IV: стажёр

Мичман выглядел жутковато даже после запенивания – пена, ещё перед тем как взяться корочкой и затвердеть, напиталась кровью и порозовела. Но пролечил его Заварзин всё-таки удачно, потому что из-под схватившегося целебного слоя ничего не сочилось и не капало. Стан временно онемел, ибо рот ему тоже залепили, но тут уж выбирать не приходилось – быстро остановить кровотечение из разбитого лица и рассечённой почти до кости щеки иным способом было невозможно. Над застывшей розовой пеной хорошо были видны глаза мичмана – безумные и ошалевшие.

– Эк тебя приложило-то, – сочувственно покачал головой Заварзин.

Майор был практически цел, если не считать полуоторванного рукава кителя. Зацепился за что-то в момент импакта, но упал удачно, ничего не повредил.

Стан замычал из-под маски и потянулся рукой к чему-то светлому в луже крови справа от себя.

– Что там? – не понял Заварзин.

– Зуб там, – сообщил откуда-то из-за пульта Терентьев. – Моляр. Мне в щёлочку видно. Кстати, я буду крайне признателен, если меня кто-нибудь отсюда вынет, а то застрял я, други.

– Сейчас, – засуетился Заварзин.

Он поставил баллончик с пеной рядом с сидящим на полу Станом и полез за пульт – сначала просто поглядеть.

– У тебя ничего не сломано, а капитан? – поинтересовался Заварзин первым делом.

– Боли не чувствую, – отозвался Терентьев до оторопи спокойно. – Но и пошевелиться не могу.

– Стажёр, помогай! – обернулся Заварзин.

Виталий унял дрожь в руках и коленках и поспешил на помощь.

Ему самому повезло больше всех – приложился точнёхонько об упругую обивку шкафчиков, вытянувшихся вдоль правого борта. Даже не ушибся. И одежду не повредил. Просто испугался, потому что «Платан» словно вознамерился сплясать какой-то адов канкан, с прыжками и коленцами. Просто удивительно, сколько в аппаратной оказалось незакреплённых предметов и сколько из них оказались тяжёлыми, острыми и твёрдыми.

Вдвоём с Заварзиным кое-как удалось извлечь Терентьева из-за пульта. Тот был, к счастью, цел, а руки-ноги просто затекли от неподвижности и сдавливания в узкой щели. Заклинило его там вмёртвую, еле выцарапали. Рукава кителя у мастера, в отличие от Заварзина, сохранились, зато оторвало правый боковой карман. С мясом, начисто. А ведь на полоску ткани, из которой шили полевую форму, смело можно было подвешивать взрослого бегемота – в теории должна была выдержать.

– Сколько времени прошло? – спросил Заварзин у Виталия. – Ты не засёк?

– Засёк, – отозвался тот. – Около шести минут. Точнее не скажу, извини, я тоже в момент удара отключился. Секунд, наверное, на десять.

– Я открываю, не будем ждать. Не дай бог пацаны мои не успели…

Он принялся отдраивать люк. Круглый запор был липким от мичманской крови.

– Стой, – скомандовал Терентьев, не шевелясь. Мастер двигал только глазами. – Попробуй оживить наружные датчики.

– Температура? – Заварзин перестал вращать запор и оглянулся. – Да брось, капитан, если бы ударная волна была способна прогреть среду до опасной температуры, хрен бы эта скорлупка уцелела.

– Меня больше излучение беспокоит, – Терентьев осторожно пошевелил шеей – голова двигалась. – Вылечат, конечно, но всё равно не хотелось бы хватануть дозу.

Заварзин вернулся к пульту и там чем-то пощёлкал.

– Хренушки, – сообщил он грустно. – Питания нет. Ни от нашего генератора, ни бортовой аварийки. Вы как хотите, а я пошёл.

На этот раз Терентьев возражать не стал.

«А как там Зоя? – внезапно ужалило Виталия.

Он попробовал вызвать её, но гражданская сеть лежала вмёртвую.

Виталий спрятал планшет и вскочил.

– Сиди, – приказал ему Терентьев, в очередной раз демонстрируя навыки прикладной телепатии в коллективе. – Чем ты ей сейчас поможешь? Если выжила – спасут.

– Кто спасёт? – угрюмо спросил Виталий.

– Спасатели, кто ж ещё? – фыркнул Терентьев. – Их лагеря в стороне и достаточно далеко, чтобы не пострадать от импакта. Я думаю, они уже прискакали.

«А и верно!» – Виталий в который раз упустил очевидную вещь: параллельно с любым полевым выездом полковой разведки, даже если он учебный, обязательно разворачивают два-три спасательских комплекса, причём в разных местах, чтобы всё вместе одним ударом не накрыло. Но тревога всё равно никуда не делась.

Тем временем Заварзин отдраил люк, правда, тяжёлую створку пока не открывал.

Нерешительно оглянулся на остальных, выдохнул, пробормотал: «Ну, двинули…» и наконец толкнул люк.

Тот приоткрылся.

Вопреки опасениям снаружи было светло и прохладно, в смысле – температура явно не стремилась к опасным пределам. В щели засинело безоблачное лорейское небо.

Заварзин толкнул люк смелее и сиганул наружу.

– Гаврилов! – заорал он. – Клебер! Вы где?

– Я пойду, – Виталий снова вскочил. – Вдруг майору подсобить надо?

– Погоди, – Терентьев в который раз поморщился. – Дай руку, помоги встать. Вот жеж хрень, совсем ноги отказали!

