Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Перед главными воротами города-крепости Грандур творилось что-то невообразимое.
Шалман, шапито и цыганский табор в одном флаконе.
Толпа возбуждённого народа чего-то ждала на большой площадке перед главными воротами. Самые разномастные типажи, тем не менее чем-то объединённые. Мужчины, женщины, старики и дети… И большинство из них орали, бегали, переговаривались, ненадолго сбиваясь в быстро распадающиеся группы.
Непосредственно перед воротами толпилось человек двадцать, это похоже на делегацию. Один из них, судя по всему, старший, подняв руку как можно выше, потрясал какой-то очень важной бумагой.
Шестеро стражников с алебардами стояли по обе стороны, а офицер нервно общался с главой делегации. Наконец они договорились, владелец важной бумаги махнул кому-то рукой, к нему тут же присоединились ещё трое, и группа быстро прошла внутрь. Но толпа у ворот не уменьшилась, её сразу пополнили следующие из тех, кто желал попасть за стену.
По внешнюю сторону рва, рядом с опущенным подвесным мостом, высилась передовая башня – автономное оборонительное сооружение, без нейтрализации которого штурм главных ворот невозможен. Уровень третьего этажа башни был соединён с городской стеной подъёмным деревянным мостиком, убрав который, можно было легко прервать сообщение между этим укреплением и городом. Такую громадину без серьёзных осадных машин не взять… На верхней площадке построились вооружённые люди, один из них даже вспрыгнул на парапет и склонился, уставившись вниз.
– Давай и мы подождём, посмотрим, – больше приказал, чем попросил я.
Гика остановил дилижанс, почти прижав его к ограде постоялого двора. Он тут большой, ничуть не меньше бикадского, и тоже справа от дороги, если смотреть на стену. Зачем что-то изобретать, если проверенное устраивает? Отличие одно – пустой он, во всяком случае с первого взгляда, ни единой лошади внутри! Хорошо откормленный охранник с пышными чёрными усами и ленивыми глазами сидел на деревянном обрубке возле низкого рубленого здания, без всякого интереса наблюдая за происходящим и ковыряясь в носу.
Все наши, кроме девчонки, спрыгнули на землю.
– Что там за куча бездельников отирается возле ворот? – через зевоту спросил Геллерт, широко потягиваясь.
– Похоже, стража не впускает их в Грандур.
– Нам-то что за дело, Марк? Не понимаю, почему мы застряли, нас впустят.
– Я тоже не вижу препятствий. Пока. Просто решил присмотреться, ты ведь не станешь отрицать: происходит что-то необычное.
– Всё понятно, крестьяне лезут в крепость со своими вонючими ишаками, а сборы платить не желают. Чего же необычного?
– Тут не только крестьяне…
– Да я разве против? Смотри себе сколько вздумается на этот табор, ты командир. А мне пора промочить горло, чтобы не заснуть от скуки.
Не присоединяясь к нашему разговору, возничий обошёл дилижанс кругом, проверяя состояние колёс и рессор, потом пару раз глянул на светопреставление, чертыхнулся и полез наверх, рассудив, что если уж придётся смотреть это вынужденное кино, то лучше это делать с комфортом.
Вот так пируэт! В кои веки разрешил праздно посплетничать, а не с кем!
Основная масса народа расположилась на травяном ковре с левой стороны дороги, где приезжие установили один огромный шатёр (отчего у меня и возникла ассоциация с шапито) и несколько палаток поменьше. Были простые тенты, были и «открытые места». Повсюду повозки, тачки, сонные ослы, лошадей мало… Много детворы. Люди развели три костра, поставили большие котлы, начали готовить еду. Самая ближняя к нам компания из трёх мужчин и двух женщин уже приступила к трапезе. По одежде и повадкам в них нетрудно было узнать крестьян. На траве лежали струганая деревянная доска с рыбой и сыром, большая краюха пшеничного хлеба, сбоку – кожаная фляга. Уминая куски, они не забывали о чём-то ругаться, довольно горячо. Раскрасневшись и размахивая руками, они спорили всё громче, а распалялись всё сильней. Казалось, ещё немного, и трапезничающие начнут кидаться друг в друга кусками еды.
По дороге возле лагеря медленно расхаживали трое здоровенных стражников. Ни во что не вмешиваясь, бойцы брезгливо поглядывали на толпу, ожидая смены и возможности вернуться в тёплую караулку.
И над всем этим безобразием – гомон, беспокойный белый шум.
К моей удаче, охраннику надоело сидеть на твёрдом пне в одиночестве, и он медленно направился к ограде постоялого двора, на ходу заправляя плётку рядом с коротким мечом за пояс.
