Прошло 30 лет, и я вспомнил гневную тираду турецкого профессора истории Несима. Июньской ночью 2004 года я пролетал над Ближним Востоком, направляясь в Катар, транзитный пункт, где мне следовало пересесть на самолет, чтобы лететь дальше, в Непал и на Тибет.

Расположенный на берегах Ормузского пролива, прямо напротив Бендер-Аббаса, Катар долгое время оставался для меня неведомой страной — во времена работы экономическим убийцей я почти ничего о нем не знал. Из иллюминатора я наблюдал, как над Грецией, Турцией, Сирией, Ираком и Ираном заходит солнце. Мне вспомнилось, как в детстве долгими зимними вечерами бабушка читала мне «Одиссею», «Сказки тысячи и одной ночи» и Библию.

Мой самолет как раз пролетал над островами, где испытывали судьбу отважные герои Гомера, где Ной строил свой ковчег. Мы пролетали над волшебными землями, где цвели сказочные висячие сады Семирамиды, над колыбелью человечества, его первыми городами и поселениями, где возникли первые зачатки письменного языка, где древние мудрецы изобрели колесо и создали основы современной математики.

Я вспоминал, как поражали мое детское воображение истории про отважных крестоносцев, про то, как Ричард Львиное Сердце и Робин Гуд сражались за сарацинские крепости, которые защищали войска Саладина. Потом я мысленно обратился к тому, что говорил Несим.

Прошло совсем мало времени — один миг в масштабах истории — и его пророчества обрели реальность. Я написал книгу, в которой разоблачал тот самый обман, о котором толковал тогда на молу турецкий профессор. Шах Ирана, которого он называл властителем-тираном, пал, и ему на смену пришел режим исламских фундаменталистов; Израиль занял более агрессивную позицию, и Соединенные Штаты поддерживали каждый его шаг; страдания палестинцев продолжались, выливаясь подчас в акты жестокого возмездия, вроде тех, что инспирировал бен Ладен, демонстрируя миру, каким опасным может быть одиночка-смертник с самодельной бомбой; не меньше жестокости проявляли и Соединенные Штаты в сотне забытых и таких известных всему миру мест, как Панама, Гаити, Судан.

Затем пришел черед событий 11 сентября, войн в Афганистане и Ираке. За все эти долгие годы мы, разумные жители планеты, так и не смогли избавиться от желания угнетать и порабощать своих собратьев. Дух кровожадных крестоносцев так и не отошел в прошлое.

Поддавшись глубокому отчаянию, я чувствовал себя опустошенным. На глазах всего мира Соединенные Штаты упорно развязывали то, что исламский мир называл новым крестовым походом; второй раз за десять лет в небо Ирака вторгались бомбардировщики-невидимки «стелс». И хотя операция «Шок и трепет» вознесла военное насилие на новый уровень, я рассматривал это всего лишь как очередной логичный шаг в планах Вашингтона закрепить свое господство на ближневосточных рубежах крупнейшего мирового запасника нефти. В этом ракурсе обуздание или устранение Саддама Хусейна казалось мне неизбежным следствием успехов, которых я добился на поприще экономического убийцы в Саудовской Аравии.

В течение 1980-х годов США поддерживали развязанную Саддамом войну против Ирана. Хусейн был не только нашим орудием возмездия в борьбе против иранских фундаменталистов, которые изгнали шаха, разрушили американское посольство в Тегеране, подвергали горьким унижениям заложников-американцев и прогнали из своей страны наши нефтяные компании. Саддам Хусейн к тому же правил страной, имеющей вторые по величине мировые запасы нефти. Это сделало его объектом активной обработки со стороны экономических убийц.

Мы передали ему миллиарды долларов. Bechtel построила для режима Хусейна химические заводы, способные, как мы знали, производить боевые отравляющие вещества — газы зарин и иприт, чтобы убивать иранцев, мятежных курдов и шиитов. Мы, Соединенные Штаты, поставляли Саддаму истребители, танки и ракеты, обучали его солдат управлять всей этой техникой. Мы заставили Саудовскую Аравию и Кувейт предоставить режиму Хусейна займы на сумму в 50 миллиардов долларов.