Виталий склонился и потянул мастера за руку; тот кое-как сел, а потом, опираясь на злополучный пульт, за который его воткнуло в момент импакта, и встал.

– Всё, давай, дальше я сам.

Виталий торопливо покинул аппаратную, спрыгнув на усеянную мельчайшей пылью почву.

Раньше тут пыли не было. Совсем.

Заварзин кулаком стучал в люк соседнего «Платана», но звуков при этом никаких не раздавалось. Тогда он вытащил из кобуры пистолет и принялся колотить рукояткой – точнее, металлическим кольцом, вплавленным в пластик рукоятки. Звук всё равно получился не очень громким, но внутри его тем не менее услышали – меньше чем через минуту люк отдраился и приоткрылся.

Люди все, в сущности, одинаковы: укрывшиеся в соседнем корабле бойцы тоже сначала сунули носы лишь в узенькую щёлочку, а уж потом распахнули люк пошире.

– Все целы? – нетерпеливо справился Заварзин, за шиворот вытаскивая из люка продвинутого бойца – того самого, который раздобыл так и не высадившийся на чужую базу полотёр.

– Гаврилов руку сломал, – виновато сообщил боец. – Внутри лежит. А мы с Диком в порядке. Иштван с Омельченко и Клебером в четвёрке должны быть, они туда побежали.

– А Манукян?

– Манукян за пайкой для патрульного ушёл, минут за десять до… этого.

Заварзин мрачно выругался.

Ребята из четвёрки как раз отдраились самостоятельно – там тоже все были живы, но Клебер разбил голову, правда, не так сильно, как мичман. Пеной, впрочем, его всё равно облили.

– Эй, погорельцы! Чей объект? – проорали вдруг со стороны главной улицы.

Виталий рывком обернулся. Там стояли четверо в жёлтых комбинезонах спасателей и знакомых гребенчатых шлемах.

– Помощь нужна?

– Майор Заварзин, разведавтоматика, – представился хозяин, быстрым шагом устремляясь туда. – Медики нужны, у нас тут сломанная рука и две разбитых головы, одна сильно, вплоть до «зубы на палубе».

Гребенчатые шлемы разделились: двое прошлись вдоль ряда «Платанов» со стороны люков, один пошёл в обход, со стороны пилотских кабин, а оставшийся обернулся, призывно поднял руку и дважды сжал-разжал кулак.

Через пару минут явились трое в белых комбинезонах с красными крестами во всю грудь. Такие же кресты медики носили и на спинах – издалека видать.

У Виталия немного отлегло от сердца – ситуация явно не являлась аховой и уже бралась под жёсткий контроль. Невзирая на то, что палаточного городка, насколько было видно с этого места, больше не существовало.

– С головой и зубами тут, с рукой там, – на ходу показывал Заварзин. – А этот лёгкий, подождёт.

Терентьев, стоявший в проёме люка в аппаратную, посторонился, пропуская врачей, а потом, не очень твёрдо ступая, спустился по лесенке, чего обычно никто не делал, спрыгивали прямо на землю.

– Слышьте, ребята! Не в курсе – со сбитого корабля кто отстреливался, как сели? – обратился Заварзин к спасателям.

– А что, на борту твои были? – поинтересовался ближний из них.

– Сержант и два бойца, – сообщил Заварзин. – Автономы высеивали, когда по ним долбануло.

– А, точно, вы ж разведавтоматика! – кивнул спасатель. – Подробностей не знаю, но слышал, что без летала. Как минимум – живы.

– Фух, – выдохнул Заварзин с нескрываемым облегчением. – Хоть бы ещё и целы оказались. А вообще… много жертв?

– На эту минуту восемнадцать. Все в эпицентре и около.

Заварзин вздохнул и беспомощно выругался. Куда-то туда, в сторону столовой, непосредственно перед взрывом, отправился его солдат Манукян. Выжил ли? Тоже ведь вопрос, если до сих пор не появился у родных «Платанов»…

Терентьев продолжал стоять около лесенки в аппаратную, придерживаясь за обшивку рукой. Перехватив умоляющий взгляд Виталия, он вздохнул и проворчал:

– Иди уж, куда тебя девать! Только без подвигов, до ЗАСа и назад! Убедишься, что с ней всё в порядке и сюда! Это приказ.

– Есть сюда, – пробормотал Виталий, напяливая кепку. – Я быстро!

Наверное, мастер проводил его взглядом в спину. Но убедиться в этом не было возможности – Виталий не оборачивался.

«Платаны» Заварзина стояли не то чтобы на отшибе, но в целом – чуть в сторонке от центра лагеря. Вероятно поэтому они и отделались так легко.

На месте палаток – казарм, кухни, столовой – теперь зияла голая пыльная проплешина, в центре которой виднелся обрамлённый валиком кратер. Небольшой, метров пяти-шести в диаметре. Пыль на грунте была мелкая, но в воздух вздымалась неохотно и почти сразу же оседала. За границы округлой проплешины унесло и палатки, и мелкие машины вроде «бобиков».

И человеческие тела тоже.

Спасатели и медики работали вовсю, то и дело очередной пострадавший на платформе-носилках отбывал на восток или юго-запад, где, по всей видимости, располагались аварийные вспомогательные лагеря. Виталий надеялся, что на платформах раненые, а не трупы.

