Глава XIV
ВИНТОВКИ
Я сунул второпях ноги в сапоги, стянул с гвоздя рваное пальтишко и шмыгнул на улицу. День был грязный, мелко моросил дождик.
За углом меня догнал Васька. Ни слова не говоря друг другу, мы побежали прямо к Андрею. Было еще рано. Мы потоптались минут десять около зеленого ставня и осторожно постучали. Никто не отозвался. Тогда Васька ткнул в ставень палкой. Щелкнула ржавая задвижка, и ставень приоткрылся. Из окна высунулся Андрей. Белые его волосы торчали во все стороны. Он махнул нам рукой и скрылся. Через минуту дверь скрипнула и отворилась.
Не заходя, Васька таинственно сказал Андрею:
– Пойдем к сараю, мы тебе что расскажем…
– Про отряд?
– Нет, про другое, про отца моего, – сказал Васька.
– И про красноармейца, – сказал я.
Мы присели за сараем у свинушника.
– Вчера у нас собрание было, – зашептал Васька. – Порфирий приходил к нам и деповские. Только ты, смотри, никому, а то… Я тебе только как командиру нашему.
– Про что говорили? – спросил Андрей.
Васька посмотрел на меня:
– Ты рассказывай.
Я рассказал Андрею все, что подслушал за дверью.
Васька только кивал головой и поддакивал, хотя сам вчера ничего не слышал.
– Ну, а потом что? – спросил Андрей.
– А потом нас на улицу выгнали, – сказал Васька. – Почти всю ночь мы сторожили.
– Так, – сказал Андрей. – Значит, они тоже организовались.
Васька буркнул уныло:
– Да, красноармеец только подзадорил нас, а сам деповских организует.
– Ну и пусть организует, – сказал Андрей. – Еще больше народу будет. Нам-то одним, пожалуй, с Деникиным не справиться. А что – об оружии был у них вчера разговор? – спросил Андрей, помолчав. – Будут они его доставать или нет?
– Не слыхал, – сказал я.
– Ну, так мы вперед их достанем, – сказал Андрей. – Они только начинают организацию устраивать, а у нас отряд уже есть. Я вчера без вас еще ребят записал.
– Надежных? – спросил Васька.
– Не хуже тебя.
Андрей вытащил из кармана клочок бумаги величиной с почтовую марку и протянул его мне. Я стал читать:
В. Г. – 13Ѕ
Л. Г. – 14
С. Л. – 14
В. А. – 13
– А кто это такие? – спросил я.
– Эх ты, догадаться не можешь! – сказал Андрей. – Ну, Володька Гарбузов, Ленька Гарбузов, Сергей Лобов, Ванька Аксаков.
– Да разве Аксакову тринадцать? – спросил Васька. – Мы же с ним одногодки.
– Верно, что одногодки. На один год разница. Так вот, значит, всего в отряде тринадцать человек. А если и тебя, Васька, считать – четырнадцать.
Васька вскочил и чуть не полез драться.
– Ну, не считай, не считай! – закричал он. – Все равно твой список никуда не годится. Володька Гарбузов еще так-сяк, а вот Ленька да Ванька только ворон ловить будут. Через них попадемся еще.
– Васька дело говорит, – сказал я. – Ни к чему их в отряд записывать. А Сергея и подавно: первый трус.
Андрей попробовал было спорить, но мы с Васькой так напустились на него, что он только руками замахал.
– Не галдите! Вычеркну! Я им ничего еще толком не рассказал. Так только – пощупал.
Он достал карандаш, послюнявил его и вычеркнул из своего списка всех, кроме Володьки Гарбузова.
– Ну, значит, ты одиннадцатый будешь, – сказал он Ваське.
– Нет, не одиннадцатый! – закричал Васька. – Я первый в отряд записался.
– Ладно, не маши кулаками, – сказал Андрей. – Сегодня же, ребята, за дело возьмемся.
– Какое дело? – спросил я.
– За винтовками пойдем.
– Без Порфирия, да? – опять закричал Васька.
– Потише, ты, первый! – прикрикнул на него Андрей. – Сперва мы винтовки достанем, а потом и Порфирию расскажем. Что ты думаешь, Порфирий не обрадуется? Ему ведь для деповских тоже винтовки нужны.
– А где же они у тебя лежат, винтовки? – спросил Васька.
– В комендантской комнате. Оружие хорошее, совсем новенькое, как на складе, промасленное.
– Да как же мы его брать будем?
