь не отыграешь назад.
Лиля механически выполняла обычную работу, занималась с Мирандой, с детьми, с мастерами, проверяла подмастерьев… но сегодня ей было особенно тошно. И она знала почему.
Лонс Авельс.
Когда все закончится – как бы это ни произошло, – она вздохнет с облегчением.
Лонс Авельс был счастлив. Он ехал за любимой женщиной.
Анелия сегодня будет с ним. Его жена, его девочка, его любимая…
Она его не бросила, не предала, не разлюбила. Их разлучили обстоятельства, но теперь они будут вместе! Они будут жить, рожать детей, стариться вместе… и лет через десять – пятнадцать все будет вспоминаться с улыбкой…
«Анелия, любимая… как же я соскучился!»
И как он благодарен Лилиан Иртон! Если бы не она… никогда бы ничего не было. И его бы уже не было. А теперь все будет хорошо. Они будут счастливы. А будет у них дочь – они обязательно назовут ее Лилиан. В честь их спасительницы.
Вот и резиденция короля Уэльстера. Задние ворота, для золотарей…
– Я пойду один. – Лонс спешился, бросил поводья одному из двоих сопровождавших его людей Лейса. Этот еще из Иртона… как же его зовут? Нет, не вспомнить. Да и не важно сейчас.
Мужчина пожал плечами:
– Мы вас здесь подождем.
Лонс медленно пошел к воротам. М-да. Грязно, воняет, стоят несколько бочек золотарей… Ничего, ему только Анелию дождаться. А запах… на него можно не обращать внимания. Это тоже не важно. Совершенно не важно.
Свист стрелы он услышал. И даже успел ощутить боль. Всхлипнул, упал на колени, с удивлением глядя на оперение, торчащее из груди. А потом увидел лицо Анелии.
Она улыбалась и ждала его. Боль куда-то исчезла – и Лонс побежал по лугу, сбивая, как в детстве, головки ромашек.
Лонс не знал, что три стрелы свистнули почти одновременно. Подчиненные Лейса оказались невольными жертвами. Люди Альтреса Лорта – их было шестеро – ждали в засаде чуть ли не с полудня, поскольку предполагали, что Лонс может явиться за принцессой не один. Чего уж там – кто бы приехал в одиночку на его месте?
И подготовка у людей Альтреса Лорта была явно лучше, чем у вчерашних крестьян. Выйдя из укрытий, они сноровисто коснулись жилок на шее жертв и деловито кивнули друг другу. Мол, мертвы.
Что теперь?
Обыскать тела и все найденное сложить в одну кучку. Это первое.
Обломить стрелы, не вытаскивая из тел. Это второе.
Запихать тела в заранее приготовленные бочки золотаря. Они стояли на телеге у ворот и выглядели и пахли соответствующе. Весьма неприятно. Но лучшего, чтобы вывезти трупы, и не придумаешь.
Телега отправится на берег моря, там бочки набьют камнями и скатят в заранее присмотренное место. Глубина, страшный прибой, камни… рыбаков там не бывает. А вот рыба теперь будет.
Осмотреть все найденное в карманах. Деньги – особенно много у Лонса. Целый кошелек. С гербом?
Нет, без герба. Лиля недавно обзавелась этим кошельком.
Надо было бы его схватить и допросить, но негде. Это тебе не родной Уэльстер, это Ативерна. Слуги в посольстве из местных, и шпионов среди них – каждый третий. Так что от греха подальше. Лорт не похвалит, если хоть тень сплетни просочится наружу.
Люди графа работали быстро и сноровисто, но, кроме денег, ничего не нашли. Лошади? На них тоже еще клейм не ставили. Лошадей они заберут с собой и продадут куда-нибудь подальше, нечего добру пропадать.
Лиля хотела выдать своим людям именные бляхи, типа шерифских, но потом передумала. И правильно – зато теперь ее никто не смог бы связать с этими людьми.
Эрик так и не дождался пассажиров и на рассвете отправился к Лилиан с донесением.
Анелия Уэльстерская металась по комнате.
Сегодня!
Неужели…
Альдонай, как же жутко…
Сегодня она станет вдовой. Если повезет. Звучит просто ужасно. Да, желать смерти другому человеку нехорошо. Но что ей еще остается? Лонс закрывает ей путь к свободе, богатству, короне! И все потому, что когда-то она имела неосторожность…
Анелия чуть сморщила носик. Ну да. Она была маленькой и глупой девчонкой, едва-едва начавшей осознавать свою силу и власть над мужчинами. У нее едва налилась грудь, округлилась фигурка, чуть понизился голос…
Лонс занимался с ними давно. Очень давно. Уже года три. Но тот день она помнила особенно четко. Он рассказывал о какой-то глупости, вроде землеописания, стоял у доски – и вдруг сквозь прореху в затянутом пергаментом окне ворвался шальной солнечный луч. Осветил его лицо, Лонс улыбнулся и стал настолько симпатичным, что стало даже страшно.
Тогда Анелия и решила его заполучить. Ну и еще в пику сестре, которой он тоже понравился.
Как же они хитрили, как изворачивались… каким это мелким и нелепым кажется сейчас!
Она одержала победу. Лонс Авельс стал ее законной добычей. И… ей было хорошо с ним. Действительно хорошо. Даже замечательно. Но что он мог ей предложить? Только свое имя. А лэйра для принцессы – это меньше чем ничего. Разве что простая крестьянка стоит ниже?
Но она приняла его предложение. И даже какое-то время была счастлива.
Это-то и царапает разум. Потому и плохо.
Из песни слова не выкинешь. Она его любила. Только вот Лонс не принц. И не будет им.
Нет у них общей судьбы.
Если бы он сам это понял!
Он сам виноват!
И только он! Вот!!!
Зачем ему понадобилось приходить? Зачем он воскрес из мертвых?
Анелия знала ответ, но гнала его от себя.
Жалкий болван! Как он смел даже подумать о ее любви?!
Фу! Он заслужил свою судьбу! Туда ему и дорога!
И все же при мысли о том, как они были безыскусно счастливы в старом замке, на глазах вскипали слезы.
Анелия всхлипнула и бросилась на подушку. Посмотрела на луну.
Уже за полночь.
Все кончено.
Все уже кончено.
Прощай, Лонс.
«Прощай, мой супруг. Теперь я действительно вдова».
Эрик пришел, когда Лиля завтракала. За стол она села чуть позже, чем обычно. Сегодня она отдыхала от нервного напряжения, как следует отоспалась, приняла с утра ванну, повертелась перед зеркалом. Джес остался во дворце на ночь – и Лиля перевела дух. Но вирманин мигом испортил ей настроение.
– Эрик, что случилось?!
– Они не пришли. Ни он и она, ни кто-то из ваших людей.
– Та-ак… а ты…
– Я отправил своих людей, они осмотрели все вокруг, нашли несколько капель крови, примятую траву… им повезло. Пока роса не легла…
Лиля кивнула.
– Думаешь…
– Уверен. Убийство.
Лиля бросила на стол салфетку. Аппетит пропал совершенно.
– Ганц Тримейн. Мне он нужен. Срочно!
Ганц как почуял – явился буквально через полчаса. По дороге утащил в столовой пару булочек и, жуя, явился к графине в кабинет.
– Прошу простить, ваше сиятельство…
Лиля отмахнулась и позвонила в колокольчик. На звон явилась служанка.
– Завтрак лэйру Ганцу. Сюда, в кабинет.
– Ваше сиятельство… – попытался вставить слово лэйр. Но кто его слушал?
– И живо!
Лиля сидела неподвижно, пока Ганц ел. И только когда он отложил столовые приборы, принялась расхаживать по комнате.
– Ваше сиятельство… Лилиан, что случилось?
И Лиля решилась:
– У меня есть подозрения, что сегодня ночью убили Лонса Авельса.
– Что?!
Ганц аж подскочил. С Лонсом они сдружились, пару раз выпили вместе, поболтали, да и работоспособность Авельса Ганц, сам тот еще трудоголик, успел оценить.
– Да. Его сегодня ждали, а он не пришел.
Ганц видел – женщина недоговаривает. Но молчал, опасаясь спугнуть.
Лиля прошлась по ковру, постучала пальцами по полке камина, тяжело вздохнула…
– Ганц, мы уже храним столько секретов, что одним больше, одним меньше…
Он печально усмехнулся:
– Главное, никому не проговориться. Что теперь? Кем был Лонс? Шпионом? Принцем? Незаконнорожденным братом Гардвейга?
– Супругом принцессы Анелии.
– Что?!
Лиле удалось удивить Ганца.
– Он был сначала учителем юных принцесс. Потом Анелия его полюбила, начала клеиться…
– Простите, что?