Наблюдая за событиями, разворачивающимися в Ираке, я часто вспоминал слова иранского инженера, который сопровождал меня и двух других специалистов MAIN на пути из Кермана в Бендер-Аббас. «Иранцы, — говорил он тогда, по дороге через Деште-Лут, — не арабы, мы — персы, арийцы, и арабы несут нам угрозу. А мы на все сто ваши друзья». Но все в мире вдруг круто изменилось, и вот уже иранцы из друзей превратились в наших врагов, а иракцы с Саддамом стали верными союзниками.

Восьмилетняя ирано-иракская война стала самой долгой, кровопролитной и дорогостоящей в современной истории. К моменту ее окончания в 1988 году общее число жертв перевалило за миллион человек. Война разорила сельские поселения, фермы и экономику обеих стран. А корпоратократия между тем торжествовала очередную победу. Поставщики и подрядчики военно-промышленного комплекса баснословно обогатились на этой войне. Цены на нефть достигли очередного рекорда. Все это время экономические убийцы упорно добивались от Саддама согласия на финансовую схему, подобную SAMA, — именно ее я помогал всучить королевскому дому Сауд. Они хотели, чтобы Ирак тоже стал частью империи.

Но Саддам упорствовал. Дав согласие, он, как и саудовцы, получил бы наше разрешение на производство химического оружия, заодно и американское вооружение. Но Хусейн желал идти своим собственным путем и не зависеть от США. Тогда Вашингтон натравил на него «шакалов».

Покушения на таких видных политических деятелей, как Саддам, никогда не обходятся без сговора с кем-то из их личной охраны. В двух случаях, о которых я знаю, как говорится, из первых рук, — удавшихся покушениях на эквадорского президента Хайме Рольдоса и панамского, генерала Торрихоса, кто-то из их личных телохранителей — из тех, что готовила пресловутая Школа двух Америк, — поддался на подкуп американских «шакалов» и участвовал в подготовке авиакатастрофы.

Но с Саддамом это номер так просто не прошел бы. Он прекрасно знал методы работы «шакалов» — недаром на заре своей карьеры Хусейн сам был одним из тех, кого ЦРУ наняло для устранения Касема, да и в 1980-е годы возможностей изнутри изучить повадки ЦРУ у него было хоть отбавляй. Поэтому его телохранители были под строжайшим наблюдением, а кроме того, он создал целый отряд своих двойников. Его охрана никогда не знала точно, сопровождают ли они самого Саддама или изображающего его актера.

Так что «шакалы» свою миссию провалили. В 1991 году Вашингтон решил прибегнуть к последнему средству: Буш-старший направил в Ирак американские войска. В то время Белый дом еще не имел намерения устранить Саддама, который вполне устраивал американскую верхушку: во-первых, он, как сильная личность, мог держать свой народ в повиновении, а во-вторых, был надежным союзником США против Ирана.

В Пентагоне решили, что, уничтожив иракскую армию, Америка тем самым накажет строптивого Хусейна, и он станет податливее. В страну вновь устремились экономические убийцы. Но все усилия, которые они приложили в течение 1990-х годов, так и не увенчались успехом — Саддам не «купился» на заманчивое предложение. Экономические убийцы и «шакалы» вновь потерпели поражение. Президент Буш-младший возложил свои надежды на американских военных. Саддам был низложен, а потом казнен.

Второе вторжение США в Ирак стало мощным стимулом для воинствующих исламистов. Они знали, что события 11 сентября служили лишь оправданием для нападения на Ирак, что те, кто угнал самолеты и направил их на башни-близнецы, никак не связаны с Хусейном или Ираком. Им было известно и то, что христианские правые, солидаризуясь с израильским лобби, оказывают мощное влияние на американскую внешнюю политику, истинная цель которой — подчинить себе Ближний Восток и установить свой контроль над мировыми нефтяными запасами и путями их транспортировки.

Реакция арабов, таким образом, была предсказуема. За долгую историю взаимоотношений с христианами, начиная с английского короля Ричарда Львиное Сердце и заканчивая американским президентом Бушем-младшим, арабы дали четко понять две вещи: 1) европейцы (а теперь и американцы) должны держаться подальше от их земель; 2) они хотят иметь собственные формы правления, по большей части основанные на исламе, а не на концепции гражданской демократии.

Народы Ближнего Востока никогда не простят европейским державам то, что в собственных интересах они установили произвольные государственные границы и выпестовали «владык», готовых в ущерб своему народу защищать интересы далеких европейских стран. Возмущение и недовольство, которое стали проявлять народы Ближнего Востока, зрело сотни лет.