Так мы и беседовали, через забор. Его звали Халан.
– Понаехали тут! Клянусь святыми угодниками, уважаемый, сегодня стража городских стен проверит крепость костей у этого сброда!
– Кто все эти люди?
– Простолюдины из окрестностей, – скривился он.
Ну, конечно, ты же не такой! Дали тебе хозяева плётку со вплетённой свинчаткой, чтобы собак гонять, метлу большую – и вот состоялся «директор пляжа», уже почти дворянин… Зато есть красная рубаха домашней работы, жена холит, гордится кормильцем.
Тем не менее ему было скучно, на разговор вытягивать не пришлось.
– Большая часть бездельников прибыла из Северного Лигано, это полдня пути отсюда. Остальные из деревень поблизости.
– Заразная болезнь? – наугад предположил я.
– Все здоровы, как медведи, их ничем не свалишь! Хотя многие рядятся под больных.
– И какое у них дело?
– Вы спрашиваете меня, какое дело у этих гороховых стручков с гнильцой? Только прозябать, жрать и попрошайничать! Утверждают, что их поселения подвергаются набегам варваров. Врут, сволочи! – уверенно заявил мой собеседник.
А ведь он и сам из деревни. По лицу и рукам видно, что Халану пришлось много трудиться на морозном ветру, под дождем и знойным солнцем. Но в какой-то момент ему несказанно повезло – взяли на службу. Слышал я, что в городах, где правят лорды и сеньоры, постоялые дворы часто принадлежат господину. Или жене начальника роты стражников, это нормальное дело. Так что теперь Халан почти на государевой службе состоит и потому способен адекватно, как ему кажется, оценивать своих бывших соседей, пришедших сюда за помощью.
Как же быстро формируется городская спесь!
– Разве этого не может быть? Я о набегах.
– Что вы! Старик постоянно отправляет по северной дороге отряд конных гвардейцев, на разведку, – гнусаво пояснил охранник, теребя нос. Наверное, козулька лезет. – Никто на них не нападает, бездельники на дармовщинку хотят погреться возле камина тех, кто каждый день работает не покладая рук.
– Старик?
– Лорд Грандур, так мы его зовём меж собой, уважаемый, – «директор пляжа» глазами показал в сторону главной башни. – С годами старый лев становится всё добрей и добрей к простолюдинам, и напрасно, все горожане на этом сходятся! Заботится о молодёжи, такой лицей основал!
– Наслышан.
Халан кивнул и опять переключился на скандальное:
– Пороть их надо бы почаще! Придумали тоже, варвары мешают! Варвары сейчас заняты междо-усобицей, да ещё и к зиме готовиться надо, им сейчас не до равнины.
– Но я смотрю, что некоторые проходят внутрь!
– Уговаривают капитана, посылая самого болтливого, – с несказанным сожалением буркнул охранник. – Стервецы на удивление хорошо знают порядки, а там написано, кому можно проходить в город беспрепятственно… Вот и хитрят: одним срочно нужно обвенчаться именно у нас, у других – желание поучаствовать в конкурсе для поступления на службу, третьи, видите ли, заболели настолько, что деревенский коновал не может поставить их на ноги веником из колючек! Даже если такого пропустят, то попасть он сможет только к Шире Живорезу, который торгует самыми дешёвыми пилюлями, целебными мазями из свиного дерьма и средствами от насморка из крапивы. Этот шарлатан даже целебные травы собирает под городской стеной, ленясь отойти в лес. Пусть все святые подольше уберегут меня и мою семью от необходимости обращаться к нему за помощью… На большее у них всё равно нет денег. Хвала Пречистому Ванку, что у меня завелись монеты!
…Весёлые тут земли…
А с виду ничего, может, немного мрачноватые.
После Бикады леса стали густыми – настоящие дебри, глухомань. Но хорошо! Даже здесь, на равнине, в краю болот, где вдали за городом открываются обширные торфяные пустоши коричневого цвета, тёмно-зелёными пятнами выделяются осколки матёрого леса, хвойные рощи, спасительные островки, ведь, как всем известно, деревья на болоте не растут. Там, в романтических цветах осени, вытанцовывают последние вальсы тучи насекомых, воздух наполнен птичьим писком и пением. Очень много вкусной водоплавающей птицы. Торфяники волнами следуют один за другим, повторяя профиль пологих холмов. Кое-где они идут ступенями и тянутся до темной линии ещё более дальних лесов.
Где-то в той стороне есть большая река, эскизно показанная на моей карте.