– Оказывать ему знаки внимания и добиваться таковых от него. Он не устоял. Но, будучи честным человеком, женился.
– Но Гардвейгу не признались. И не бежали. Жили тайно?
– Тебя это не удивляет?
– Вообще-то Гардвейг мог и голову отрубить. И в монастырь сослать. Запросто.
– Мог бы, – согласилась Лиля, вспоминая короля. – Еще как мог. Одним словом – было.
– Ага, а закончилось, когда Анелию выбрали в невесты Рику?
Лиля кивнула:
– Умный вы, Ганц.
– Убивать пора? – ехидно улыбнулся представитель.
– Нет, повышать.
– Так что случилось?
– О них узнали. По словам Лонса – не король. Граф Лорт. Умная гадина…
– Точное определение.
– Вы о нем знаете? – вскинулась Лиля.
– Глава разведки Гардвейга. Тварь и мразь. Но умный. И брату и стране предан по-собачьи.
– Брату?
– Гардвейг его молочный брат.
– Во-о-от оно что… – протянула графиня. Застыла, глядя в стену, и Ганц чуть подтолкнул ее:
– Ну да. Значит, граф Лорт застал их…
– Да. Допросил и приказал убить Лонса.
– И как он выжил?
– На нем решили срубить пару монет и продали в рабство.
– Повезло парню. Вырвался…
– Судя по всему – нет. Ох, Ганц… Лонс, когда мне это рассказал, просил помочь вернуть Анелию.
– Лилиан, куда вы ввязались?!
Лиля впервые видела Ганца в таком состоянии. Он побелел как мел. Взлетел из-за стола, вцепился в ее плечи…
– Кто еще знает?! Кто знает о вас?!
– Никто. Лонс молчал. Я тоже…
Ганц отпустил ее и почти упал на стул. Перевел дух.
– Простите, госпожа…
– Лилиан. Обо мне никто не знал.
– Слава Альдонаю!
Лиля кивнула.
– Не настолько уж я глупа. За такие тайны кровью платят…
– И своей и близких, – мрачно откликнулся Ганц. – Ваше сиятельство, а что еще вы от меня скрыли? Может, Лидарх – это зачарованный принц? Я уже во все поверить готов, ей-ей…
– Лидарх не принц. Я тоже. Вроде бы это все тайны. А что?
– Ваше сиятельство, уж простите, но… не умеете вы хранить секреты. И лгать тоже. Так что еще осталось?
Лиля поколебалась и достала из ящика стола простенький пергаментный свиток.
Огнеупорный сейф пока еще не был готов, но ящик уже выковали и песком набили. Теперь мучились с замком. Лиля принципы действия не помнила, хоть убивай. А идею воплощать нелегко, тем более – кодового замка.
– Это написано Лонсом собственноручно. Там полное признание.
Ганц смотрел на свиток, как на ядовитую змею. Потом взял, повертел в руках…
– Печать пастора Воплера?
– Да.
– Он – читал?
– Нет. Лонс просто писал при нем. А потом запечатал и отдал запечатать пастору.
– Ага, вот оно как… Пастор жив останется. Это хорошо. А что вы собираетесь с этим делать?
Лиля вздохнула.
– Не знаю. Ганц, я хочу, чтобы ты выяснил, что с Лонсом и двумя людьми Лейса. Если они живы, их надо освободить. Если мертвы…
– Вы захотите мести?
– Мести? – Лиля горько усмехнулась. – Ганц, я похожа на идиотку?
Ганца так и подмывало ответить, что в некоторых случаях сходство идеальное. Промолчал. Но графиня что-то все же почувствовала и грустно опустила ресницы.
– Сейчас у нас с Уэльстером мирные отношения. Что будет после обнародования такой свиньи?
– Свиньи? – растерянно переспросил Ганц.
– Письма, в котором сказано, что Анелия – порченый товар?
– Скандал, ссора, война…
– Нам это надо?
– Нет.
Мужчина и женщина переглянулись. Оставлять убийство Лонса – если он мертв – без последствий никто не собирался. Но вот как мстить, чтобы не потянуть в яму всех остальных, надо подумать.
– Съезжу-ка я в посольство. Один не поеду, обещаю. И если что-то узнаю, пойму… Где они договорились встретиться?
– Я почти ничего не знала. Записку от Анелии Лонс вложил внутрь. Написанную ее рукой.
– Вот как… так где?
– У ворот для золотарей.
Ганц вздохнул.
– Ваше сиятельство, пообещайте мне ничего не предпринимать до моего возвращения.
Лиля пообещала с чистой совестью.
Замок Тирейн. Бывал там Ганц. Еще до приезда уэльстерцев бывал. И ничего удивительного. Работа такая. И ворота эти он знал.
А еще предполагал, почему они выбраны. Да потому, что золотари приходят с утра пораньше. Если там что и случилось – все следы уже затоптали двадцать раз. Но проверить надо.
Увы… Проверка никаких результатов не дала. Собственно, у ворот все было настолько затоптано и испакощено нечистотами, что там можно было и сто человек прирезать – не поймут.
Не считать же успехами несколько найденных лежанок? Или лежек?
Короче, в этих местах кто-то долго лежал. А зачем?
А это не запрещено. Но, судя по свежести примятой травы, можно было догадываться…
Авельс приехал сюда. Здесь его и поджидали. М-да… Скорее всего, Лонс убит.
Ганц не считал всех глупее себя. Схватить? Допросить? Держать где-то? Ну-ну… На территории чужого государства, на чужом поле, где в любую минуту могут все обнаружить и грянет скандал? Ой ли…
Он бы просто убил. И даже если потом что-то всплывет, нет человека – нет обвинения. Принять как исходную версию? Почему бы нет. Итак, Лонс мертв. И двое людей Лейса, скорее всего, тоже.
Есть собственноручно написанное признание и даже доказательство. Хотя и плохонькое. А вот кому это донести?
Королю? Можно. Но… Насколько он заинтересован в браке? В союзе с Уэльстером?
Не выгоднее ли прикопать агента и списать все на государственную необходимость? И так уже Ганц слишком много знает. Можно убивать?
Есть в этой шуточке графини доля правды. Как ни печально…
А кому еще?
Гардвейгу? Смешно!
Ивернейцам? Надо обдумать. Но это уже пахнет государственной изменой.
А вот если расставить ловушку, в которую Анелия просто не сможет не попасться? А письмо отдать Ричарду?
Вот тут можно попробовать извернуться. И главное – остаться в стороне. А еще Ганц совершенно не хотел подставлять графиню. А ведь она тоже предана своим людям. И если в это дело не влезет он – она точно не удержится. А дальше…
Ей-ей, бык в посудной лавке произведет меньше разрушений. И придется им всей компанией удирать в Ханганат. Потому как ближе – достанут.
Хотелось бы обойтись без таких крайностей.
Услышав стук в дверь, Анелия после небольшой паузы разрешила войти. Вошедший почтительно поклонился, словно и не он грубо тыкал ей пару дней назад.
– Ваше высочество, все улажено.
– Он…
– Да. Теперь уже навсегда.
– Б-благодарю вас…
Анелия смогла дождаться, когда мужчина выйдет. А потом упала на кровать и разревелась. От облегчения? От горя? От тоски?
Альдонай знает…
Больно! И все тут!
– Лидди, вечером мы едем во дворец на бал.
– Мигель… – Лидия посмотрела на брата. Мальчишка. Видит Альдонай, мальчишка. – Едем. А чему тут радоваться?
– А почему нет? Потанцуешь, развлечешься…
Лидия промолчала. Хотя и могла бы сказать, что толку от того бала…
Рик уже выбрал другую. Все происходящее сейчас – это просто дипломатические реверансы. Унижение, через которое ей надо пройти. Она не красавица. Она не богата. И приданое за ней скромное, хоть и принцесса.
И рана у нее в душе до сих пор не зажила. Предательство – штука такая. Болит и болит… и еще лет двадцать болеть будет… Тоскливые годы. Одинокие годы… Абы за кого отец ее не отдаст, а что будет дальше?
Лидия не знала. Хотя нет, что будет на балу – она знала. Злорадные взгляды, смешки, шепотки… Плевать!
Она – Лидия Ивернейская! И отношение всяких плебеев ее задевать не должно! Она – принцесса!
Лидия по натуре была бойцом. Просто не так уж часто ей приходилось драться за себя.
Лиля с Мирандой как раз играли в нарды в гостиной, когда в дом заявился Джерисон Иртон. И наткнулся взглядом на мирную картину. Мать и дочь склонили головы над доской, фишки, кубики…
– Марс!
– А я все равно попробую!
– Давай. Не сдавайся. Это правильно. Может, сведешь к проигрышу без марса!