«Красному уголку» тоже досталось – корабли разметало, а некоторые, в основном малотоннажные, типа двухсоток, попереворачивало и навалило друг на друга. Спасателей хватало и тут, но технику они пока не подтянули, поэтому в перевёрнутые двухсотки приходилось забираться как придётся – и по заброшенным в люки лестницам-плетёнкам, и с помощью наспех сваленных в кучу самых разных предметов, и даже с помощью ранца один из спасателей пробовал, пока на него не наорало начальство.

Из возгласов начальства Виталий узнал, что небо в окрестностях выезда закрыто.

Аппаратная ЗАСа уцелела, однако одна из трёх её опор подломилась, поэтому стоял корабль косо. Люк был распахнут; перед ним топтались двое медиков с ручными носилками. Чуть дальше стояли гражданские – женщина лет пятидесяти и миловидная девушка, ровесница Виталия. У женщины была аккуратно запенена голова, казалось даже, что это лента или диковинный головной убор, а не лечебная замена допотопных бинтов. Девушка была незнакомая, хотя Виталий издалека принял её за улыбчивую Зоину напарницу.

Ошибся.

– Здравствуйте, – Виталий подошёл к ним и зачем-то козырнул. – Не подскажете, Матвеева здесь?

Женщина повернула голову и строго поглядела на Виталия.

– А вы ей кто, извините? – спросила она сухо.

– Ухажёр, – Виталий развёл руками. Откуда вдруг выскочило именно это слово – он вряд ли смог бы объяснить.

– Тот самый пропавший выпускник? – Виталию показалось, что женщина немного смягчилась.

– Ну, в общем, да, – решил не юлить Виталий. Всё равно объяснять долго, да и незачем.

– Понятно. Матвеева сменилась в семнадцать ноль-ноль, вместе со всеми – сообщила женщина. – Ищите там!

И махнула рукой куда-то прочь от ЗАСовской аппаратной и от воронки в центре лагеря.

Это Виталия несколько подбодрило – чем дальше от места падения болида, тем лучше. Меньше разрушений, а значит меньше и жертв.

– Благодарю вас, – Виталий кивнул, как мог учтиво, и поспешил в указанном направлении.

Корабли там стояли кучнее, и были это в основном транспортные монстры-пятисотки, тяжёлые и основательные. Чтобы нанести им заметный ущерб или хотя бы сдвинуть с места, требовался метеорит покрупнее того, что сегодня упал.

В итоге Виталий пришёл к кордону «Вомбата» перед уже знакомой КШМ-кой, где совсем недавно совещалось командование, однако даже не успел вынуть пропуск – его нагнал «бобик» с покорёженными дугами, но с уцелевшей ходовой. На заднем сидении расположились уже знакомая женщина, Зоина начальница, и девушка, с которыми Виталий расстался всего несколько минут назад.

– Молодой человек! – обратилась женщина к Виталию. – Смену Матвеевой вызвали в резерв, так что не ищите, вы её сейчас всё равно не найдёте. Я передала ей, что вы целы и невредимы. Резерв сменится только в полночь, не тратьте время попусту.

– Спасибо, – пробормотал Виталий и на этот раз зачем-то поклонился.

«Бобик» укатил, а Виталий остался перед кордоном со смешанными чувствами и нерешительностью в душе. Громилы из «Вомбата» глядели на него сочувственно-иронически.

«Что ж, – подумал Виталий. – Главное – Зоя жива и, судя по всему, не ранена. Обо мне она тоже всё знает. Самое время вернуться к мастеру, вдруг понадоблюсь? Да и приказ…»

Он повернулся и сделал пару шагов к главной улице, но что-то его задержало и заставило обернуться.

Что-то лишнее в поле зрения. То, чего быть по идее не должно, хотя что это такое – Виталий пока и сам не осознал.

Он стоял посреди запыленной дороги, прямо между следов от протекторов, оставленных «бобиком», и глядел – на ребят из «Вомбата», закованных в тактическую броню, на КШМ-ку за их спинами, на другие корабли, уже не выровненные по ниточке, а сдвинутые с мест катаклизмом. Были среди них и накренившиеся, и опрокинутые.

Долго Виталий вглядывался. Караульные уже начали на него неодобрительно коситься, когда он, наконец, понял, что показалось странным в окружающей обстановке.

Слева от входа в КШМ-ку, у груды каких-то катушек то ли с оптоволокном, то ли с гибкими волноводами, стоял «Енот». Эффектор автоматической поисковой системы.

И был он какой-то… не такой.

Во-первых, он был практически чёрным, в то время как подобные эффекторы обыкновенно собирались из компонентов мышасто-серого цвета. Других Виталий, во всяком случае, пока не встречал – до этого. Во-вторых, у него отсутствовал полосатый хвостишко-антенна, за что, собственно, этот тип автоматов и нарекли «Енотами» (хотя, может, и за маркировку EN в едином каталоге, а вернее всего – и за то и за то). И ещё Виталий не видел аварийной мигалки на темени – но там линза небольших размеров и подогнана заподлицо с обшивкой, с такого расстояния не вдруг и рассмотришь. Может, и есть, просто не видно.

Виталий медленно (чтобы не спугнуть, не иначе) полез в карман за планшетом.

Один из караульных вразвалку двинулся к нему, поэтому Виталий заодно вынул и пропуск. Продемонстрировав пропуск бдительному стражу (тот сразу расслабился), Виталий вполголоса поинтересовался:

– Этот робот давно тут вертится?

– Какой робот? – удивился караульный.

Виталий показал – какой. «Вомбатовец» озадаченно поскрёб шлем перчаткой.

– Хрен его знает… Я его и не видел, пока ты не показал. Это твой, что ли?

