Образ нежеланного завтра

Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», член президиума Совета по внешней и оборонной политике.

В июле 2000 года на Окинаве собрался очередной саммит «Большой восьмерки» — последний в XX веке. Коммюнике заседания просто-таки лучится оптимизмом. Кажется, что вместе с завершающимся столетием в прошлое уходят все его жестокие проявления. Участники обсуждают информационное общество, затрагивают различные аспекты проблемы здоровья, говорят о старении, биотехнологиях и геноме человека. Лишь последний, самый лаконичный раздел посвящен политическим и стратегическим вопросам: предотвращение конфликтов (два абзаца), разоружение, контроль над вооружениями и нераспространение ядерного оружия (через запятую), наконец терроризм — три коротеньких пункта.

Мировой истеблишмент полагает, что политические проблемы в целом решены, «верный курс» в направлении свободы и демократии взят. Пункт 2 — настоящий эталон самодовольства: «Мировая экономика достигла беспрецедентного уровня благосостояния, холодная война закончилась, и вследствие глобализации в сообществе нарастает чувство здравого смысла». До 11 сентября 2001 года, дня, который открыл новую эпоху неуверенности и нестабильности, остается чуть больше года.

Джордж Фридман, автор книги «Следующие 100 лет: прогноз событий XXI века», откровенно потешается над теми, кто в силу приверженности стереотипам и недостатка воображения пытается строить прогнозы, исходя из текущего состояния вещей. Приводимая вначале хронология XX века наглядно демонстрирует, насколько быстро меняются обстоятельства и, соответственно, их проекция в будущее. Автор сознательно разбивает столетие на условные 20-летние отрезки, создавая у читателя ощущение прерывистости времени и событий. В полном изложении все выглядит более последовательно, и логика четко прослеживается, многие вроде бы непредсказуемые явления выглядят неизбежными. Это, однако, видно задним числом. Находясь внутри событийного потока, двигаясь по его течению, трудно понять широкий контекст, уловить общую закономерность — обилие деталей, помноженное на инерцию мышления, отвлекает от сути.

Джордж Фридман уверен в том, что калейдоскоп кажущихся хаотическими перемен диктуется железными законами геополитики. «Характер нации (как и отношения между народами) во многом определяется географией», — пишет автор. И делает вывод: «Политики редко обладают свободой действий. Их поступки предопределены обстоятельствами, а государственная политика является ответом на фактически сложившуюся обстановку».

Фридман сравнивает свой подход с либеральным представлением о «невидимой руке» рынка, которая движет экономическое развитие в определенном направлении. Для геополитиков такая же «невидимая рука» руководит поведением народов и других международных игроков. Цели незыблемы — державы всегда стремятся либо к экспансии, либо к защите контролируемой территории. А поскольку измениться может все, кроме географии, неизбежно воспроизводство тех же конфликтов. Отсюда предрекаемые Фридманом войны США с Японией (как в XX веке) и Мексикой (как в XIX веке), противостояние с Москвой в Евразии по модели холодной войны и последующий необратимый распад России, турецкая экспансия на север и запад а la Османская империя, фрагментация Китая, аналогичная его состоянию до провозглашения КНР, и период новой изоляции и ре-централизации, наконец, антиамериканская коалиция Турции и Японии (разновидность «держав оси» эпохи Второй мировой войны).

Как любая жесткая схема, геополитический подход грешит упрощениями, а наличие заранее сформулированного вывода (в случае Фридмана — безальтернативный характер американского лидерства) заставляет избирательно подходить к фактам. В книге хватает откровенных натяжек, иногда из-за пренебрежения к деталям, иногда из-за желания выстроить нужную цепочку, даже если для этого что-то приходится игнорировать. Так, Фридман не верит в то, что глобализация с ее тотальной взаимозависимостью и проницаемостью государств перед внешними влияниями хоть на йоту меняет характер мировых процессов.