Игроки не заметили бы графа, если бы не зарычали собаки. Мири повисла у отца на шее.
– Папа приехал!
Лилиан поднялась медленно.
– Ваше сиятельство…
– Госпожа графиня, – ответствовал Джес, награждая Миранду поцелуем в нос. – Миранда, иди погуляй.
– А вы с мамой не поссоритесь?
– Постараемся. Иди…
– Иди, Мири, и собак забери, – попросила Лиля.
Девочка бросила на нее возмущенный взгляд и вышла вон. Как же, выставляют! Лиля посмотрела на супруга.
– Итак?
– Госпожа графиня, не настало ли время поговорить?
– Если вы так считаете, господин граф. – Лиля тихонько фыркнула.
– Считаю, – честно признался Джес. – По возвращении мне было, откровенно говоря, не до семьи. Дела, отчеты, торговля, гвардия – это заняло достаточно времени. А заодно позволило многое узнать о вас. А еще – не рубить сплеча.
Лиля сосредоточилась. Кажется, намечается серьезный разговор.
– Вот как? Кстати, не хотите сока?
– Вина нет?
– Не пью. Могу приказать принести.
– Не надо. Давайте сок. Кстати, с какой поры вы не пьете вина?
– С момента потери ребенка.
Джес разглядывал супругу из-под ресниц.
Красива. Вот никуда не денешься – красива. Будь она такой на свадьбе, он бы считал себя счастливым. Определенно. И уж точно не подумал бы напиваться. И отсылать ее – тоже.
Высокая, с шикарными формами, но тонкой талией, роскошные золотые волосы, белая кожа, зеленые глаза, легкая улыбка и потрясающее чувство собственного достоинства. Где были его глаза? Женщина казалась спокойной, но стакан чуть звякнул в тонких пальцах. Волнуется. И не напрасно.
– И с того же момента вы начали меняться?
– Скорее, приходить в себя после отравления.
– Понятно… Итак, я занялся делами. И узнал о вас много нового и интересного.
Лиля молчала. Приемчик был откровенно детский. «Что вы узнали?» – «А вот это и еще кое-что. Объяснитесь?» – «Нет. Промолчу сразу».
Не дождавшись реакции, Джес продолжил наступление:
– Скажите, почему вы от меня бегаете?
Если бы Лиля была спокойна, если бы над ее головой, как топор на ниточке, не висел вопрос, что делать с Анелией, если бы…
Ей сейчас было не до тонкого внутреннего мира Джерисона Иртона, иначе она построила бы разговор по-другому. А Джерисон, в свою очередь, не хотел давить, потому что подозревал, что при силовом разрешении конфликта больше потеряет, чем приобретет. Если бы супруги могли понять друг друга, возможно, многое пошло бы иначе. Но часто ли люди откладывают понимание на потом?
– Потому что мы до сих пор ни в чем не определились.
– Неужели? Например, вы – моя жена. И это определенность.
– Жена – понятие сложное. – Лиля усмехнулась, подавая супругу бокал с соком. – Ее можно оставить в столице, рядом с собой. Можно отослать в Иртон. Можно вообще убить или развестись.
– Можно.
Одной рукой Джес перехватил бокал, а другой привлек женщину к себе. И почувствовал, как она напряжена.
– Вы меня боитесь?
Лиля усмехнулась. Покачала головой.
– Не так, как вы думаете.
– То есть?
– Я боюсь тех радостей, которыми могли вас наградить любовницы.
Джес опешил от неожиданности.
– Боитесь получить их от меня?
– Разумеется.
– Это уже неплохо. То есть вы допускаете между нами супружеские отношения?
– Я допускаю все, – парировала Лиля.
– При первой встрече мне показалось, что ваши последние письма написаны кем-то другим.
– При первой встрече мне показалось, что вы не готовы разговаривать в деловом ключе.
Взгляды синих и зеленых глаз скрестились. Полетели первые искры.
– И что же вы мне предложите в… деловом ключе?
Лиля стояла почти нос к носу с супругом, но отстраняться не собиралась. Кто первый отойдет – тот слабее. Но это не она. Определенно. Позднее можно проявить слабость. Но не сейчас, только не сейчас…
– А чего вы хотите?
Пальцы прошлись по ее шее.
– А вы мне дадите… что я хочу?
– А вы руки мыли, прежде чем их об кружево вытирать?
Джес вскинул брови:
– Частое мытье вредно для здоровья.
– Два пальца не грязь, три – сама отвалится? Любезный, я не сплю со скотным двором.
Джес не разозлился. Дерзость не большой порок для красивой женщины.
– А с законным мужем?
– Еще раз повторяю: после того как буду уверена, что вы ничем меня не наградите.
– Уже неплохо. А как вы видите нашу жизнь?
– А вы?
Джес подобрался.
– Отсылать вас в Иртон я не буду. И запрещать что-либо – тоже. Дядюшка… то есть его величество этого не одобрит.
– Но вы можете сделать мою жизнь намного тяжелее.
– А могу намного легче. Итак?
– Вы не отнимете у меня Миранду?
– Вы знаете о сватовстве?
– Знаю. И я его одобрила. А вы?
– Это не худшая партия. Даже несмотря на веру. Но муж да спасется женой своей.
– «Слово Альдоная», стих шестнадцатый.
– Именно… Миранда останется с вами. С нами.
– А вот тут сложность. Я писала вам. – Лиля высвободила руку и нервно заходила по комнате. – Сейчас вы для меня – незнакомец. Я для вас – незнакомка. Мы просто не поняли друг друга, но главного это не отменяет. Мы в положении только что поженившихся людей. И должны приглядеться друг к другу. Иначе…
– Иначе?
– Что-то может задеть вас. Что-то меня. У вас сильный характер, и мужчина вы решительный.
– Полагаю, дражайшая супруга, это можно сказать о каждом мужчине.
– Хорошо. Но и я не подарок. – Лиля в задумчивости поигрывала веером. – При столкновении мы оба проиграем.
– Несомненно.
– Поэтому предлагаю назначить период притирки.
– Чего?
– Ну притирания, привыкания друг к другу… Вы никогда не ухаживали за женщинами? Сколько вы обхаживали ту же леди Вельс?
– Месяца три.
– Вот. Я прошу меньше. В течение месяца совместной жизни вы не станете тянуть меня в кровать.
– А других?
Вопрос был задан в шутку, но Лиля притворилась, что не поняла.
– Так, чтобы никто не знал. И попросите Тахира, пусть осмотрит и вас, и ваших любовниц. Интимные болезни штука сложная. И лечится плохо.
– А вы откуда о них знаете?
– Да от него же…
Джерисон сдвинул брови.
– Итак, госпожа графиня, подведем итоги. Мне необходимо ухаживать за собственной женой, так?
– А мне необходимо перечеркнуть все, что было, и посмотреть на своего мужа с новой стороны, – парировала Лиля.
– И вы хотите это сделать за месяц.
Она развела руками.
– Я не знаю, как нам еще быть. Поймите, Джерисон, вы симпатичны, достаточно умны, пользуетесь успехом у женщин. Я же… Я обычная женщина, которой хочется мира в доме и взаимопонимания. А этого у нас нет. Что-то неправильно сделала я. Что-то вы. Но общий язык нам искать надо, чтобы дом не превратился в поле боевых действий.
Джерисон развел руками:
– Хорошо. Давайте попробуем жить вместе. Присмотреться друг к другу, притереться… попытаемся?
Лиля улыбнулась. Пока еще робко.
– Покои графа заняла Миранда. Но она может переселиться ко мне.
– Не в детскую?
– Мири привыкла. – На этот раз Лиля улыбнулась от всей души. – И мне приятно с ней заниматься.
– А еще это лишняя защита от нежелательных ночных визитов?
В синих глазах блеснула ирония. И Лиля ответила шуткой на шутку:
– Возможно, со временем вы поменяетесь с Мирандой местами?
Джерисон рассмеялся.
– Ладно. Я согласен. В моем доме вы жить не хотите?
Но спрашивал он больше для проформы. Уже зная про Тараль, про то, сколько графиня делает для государства…
Лиля покачала головой.
– Я бы рада. Но мы там просто не поместимся…
– Я прикажу слугам перевезти вещи. Завтра. А сегодня, – в глазах Джеса опять заиграли веселые огоньки, – предлагаю вам прекратить прятаться от мира.
– Я не прячусь, – обиделась Лиля. Прозвучало это настолько по-детски, что она сама невольно фыркнула.
Смеяться вместе с мужем получалось неплохо. Получится ли все остальное?
– Просто у меня много работы.
А еще пропавший Лонс Авельс. И Ганц, который должен вернуться с докладом, и… Но об этом – молчок.