– Как знать… – загадочно протянул Виталий и без колебаний вызвал Терентьева.

Чернявый «Енот» на окружающее не реагировал, всё так же с виду безучастно торчал у груды катушек, но совсем неподвижным его назвать тоже было нельзя: эффектор иногда переминался с ноги на ногу, как мающийся долгим ожиданием человек.

– Мастер! – приглушённо сказал Виталий, когда Терентьев ответил на вызов. – Гляди!

Он нацелил объектив камеры на «Енота» и дал максимальное увеличение.

– Видишь? – спросил Виталий через несколько секунд.

– Вижу, – отозвался Терентьев. – Вот так вот, значит… Слушай сюда, кадет! Глаз с него не своди! Но и не приближайся. Просто будь невдалеке. Я сейчас приеду. Понял?

– Понял! Я около…

– Я знаю, где ты, – перебил Терентьев и отключился.

Боец, невольно ставший свидетелем этого разговора, поглядел на Виталия уже не сочувственно, а с уважением, как на человека, занятого делом, реальным и полезным.

– Если нужна поддержка огнём – ты только намекни! – сказал он. Голос из-под шлема звучал глухо.

– Обязательно намекну, – пообещал Виталий. – Только вы уж без команды по нему не палите. Вон, видишь как шарахнуло?

Виталий качнул головой в сторону бывшего центра лагеря, где сейчас вместо палаток располагалась пустошь с кратером в центре.

– Что, это из-за роботов шарахнуло? – удивлённо переспросил караульный.

– Не исключено, – вздохнул Виталий и осёкся.

«Еноту» надоело торчать около катушек. Он, в очередной раз переступив с ноги на ногу, внезапно развернулся и потрусил параллельно дороге, по которой только что пришёл Виталий, – вдоль сравнительно ровной шеренги тяжёлых пятисоток.

Виталий тихо выругался и двинулся в ту же сторону, по дороге, метрах в пятнадцати сбоку от «Енота». Тот трусил походным аллюром, отличным от поискового шага. Чтобы не отстать, Виталию то и дело приходилось, в свою очередь, переходить на внешне легкомысленную трусцу.

Пока Виталий размышлял – не доложить ли мастеру о переменах в поведении робота, тот сам вышел на связь. Виталий порадовался, что не стал убирать планшет, так и держал в руке, поэтому сейчас осталось только притронуться к сенсору.

Судя по характерно трясущейся картинке, Терентьев ехал на «бобике».

– Ну как? – справился он.

– Уходит, – доложил Виталий. – Рысью. Вдоль условной улочки, направление – северо-запад, если не свернёт – покинет территорию «красного уголка» и выйдет прямёхонько к тому, что осталось от диспетчерской лётного поля.

От сборной башенки, надо сказать, осталось мало что: только врытые в грунт рёбра фундамента, кое-где сиротливо торчащие наружу. Крепления надземных конструкций были погнуты и покорёжены, а сами конструкции сорвало и отшвырнуло метров на полтораста прочь, в тундростепь, за границу силового колпака, который в момент падения метеорита, конечно же, засбоил и отключился.

На перекрёстке, совсем рядом с накренившейся аппаратной ЗАСа, Виталий разглядел мчащийся по основной улице «бобик». «Енот», ни на что не обращая внимания, обогнул аппаратную с кормы и шмыгнул в узкий проход между ближними двумя кораблями. Виталий поспешил за ним.

Терентьев на «бобике» нагнал Виталия через пару минут. «Енот» выбрался из скопления кораблей и шустро рысил прочь, в степь, к чужой базе. Надо понимать – домой.

«Бобик» притормозил; Виталий на ходу заскочил вперёд, к водиле. Рулил незнакомый сержант с узким длинным лицом и худыми и тоже длинными руками – что-то в повадках сержанта прорывалось паучье. На Виталия водитель особого внимания не обратил, как только тот запрыгнул – прибавил газу, только и всего.

– Рассказывай, – велел из-за спины Терентьев.

Виталий полуобернулся, закинув левую руку за спинку сидения.

– Да что тут рассказывать… Зашёл на ЗАС, потом дальше двинул, к КШМ-кам. Там его и заметил. В сторонке стоял, где катушки навалены, с кабелем, что ли. Стоял, таращился. Долго, минут, наверное, пять-семь, но это только с момента, как я его заметил, а так, может, и дольше. А потом снялся и побежал – больше нигде не задерживался, так и бежит до сих пор.

– Ты сразу меня вызвал, как его заметил?

– Практически. Ну, секунд, может, через двадцать.

– А бежать он наладился как только ты мне его показал? Или позже?

Виталий прикинул, и осторожно уточнил:

– Не то чтобы в ту же секунду… Через минуту примерно. Ну, может, чуть меньше, чем через минуту – секунд через сорок пять-пятьдесят.

Терентьев выругался – коротко и неразборчиво, Виталий уловил только интонацию. Очевидно, мастер был раздосадован.

«Бобик» миновал генератор защитного поля – полусферу метровой высоты, покрытую тёмно-коричневой коростой нагара. По идее, тут должен был дежурить боец в полной боевой, но прямо сейчас не было никого. Здесь заканчивалась условная территория выезда, дальше расстилалась дикая тундростепь.

– Стоп! – скомандовал Терентьев, и сержант, шевельнув паучьими конечностями, сбросил ход.

Не дожидаясь полной остановки, Терентьев сгрёб в охапку видеоусилитель и треногу, до того лежащие рядом на сиденье, и соскочил с платформы.