Настаивая на неизбежности окончательной дезинтеграции Российской Федерации и дробления постсоветских государств, Джордж Фридман накладывает на недалекое российское будущее советские лекала, не видя отличий. Судьба огромной территории после предполагаемого развала России практически не затронута, автор лишь констатирует наступление тотального «браконьерства». Маловразумительное описание противоречит его же утверждению о крайней важности положения дел в Евразии. Примечательно, что Фридман даже не упоминает о проблеме, считавшейся чуть ли не главной в момент распада Советского Союза, — судьбе огромного ядерного потенциала России и его влияние на мировую безопасность. Он отчего-то вообще не считает ядерное оружие, несмотря на его неизбежное распространение, важным военно-политическим фактором XXI века.

Карикатурна предрекаемая Фридманом война «польского блока» против расширившейся и укрепившейся Турции. Непонятно, почему вдруг под началом Варшавы объединится вся неоднородная Восточная Европа, тем более что, согласно вышеизложенному, консолидирующей ее российской угрозы к тому времени уже не будет. Не придается значения Ирану, хотя его потенциал стоило бы как минимум учесть при описании евразийского пасьянса. Фридман априори считает, что Соединенные Штаты обуздают амбиции Тегерана, а возможность участия Ирана в какой-то антиамериканской коалиции (что допускается для других стран) почему-то не рассматривается.

Описание мировой войны середины века комментировать бессмысленно — автор впадает в детский азарт, увлекаясь передвижением фишек и рисованием разноцветных стрелок на карте. Стоит отметить его веру в высокоточные вооружения, размещенные в космосе. Эпоха кровопролитных войн с массовыми жертвами останется в прошлом, судьба сражений решится точечными ударами по инфраструктуре. По поводу роли космоса спорить трудно, а вот «гуманные» войны обещали уже в Афганистане и Ираке, но пока без результата, да и технологические боевые действия, оказывается, мало что дают без «старых добрых» наземных операций со всеми вытекающими последствиями.

Наконец, будущее великодержавие Мексики связано исключительно со стремлением «замкнуть» цикл милой сердцу Фридмана историко-географической предопределенности. Если когда-то противостояние с Мексикой дало старт восхождению Америки к мировому господству, то на новом витке оно обязательно случится вновь. Выбирая Соединенным Штатам соперника в Западном полушарии, автор сразу указывает на Мексику, отбрасывая Бразилию, потенциал которой уж никак не меньше.

Впрочем, всерьез спорить с Фридманом не имеет смысла. Его фабула — лишь способ нагляднее представить понимание автором «приводных ремней», при помощи которых вращаются шестерни политического развития. И наибольший интерес представляет не прогноз, а тенденции, точно подмеченные Джорджем Фридманом.

Фридман брутально откровенен, описывая американскую стратегию. Многочисленные недруги Вашингтона горячо согласятся с тем, что Соединенные Штаты — воинственная и агрессивная держава, они делают ставку на абсолютное военное превосходство и заинтересованы в том, чтобы, поддерживая хаос в Евразии, предотвратить появление страны, способной бросить вызов. Фридман справедливо замечает, что сущность международной системы заключается в ее стремлении не допустить гегемонии. Но не предвидит даже возможности возникновения в какой-то момент коалиции стран, которые всерьез вознамерятся остановить Соединенные Штаты. Фактически он исходит из презумпции американского превосходства.

Убедителен анализ демографических изменений. Способность США привлекать иммигрантов и переплавлять их в единую нацию — огромное преимущество в условиях, как верно констатирует Фридман, будущей острой конкуренции за человеческие ресурсы. При этом он лишь вскользь, в контексте противостояния с Мексикой, затрагивает вопрос о том, как по причине демографии изменится национально-государственная идентичность стран. Например, будут ли Соединенные Штаты, в которых граждане с европейскими корнями составляют меньшинство, тем же государством, что и раньше?