– Но я хочу сегодня пригласить вас на бал. В честь прибытия гостей из Ивернеи.
Лиля мученически вздохнула про себя.
Балы… Вот уж что ей никогда не нравилось. Но придется потерпеть.
– Тогда я должна уже сейчас начать приводить себя в порядок. Разрешите мне пока откланяться?
Джерисон развел руками.
– Как пожелаете, госпожа графиня.
Лиля вышла из гостиной и направилась в свои покои. Надо выбрать платье, сделать прическу – это надолго…
И мелькает в голове подленькая мыслишка: тянуть время? Пусть так, она именно этим и займется.
Джерисон проводил жену взглядом.
За эти дни его много раз кидало из одной крайности в другую. С одной стороны, когда выражали восхищение его женой – он автоматически надувался индюком. Да, я такой, и жена у меня такая.
С другой же… Как должен поступать муж, у которого практически не осталось рычагов воздействия на жену? А Джерисону их именно что не оставили. Чувствуешь себя загнанным в угол, разозленным и беспомощным. Разве это понравится?
И Джес тоже оттягивал встречу с женой. И тоже боялся не отыграть потом назад.
Но вроде бы все прошло неплохо?
А месяц воздержания… да еще и осмотр у докторуса…
Раздражает, да. Но мужчина должен уметь себя сдерживать. Иначе это не мужчина.
На приготовления к балу потребовалось столько времени, что успел вернуться Ганц Тримейн. И застал графиню во всей красе. Белое платье, летящие зеленые кружева, дорогие изумруды на шее, в ушах, на руках… Золотые волосы заплетены в сложную косу, которая тоже перевита кружевом и золотой нитью. Красавица. И по-другому не скажешь.
– Ганц! Наконец-то! – Лиля перехватила в зеркале серьезный взгляд. – Девочки, все выйдите…
Ганц дождался, пока закроется дверь за последней служанкой, обошел комнату, заглянул в прилегающую – и вздохнул.
– Ваше сиятельство, все плохо.
– Насколько?
– Полагаю, ни Авельса, ни ваших людей мы больше не увидим.
– Полагаешь?
– Точно сказать не смогу. Но это место было выбрано не зря. Там затопчут что угодно.
– А тела? Если бы их вывозили…
– Телега золотаря. С бочками. Тела в бочки, никто и не заглянет.
– А потом по этой дороге столько народу проехало и прошло…
– Именно. Так что…
– Это плохо, – вздохнула Лиля. – Что будем делать?
– Думать. В любом случае шлюховатая убийца на троне – не лучший подарок для страны.
Лиля кивнула.
– Кто знает, где выплывут старые грешки и кто еще возьмется за поводок. И что тогда будем делать?
– Пару дней придется подождать.
– А потом?
– А потом я что-нибудь придумаю, Лилиан.
Лиля вздохнула. Было тоскливо и тошно. Она уже теряла близких. И теперь теряет человека, который стал ее другом, ее учителем в этом мире… уже потеряла… больно.
На плечо ей опустилась сильная ладонь.
– Ты бы его не удержала.
– Знаю. Но я могла…
– Не могла. Лилиан, не считай всех глупее себя. – Дерзость, да. Но Ганц имел право и не на такое. – Если его ждали сегодня – что произошло бы потом?
– Он бы пришел. Она – нет. Он бы… отправился обратно ко мне!
– И за ним проследили бы. Смерть Лонса – это плохо. Но он спас тебя от серьезных бед и проблем.
– Но нас и так можно связать друг с другом…
– Через кого?
– Пастор…
– Печать на бумагах? Я оплавлю ее. Будет видно, что она не вскрыта, но не будет точно видно, чья она. Еще кто?
– Лонс старался не показываться, не представляться, скрывался…
– Лонс – имя распространенное. К тому же здесь он отрастил бороду, да и мало кто мог его узнать. Ты о нем не упоминала лишний раз?
– Нет.
– Лилиан, давно ты знала о его… избраннице?
– Давно. Поэтому он старался скрываться.
– Он-то понимал, чем ему это грозит. И чем все грозит тебе. Нет, с нами его не свяжут. И это хорошо.
Если Ганц говорит, что это правильно, значит, так и есть.
– Ганц, скажи, что будет, если узнают про Анелию?
– Скандал.
– Нет! В смысле – если его величество и его высочество…
– Тогда будет проще. Скорее всего помолвка расстроится. А вот далее…
– Что ждет девушку?
– Монастырь.
Лиля прикусила губу. О местных женских монастырях она была наслышана. Но…
– Поделом. А как это отразится на наших отношениях с Гардвейгом?
– Вряд ли положительно. Но договориться можно всегда. Особенно если это не афишировать.
– А у него же вроде бы и еще есть дочери?
– Да. Но они младше Анелии… старшая из них, да, где-то на два года. Через год как раз вступит в брачный возраст.
Лиля согласно опустила ресницы. Пусть так и будет.
– Когда ты отдашь письмо?
– Сегодня или завтра. А ты…
– А меня муж везет на бал.
– Желаю вам от души повеселиться, ваше сиятельство, – не удержался от поддразнивания и поклона Ганц.
Лиля скорчила рожицу. Ганц весело улыбнулся. Оба отлично знали, что графиня предпочла бы тихий вечер у камина. С дочерью, собаками, книжкой, близкими людьми… Ганц и сам любил такие вечера, когда после ужина в Иртоне все удалялись в гостиную и занимались чем хотели. Кто-то читал, кто-то разговаривал, вирманки вязали, Лиля что-то писала, отвлекаясь то на одно, то на другое, пастор спорил с Лейфом, дети играли на медвежьих шкурах со щенками, и все было уютно и спокойно… иногда шумно, иногда весело. Но какое-то внутреннее тепло не покидало его в течение всего вечера. И здесь тоже случались такие вечера, но намного реже. А жаль. Ганц тосковал по ним…
– Надо, ваше сиятельство.
– Надо, – в тон Ганцу вздохнула Лиля. – Я на вас очень надеюсь.
Джес знал, что его жена – красивая женщина. Но чтобы настолько?
По лестнице к нему спускалось прекрасное видение. Роскошные формы, длинные волосы, загадочные зеленые глаза, платье, стоящее безумных денег…
Мужчина невольно склонился в поклоне.
– Лилиан, вы прелестны.
Лиля поблагодарила за комплимент легким кивком.
– Позвольте… – В руках Джеса оказался небольшой мешочек, и из него появился браслет с изумрудами. Не такой тяжелый и массивный, как графский. Нет, это был легкий и изящный ободок, украшенный мелкой россыпью камней и крохотными алмазиками.
Лиля протянула свободное запястье, и Джес застегнул браслет. А потом коснулся губами надушенной кожи в долгом поцелуе.
– Благодарю за подарок, супруг мой.
– Они такие же, как ваши глаза…
– Вы мне льстите.
– Нет, я льщу изумрудам.
Лиля позволила накинуть себе на плечи плащ, позволила подсадить себя в карету и даже улыбнулась Джесу. Граф собирался ехать во дворец верхом, а как он поедет оттуда – будет видно. Месяц – это слишком много, чтобы не попытаться сократить сроки.
Но сейчас Джес не хотел спугнуть добычу. И плевать, что это – его жена. Принуждение не доставляет никакого удовольствия… Ну почему она не выглядела так на свадьбе?!
Балы, вальсы, красавицы в пышных платьях, галантные кавалеры, нежные улыбки и первая любовь…
Эх… Если где-то это и было – там все было романтично. Красавицы не ловили на себе блох, рыцари не чесали… половые органы, собаки не бродили под ногами, музыка не раздражала своей нестройностью…
С другой стороны, Лиля просто была на взводе. Она отлично понимала, что при иных обстоятельствах рассматривала бы здесь все как веселое приключение. Комнату ужасов или комнату смеха. Но не сейчас… когда она топает под ручку с благородным графом, приветствует всех, их приветствуют, а за спиной шепчутся. Помирились? Переспали? Он теперь смирится с ее неженской профессией? Она станет терпеть его измены?
А ведь шепчутся. Лиля могла бы перечислить всех дам, с которыми у ее супруга что-то было. И не сильно бы ошиблась, каждая норовила состроить глазки, коснуться рукава, а то и записочку подсунуть или платок уронить… козы драные!
Хотя… раньше-то ее тут никто не видел. И если Джес изменял тогда – что ему мешает это делать сейчас? Ее ведь судят по первой Лилиан, которой больше нет, но людям этого не скажешь. И все гадают – какой у нее недостаток, что муж запер ее в имении и принялся изменять направо и налево.
