Все попытки противника столкнуть наши войска в Днепр были отбиты. На плацдарм переброшено множество свежих частей и боевой техники. По-прежнему их прикрывают и поддерживают с воздуха летчики нашей 5-й воздушной армии.

Утром 15 октября войска Второго Украинского фронта пос-1е артподготовки перешли в наступление с плацдарма.

Противник ввел в сражение новые дивизии. Усилила активность и фашистская авиация: истребители пытались захватить инициативу в воздухе, чтобы дать свободу действий бомбардировщикам. Начались ожесточенные воздушные схватки. В первый день наступления я получил приказ четверкой вылететь на прикрытие. Погода была сложной. Многослойные облака закрывали небо, иногда в просветах проглядывало солнце.

— Вам выделяется сильная пара из первой эскадрильи, — сказал командир, — ведущий Александр Колесников и ведомый Жигуленко. Главное, смотрите, чтобы враг внезапно не выскочил из облаков. Имейте в виду: может, придется вступить в бой с асами. Смотрите в оба.

На земле договариваемся о боевом порядке и действиях при встрече с противником.

И вот наша четверка в заданном районе. Под облаками, сквозь просвет, видна земля. Над нами ясное небо. Полет приходится строить перпендикулярно солнцу, и оно слепит. Команды на разворот не подаю — летчики понимают меня без слов. Жду появления противника со стороны солнца. И все же он появляется внезапно: два вражеских охотника стремительно атакуют нас в лоб во время разворота. С первой же атаки им удаётся повредить самолеты Мухина и Александра Колесникова.

В наушниках шлемофона раздается голос Колесникова. А вслед за ним и моего ведомого. Оба передали условным сигналом, что выполнять задание не могут. И я приказал им уйти из района боя.

Остаемся вдвоем с Жигуленко. Он ниже меня, ближе к нашим войскам. Передаю ему:

— Быстрее набирай высоту! Он отвечает:

— Рад бы, да мотор не тянет.

— Все равно не уходи. Так и держись ниже!

Где же охотники? Ударили и ушли? Нет, вот они, начинают разворачиваться — собираются атаковать мой самолет. Надо немедленно связать их боем и дать возможность уйти Колесникову и Мухину. У фашистов тактически выгодное положение: они выше нас. Если б я стал снижаться к Жигуленко, они бы меня быстро настигли и могли бы сбить. А за него я пока спокоен: его атаковать они не станут, чтобы не потерять высоту.

Иду в атаку на лобовых. Затем разворачиваюсь, чтобы зайти в хвост вражеским машинам. Но асы тоже стали заходить мне в хвост, стреляют внакидку — с перевернутого положения.

Проделываю в небе замысловатые фигуры, стремясь захватить инициативу. Врагу не удается прицельно вести огонь по моей машине, а мне — подбить врага. Делаю переворот. Вражеская пара — за мной. Ведь противник видит и повторяет все твои действия, когда он у тебя «на хвосте». Малейший промах — и поплатишься жизнью.

Надо было улучшить свое положение, сделать такую фигуру, которую не мог повторить за мной противник.

И я делаю необычную фигуру, которая никогда не отрабатывалась. На вираже достигаю предельного крена. В глазах темнеет от перегрузки. Но все же делаю «полубочку». Происходит то, чего я добивался: фашистские асы проскакивают вперед.

Они потеряли меня из виду. Я же оказался у них под хвостом. Выворачиваюсь и из атакуемого перехожу в атакующего. Гонюсь за врагом, но немцы сделали «горку». Разрыв между нами увеличился. Я не мог открыть огонь. Они улетели на запад.

От района боя нельзя уходить далеко. Грожу кулаком вслед фрицам: «Еще встретимся, гады!»

Жигуленко продолжает кружить в стороне, ниже меня. Делаю переворот, и мы уже рядом. Ждем несколько минут. Но бомбардировщики не прилетели, асы не вернулись.

И вот мы с Жигуленко на своем аэродроме, где нас с нетерпением ждали товарищи, а особенно Саша Колесников и Вася Мухин. Их самолеты были повреждены, но посадку они произвели благополучно.

В тяжелых схватках дружба наша становилась все крепче. И это подтверждал каждый полет.

Много раз мы летали вместе с Евстигнеевым на сопровождение бомбардировщиков, а здесь, на Днепре, в основном на прикрытие войск. В тот же день, 15 октября, Евстигнеев со своей четверкой, а я со своей (Кирилл — в ударной, я — в сковывающей) вылетели на прикрытие танкистов 5-й гвардейской армии, которой командовал генерал Ротмистров. Они должны были прорвать вражескую оборону. Невольно вспомнились бои под Прохоровкой, где славные танкисты разгромили хваленые танковые дивизии фашистов.

Прилетаем в заданный район. И сейчас же появились две пары фашистских охотников. Решение такое: в бой с ними активно не вступать, отбивать атаки короткими очередями. И не подставлять хвост — как мы говорили, ушки держать топориком. Они летали на повышенных скоростях и могли появиться с любого направления.

Построили боевой порядок и маневр так, что все время видели охотников и не позволяли им сковать нас боем, оттянуть в сторону от наших войск. Они, очевидно, решили, что орешек не по зубам, — ушли. Зато через некоторое время появилась большая группа истребителей — видимо, охотники вызвали их по радио. Тут уж пришлось вступить в бой.

Они накинулись на четверку Евстигнеева — она была к ним, ближе. Я сверху ринулся на истребители. С ходу сбиваю самолет. Евстигнеев, искусно маневрируя, занимает выгодное положение для атаки и сбивает второй. Противнику явно не хочется вести бой. Но инициатива за нами, и наши летчики, умело взаимодействуя парами, организованно и слаженно атакуют врага.

Еще один самолет сбит Евстигнеевым. Бой продолжается минут двадцать. Гитлеровцы, потеряв три самолета и не выдержав напора, уходят на запад, не сбив ни одного нашего самолета.

В тот же день наша восьмерка получила благодарность от командования.

И таких вылетов было немало: летчики 5-й воздушной армии надежно прикрывали наземные войска и даже на короткое время фашистам не удалось захватить инициативу в воздухе.

В боях над Днепром полк окреп и возмужал. Вырос счет эскадрилий. У Мухина и Брызгалова появилось по пяти сбитых. Мне удалось за десять дней боев сбить 11 немецких самолетов. Большого успеха добились Кирилл Евстигнеев, Алексей Амелин и все однополчане.

Потерь почти не было, росли опыт и мастерство.