То же касается и Европы, где население, в отличие от Америки, убывает, а «плавильный котел» работает отнюдь не столь эффективно. Фридман не видит перспектив ни у Европейского союза, ни у НАТО, и с этим трудно спорить. Интеграция уперлась в неготовность европейских наций отказываться от суверенитетов, а североатлантический альянс в отсутствие советской угрозы не только утерял боеспособность (если она у него, конечно, была раньше), но и расслоился на группы стран, имеющих практически несовместимые представления об угрозах. США намерены использовать блок для укрепления своих позиций по всему миру, Западная Европа категорически не воинственна и предпочитает говорить о «мягких» опасностях от изменения климата до миграции, а Восточная Европа видит угрозу только в России. Хотя описание «польского блока» несколько анекдотично, Фридман верно идентифицирует проблему — по мере деградации НАТО государства, опасающиеся России, станут стремиться обеспечить безопасность за счет прямого военного альянса с Соединенными Штатами. Тем самым Москва получит недружественный «буфер» вдоль своих границ и будет отсечена от основных экономических и политических партнеров в Западной Европе, что неминуемо создаст напряжение.

Фридман отвергает клише начала века, например одержимость борьбой с «международным терроризмом». Он совершенно прав, говоря о том, что рост терроризма был не причиной, а следствием нестабильности, возникшей после распада биполярной модели, и исламский мир не будет нести системную опасность. При этом, правда, автор слишком уж легко отметает несистемные, но весьма неприятные угрозы, которые связаны с политическим возрождением «третьего мира» и способны повлиять на глобальные процессы. Другой стереотип, в который не верит Фридман, это неизбежность подъема Китая и Азии до вершин международной иерархии. Анализ слабостей КНР, пожалуй, наиболее интересная часть книги, хотя святая вера автора в повторяемость событий не позволяет ему, вопреки его же призыву к воображению, предположить способность правительств извлекать уроки и модифицировать алгоритм поведения. Кроме того, например, убедительно доказывая экономическую уязвимость Китая, привязанного к американскому рынку, автор не желает видеть обратный эффект — для США Пекин критически важный и незаменимый кредитор.

Россия, согласно Фридману, не входит в число ведущих держав XXI века. Он предполагает, что нынешние усилия Москвы по восстановлению влияния на постсоветском пространстве увенчаются успехом, но удержать вновь обретенное страна уже не сможет и рухнет от перенапряжения, не выдержав конкуренции. Правда, параллельно автор предрекает упадок Китая и совершенную сумятицу в Европе, так что эту самую острую конкуренцию Кремлю, по его мнению, составят только Соединенные Штаты, стремящиеся к дроблению Евразии. Стоит заметить, что предыдущий раунд такого дробления имел для США неоднозначный эффект — сначала геополитический триумф, а затем увязание в болоте региональных конфликтов, резко ослабившее лидирующие позиции в мире. Но для Джорджа Фридмана способность Вашингтона победоносно выходить из всяких затруднений является аксиомой.

Сколь сомнительным ни был бы сценарий, диагноз, который Фридман ставит России, недалек от истины. Страна с тающим населением, однобокой сырьевой экономикой, устаревшей инфраструктурой, богатейшими ресурсами и геополитическим положением, которое генерирует экспансионистские инстинкты, крайне уязвима. И если она будет действовать в соответствии с той жесткой и достаточно одномерной логикой, которую описывает Фридман, у нее не очень много шансов на успех. Точная внешняя политика, способная отделить «зерна от плевел», то есть истинные потребности от мнимых амбиций, избегание конфликтов, если они не затрагивают жизненно важных интересов, противодействие созданию антироссийских коалиций за счет налаживания выгодных отношений с их потенциальными участниками и интенсивное внутреннее развитие — это необходимо, чтобы предсказания остались литературными страшилками.

При всем явно пренебрежительном отношении к России Фридман, по сути, признает, что именно она является ключом к структурной стабильности Евразии, и именно исчезновение Российской Федерации с разделом «трофеев» между сопредельными странами служит отправной точкой для дальнейшей турбулентности. Таким образом, на России лежит глобальная ответственность, о которой еще раз напоминает книга Джорджа Фридмана. Хотелось бы, чтобы его замечание, что «те, кто недооценивал Россию, расплачивались за свои ошибки», впоследствии можно было бы повторить, объясняя причины неудачи прогноза на XXI век.