Лиля кипела, но виду не показывала. Вежливо побеседовала с королем о состоянии здоровья, сделала реверанс перед Гардвейгом – тому после лечения стало чуть легче, ну, во всяком случае, нога не так сильно болела, поэтому его величество был в хорошем настроении. Он отослал Джеса потанцевать с принцессой, а Лилиан пригласил присесть рядом и побеседовать.
Ему еще лечиться и лечиться, а не по балам бы ходить и не по дорогам раскатывать. О чем Лиля и сообщила со всеми возможными расшаркиваниями и извинениями.
Король в ответ заметил, что, если поможет, он всегда готов. Потому что долго с такими язвами не живут. И Лиля в принципе понимала почему. Что бы ни было в исходниках у таких язв, лечить их здесь не очень-то умели. До концепции микробов еще не додумались. Зато отлично понимали, что от таких язв происходит «горение крови».
И неудивительно.
Рано или поздно лекарь-дурак заносил грязь в рану. Начиналось воспаление, которое лечили – в зависимости от везения пациента. Могли и клизмой. А там… Заражение крови, гангрена, смерть…
Лиля намерена была это исключить. Да и болевой симптом удалось приглушить. Тахир серьезно занимался язвой, и Гардвейг ощущал себя чуть получше, даже соизволил выразить Лиле свое благоволение. Мол, приезжайте к нам в резиденцию, будем рады видеть вас. Да и в Уэльстере ждем. И вообще, вы с супругом красивая пара.
Джерисон вернул принцессу отцу и исчез. Лиля, полностью сосредоточившись на его величестве, даже не обратила на него внимания. Эка невидаль – муж удрал.
Она вежливо улыбалась Гардвейгу… потрясающее обаяние личности. И знаешь, что развод у него через плаху, а все равно хорош!
Впрочем, минут через пять ее от Гардвейга увел один из немногих, кто имел право. Принц Амир Гулим.
– Его величество согласился на наш с Мирандой брак.
– Я рада за вас.
– И ваш супруг тоже.
Лиля улыбнулась. Вот так. Миранда уже почти не ее. Это и есть материнская тоска? А что будет дальше?
С чем останется она, приняв Джерисона?
С красивой картинкой? Звучало откровенно тоскливо…
– Ну наконец-то!
– Рик, я тебя с женой хочу познакомить.
– Познакомь. А то скоро своей обзаведусь, а с твоей пока еще не знаком.
– А как связано одно с другим?
– А вдруг я тебе рога захочу наставить?
Рик посмеивался, но Джес сверкнул глазами:
– Поосторожнее!
Принц заинтересованно взглянул на друга:
– Ревнуешь?
– Охраняю…
– Не надо. От меня – не надо.
– А от кого надо?
– Да тут каждый третий на нее заглядывается, как на пирожное с кремом!
– А, тогда вы квиты. Вот, посмотри на Тисию. Она сейчас из платья выпрыгнет, только бы ты взглянул.
Джес взглянул. Миниатюрная брюнетка действительно готова была на все. Но прежних эмоций уже не вызывала. Он думал, что ему нравятся худощавые невысокие брюнетки?
Нет.
Ему нравятся высокие пышные блондинки.
– Да ну ее… У тебя как?
– Сегодня скажу Анелии, что буду просить ее руки у Гардвейга.
– Лидия точно побоку?
– Джес, сам понимаешь. Уэльстер – сосед. Приданое опять же, мирные отношения… ну и наконец – ты с этой воблой в постель лечь сможешь?
Джес покачал головой, вспоминая Лидию.
– Мне и своей коровы хватило.
– С коровой ты обманулся.
– Боишься, что тоже обманешься?
– Боюсь. Но и выбора у меня фактически нет. Поэтому – Анелия.
– И да поможет тебе Альдонай. Пойдем, я тебя познакомлю с Лилиан.
– Пойдем… Где она?
Джес завертел головой, выискивая белое платье, и заметил его рядом с принцессами. Анжелина и Джолиэтт, по-взрослому нарядные и в роскошных драгоценностях, разговаривали с его супругой. Лилиан весело отвечала им, смеялась, девочки хихикали… И вся троица явно чувствовала себя отлично.
– С твоими сестренками.
– Так идем. Кстати, пригласи малявок потанцевать, им приятно будет.
– Приглашу, – улыбнулся Джес.
– Ваше высочество Анжелина, ваше высочество Джолиэтт…
Джес склонился перед принцессами. А Лилиан отвесил учтивый поклон высокий блондин в белом, отделанном золотом камзоле.
– Госпожа графиня, позвольте представиться. Ричард. Давний друг вашего супруга.
Лиля едва не фыркнула. Тоненькая диадема в золотых волосах собеседника отчетливо говорила о его статусе.
– Рада знакомству, ваше высочество.
– Я тоже, графиня.
Джес светски улыбнулся и пригласил на танец Анжелину. Какой-то герцог пригласил Джолиэтт, и Лиля осталась один на один с принцем.
М-да… Ожившая девичья мечта. Отличная фигура, золотые волосы, серые глаза, одухотворенное лицо… того и гляди, растаешь от восторга.
Ага, сейчас. Вот только шнурки погладит. Чисто из упрямства Лиля продолжила разглядывать принца. Красивый мальчик, да. Но… один такой уже есть. А они с Джесом хорошо смотрятся. Позитив и негатив. Играют на контрасте?
– О чем вы думаете, графиня?
– Вы неплохо смотритесь вместе с моим мужем, ваше высочество. – Лиля и не подумала смутиться. – Девушки млеют?
Ричард опешил от такой откровенности. Но Лиля смотрела спокойно.
Сложно сказать, чего в ее словах было больше – наглости или расчета. Но ей надо было переломить впечатление, которое о ней создал Джес, – это первое. Стать другом, а не женщиной – это второе. Приучить принца к своей эксцентричности. Это третье, и главное.
Лиля прекрасно понимала – она более чем оригинальна. Но если Эдоард и Гардвейг терпят ее из-за лечения, то Рику оно пока не требуется. А ей нужно прикрытие и в лице будущего короля тоже. И Лиля чуть отыграла назад.
– Прошу простить мою дерзость, ваше высочество. Когда постоянно общаешься только с книгами, потом очень сложно разговаривать с людьми.
– Вы любите читать? – В серых глазах вспыхнул интерес.
– Средь оплывших свечей и вечерних молитв…
Ричард насторожил уши.
– Это стихи?
– Да, ваше высочество.
– Я никогда не читал таких…
– Хотите, я прочитаю по памяти?
Ричард хотел. И Лиля прочитала. Про книжных детей, про любовь, еще кое о чем… Ее знакомая по общаге обожала Высоцкого и Лилю приобщила.
Потом кое-что прочитал Ричард, потом они немного поспорили о ритме… минут через десять Джес растащил их и бесцеремонно напомнил принцу про заброшенных принцесс.
Рик сверкнул глазами, но о долге вежливости действительно забывать не стоило. А Джес занялся женой.
– Вы нашли общий язык с принцем…
– Он тоже любит читать.
– Он вам понравился?
Лиля взглянула на супруга. Сердится? Ревнует? Но лучше успокоить сразу.
– Как мужчина он мне безразличен.
Джес пристально посмотрел на нее, но Лиля выглядела абсолютно безмятежной, и он чуть успокоился.
– Я вам привез в подарок кое-какие свитки.
– Какие?
– Завтра посмотрите, узнаете.
Свитки, выпрошенные у Рика, были готовы и даже перевязаны лентой. Интересно, как оценят его подарок?
Нельзя сказать, что Анелия была жестокой или злой, но, увидев Лидию, она не удержалась от злорадного взгляда. Да уж, эта бледная высоченная моль рядом с ней выглядела просто жалко.
Лидия тоже смерила принцессу-конкурентку взглядом, но получилось у нее хуже. И намного. Как ни повторяй себе, что душа у тебя прекрасная и ум – главное твое достоинство, Лидия отлично понимала, что проигрывает Анелии, и это ее коробило. А та развлекалась изо всех сил. Танцевала, смеялась, да и Рик уже два раза танцевал с Анелией, а с Лидией – ни разу. Предпочтения принца были всем ясны, поэтому вокруг Анелии вился хоровод придворных, а Лидия одна стояла в сторонке. Братьев и тех отвлекли какие-то вертихвостки. А что, принцы – товар штучный.
Но Лидия справилась бы, если бы Анелия не решила чуть-чуть утвердиться за счет соперницы.
– Милая Лидия, а вы все одна? – заворковала она, подбираясь поближе в промежутке между двумя танцами. И сделала знак одному из придворных. – Принесите мне вина, я устала… – И пожаловалась Лидии: – Столько танцевала, ноги гудят. Наверное, туфельки до дыр затанцую, как девочка из сказки. А вы не танцуете?
