С марта 1943 года полк без передышки участвовал в тяжелых боях. На его счету были десятки сбитых самолетов. Люди держались стойко, но устали. И в те дни, когда войска фронта отражали яростные контратаки противника в районе Кривого Рога, мы неожиданно получили приказ перебазироваться на левый берег Днепра, ближе к правому флангу наших войск. Подорожный, срочно собрав комэсков, сказал:

— Там обстановка спокойнее. Мы сможем привести себя в порядок: вылетов будет меньше.

С перелетом мы спешили, и по приказу командира летчики перевезли техников в фюзеляжах самолетов. Это было против правил, но иначе техникам пришлось бы долго добираться к новому месту — наземным эшелоном.

Расположились на фронтовом аэродроме у деревни Ерестовки, дальше от линии фронта. Первые дни на задания не вылетали, но часть самолетов все время была в боевой готовности.

Вся материальная часть требовала серьезного осмотра после длительных напряженных боев. Недаром механики говорилй:

— От таких боев даже самолеты устали.

Летчики вместе с механиками с утра до вечера готовили машины, проводили регламентные работы. И еще глубже узнавали самолет. С нами, как всегда, вел занятия инженер-капитан Фрайнт. Он подходил то к одной, то к другой эскадрилье, зорко и придирчиво наблюдал за работой технического состава, задавал каверзные вопросы летчикам.

Занимались мы много: проводили учебные бои на малой высоте, со свободой маневра, готовились к полетам при ограниченной видимости, оттачивали групповую слетанность, разбирали поучительные бои. На разборах и собраниях говорили о новом в боевых приемах советских летчиков. Изучали маневры по вертикали, многоярусные построения боевых порядков и многое другое, в частности приемы, применявшиеся в боях с фашистами на малой высоте. Я вычерчивал схемы, как всегда, заносил в блокнот все новое, о чем узнавал, и в тактике советских летчиков, и в тактике воздушного врага.

Мы обобщали опыт: у всех было что подытожить, что вспомнить. И всем хотелось с отличными показателями боевой и политической подготовки встретить 26-ю годовщину Великого Октября.

Систематически занимались все мы и физической подготовкой. Анализируя последние воздушные бои, я еще раз убедился в том, что для летчика физическая выносливость необходима. Резкие снижения с большой высоты на малую, перегрузки, от которых темнеет в глазах, — все это легко переносит летчик, закаленный физически.

Иногда в бою, выполняя каскад фигур, на мгновение теряешь сознание. Придешь в себя и сейчас же включаешься в боевую обстановку. Это умение выработалось у меня благодаря спортивной тренировке. Даже в дни напряженных боев и я и многие мои товарищи старались найти время, чтобы сделать зарядку.

Конечно, одной физической силы и выносливости для победы мало. Нужно обладать отличной техникой пилотирования, летным мастерством. А главное, теми моральными качествами, которые свойственны советскому воину. Известно, что воздушный бой — это проверка всех моральных и физических качеств летчика. В минуту, когда, казалось, я теряю силы, меня поддерживала мысль, что я выполняю приказ Родины, воюю за правое дело. И еще великой поддержкой было чувство боевого братства. Иногда в бою после предельного напряжения казалось, что вести его уже нет сил. Но даже в голову не приходило, что можно уйти с поля боя, когда друзья еще дерутся. И у нас в полку не было случая, чтобы летчик бросил друга в трудную минуту.

В дни передышки наш неутомимый парторг, капитан Беляев, вел большую идейно-воспитательную работу среди летчиков и техников полка. Многое он сделал для укрепления нашей дружбы и сплоченности в воздухе. На героических примерах воспитывал в нас мужество и отвагу.

По его поручению мы, коммунисты, проводили беседы, делали доклады. И это давало многое мне самому. Все отчетливее я начинал сознавать, какая огромная ответственность лежит на мне — не просто летчике, а летчике-коммунисте.

— Давно мы не собирались, — говорили мы после перелета в Ерестовку. — А надо бы коммунистам поделиться хорошими делами, вскрыть недостатки.

И вот у нас полковое партийное собрание. Повестка дня: «Задачи коммунистов полка при ведении боевых действий в сложных метеоусловиях». В деловой, но непринужденной обстановке каждый высказывает свои мысли, выдвигает предложения.

Обсуждаем многое. И в частности, то, как важно сочетать внимание и технику пилотирования в воздушном бою на малой высоте, когда погода будет ухудшаться, как важно умело ориентироваться, когда на землю ляжет снег.

Как всегда, слышим наказ Фрайнта: техникам внимательно подготовить матчасть к полетам, а нам — грамотно эксплуатировать технику в воздухе. Выступают молодые летчики с небольшим боевым опытом, заверяют собрание, что постараются не отстать от старших товарищей.

Подорожный в заключение призывает нас: не теряя времени, всем коллективом готовиться к прикрытию войск в любую погоду. И еще раз напоминает, что мы должны беречь боевые традиции полка, воспитывать у молодых воинов мужество, волю к победе.