Треногу он поставил точно над цепочкой следов лже-«Енота», хорошо заметных в пыли.

Эффектор и так был прекрасно виден, даже невооружённым глазом, но он довольно быстро удалялся, так что волновая оптика в ближайшие минуты уж точно лишней не будет.

– Какие есть мысли, стажёр? – спросил Терентьев, неотрывно глядя в окуляры усилителя. – Есть ведь, мысли, а?

Виталий протяжно вздохнул. Мысли у него, безусловно, были, но какие-то все неконкретные, неоформившиеся.

– Что молчишь? – мастер наконец-то оторвался от усилителя и поглядел на Виталия.

– Сформулировать затрудняюсь, – неуверенно произнёс Виталий.

– А ты по пунктам, с самого начала. Вот почему ты, к примеру, меня вызвал и «Енота» этого показал? Заподозрил что-то?

– Ну-у-у… – протянул Виталий, старательно подыскивая слова. – Какой-то он не такой, «Енот» этот. Во-первых, чёрный. Во-вторых, без хвоста. Ну и главное – откуда он? Заварзин, вроде, говорил, что поисковых систем на балансе у него больше нет, разве что в полку на складе, нулячие. Так они не доехали ещё…

Терентьев критически глядел на Виталия – довольно долго. Потом хмыкнул, отвернулся и опять прильнул к окулярам.

– К базе пилит, – произнёс он нейтрально – ничего не утверждая, просто констатируя факт.

– То есть… он оттуда? – наконец-то решился задать мучающий его вопрос Виталий.

Терентьев опять оторвался от усилителя.

– А у тебя есть другие версии? – поинтересовался он, пристально глядя в глаза Виталию.

– Если честно, то других нет. Просто… я подумал, что с ходу объявить этого «Енота» соглядатаем базы было бы… чересчур самонадеянно.

– В таких делах не бывает чересчур, – проворчал Терентьев. – Нам лучше ошибиться, чем недобдеть, учти! Так что…

Виталий помаялся ещё немного, а потом всё же решился задать прямой вопрос, да не просто так, с нажимом – в пределах разумного, конечно же:

– Слушай, мастер… Может, хватит темнить? Может, всё-таки лучше рассказать, мне, сосунку и салаге, как видит эту же ситуацию матёрый спец? С высоты накопленного опыта? В конце концов, стажёр, не задающий вопросов – кому он такой нужен?

Терентьев криво усмехнулся и покивал:

– Ну да, ну да… Впрочем, ты прав. Так и надо.

Он вздохнул, исподлобья зыркнул на серьёзного, как никогда, Виталия и неопределённо пошевелил воздетыми ладонями, обеими сразу.

– Если коротко, я практически не сомневался, что база начнёт за нами шпионить. Раз уж начала защищаться, то шпионить сам бог велел. Единственное, в чём я ошибся, – не ожидал, что она отреагирует так быстро. Я ждал событий часов через двенадцать, максимум – через сутки. А она начала действовать сразу же после взрыва – часа не прошло. Не прошло ведь?

– По-моему, не прошло. Минут сорок, плюс-минус. Впрочем, это через сорок плюс-минус я псевдо-«Енота» засёк. А когда он заявился – неизвестно. Он мог и взрыв вполне пересидеть где-нибудь в укромном углу…

– Я тут спасателей подпряг и войска, которые не пострадали, – сообщил Терентьев невинно. – Представь себе, не ты один «Енота» видел.

– Даже так? – оживился Виталий.

– Так. Видели ещё троих, я послал туда Заварзина и его орлов, кто цел. Джексона, штабную чернильницу, – и того погнал, пусть побегает. Но вообще я думаю, что всего таких «Енотов» или пять, или шесть.

– Комплект? – предположил Виталий.

– Именно. База, нет сомнений, изучила и матку, и эффекторы, раз решила создать своих шпиков по образу и подобию нашей техники. Настоящих «Енотов» у нас было пять, но управляющих цепей на матке больше. Сколько, кстати? Я просто не помню, а смотреть было некогда.

– Восемь, – с готовностью подсказал Виталий. – Шесть рабочих, две резервные. Стандартная флотская схема.

– Во! Значит, может и восемь шпиков быть. Но я всё же полагаю, что пять. Если база начала копировать нас, логично копировать последовательно.

– А матки в небе никто не заметил? – нашёлся вдруг Виталий. – В смысле – псевдо-матки?

– Представь себе, этим я тоже озаботился. Но, увы, диспетчерской на лётном досталось по полной программе. С момента взрыва до недавнего времени за небом просто не следили. Но вообще-то матки может и не быть, мы ж старыми системами от бедности пользуемся, потому что новых никто не делает. А новые не делают потому, что старых хватает с головой, – при нынешних средствах связи летающая матка просто не нужна, достаточно спутникового слежения, а эффекторами можно управлять и из аппаратной, мощности хватит.

– Спутники! – произнёс Виталий задумчиво.

– Да запросил я, запросил, – отмахнулся Терентьев. – Если засекли в нашем районе за последний час что-нибудь похожее на матку – нам сообщат. Пока не сообщили. Да и не сильно им до того прямо сейчас, там у них бурные выяснения насчёт внезапно возникших метеоритов. Тамошнее начальство тут не присутствовало, базы не видело и исчезающих автоматов тоже не изволило лицезреть. Поэтому в возникновение метеорита из ничего они верить не желают и правильно, между прочим, делают.

– Из ничего? – переспросил Виталий. – В каком смысле?