– Не хочу, – коротко ответила Лидия.
– Я обязательно попеняю Рику, что он вас вовсе не приглашает. Есть же законы гостеприимства, хозяин обязан…
– Хозяин здесь – его величество Эдоард.
Вроде бы и послать Анелию к Мальдонае было невежливо. Она же не грубит. Но и терпеть тоже… никаких сил не хватало.
– Ну так потом же будем мы с Риком…
– Вы так уверены в его выборе? – Лидия боролась из последних сил.
– Он мне сам сказал. Да и неудивительно. Я молодая, красивая, с богатым приданым…
А в глазах так и читается: «А ты – старая крыса, за которой и не дадут ничего толком».
И Лидия не выдержала:
– Извините. Мне надо поправить чулок. Подвязка развязалась.
Скользнула за портьеру и ринулась куда глаза глядят. Найти покои – и выплакаться! Сил нет! Альдонай, лишь бы никто не помешал!!!
Анелия проводила соперницу торжествующим взором и вскоре забыла о ней. Потому что к ней направлялся Ричард.
Может быть, сегодня он сделает ей предложение?
Скорее бы…
Ричард действительно успел отдохнуть за беседой с графиней Иртон – и теперь намеревался опять уделить время своей будущей жене. А почему нет?
Симпатичная, веселая, чуть глуповата, но разве это важно? Умные женщины – это хорошо. Но отдыхать от них тоже надо.
А Лилиан решила отдохнуть от разговоров. Да и мужа своего ей видеть пока не хотелось. Мальчик-мажор. Только с поправкой на Средние века. Увы…
От отца – дело. От короля – чувство вины и опека. От женщин – восторги, от друзей – полное понимание, ибо сами такие же. Разве что Рик чуть посерьезнее, но ненамного. Просто ему фехтование и прочие турнирные радости плохо даются, вот и ударился в чтение книг. Да и отец его воспитывал, а не только баловал. Неплохой сам по себе парень получился. Но искренне считает, что все для него. Сказать-то умные слова он может, а вот почувствовать их, осознать, чтобы они в душе сами выросли… ну да на тронах и поглупее сидели. Ничего страшного, нахватается.
Главное – найти общий язык. Но надо будет соблюдать паритет, Джес с Риком друзья, бортанешь одного – обидишь второго.
Лиля вздохнула и, как только Джеса отвлекла какая-то дама, тихонько выскользнула в какой-то коридор.
Хотя бы чуть передохнуть от шума и гама. И от вони тоже…
Лиле не сразу, но удалось найти незапертую дверь. Она хотела войти в комнату, но ее внимание привлекли рыдания, доносившиеся из дальнего конца коридора.
Кто-то плакал. Отчаянно и безнадежно, просто сердце разрывалось.
«Нет, ну что тебе там надо? Кто тебе там рад будет? Не лезь затычкой в каждую бочку, идиотка!» – обругала себя Лиля и отправилась на поиски страдальца.
Страдалицы. Женщина в простом белом платье лежала лицом вниз на кушетке и ревела так, что, казалось, у нее уже не осталось никакой радости в жизни, никакой надежды…
Лиля присела рядом. Коснулась плеча…
– Помощь нужна?
– Уйди! – рявкнула женщина, не поворачиваясь.
Лиля погладила ее по мягким волосам.
– Еще раз спрашиваю: помощь нужна?
Лидия обернулась. Сверкнула глазами. Неизвестно, кого она ожидала увидеть перед собой, но уж точно не высокую блондинку, смотрящую на нее со спокойным интересом. Так получилось, что Лиля не присутствовала при представлении Лидии двору, она ее вообще в первый раз видела. Бриллианты в кольце были скрыты длинными свободными рукавами платья, а в остальном – девушка как девушка. Симпатичная. Хотя здесь и не станет пользоваться спросом.
Лиля быстро оценила внешность незнакомки.
Волосы пепельно-русые. Кто-то скажет – пепельный, кто-то – мышиный.
Глаза серые. Достаточно большие, но брови надо выщипывать и подкрашивать. А так они слишком широкие и бесцветные. Подбородок тяжеловат, а лицо чуть длинновато, но это корректируется косметикой и прической.
Фигура тоже на уровне. Здесь ценятся пышки, а эта – почти модель. Классическая вешалка. Но это ведь как подать…
Лиля протянула незнакомке платок.
– Высморкаешься? Или помочь?
Лидия, слегка ошалев, тряхнула головой.
– Вы кто?
– Лилиан. А ты?
– Л-лидия…
– И чего ревем, Лидия?
Между делом Лиля достала из сумочки симпатичный льняной платочек – и ловко, почти как с Мирандой, ухватила девушку за нос.
– Ну-ка, выдох носом! Сможешь?
Вконец утратившая ощущение реальности Лидия высморкалась и посмотрела на незнакомку.
– В-вы… почему т-так…
– Ну так вот, – спокойно объяснила Лиля, – у меня дочь немногим младше. – Она скромно умолчала о том, что это падчерица. – Не обижаешься, что я по-простому, без титулов?
Лидия мотнула головой:
– Н-нет…
В другое время она никогда не позволила бы ничего подобного. Она бы обрушила на негодяйку громы и молнии. Она бы ее…
Но в другое время и в другом месте.
А вот когда ей было плохо, больно и тошно, когда кругом враги и даже некому пожаловаться, когда душа просто срывается, когда она готова кричать от боли и тоски…
Любой, кто бескорыстно поддержал бы Лидию в эту минуту, получил бы ее благодарность. Просто так, потому что она поняла бы, что не одинока в этом мире.
В другое время и Лиля не полезла бы к принцессе. Но сейчас…
У нее самой был стресс, и рыдающая девчонка показалась подругой по несчастью. Утешить – прорезалось основным инстинктом. А что принцесса – так на ней не написано. Может, баронесса, может, лэйра…
– Жаль, водички с собой нет. Тебе бы сейчас попить и умыться.
– М-мне п-посидеть, чтобы никто не беспокоил… – Лидия от шока громко икнула.
– Мне уйти? – уточнила Лиля. Навязываться она не собиралась.
– Н-нет… – Принцесса не должна исчезать надолго, еще сплетни пойдут… Репутация наше все. А тут женщина, которая явно неплохо к ней отнеслась, проявила участие, пожалела…
– Тогда останусь.
Лидия кивнула. Она поняла, что эта женщина просто ее не знает. И повернула кольцо на пальце бриллиантом вниз, чтобы не сверкнуло.
Вот и пусть дальше не знает. Тем более – не простая служанка. Графиня, судя по изумруду в кольце. Для чести нет ничего зазорного в том, что графиня и принцесса изволили побеседовать. Благо никто не слышит.
Минут пятнадцать у женщин ушло на приведение Лидии в порядок. Они перебрались в ближайшую свободную комнату, как шпионы, прячась и оглядываясь, и графиня занялась девушкой вплотную. Лиля кое-как уложила ей растрепанные волосы и даже попробовала припудрить лицо. Потом покачала головой – мол, тут мало что сделаешь… ну хоть что-то.
Попутно Лиля пожаловалась на балы, которые ей жутко не нравились. И нашла с Лидией общую тему. Той тоже не нравились балы. Принцесса к тому же пожаловалась на жениха, который вроде бы и не жених, и уделяет все внимание сопернице… а ей хоть бы немного уделил, из вежливости.
Лиля посочувствовала. Ну а какие извечные женские темы? Тряпки, косметика, мужчины. Вот они и обсуждались следующие минут двадцать.
Лидия жаловалась. Лиля ее утешала.
Лиля жаловалась. Лидия ей сочувствовала.
– Почему всем важна только внешность?
– Потому что по одежке встречают.
– Но будь я красивой – я все равно не изменюсь! И альдоны говорят, что душа – самое важное.
– Все правильно. Но сначала смотрят на обертку.
– Это несправедливо…
– Это жизнь. Есть такая история…
История была простая. Жила когда-то принцесса. Красивая, умная, добрая, так ее и прозвали – мол, наше солнышко. Жизнь идет, надо замуж выходить. Посватались женихи. Один красавец писаный, второй вояка лихой, третий богач, четвертый калека, но принц. Мучается девушка, не знает, кого выбрать. А все с ней ласковы, все приветливы… Тут нянька и подсказала.
На следующий день оделась принцесса в лохмотья, лицо как могла измазала, волосы убрала под платок – и принялась милостыньку просить у ворот дворца.
Кто подает, кто ругает… красавец мимо проехал, как на грязь посмотрел, вояка чуть конем не затоптал, богач плетью вытянуть хотел, калека монетку подал и говорит: ты, мол, приходи сегодня. Место служанки тебе найдем. Не дело это – побираться.