Дело шло к закату. Крупные, с женскую ладонь, стрекозы проносились над землёй или зависали, трепеща синеватыми крыльями. В небе, клекоча, ещё бродил одинокий орел с белой шеей, у дороги, рядом с перекрёстком, стайка дроф вспархивала над кустами. Похоже, беженцы не голодают, никто не охотится на этих птиц, добыть которых несложно.
Ещё полчаса, и всё живое начнёт прятаться.
А люди?
– Но ведь опасно проводить ночь без защиты стен!
– Справятся… В стане полно доброго оружия, а сельские жители отлично умеют им пользоваться, не дети, – невольно проговорился собеседник. – И даже дети не промах! В удалённых деревнях надеяться не на кого…
Тут он тихо вздохнул, и я понял, что не всё ещё выветрилось из одурманенной городскими прелестями головы. Он ещё раз вздохнул и закончил мысль:
– В случае чего стража непременно придёт на помощь, таков порядок.
– А если нападёт нечисть?
– Уважаемый, извините благодушно, но сразу понятно, что вы ничего не знаете о нашей сельской жизни! Земли здесь богатые дичью, рыбой и собирательством, люди живут неплохо, и потому серебро имеется у всех. Не буду удивлён, если у кого-то из старших окажется и золотишко, они постоянно пробуют мыть его в горных реках, там, где нет варваров. Знающие люди говорят, что оно тут водится.
– Кто-то уже находил? – быстро спросил я.
Между прочим, сидящий в дилижансе Гика давно развернул правое ухо в нашу сторону. Философский человек, молчит и слушает…
Халан неуверенно повёл головой из стороны в сторону:
– Не знаю, честно говоря. Да и не признаются.
Что же, настало время ещё кое-что прояснить.
– Когда мы ехали сюда, то увидели страшное пожарище. Может ли это быть делом рук тех самых варваров?
– Что? – на его лице отразилось глубокое недоумение, распалившийся в праведном гневе охранник не смог сразу переключиться с ворчания-соло на беседу. – А! Это вы проезжали мимо Южного Лигано! Нет, варваров и там не было. Где-то с полгода назад жители поселения решили объявить себя вольным городом, можете представить себе такую наглость? Разве это село достойно назваться городом?
– Ни в коем случае, – согласился я. – Одни руины.
– Укрощали не с песнями, – теперь и он согласно кивнул. – Хоть в этом деле старик наконец-то проявил должную твёрдость! Они уже выбирали Совет старейшин, вооружили отряд самообороны, долго ругались с тамошней знаменитостью, человеком по имени Комил.
Услышав знакомое имя, я спросил:
– Кто он такой?
– Смутьян, плохой человек. Проиграв Совету старейшин, он собрал своих дружков и отправился на юг, наверное, начал разбойничать на большой дороге… Какое-то время лорд терпел, хотя уважаемые из Ратуши негодовали, напирали, призывая лорда принять срочные меры… Уверовав, что кары не последует, Совет старейшин Южного Лигано решил перекрыть тракт и начал в свою пользу собирать плату за проезд! Неслыханное дело, на Ванкоре дороги не перекрывают! Гвардейцы справились быстро, жителей расселили по деревням. Ну, конечно, пришлось отрубить головы дюжине особо буйных, что сразу заставило поумерить пыл сочувствующих. Пусть служат верой и правдой.
Выходит, это старый лорд угробил собственное же поселение, превратив его в пепелище, Скоро пахотные земли порастут бурьяном, остатки садов высохнут, и только стаи одичавших собак будут с неосознанной ностальгией бродить там, где раньше их изгнанные хозяева имели кров, работу и плату.
– А есть сочувствующие?
– Ублюдки всегда найдутся, – уклончиво ответил толстяк. – Смотрите-ка, ещё едут!
Я повернулся. Со стороны перекрёстка, где сходились три дороги, к городу подъезжал караван из пяти повозок.
– Тоже беженцы? – спросил я, отлично зная, что это не так. Пусть собеседник насладится своими познаниями и большим умом.
– Едут с западной дороги, это торговцы из Ширы. Опоздали на ярмарку, дурачки, она закончилась две недели назад, так что придётся им продавать товар за бесценок! – от радости он потёр ладони.
Замечательный человек, так и хочется с ним общаться, не переставая!
Широкие и длинные повозки затянуты песочного цвета полотнищами, скрывающими груз высотой в полтора метра. Поклажа туго перетянута верёвками, что делало её похожей на огромные колбасы. Сурового вида краснолицые парни управляли упряжками тяжеловозов, не обращая ни малейшего внимания на суету вокруг, и караван спокойно продвигался к воротам. Заметив процессию, офицер отдал команду, и подчинённые принялись бесцеремонно оттеснять людей в стороны, освобождая проезд.
