– Ты хотел танцевать от текста – танцуй! – сумрачно сказал Алехин Таманцеву и взял папиросу, предложенную Поляковым. – Благодарю.

Они стояли втроем у «виллиса» на краю аэродрома, возле одноэтажного здания отдела контрразведки авиакорпуса. В руке Поляков держал несколько листков – он только что прочел Алехину и Таманцеву дешифровку и ориентировку о Павловском.

– Разрешите, – попросил Таманцев у Полякова и взял листок с текстом.

– Ждешь его как манны небесной… – с досадой заметил Алехин и нетерпеливо прикурил. – Благодарю… А первый перехват, от седьмого августа?

– С тем, очевидно, задержка… – Поляков недовольно шмыгнул носом. – Приказание о внеочередной расшифровке касалось обоих. Очевидно, задержка… Шифр сложный, а они еще, наверно, меняют ключ. Я буду звонить и напомню.

– Квалифицированная разведсводка… – рассматривая текст, проговорил Таманцев.

– И все?

– Наблюдение за перевозками… за железной дорогой… – глядя в текст и напряженно соображая, не сдавался Таманцев. – Это… должно быть, резидентура…

– И все? – не унимался Алехин.

– А что, в Москве тоже так думают, – с почти неуловимой иронией сказал Поляков; он посмотрел на второй лист и прочел: – «Судя по тексту, вы имеете дело с крупной квалифицированной резидентурой, действующей с заданием оперативной разведки в тылах вашего и сопредельных фронтов. Очевидно наблюдение за железной дорогой на линии Гродно – Белосток; не исключены челночные маршруты Вильнюс – Белосток (через Гродно) и Вильнюс – Брест (через Лиду – Мосты – Волковыск)…»

– И все?

– Нет, почему же… – Поляков посмотрел в текст. – «…предлагаю принять активные меры… Обращаю Ваше внимание… Обеспечьте… докладывайте…»

– Да, из этого шубы не сошьешь, – возвращая листок с текстом, сказал Таманцев. – Кстати, территориально Белосток и все, что южнее Гродно, – Второй Белорусский фронт.

– Но все остальное-то наше! И в эфир они выходят у нас.

– Есть место выхода рации в эфир, есть текст и кое-какие улики, а зацепиться не за что… – вроде бы рассуждая вслух, неторопливо произнес Поляков. – Скверно… Безусловно наблюдение за железной дорогой, причем не визуальное, со стороны, а где-то на станциях…

– Будто под брезент заглядывают, – заметил Алехин.

– Маршрутники или фланеры? – спросил Таманцев; он во всем любил конкретность, определенность.

– Очевидно, стационарное наблюдение, – глядя на Полякова, предположил Алехин.

– Скорей всего комбинированное… – сказал подполковник. – Это опытные, знающие свое дело люди…

– Судя по тексту, не немцы и, очевидно, не аковцы.

– Я же говорил: агенты-парашютисты! – воскликнул Таманцев.

– Возможно, – уклончиво сказал Поляков; он, как всегда, до последнего не хотел отсекать и другие версии. – Причем связанные с агентурой, оставленной немцами на оседание… Попытаемся установить, в каких пунктах ведется наблюдение…

– Тут нужен анализ движения эшелонов по всем этим линиям…

– Все, что касается анализа движения, я беру на себя… – заявил Поляков и взглянул на следующий лист: – Теперь Павловский… Независимо от того, имеет он отношение к разыскиваемой нами рации или нет, его необходимо взять! Не теряя времени и непременно живым. И тех, кто с ним, – тоже!.. Поручить это придется Таманцеву.

– А кто же у меня останется? – попытался улыбнуться Алехин.

– Я!.. Другого решения у меня нет. Дадим ему двух человек от Голубова. Возможно, нужна продуманная, тщательно организованная ловушка или засада – действуйте по обстоятельствам. Но займитесь этим сегодня же, немедля!.. Одновременно, – он перевел взгляд на Таманцева, – сделайте все, чтобы до вечера отыскать этих двух, что были вчера на хуторе, и разобраться с ними.

– Хозяин хутора некто Окулич, – сказал Алехин, – характеризуется положительно. Во время оккупации был связан с партизанами. Ничего компрометирующего на него нет.

– Тем лучше. Поедешь насчет засады – заскочи к нему и поговори…