– В прямом, – вздохнул Терентьев. – Чужие, по всей видимости, достаточно вольно обращались с веществом, излучением и пространством и, скорее всего, умели превращать любой их этих трёх компонентов в любой из оставшихся двух. Автоматы наши – в излучение. Излучение той же Лори – в каменюку заданной массы и с заданным импульсом движения…

– Чёрт возьми, но это же фактически всемогущество! – сказал Виталий.

– С точки зрения какого-нибудь троглодита наши плазменники тоже всемогущество, – пожал плечами Терентьев. – Тем более что плазменники, строго говоря, опять же не наши, а слизаны у тех же чужих.

Мастер покрутил верньеры усиления – видимо, псевдо-«Енот» убежал достаточно далеко и стал плохо различим.

– «Аргус», ведёте его? – поинтересовался он, смешно склонив голову к нагрудному карману, где лежал планшет в режиме голосовой конференции.

– Ведём, ведём, не нуди, капитан, – отозвался кто-то; этот кто-то, несомненно, к выезду отношения не имел и сидел либо на спутниковом узле космодрома, либо в полку, на дежурстве, обрабатывая данные тех же спутников.

– Если запись меня не устроит, я из вас душу выну, учти! – пообещал Терентьев без особого, впрочем, запала. Похоже, он не сомневался в качестве ожидаемой записи, а подпинывал людей со слежения чисто для порядка.

В ответ что-то неразборчиво пробурчали; буквально парой секунд спустя на связи возник ещё кто-то.

– «Кайман», мой вылез из-под металлолома и побежал в сторону периметра.

Кажется, это говорил референт Джексон.

«Надо же! – поразился Виталий. – И этих чинуш можно сподвигнуть на оперативные действия, оказывается!»

– К какому конкретно месту периметра? – спросил Терентьев с живым интересом.

– Практически точно на восьмой генератор.

Бросив оптику, мастер вынул планшет из кармана и некоторое время листал изображения.

– Ага, левее нас… Через один. Жаль, далековато, не рассмотрю, пожалуй. Майор, проведите его до периметра и дальше – ни шагу, понятно?

– Понятнее некуда, – отозвался Джексон. И добавил, уже не по связи, а в сторону, поэтому слышно было гораздо хуже: – Давай, давай, шевелись, боец, что ты как муха сонная!

– «Флигель», а у вас что? – мастер вызвал Заварзина.

– А наш закапывается, – ответил тот озадаченно. – Чуть к югу от энергетиков.

– Закапывается? – удивлённо переспросил Терентьев.

– Ага. Просто в грунт.

– Слушай, а настоящие «Еноты» вообще умеют закапываться? – поинтересовался мастер с сомнением.

– В принципе – да, умеют. В качестве маскировки, если нет иных вариантов спрятаться. Но для рытья траншей они всё же не особенно пригодны, если ты об этом.

– Понятно. Ладно, а с третьим что?

– «Фантом», что с третьим? – Заварзин вызвал кого-то из своих бойцов, посланного старшим в отсутствие сержанта и раненого мичмана.

– Сидит под «бобиком». Так и не двигался с тех пор, как мы за ним смотрим, – доложил боец с позывным «Фантом». Судя по интонациям, этот «Фантом» был личностью невозмутимой до флегматичности.

– Ладно, продолжайте наблюдение… – вздохнул Терентьев.

Не успел он прильнуть к усилителю, чтобы проверить как там замеченный Виталием «Енот», на связи снова возник Джексон:

– «Кайман»! Вас просят срочно прибыть в штаб. Обоих. Совещание.

– Принял, сейчас буду, – ответил Терентьев и проворчал в сторону: – Зашевелились, господа адмиралы.

«Да понятно, что зашевелились, – подумал Виталий. – Странно, что так долго тянули, по идее, должны были собраться сразу же после начала спасательной операции. Хотя, может, они тогда и собрались, а нас, шурупов, решили вызвать только сейчас…»

Терентьев деловито собрал треногу и сунул её на сиденье «бобика». Не дожидаясь приглашения, Виталий уселся рядом с паукообразным водителем.

– Я понял куда, – сонно сказал водитель и тронулся с места.

Доехали быстро.

На этот раз высоких чинов присутствовало меньше. Не было командира полка контр-адмирала Бойко и начальника разведки полковника Жернакова. Командующий операцией вице-адмирал, которого звали Василий Семёнович и чьей фамилии Виталий на знал до сих пор, сидел на прежнем месте мрачнее тучи. Справа от него расположился также незнакомый Виталию контр-адмирал, который на прошлом совещании не проронил ни слова, слева – такой же молчаливый полковник с петлицами диспетчерской службы. Джексон, успевший на совещание раньше «интендантов», пристроился сбоку за откидным столиком и, конечно же, держал наготове планшет. Второй референт, судя по всему, был всецело поглощён отсечением неизбежной при спасательной операции лавины вызовов начальству, потому что нахлобучил объёмные наушники и вообще повернулся спиной к совещанию, хотя руки его так и порхали над большим экраном связного терминала.

Заварзин явился почти сразу за «интендантами».

– Ну что, эксперты? – начал вице-адмирал, когда все расселись. – Плохо дело? Двадцать шесть погибших. Почти сотня раненых, есть тяжёлые. Это как же, а?

Заварзин беспомощно поглядел на Терентьева. Тот сидел слегка насупившись, но особой скорби на его лице Виталий не замечал, и это было до странности неприятно.