6 ноября на политинформации Беляев сообщил итоги летней кампании Красной Армии за четыре месяца. Они были переданы по радио. За время наступления (с 12 июля) наша армия возвратила Родине территорию в 350 тысяч квадратных километров, вызволила из фашистской неволи миллионы советских людей. В тот день — еще одно памятное сообщение: войска Первого Украинского фронта в результате стремительно проведенной наступательной операции освободили Киев. Вся наша дружная боевая семья ликовала, узнав об освобождении столицы Советской Украины.

В тот вечер, накануне двадцать шестой годовщины Великого Октября, личный состав нашей эскадрильи собрался в землянке на аэродроме. Как и все комэски, я по поручению парторга делал краткий доклад о деятельности нашего полка за эти четыре месяца. Но вот дверь отворилась, и вошли начальник политотдела авиадивизии, парторг, комсорг. Как полагается, рапортую полковнику о том, что провожу доклад. Он отвечает: «Хорошо. Продолжайте, продолжайте!» — и садится у топившейся печки.

Когда я закончил, он подошел ко мне и, крепко пожав руку, сказал:

-Товарищ лейтенант, ЦК ВЛКСМ наградил вас, воспитанника Ленинского комсомола, почетной грамотой за боевую деятельность и двадцать шесть лично сбитых самолетов врага.

И, поздравив меня, прочел текст грамоты.

Почетная грамота была оценкой не только моей работы, а самоотверженной работы всей эскадрильи. Только наша спайка дала мне возможность добиться успехов. И я сказал об этом, от души поблагодарил весь личный состав нашей дружной эскадрильи.

За короткий срок полк пополнился, привел себя в порядок. К боям мы подготовились. Нервное напряжение прошло. Настроение у всех боевое, бодрое, даже веселое. Когда выпадало свободное время, ходили на охоту на зайцев, по вечерам плечом к плечу прогуливались по деревенской улице, пели песни, и девушки дарили нам на счастье перстеньки.

Но жили мы одной мыслью: когда же начнется настоящая боевая работа, когда же будем прикрывать войска, которые продолжали отражать контрудары немцев в районах Кировограда и Кривого Рога?

— Полк получил задачу, — сказал Подорожный, вызвав меня однажды утром на КП, — произвести разведку передвижения эшелонов противника по железным дорогам, скопления войск в населенных пунктах и на станциях, на грунтовых дорогах на правом фланге нашего фронта, на участке Черкассы — Смела — Кировоград — Знаменка — Александрия. На разведку вылетите парой. Придется длительное время пробыть над территорией, занятой противником. Будьте особенно внимательны и осмотрительны. В бои не ввязывайтесь: горючее будет на пределе. Помните главное: наземное командование должно получить точные сведения! Сами понимаете, от этого зависит успех наших войск. Вам придется напрягать память, все тщательно запоминать. На подготовку дается день.

И мы с Мухиным весь день тщательно готовились к ответственному заданию. Проложили маршрут, все точно рассчитали. В воздухе нам предстояло провести примерно час и, чтобы получить все нужные данные, лететь на небольшой высоте — следовательно, попадать под огонь вражеской зенитной артиллерии.

Я сказал Василию:

— Муха, придется следить за воздухом и за мной: я буду разведывать противника на земле. Не отвлекай внимание на землю. Ты должен видеть за двоих.

Вылетели рано утром. Начали полет на менее активном участке фронта.

Пролетели Черкассы. Повернули на юго-запад. Летим вдоль железной дороги к крупному узлу Смела. Обходим его стороной. Тут скопилось множество вражеских войск и техники. Соваться сюда нечего. В два счета зенитки собьют. Разворачиваюсь. Летим дальше вдоль железнодорожной линии с западной стороны: противник больше внимания обращает на восточную.

Наблюдаю за передвижением составов. Атаковать бы паровоз! Но удерживаюсь: надо вести разведку.

Низко проносимся над населенным пунктом. Ого! Техники тут много! К домам прижались машины. Немцы, заметив нас, забегали, прячутся. Не выдерживаю — даю очередь. Сзади нас разрываются вражеские зенитные снаряды.

Впереди ответственный участок — Кировоград. Сюда фашисты перебрасывают большие силы. На малой высоте выскакиваю прямо на аэродром. Он забит самолетами. Много «мессеров», бомбардировщиков «Юнкерс-87». На посадку заходит транспортный «Юнкерс-52»: уж очень соблазнительная цель! Решаю атаковать. Начинаю сближение.

— Вася, прикрой! Атакую!

Мой ведомый ничуть не удивился: как же тут в бой не вступить — не выдержала душа истребителя!

Сближаюсь. Но вдруг передо мной возникает огненная стена — это разрывы зенитных снарядов. Через такой заслон до «Юнкерса-52» не доберешься. Дальнейший полет грозит гибелью.

Делаю резкий отворот в сторону и прижимаюсь к земле. Не удалось сбить «Юнкерс-52» над вражеским аэродромом! Пришлось довольствоваться тем, что получены очень важные сведения.

Из Кировограда мы полетели к Александрии, тут я тоже собрал важные данные.

На аэродроме Мухин с жаром рассказывает друзьям о нашем полете, а я спешу на КП. Подробно докладываю о передвижении войск противника в районе Кировограда, к правому флангу нашего фронта.