– Очень просто, – сказал Андрей. – Окно комендантской выходит на улицу, сбоку сад. Отомкнем дверь, откроем окно, а через сад не только винтовки, а и целую лошадь увести можно. Понял? Как только стемнеет, пойдем.
– Да как же так в комендантскую? – забормотал Васька. – А комендант?
– Комендант с офицерами каждый день у начальника в карты играет и пьянствует. Я уже несколько дней присматриваюсь. Никого по вечерам в комендантской нет.
В тот же день под вечер мы с Андреем принялись за работу. Обшарили все сундуки и коробки у себя в квартире, перерыли чердаки и сараи. Мы собирали дверные ключи, маленькие, большие, круглые, плоские, вязали их на шершавую шпагатную веревочку, а некоторые пилили напильником.
Подобрав целую связку ключей, мы побежали искать ребят. Отыскали Мишку Архоника, Ивана Васильевича, Гаврика, Володьку Гарбузова и Ваську. Собралось нас всего семь человек. Мы разделились на две партии. В одной – Андрей, я и Васька, в другой – остальные. Всю дорогу Андрей объяснял нам свой план действий.
Мы шли по узкой грязной улице, которая вела к вокзалу. На стрелках только что зажгли керосиновые лампы в беккеровских фонарях.
У вокзального подъезда мы остановились. Справа от подъезда был забор и сад с голыми деревьями, слева – дом начальника станции. А прямо перед подъездом, посреди площадки, вымощенной круглым булыжником, стоял керосино-калильный фонарь. Фонарь никогда не зажигали, а сегодня, как назло, он горел вовсю – хоть иголки собирай.
Мимо нас прошли два человека и скрылись за углом.
Андрей потянул нас в темноту, за выступ подъезда, и сказал:
– Во-первых, надо фонарь во что бы то ни стало потушить. Во-вторых, расставить по углам дома начальника часовых. А кроме того, найти в саду место, чтобы винтовки прятать. Если кого чужого заметите, свистните тихонько. Главное – не трусь и смотри в оба! Зато у каждого из нас по новой винтовке будет. – И Андрей причмокнул губами.
– Фонарь подождем тушить. А то еще проморгаем, как офицеры и комендант к начальнику станции пойдут, – сказал Иван Васильевич.
– Нет, надо потушить, – сказал Васька. – Пусть впотьмах пьянствовать идут. Может, носы себе посворотят. А у дверей я еще палку пристрою. Они на палку в темноте наткнутся, а она их по лбу как трахнет…
– Дурак ты, – сказал Андрей. – Так они сразу догадаются, что дело неладное. А насчет фонаря Иван Васильевич прав. Мы сперва пропустим их, они налимонятся, а мы тогда камнем фонарь и кокнем.
– Камнем не надо – звон будет. Я так потушу, – сказал Иван Васильевич.
Пока фонарь еще не потушили, я и Гаврик пробрались в сад искать место, где можно было бы складывать винтовки.
– А вдруг никакой выпивки у начальника не будет? Или комендант к нему не пойдет? Что нам тогда делать? – тихо спросил меня Гаврик.
– Андрей, наверно, что-нибудь придумает, – ответил я.
В дальнем темном углу сада мы нашли небольшую длинную канавку.
– Сюда и будем складывать, – решили мы. – Пойдем, Андрею скажем.
И мы побежали назад.
Ребята стояли на старом месте, за выступом.
– Нашли? – спросил нас Андрей.
– Нашли. Канавка там у забора есть, самая подходящая.
– Ну, ладно. Стойте теперь смирно.
В доме начальника станции было по-прежнему темно и тихо.
«А что, если выпивки и в самом деле не будет? Если Андрей ошибся?» – подумал я.
В эту минуту окно у начальника станции осветилось.
– Вот сейчас они начнут собираться, – сказал Андрей.
Но никто не шел. Стоять было скучно и холодно. Один за другим мы стали выползать из своей засады.
Я и Иван Васильевич подкрались к дому начальника и заглянули в окно. В глубине комнаты стоял накрытый стол. Он был заставлен тарелками, бутылками, закусками. Высокие рюмки на тонких ножках выстроились, как часовые.
Вдруг откуда-то раздался резкий свист. Одним духом перемахнули мы через площадку и бросились к выступу.
– Кто свистел? – спросил Иван Васильевич ребят, которые жались к стенке.
– Я, – сказал Володька Гарбузов. – Показалось, идет кто-то.
– Показалось! Ты сперва слушай, а потом панику наводи, – сказал Андрей.