Не то чтобы подобные потери были для флота и войск чем-то экстраординарным – случались заварушки и посерьёзнее. Но это не значит, что потерям радовались.

– Господин адмирал, – поднялся Заварзин. – Мы выполняли штатную разведывательную процедуру. Никто не мог предвидеть такой быстрый и смертоносный ответ на наши действия…

– Погоди, майор, – прервал его Терентьев. Говорил он сидя, не вставал. – Вы позволите, господин адмирал?

– Да уж давай, капитан, пролей, наконец, свет на то, как мы оказались в… подобной ситуации.

– Благодарю вас. Итак, по пунктам; первое: разведавтоматика действительно работала согласно всем инструкциям, вдобавок поощряемая моими действиями и советами. Ни майора Заварзина, ни его подчинённых обвинять не в чем, они честно исполняли воинский долг и приказы вышестоящих начальников. Второе: агрессивный ответ оборонительных структур инопланетной базы предусмотреть было невозможно в силу того, что у нас банально не хватало информации и не хватает её до сих пор. Мы плохо знаем чужих и их технику, и пусть вас не смущает тот факт, что мы их наработки активно используем – по большому счёту, наши действия на этом фронте вряд ли сколько-нибудь превосходят забивание гвоздей микроскопом. Это я вам как эксперт говорю. Вот скажите, господин адмирал, если бы вам перед операцией сообщили, что чужая база сформирует в околопланетном пространстве двухметровый метеорит и обрушит его на полковой лагерь, что бы вы по этому поводу сказали?

– Мало хорошего, – лаконично ответил командующий.

– Вот видите! Мы в ситуации, когда не можем представить ответные шаги изучаемого объекта. Мы также не в состоянии сколько-нибудь правдоподобно оценить возможности чужой базы и масштабы ответных действий. Корабль, если вы помните, база сбила маленьким метеоритом, значит она вполне способна варьировать силу ответных ударов.

– Кстати… Джексон, как там пилоты сбитого корабля? И остальные, кто был на борту?

– Всех подобрали, все живы, один легкораненый, лейтенант Ройс, доставлены в медпункт спаслагеря Бета, – бодро доложил референт.

– Ну, хоть с этим благополучно… – вздохнул вице-адмирал. – Продолжай, капитан.

– Третье: мой опыт подсказывает, что необходимо взять паузу.

– Мне это подсказывает не только опыт, но и прямой приказ сверху, – проворчал вице-адмирал. – Но тот факт, что мнение эксперта совпадает с мнением командования, не может не радовать.

Сарказм он и не думал прятать, но Виталий наперёд знал, что мастера никаким сарказмом не проймёшь.

– Пауза паузам рознь, – невозмутимо продолжил Терентьев. – Да, непосредственно к базе лучше пока не соваться, это ясно даже полковому кладовщику. Но база уже сунулась к нам, как вы знаете. Аппараты, внешне очень схожие с разведывательными модулями-эффекторами марки «Енот», замечены на территории лагеря. Вам докладывали?

– Разумеется, – фыркнул вице-адмирал. – С твоей же подачи и докладывали, капитан. Но они вроде как умотыляли из лагеря в сторону базы. Или нет?

– Умотыляли, кроме двух. Один зарылся в грунт около сектора энергетиков, второй сидит под колёсной платформой недалеко от КШМ-ки полковника Геращенко.

– Уже не сидит, – сообщил Джексон. – Побежал к базе, «Фантом» только что доложил.

– Значит, остался только один, который закопался, – подытожил Терентьев.

Вице-адмирал откинулся на спинку кресла и пристально поглядел на него.

– И ты хочешь его откопать? – спросил он после небольшой паузы.

– Хотелось бы попробовать, – не стал отпираться Терентьев.

– А где гарантия, что база не расценит это как нападение и не долбанёт опять метеоритом?

– Гарантии нет, – Терентьев пожал плечами. – Если бы база хотела нас уничтожить, она послала бы метеорит покрупнее, для надёжности. Значит, уничтожить нас не входило в её планы. Только отпугнуть. Энергетики стоят в сторонке, там кроме них никого и нет, собственно. Убрать подальше корабли, проследить, чтобы никто посторонний не совался – и можно копать.

– А что это даст?

– К нам в руки попадёт очередной артефакт чужих. Но, в отличие от всех предыдущих находок, мы в общем и целом будем представлять его истинное назначение. Кроме того, сделав свой ход, база, вполне вероятно, теперь ждёт нашей реакции. Попытка завладеть лже-эффектором – вполне логичный ответный ход с нашей стороны. Он не слишком агрессивен, чтобы спровоцировать новый удар по нам. Поскольку мы не уничтожаем объект, а пытаемся его захватить, тем самым мы неявно даём знать: наша цель – вовсе не уничтожение, а изучение.

Вице-адмирал недоверчиво покачал головой:

– Ты рассуждаешь как человек, капитан. И базе приписываешь ту же логику, человеческую. Я, к примеру, не берусь судить – что подумает база о наших действиях и какие сделает выводы.

– Я не умею моделировать нечеловеческую логику, – простодушно сказал Терентьев. – Так стоит ли пытаться? Зато мы позволим базе разобраться в нашей логике.

Поморщившись, вице-адмирал велел Джексону дать связь с командиром энергетиков. Джексон нашёл его за пару минут, вывел изображение на трансляционный экран.

Энергетиками командовал полноватый майор с шикарными пшеничными усами. Виталий с ним где-то уже сталкивался – лицо казалось знакомым.

– На связи, господин адмирал!