За него замуж и пошла принцесса. И не пожалела ни разу. Остальные-то были добры к знатной да красивой, а этот ко всем людям.
Лидия сначала не поняла, к чему это. Лиля принялась объяснять:
– Сказка ложь, да в ней намек. Вот смотри. Если только один из четырех в душу заглянул – повезло. Но таких – единицы. А тех, кто на обертку смотрит, гораздо больше.
– Т-так…
– А если у человека не хватит ума вглубь заглянуть – зачем тебе такой нужен?
– Н-но…
– Вот подумай сама. Это не жизнь будет, это мучение. Ну выйдешь ты за него замуж, утрешь нос сопернице. Одной. А остальных вилами гонять всю жизнь будешь? Да лучше отдать ей это сокровище – и порадоваться. Пусть она с ним и мучается всю жизнь.
– Но как-то…
– Хочется, чтобы он у твоих ног ползал, а ты его гордо отвергла и ушла? А вот это – некрасиво. Оставь парню хотя бы иллюзии. А несчастным он и сам себя успешно сделает.
Когда в комнату заглянул принц Мигель, всюду разыскивающий сестренку, он обнаружил двух абсолютно довольных собой и жизнью дам. Правда, у одной из них нос был еще слегка красноватым, но улыбка уже была вполне веселой. Они прикидывали, какие фасоны причесок пойдут Лидии, и договаривались о визите Лилиан с модистками. Лидия была все-таки женщиной, а выглядеть красавицей и модницей – разве это не мечта?
– Лидия, ты здесь? А мы тебя ищем.
– А мы тут заговорились. – Лидия улыбалась. – Мигель, знакомься. Моя подруга Лилиан.
– Графиня Иртон. – Лиля сделала реверанс.
– А это мой брат. Его высочество Мигель Ивернейский.
Сказать, что Лиля ощутила себя дурой, – это почти что промолчать. Ощутила. Но, видя веселые искорки в глазах Лидии, снова присела в реверансе, признавая свое поражение. «Лихо вы меня сделали, ваше высочество».
Новые подруги быстро договорились о визите Лилиан и распрощались.
Графиня направилась в зал и по дороге ее перехватил Александр Фалион.
– Лилиан, рад вас видеть. Я скучал. Потанцуем?
Лиля кивнула, и маркиз закружил ее в танце.
– Вы здесь с мужем? – На публике маркиз был подчеркнуто уважителен.
– Да.
– Примирение семьи?
Лиля сдвинула брови. А вот это касалось только ее и Джеса. Но… ладно уж.
– Все в воле Альдоная.
Фалион помрачнел. Но намек понял и в чужую жизнь не лез. Они сделали круг по залу, и маркиз оставил Лилю. И практически сразу к ней подошел Джес, заявивший, что хочет представить ее Анелии. Хорошо хоть отвертеться удалось, а то Лиля за себя не ручалась.
Остальное все было вполне на уровне. И поездка в карете. И комплименты – заезженные, но ведь старался, говорил. И даже поцелуй руки перед расставанием…
Лиля прошла к себе, привычно спихнула с кровати собак, поправила одеяло на Миранде, подвинула мангустов, улеглась и тут же отключилась.
Сил не оставалось даже на то, чтобы проанализировать свои поступки и подвести итоги дня.
Его высочество Ричард Ативернский лег еще позже Лилиан. На столике у кровати его ждал небольшой свиток.
«Его высочеству Ричарду Ативернскому лично.
Важно».
Рик пожал плечами и кликнул слугу.
– Кто входил в спальню?
– Никто, ваше величество.
– А это из воздуха появилось?
Слуга признался, что отлучался ненадолго по нужде, вот в то время, видимо, и…
Ричард разозлился и предложил слуге распечатать свиток. Вдруг отравлено? Тот сломал печати, развернул пергамент, подождал пару минут – и по знаку принца вышел вон.
Пробежав глазами по строчкам, Рик сначала нахмурился, потом сжал кулаки и едва не запустил свитком в стену. Но сдержался.
Дочитал, осторожно положил на столик.
Твари, сволочи!!! Четвертовать мало!
Анонимка. И препоганая. Вранье?
Конечно!
Или – нет?
Ричард сделал пару глотков вина из бутылки, выждал минут пятнадцать. Перечитал. И был вынужден признать, что если это и вранье, то уж очень похожее на правду.
Неизвестный… Хотя почему неизвестный? Шевалье Лонс Авельс описывал свою жизнь, свои отношения с Анелией Уэльстерской, свое похищение, свое прибытие в столицу, встречу с супругой, и писал, что если его убьют, то письмо окажется на столе у Эдоарда. А там уж все в воле Альдоная. Мол, допустить войну нельзя. Но и сажать такое на трон…
Ричард дураком не был. И написано все было чрезвычайно убедительно, с подробностями интерьеров замка, в котором воспитывалась Анелия, с перечислением всего, что имело к ней отношение, вплоть до личных примет – родинки в форме щита на пояснице. Дано описание пастора, который их венчал, приметы похитителей… Единственное, о чем Лонс Авельс предпочел не особенно распространяться, это о том, как ему удалось выжить и добраться до Ативерны. Объяснил, что его хозяин не в курсе и он, шевалье, ни в коем случае не хотел бы подставить под подозрение достойного человека.
Рик не стал дожидаться утра и через десять минут уже стучался в двери отцовских покоев.
Открыл ему личный камердинер Эдоарда.
– Спит?
– Нет пока. А…
– Спроси, можно мне войти?
Камердинер скрылся ненадолго в покоях и, вернувшись, пригласил Ричарда войти.
Спальня отца изменилась, добавился новый запах. Свежести? Мяты…
Ричард был даже удивлен. Все выскоблено, вычищено, выстирано, в вазах пучки мяты и каких-то еще душистых растений… приятно.
Эдоард полулежал в постели, и Тахир растирал королю ноги. Все-таки тяжело его величеству пока давались балы.
– Что случилось, сын?
– Вот. – Ричард протянул свиток.
Эдоард сдвинул брови и принялся читать. Сначала быстро, потом все медленнее. Аккуратно свернул свиток и задумался. Жестом отпустил лекаря.
– Думаешь, правда?
Рик пожал плечами:
– Не знаю, что и думать. Но похоже на правду.
– Ты ничего не замечал?
– Даже если что-то и было – тогда в глаза не бросилось, а задним числом думать… тут такого навоображаешь.
– Это верно. Ты в нее не влюблен, так?
Ричард кивнул.
– Это хорошо. Но и в Лидию…
– Только не она!
Эдоард смотрел серьезно и грустно.
– Вот и давай подумаем. Лидия нам не подходит. Это решено. Анелия же… как теперь выясняется, тоже не подходит. И остаемся мы ни с чем…
– Но…
– Если автор этого письма не солгал, Анелия твоей женой быть не может. И дело не в том, что она была замужем, сам понимаешь.
– А в том, что она предала одного, предаст и второго, – поддакнул Рик.
– И является замечательным объектом для шантажа. Знаешь, я и сам не без греха. Но ни Имоджин, ни Джесси никогда бы…
– Знаю.
– Да и с Гардвейгом ссориться нежелательно.
– А может, и не придется, – пожал плечами Ричард. – Знаешь, я как-то в брачные сети не рвусь. Подождать пару лет, а там у него еще одна дочка подрастет. А пока заключить помолвку, да и если это правда – Гардвейг присматривать за дочерью будет пуще орла.
– Хм… – Эдоард задумался. Выход был вполне достойным. Только вот… – А как тогда отделаться от Лидии? Бернард понял бы, предпочти ты Анелию. Но ее младшую сестру…
– Пока не знаю. Но точно знаю, что на этой вобле я жениться не хочу. Да и толку от нее…
– Она неглупа.
– Это верно. Но в приданое она толком ничего не принесет. Ивернея от нас дальше Уэльстера, да и с Гардвейгом отношения испортим…
– Надо завтра это все проверить.
– Как?
– Договорюсь с Гардвейгом о встрече, покажу ему письмо. Если все окажется правдой – плохо. А если нет… любая повитуха установит, девица твоя Анелия или нет. Но на всякий случай пригласим нескольких…
– Но если нет – думаешь, она могла бы меня обмануть?
Эдоард криво усмехнулся.
– Сын, лишение девственности подделать несложно. Крики, куриная кровь… меня так пару раз пытались провести. Могло и с тобой пройти. Особенно в брачную ночь.
– Может быть. Не стану зарекаться. Итак: разговор с Гардвейгом, повитухи – и ждем?
– Пока – да. И подумай, как отделаться от Лидии, чтобы не обидеть ее и ее отца. А я утром прикажу проверить это письмо.