– Ладно, панику! – пробормотал Володька и побрел к саду.
Но через минуту он снова шарахнулся к выступу и придушенным голосом сказал:
– Ребята, в самом деле шагает кто-то!
Мы долго прислушивались и всматривались в темноту. Но никаких шагов не услышали.
На вокзале, в саду и на площадке – по-прежнему ни души. Только фонарь, поскрипывая, мерно раскачивался на ветру.
Андрей злобно сплюнул.
– Требуха ты трусливая, – сказал он Володьке. – Тебе бы дома на печке сидеть, а не за оружием ходить. Знал бы, так ни за что бы не взял тебя. Ты все дело нам завалишь.
Долго мы топтались на площадке, заглядывали в окна начальника станции, в здание вокзала.
Нигде никого.
Вдруг в подъезде зазвякали шпоры и прокатился звонкий смех.
– Идут, – тихо сказал Андрей и схватил за руку Ваську. – Тш…
По ступенькам сходили комендант, начальник станции и пухлый низенький человек в военном мундире с широкими погонами. Об руку с ним, прикрывая его полями шляпы, как зонтиком, шла высокая дама. Рядом с нею шла другая – издали она казалась совсем молоденькой, почти девочкой. Шли они все медленно, вразвалку и громко смеялись. Больше всех смеялась высокая дама. Пухлый офицер прижимал локтем маузер в деревянной кобуре и гоготал, как гусь.
– Это новый командир бронепоезда, – прошептал Гаврик.
Андрей зажал ему рот.
Сзади всех шел начальник станции. Он растопыривал руки и говорил в затылок пухлому офицеру:
– Верно ли, ваше высокоблагородие, что красные с Белой Глины ушли и целую бригаду потеряли?
– А вы что думали, наши сводки врут? – ответил ему офицер. – А впрочем, не стоит сегодня говорить о фронтовых делах. У меня от них и днем и ночью голова лопается. Расскажите лучше нам, Клавдия Николаевна, как вы проводили время в Новочеркасске. Повеселились, должно быть, вовсю?
Высокая дама заколыхала полями шляпы.
– Ах, что вы, Иван Иванович, в наше время какое веселье? Дворянское собрание занято под лазарет, все мои друзья на фронте.
– Опять фронт! – простонал пухлый офицер и поднял руки. – Пощадите хоть вы, Клавдия Николаевна! Сегодня я хочу забвенья и вина.
Наконец вся компания ввалилась в дом начальника станции.
– Ну, шевелись, ребята, – сказал Андрей. – В комендантскую я с собой Володьку заберу, чтобы он тут зря не свистел. Мишка и Васька пусть у начальникова дома сторожат. А остальные будут принимать оружие. Ну, Иван Васильевич, туши фонарь.
Иван Васильевич скинул пальто и, обхватывая коленями деревянный столб, стал карабкаться. Добравшись доверху, он уцепился одной рукой за обод фонаря, а другой дернул проволочный рычажок. Огонь потух, только сетка фонаря долго еще светилась в темноте, как уголек. Потом стало совсем темно. Только на небе сквозь тучи просвечивали редкие звезды.
Андрей и Володька вошли в вокзал. Мы заняли свои места.
Прошло долгих пять минут. Слышно было, как Андрей с Володькой у дверей комендантской подбирают ключи.
Холодный, промозглый ветер забирался нам в рукава и за шиворот.
– Что же они, черти, возятся так долго? – хрипло прошептал Иван Васильевич.
В это время у начальника с треском распахнулось окно,
С вином мы родились,
С вином мы помрем…
– Налей-ей-ей, нале… е… й… – прогудел чей-то голос. Кто-то выплеснул на землю не то вино, не то воду, и окно снова захлопнулось.
Прошло еще минут десять, ноги у нас затекли и стали как деревянные.
Андрей и Володька все еще возились у двери.
Наконец замок щелкнул, дверь скрипнула и подалась. Мы услышали, как Андрей и Володька вошли в комендантскую и заперли дверь изнутри. Потом Андрей подошел к широкому двустворчатому окну, осторожно открыл его и высунулся на улицу.
– Все на местах? – тихо спросил он, наклоняясь к нам.
– На местах. Подавай, – едва слышно ответил я, вглядываясь в глубь комнаты.
Андрей чиркнул спичкой. В углу в большой деревянной пирамиде, в выдолбленных гнездах, стояли рядышком новенькие винтовки. Тут же на стене висели наганы.