– Будь здрав, майор! Сколько у тебя силовых установок?

– Восемь, господин адмирал! Шесть в работе и две в резерве.

– Все корабельные? Самоходки?

– Так точно, господин адмирал!

– Сколько тебе нужно времени, чтобы перебазироваться… скажем, в седьмой сектор, там есть свободные площади?

Майор наскоро прикинул.

– Если без полной остановки, часа два, господин адмирал!

– Начинай! – приказал командующий и отвернулся от экрана.

– Есть, перебазироваться! – на удивление бодро отозвался майор и пропал с экрана.

– Твои за местом хоть наблюдают? – поинтересовался вице-адмирал хмуро. – А то откопается и сбежит.

Глядел командующий в столешницу, а не на Терентьева.

– Разумеется, наблюдают! – спокойно ответил тот, хотя лицо его на миг приобрело выражение, которое можно было истолковать как: «Обижаете, начальник!»

«Всё-таки не супермен мой мастер, – подумал Виталий с некоторым даже облегчением. – Живой человек. Железный, но живой, не лишённый эмоций и недостатков…»

Терентьев обернулся к Джексону:

– Вызови бойца, который крота нашего караулит…

– И что сказать?

– Спроси, не выкапывался ли? И вообще, как там?

Через полминуты Джексон сообщил, что там тихо и никто не выкапывался.

– Значит так! – подобрался Терентьев. – План такой: к месту выдвигаются сапёры со сканером. Одновременно с этим слежение усиленно мониторит атмосферу над лагерем и ближний космос. Примерно через два с половиной часа орбитальный модуль противометеоритной защиты проходит почти точно над нами – к этому времени энергетики уже должны закрепиться в седьмом секторе. Если лже-эффектор к тому моменту не сбежит, просвечиваем почву, находим объект и начинаем выкапывать. Рядом дежурит борт под всеми парами, чтобы сапёры и наземное наблюдение в любой момент могли убраться достаточно далеко от места падения ещё одного метеорита, буде он нарисуется. Орбитальный модуль в связке со слежением теоретически должен обратить в пыль всё, что внезапно соберётся свалиться нам на головы, но лучше подстраховаться. Слежение также даёт картинку чужой базы; если вдруг там начинается какое-нибудь шевеление – копать прекращаем и максимально быстро отступаем. Что скажете, господин адмирал?

Командующий хмурился и поджимал губы. С одной стороны он понимал: если сидеть и ничего не предпринимать, за бездарную потерю времени и темпа по головке не погладят. С другой стороны – реинкарнации недавнего армагеддона вице-адмиралу мучительно не хотелось. Однако Терентьев был так убедителен, что командующий сдался:

– Ну, смотри, капитан! Один раз я тебя послушал. Двадцать шесть погибших, сотня раненых! Ты понимаешь, что произойдёт, если это повторится?

– Понимаю, – сквозь зубы процедил Терентьев. – Не хуже вас. Но здесь, если мне не изменяет память, не женская гимназия на пикнике, а разведка флота, и занята она штурмом чужой базы. Все знали, на что идут, когда вербовались во флот. Чего теперь ныть?

Вице-адмирал покивал, потом хмуро смерил взглядом сначала Виталия, потом Терентьева.

– Разведчики флота – герои и останутся в людской памяти именно героями, – произнёс он негромко. – А виноватыми знаешь кого выставят?

– Знаю, – холодно отозвался мастер. – Нас. Шурупов. Ничего, мы привычные, на ордена не претендуем.

– Готовьтесь, – отрывисто скомандовал вице-адмирал. – Без команды не начинать, когда всё будет на мази – доложить отдельно. Ясно, капитан?

– Так точно! – твёрдо отозвался Терентьев. – Мне снова будет нужен майор Джексон.

– Располагайте, – вздохнул командующий и ворчливо добавил: – Ишь как шустро спелись, а?

Мастер встал; Виталий тоже. Встал и Заварзин.

– Майор! – внезапно обратился к нему командующий.

– Да, господин адмирал? – насторожился Заварзин.

– У тебя погибшие есть?

– Есть, – сразу помрачнел майор. – Рядовой Манукян. В столовой был, когда шарахнуло, за пайкой для патрульных ходил.

Командующий поиграл желваками на скулах и в упор посмотрел на Терентьева.

– Копать будешь сам, капитан! – приказал он. – Хватит наших пацанов класть.

– Копать будет стажёр, господин адмирал, – спокойно ответил мастер. – Но я буду рядом.

– Или так, – кивнул адмирал.

Если бы он добавил: «Шурупов не жалко!», прозвучало бы вполне в кассу.

– Господин адмирал! – со знакомой тоской в голосе заговорил Заварзин. – Зачем этот экстрим? Копать вполне смогут сапёрные автоматы. У них даже дистанционка есть, если вдруг запрограммировать будет некогда.

– Отставить, майор, – оборвал его командующий. – Кто девушку ужинает, тот её и танцует. Эксперты предложили очередной план? Значит, будут на передовой, если они действительно эксперты и действительно солдаты. А то нехорошо как-то получается. Нечестно.

Терентьев на это, как ни странно, только улыбнулся, а потом подмигнул Заварзину.

– Не дрейфь, автоматика, прорвёмся! Стажёр у меня фартовый, клянусь, – сказал он бодро.

Заварзин только печально вздохнул. Роль Виталия в предстоящей операции теперь была жёстко предопределена.

Как ни странно, ничего особенного он не испытал, просто подумал: «Интересно, броню хоть дадут?»