Большинство арабов отдавали себе отчет, что образовавшаяся после Второй мировой войны империя во главе с США сродни той, которую огнем и мечом пытались насадить средневековые крестоносцы. Самые проницательные, вроде Несима, с самого начала понимали, что Израиль — не просто дом для настрадавшегося еврейского народа.

Стоило первому премьер-министру Израиля, Давиду Бен-Гуриону, объявить 14 мая 1948 года о рождении нового государства, как оно немедленно подверглось нападению со стороны Сирии, Египта, Иордании, Ливана, а также Ирака. В последующие годы недовольство мусульман оправдывалось безоговорочной поддержкой, которую Соединенные Штаты оказывали Израилю, что позволило ему в ходе череды войн отхватывать у соседних арабских государств все новые и новые территории.

Жителей ближневосточных стран приводило в бешенство, что Саудовская Аравия пошла на сделку с американскими экономическими убийцами, поскольку это привело к ненавистной европеизации страны, хранящей главные святыни ислама. Вторжение в 1991 году в Ирак и последовавшее за этим присутствие в стране многочисленного американского военного контингента стали очередными доказательствами в пользу теории, согласно которой Запад продолжает традиции, заложенные средневековыми европейскими религиозными фанатиками.

На этом фоне второе вторжение американцев в Ирак переполнило чашу терпения мусульман и даже придало арабским боевикам некоторую легитимность — в глазах многих они вмиг превратились из «террористов» в «борцов за свободу», и среди тех, кто так считал, были не только народы мусульманских стран.

Размышляя об эскалации гонки вооружения и о том, что это означает для Ближнего Востока, я погрузился в еще более горькое отчаяние. Сегодня наш мир, как никогда ранее, ощетинился оружием. Именно на его производстве зиждется экономическое благополучие корпоратократии. Американские компании, производящие вооружение и военную технику, относятся к числу самых прибыльных в мире.

Вместе с компаниями таких стран, как Великобритания, Франция, Россия и Бразилия, они осуществляют продажу оружия почти на 900 миллиардов долларов в год. С одной стороны, стремление создавать арсеналы химического, ядерного и биологического оружия вместе с традиционными видами вооружения способно дать мощный толчок экономике, а с другой — это постоянная угроза массового уничтожения. «Потребление» вооружений достигло глобальных масштабов, и политический статус страны на мировой арене нередко измеряется степенью ее вооруженности.

Корпоратократия сумела привязать бизнес торговли смертью к международной дипломатии. Вот пример: Израиль и Египет потому ежегодно получают от Вашингтона миллиарды долларов, что подписали Кэмп-Дэвидские соглашения 1978 года; в качестве одного из условий этой «мирной» сделки они обязаны ежегодно тратить львиную долю этих средств на закупку американских вооружений.

Между тем солнце окончательно скрылось, и самолет, в котором я летел, окутала тьма. «Какие перемены претерпела геополитика со времен, когда я в компании Джеймса и Фрэнка ехал из Кермана в Бендер-Аббас», — думал я. Мы следовали по древнему караванному пути как раз в то время, когда заканчивалась война во Вьетнаме.

С тех пор Ближний Восток превратился в мировой полигон для испытания продукции военной промышленности, а заодно и в крупнейший для нее рынок. А после того как холодная война отошла в прошлое, на место коммунистов, олицетворявших мировую угрозу, которая оправдывала постоянную эскалацию военного производства, пришли исламские революционеры. Даже самое поверхностное знание истории делало все эту ситуацию — равно как и ее коммерческую подоплеку — совершенно прозрачной.

Меня удивляло, как такое множество вроде бы образованных людей поддалось на обман, поверив, будто нынешние войны и насилие имеют целью защиту наших благородных идеалов. Экономические убийцы и медиамагнаты достигли высот совершенства, подсовывая миру дезинформацию, которая выставляет алчность и господство в благородном облике свободы и демократии. Вот кто отлично служит интересам корпоратократии.

К моменту, когда самолет наконец приземлился в аэропорту Катара, длительность перелета, который я перенес, составила 24 часа. Я испытывал крайнюю усталость и совершенно утратил ориентацию во времени. Несомненно, я был не готов к встрече с человеком, с которым меня собиралась свести судьба.