Андрей выставил через окно первую пару винтовок. Я передал их Ивану Васильевичу, Иван Васильевич Гаврику, а Гаврик снес их в канаву, которую мы с ним нашли в саду.
Так переправили в канаву три пары винтовок.
Вдруг в комендантской что-то с грохотом упало. Гулкое эхо прошло по пустому вокзалу.
Мы замерли.
Минута… Еще минута…
Кругом тихо. Васька и Мишка не свистят. Значит, в квартире начальника станции никто ничего не услышал.
Мы снова принялись за работу. Андрей передал мне еще две пары винтовок и громким шепотом сказал Володьке:
– Довольно винтовок, наганы подавай.
К окну подошел Иван Васильевич.
– Андрей, слушай, Андрей, – позвал он тихо.
– Ну что?
– Еще одной винтовки не хватает. Ты на Семена не взял. Поищи, может, найдешь…
– Верно, про Семена забыли… Бери пока наганы. А винтовку я сейчас еще достану, – прошептал Андрей и передал нам один за другим семь шпалеров в кожаных кобурах с жесткими ремнями. Потом выставил нам еще одну винтовку и сказал:
– Довольно теперь. Лезем.
Первый с подоконника прыгнул Андрей, за ним Володька.
Андрей притворил с наружной стороны окно и тихонько свистнул. От дома начальника отделились две фигуры и побежали к нам.
Опять все в сборе.
Мы прокрались в сад и быстро расхватали все винтовки и наганы. Осторожно, от дерева к дереву, пробрались мы через сад и вышли на улицу.
Прохожих не было. Мы крались под заборами: пригнувшись к самой земле, перебегали через дорогу.
Наконец дошли до нашего дома. Я открыл калитку и заглянул во двор. Наши уже спали – окна были темные.
Тихо открыли мы дверь Васькиного сарая. Вошли и заперлись. Андрей зажигал спичку за спичкой и светил нам, а мы прятали винтовки под солому у задней стены. Наганы засовывали под черепицу на крыше.
– Ну, вот и кончили, – тяжело вздохнул Мишка. – Упарился совсем.
– Ты вот меня тронь, – сказал Иван Васильевич. – Смотри, как меня в пот ударило.
– Ничего, высохнешь, – сказал Андрей.
Мы еще долго сидели в сарае и разговаривали шепотом.
– Что это у вас в комендантской загремело? – спросил Васька Андрея.
– А это Володька сразу две пары винтовок хватил, да и полетел вместе с ними, – сказал Андрей.
– Мушкой чуть голову себе не пробил, – сказал Володька.
На следующий день с самого раннего утра все мы собрались в нашем арсенале. Мишка Архоник, красный и потный, надрывался, выворачивая деревянный пол в сарае.
– Работенка попалась на совесть, – сказал он, поддевая ломом доски.
– Да на совесть! Весь наш сарай разворотил, – заскулил Васька. – Что мне теперь будет, если узнают?
– Ну, если узнают, тогда уж все вместе с тобой поплачем, – сказал Андрей и с треском выворотил последнюю доску.
Когда пол был поднят, я, Гаврик и Володька взяли лопаты и стали рыть яму. Рыли с трудом Земля под сараем была тяжелая, мокрая, глинистая, перемешанная с камнем.
– Тут до следующего утра провозишься и на вершок не выроешь, – сказал Володька очищая от зеленоватой липкой земли свою лопату. – Да и разве можно в такой сырости винтовки держать? Ведь они же все поржавеют.
– А мы их не в землю положим. Мы их в ящичек, – сказал Иван Васильевич, выковыривая ломом из земли обломки кирпича. – Мы их в гробик такой уложим. Пойдем, Андрей, плотничать.
Он передал Мишке Архонику лом, а сам ушел с Андреем и Васькой в соседний сарай делать ящик для винтовок.
Мы продолжали рыть яму. Отдыхали по очереди, – вернее, не отдыхали, а стояли на часах у дверей сарая.
Яма была уже почти готова.
Мишка кряхтя, откалывал ломом огромные земляные глыбы Мы с Гавриком едва успевали их выгребать.
Скоро в сарай вошли Андрей, Иван Васильевич и Васька. Они тащили ящик, сколоченный из грязных, необструганных досок. Гаврик выбросил еще несколько лопат земли и молча вылез из ямы. Мы осторожно разворотили огромную кучу соломы, наваленную у задней стены, вытащили оттуда винтовки и уложили их в ящик.