– Договорились.
Ричард оставил свиток у отца и отправился к себе. Но заснуть еще долго не мог. Неприятное было ощущение…
На этот раз задание досталось не Ганцу, а одному из его знакомых, лэйру Вальесу. И королевский представитель принялся рыть землю.
Первым делом узнать о шевалье Авельсе в Уэльстере. Навести справки о пасторе, который венчал Авельса и принцессу. Одно-то имя было достаточно известным в определенных кругах. Граф Альтрес Лорт.
Все, кто имел дело с секретами короны, знали, что граф – начальник тайной службы Гардвейга. То есть самая подходящая кандидатура, чтобы навести справки о ком угодно. Но лезть к нему с вопросами можно, только если жизнь не дорога.
В Ативерне найти следы шевалье Авельса было просто нереально, потому что он не упомянул, где жил, где работал, откуда приехал, вообще обошелся без имен.
Анелия же…
Зайти с другой стороны?
Встречались на балу? Да, безусловно. Такое могло быть. Ибо королевский бал – та еще неразбериха. С одной стороны, многое регламентировано. С другой – если человек хочет уйти из-под наблюдения, он это сделает. Это несложно при определенных навыках. Отсылаешь одного туда, второго сюда, идешь поправить чулки – и растворяешься в дворцовых коридорах, комнатах, парке…
Технически такое возможно. Но окончательное суждение можно будет вынести только после получения сведений из Уэльстера. Или – после разговора его величества Эдоарда с его величеством Гардвейгом.
После вчерашнего конфуза Лиля даже не представляла, как держаться с Лидией. Но принцесса разрешила все сомнения сама, пожаловав в гости без лишних церемоний.
– Я тут в гостях, поэтому можно немного нарушить протокол, – объяснила она.
Ну нарушить так нарушить. Выпили чаю. Лидия похвалила пирожные, Лиля сделала комплимент волосам принцессы, Мигель, приехавший с сестрой, восхитился вирманскими сторожевыми, слово за слово – и лед постепенно подтаял.
Женщины могут стать подругами, если им не приходится что-то делить. А в паре Лилиан – Лидия так и было. Они не были соперницами. Лилиан была замужем, Лидия собиралась обратно в Ивернею… и поскольку была умна – решила взять все возможное от визита. Лиля это понимала, но почему бы не воспользоваться случаем и не прорекламировать себя в Ивернее?
Лиля обмолвилась, что принцесса могла бы стать очаровательной, Лидия чуть надулась, но Лиля предложила ей попробовать. Мигель махнул рукой – мол, давай, сестренка, если хочется, нам спешить некуда – и принялся обсуждать с вирманами собак. Вирманские сторожевые, особенно Нанук, произвели такое впечатление на юношу, что он готов был расспрашивать о них часами. Пришлось предоставить ему вирман для беседы. А Лиля отвела принцессу к Марсии, и та занялась девушкой всерьез.
Лидия в результат не верила, но безропотно отдала себя в руки девушки. Еще свежи были в памяти вчерашние обиды. Да, она проиграла Анелии схватку за сердце Ричарда. Но в ее силах сделать так, чтобы счет не оказался разгромным!
До стационарного окрашивания бровей здесь еще не додумались. А басмой этот вопрос решался очень быстро. Темные брови сделали лицо Лидии чуть выразительнее. Платье, сметанное на живую нитку… розовое, да! Но Лидии этот цвет шел, оживляя бледную кожу и оттеняя пепельные волосы, правильная прическа – никаких зачесов назад и валиков, все очень естественно, косая челка и несколько выпущенных на свободу локонов, плетеные сандалии…
Лидия в шоке уставилась в зеркало.
Отец никогда не позволит… Стыд какой… А ведь она – красивая!
Высокая, с великолепной осанкой, пепельные локоны небрежно выпущены из-под розового кружева мантильи, брови изумленно вскинуты – и видно, что они есть и они красивые, глаза сверкают из-под подтемненных ресниц, кожа вовсе даже не тусклая, платье цвета увядшего шиповника подчеркивает маленькую, но высокую грудь и тонкую талию. И удачно маскирует узкие бедра. Зато сразу понятно, что ноги у нее длинные и стройные.
А подкрашенные губы блестят розовым (слава Ханганату), и подбородок вроде бы не такой массивный… и вовсе ее не портит.
– Это – я?!
– А есть сомнения, ваше высочество? – улыбнулась Лиля.
Сомнений не было. Было только восхищение.
– Лидия, предлагаю спуститься вниз, чтобы брат оценил. Потом платье придется снять и отдать Марсии. Пусть до ума доведет.
Лидия скользнула пальцами по розовому шелку.
– Сколько я за это должна?
Лиля сверкнула глазами, и принцесса тут же поправилась. Она отлично поняла, что делалось все от души. Не за деньги.
– Спасибо.
Лилиан чуть смягчилась.
– Будем считать… вы ведь…
– Ты. И Лидия. Хорошо?
– Лилиан. Но только наедине.
Лидия кивнула. Ну да. Подругами они быть не могут, статус не позволяет. Поэтому для света все останется чопорно и правильно. А так вот, наедине поболтать о том о сем – почему бы нет?
– Кстати! Серьги!
Картину довершили две розовые жемчужины в оправе работы мастера Лейтца. Лидия полюбовалась на замочек и кивнула.
– Замечательно… Но мне хотелось бы как-то отблагодарить тебя.
Лиля коварно усмехнулась.
– Если ты хоть раз появишься при дворе его величества Эдоарда в таком платье, да еще упомянешь о марке «Мариэль»…
– «Мариэль»?
– Это в честь моей матери. Я хочу сделать салон. Чтобы женщины приходили туда, и им помогали, вот как тебе. Согласись, одежда и прическа не главное. Да и внешность тоже. Но красивым легче живется на земле.
Лидия согласилась.
– Пойдем? Хочу посмотреть, как отреагирует братик!
Лиля ответила проказливой улыбкой. Ей тоже хотелось посмотреть!
Мигель тискал щенка и спорил о методах дрессировки, когда в гостиную вошла…
Что уж там, принц просто не узнал сестру. Видение в розовом и Лидия не имели между собой ничего общего. И принцу даже неловко стало, что он сидит, болтает с вирманином… Он поспешно вскочил с ковра, Эрик последовал его примеру.
– Госпожа, разрешите представиться… Мигель, принц Ивернейский. Вы здесь в гостях?
Лиля, будучи не в силах сдерживаться, закрыла лицо руками, содрогаясь в спазмах беззвучного хохота. Лидия шагнула к брату и цепко схватила его за ухо.
– Я?! Еще как в гостях!
– Лидди?!
Искреннее изумление в глазах брата стало принцессе наградой за все вчерашние унижения. А восхищение в глазах вирманина стоило и того больше.
Эрик уважительно поклонился.
– Ваше высочество, позвольте сказать – вы восхитительны.
Лидия покраснела и опустила глаза. Лиля усмехнулась:
– Прекрасная принцесса из сказки.
И добавила про себя: «Приятно, когда внешность соответствует содержанию».
Следующие десять минут Лидия наслаждалась комплиментами брата, Эрика, заглянувшей в гостиную Миранды, круглыми глазами слуг, а потом в сопровождении графини отправилась в руки Марсии и остальных кружевниц. А Лиля, пока девушки наряжали принцессу снова и снова, прикидывала, что еще подойдет Лидии. Холодные тона – нет, не ее. А вот теплые, персиковый, может быть, кремовый… надо прикладывать ткань, смотреть. А может, скомбинировать, например, персиковый с голубым или зеленым…
– Ваше сиятельство?
– Ганц!
Лэйр смотрел так, что Лиля махнула рукой кружевницам – мол, сейчас вернусь – и выскользнула из примерочной. Пара минут у них есть, чтобы посекретничать.
– Письмо у Ричарда. – Ганц почти шептал.
– И?!
– Ночью он ходил к отцу. И письма потом уже в его покоях не было.
Лиля предпочла не уточнять, откуда это известно Ганцу. Знает – и ладно.
– Полагаете, он примет к сведению?
– Надеюсь.
Лиля опустила ресницы. Не нужна ей Анелия на троне. И стране тоже не нужна. Самонадеянно? Да нет. Вспомнить двадцать первый век, где бизнесмены покупают политиков. Она в данном случае просто убирает. Да и… кто мешал Анелии честно поговорить с мужем? Предложить ему забыть обо всем? Или уехать с Лонсом?
Он бы понял, чай не дурак. И не полез бы в бутылку, и жив остался, и у Лили претензий не было бы. А сейчас – извините. Гибель своих людей она никому не простит.