– Эх, вот Порфирий рад будет! Вот похвалит! «Ну и ребята!» – скажет, – повторял Васька, похлопывая рукой по крышке гробика.
Андрей молча вытащил из кармана пару гвоздиков и молоток и легонько заколотил крышку.
– Прямо, будто человека хороним, – сказал Володька Гарбузов.
Все вместе мы подняли ящик, нагруженный винтовками, и опустили в яму. Потом засыпали землей и сверху настелили дощатый пол. Васькин сарай был опять в порядке.
– Ну, теперь мы с Гришкой и с Васькой к Порфирию, – сказал Андрей.
– Айда! – крикнул Васька и захлопнул дверь сарая.
Мы полезли на сеновал. Там было душно от сырого, прогнившего сена. Андрей не сразу переступил порог. Он потоптался на площадке, заглянул внутрь и только потом шагнул.
В углу, сгорбившись, сидел Порфирий. Но он был совсем не похож на Порфирия. На нем было помятое и пропитанное мазутом брезентовое пальто с оттопыренным капюшоном сзади, а на голове потрепанный рыжий картуз с облупившимся лаковым козырьком.
Теперь Порфирий был похож не то на лесного объездчика, не то на станичного атаманского кучера.
– Вы чего это так оделись? – спросил испуганно Васька.
– А что? Нехорошо?
– В красноармейском-то вам было лучше, – сказал Васька
– Может, и лучше, только в этом спокойнее. Балахончик этот мне Леонтий Лаврентьевич напрокат дал. – Носи, говорит, до прихода красных, да только потом не забудь вернуть. Ну, а у вас ребята, как дела?
– Винтовки! – бухнул Васька и захлебнулся.
– Что? – Порфирий даже привстал.
– Винтовки мы достали. У коменданта из-под самого носа сперли.
– Что он мелет? – повернулся Порфирий к Андрею.
Андрей толкнул Ваську плечом:
– Ты всегда заскакиваешь. Без тебя толком рассказали бы.
– Да что у вас там случилось?
Андрей наклонился к Порфирию и стал рассказывать, что было вчера. Он говорил шепотом, но иногда срывался и переходил на полный голос, хриплый и взволнованный.
Порфирий хмурился и тер подбородок. Только когда Андрей рассказывал, как мы тушили на площади фонарь, лицо Порфирия разгладилось. Он тихо засмеялся и выругался, но потом стал еще мрачнее.
Когда Андрей кончил, Порфирий долго сидел, опустив голову, точно с этой минуты и смотреть на нас не хотел. Мы поняли, что натворили неладное. Васька мигал глазами, будто собирался плакать, а мы с Андреем растерянно стояли посреди чердака и не знали, куда приткнуться.
Наш красноармеец, которого мы сами нашли и за которого готовы были пойти в огонь и в воду, сидел теперь как чужой, не глядя на нас. Да и с виду он был совсем чужой – в этом грязном брезенте и надвинутом на брови картузе.
Наконец он заговорил:
– Не туда вы, ребята, залезли. Не дело это, а баловство. Вы думаете, так это и пройдет? Нет, братцы, будет вам за это. А не вам – так другим попадет. Думаете, вас не выследили? Да небось уже за вами на квартиру пошли.
– Не пошли, – сказал Андрей. – Ты, видно, думаешь, Порфирий, что мы совсем дураки, да? Нет, мы чисто дело обделали. На каждом углу часового поставили. А винтовки так схоронили, что никакой черт не отыщет. Пускай весь поселок снесут, а до винтовок не докопаются.
Андрей опять поглядел на нас героем.
Но Порфирий сразу осадил его:
– Напрасно, парень, думаешь о себе много. Это ты верно сказал, что поселок снесут. Возьмут теперь в оборот рабочих. Ваших же, деповских. А кого и к стенке… Эх ты, гайдамак… Ну, ступайте теперь по домам да помалкивайте.
Андрей хотел было что-то ответить, но махнул рукой и пошел к дверям. Мы за ним.
Когда мы сползли с лестницы, Васька тихо сказал:
– Уж, наверно, нашли винтовки. Повесят теперь отца.
Он заплакал и побежал вперед.
– Васька! Вася! Куда ты? – растерянно закричал Андрей и кинулся за ним.
У будки стрелочника он догнал его и крепко схватил за плечи. Васька весь дергался и не мог выговорить ни слова.
– Брось, Вася, – сказал Андрей решительно. – Ежели возьмут твоего отца, я сам тогда явлюсь к коменданту и скажу: я это сделал.