Только торговцы миновали лагерь, как к последней повозке метнулись двое мальчишек лет двенадцати. Один, поменьше ростом, тощенький, на ходу ловко сиганул под днище и зацепился там за что-то настолько удачно, что и не заметишь. Второй попытался нырнуть под полотнище, не смог и с не соответствующей возрасту руганью спрыгнул на землю. Поправил штаны и побрёл в лагерь под смешки зевак.
Халан громко кхеканул и хлопнул ладонью по ляжке.
– Ещё один просочился!
Подвесной мост через ров был опущен, стража принялась открывать двустворчатые ворота в глубине проёма.
Распахнулась двери дилижанса, и на свет божий показалась заспанная Лана. Сейчас мой экипаж будет негодовать! С недоумением оглядевшись, она вытерла глаза тыльной стороной больших пальцев и крикнула:
– Марк, почему мы здесь застряли, нас что, не пускают?
– Не стоит волноваться, уважаемая! – крикнул приосанившийся охранник. – На такой карете вас без лишних расспросов пустят не только внутрь, но и во двор самого лорда! Однако надо поспешать, если вы желаете оказаться в Грандуре до того, как трубадур на главной башне сыграет вечернюю зорю, и стражники поднимут мост через ров. Наш старик, хоть и совершает в последнее время странные поступки, в делах охраны крепости требует строжайшей дисциплины – никто не сможет войти за стены после заката солнца, это вам не вольный город, где правят беззаботные неучи.
Действительно, пора ехать.
Следом из салона выбрался Геллерт, по-моему, трезвый.
– Последний вопрос, Халан…
Охранник с готовностью и некоторым сожалением повернул голову. Сейчас уедем, и опять на него свалится скука.
– Когда ехали сюда, нас обогнали трое всадников. Позже на дороге моим другом был найден мешок с личными вещами, торопыги потеряли его. Я готов вернуть вещи владельцам, правда, не откажусь и от небольшого вознаграждения, ну, вы меня понимаете… Все в длинных серых плащах с полосками на левой стороне.
– Были! Но только двое. Они действительно торопились в Грандур. На постоялом дворе коней оставлять не захотели, проехали внутрь. Хотя здесь вышло бы гораздо дешевле, да и санитарный сбор не пришлось бы платить. Наверное, у них есть звонкая монета. Плащи приметные, очень хорошая ткань, вот только слишком светлые, такие легко испачкать.
– А кто они такие?
– Не знаю, уважаемый, я их плащи видел с правой стороны, там полосок не было. А вот звезда была! Одно скажу: прежде таких не видел, похожи на монахов или рыцарей какого-то ордена…
Всё так и есть.
Охотник за головами шагнул к нам, а охранник нехотя развернулся и пошёл к деревянному обрубку.
– Ну что, мой учёный друг, удалось ли тебе выпытать чего-либо интересное?
– Сложно сказать. Пока только сплетни.
– Я так и знал. Пора уже!
Поехали. Увидев, что позади дилижанса уселся столь грозный человек, детишки не рискнули приблизиться. Кони зашагали быстрей, им тоже хотелось финишировать. Нас ни о чём не спросили, а капитан стражи даже приподнял шляпу. Обязательная оплата санитарного сбора, проход через ворота, и мы очутились на улицах последнего к северу фриланского города, узкие улочки и перекрёстки которого замысловато переплетались вокруг горделивой церкви, рынка и личного двора лорда Грандура.
Во всех случаях, когда у меня имелись свободные средства, я предпочитал останавливаться в самых дорогих гостиницах и постоялых дворах. Там спокойно, быстрей восстанавливаешься, качественней отдыхаешь. Безопасно – практически не бывает склок, стычек или же прямой поножовщины. Имущественный фильтр отжимает определённый контингент. Я не сноб, но в чём-то охранника Халана понимаю. Признаюсь, что мой стаж столь полезной практики очень невелик.
Денег хватало, и мы остановились в маленькой гостинице «Свет в ночи». Здесь всё буквально кричало о дороговизне: кованые жалюзи вместо ставен, французские балкончики второго этажа и витражи на окнах первого, витые перильца при трёхступенчатой лестнице, металлическая решётка для очистки обуви от грязи, многоцветная вывеска на бронзовых цепях и объявление:
«ДОРОГОЙ ПРИЮТ ДЛЯ ДОРОГИХ ГОСТЕЙ».
Без восклицательных знаков, дальнейших разъяснений и ценника.
Всё внутри, заходи, путник, если можешь себе это позволить.
С левой стороны здания – арочный проезд в небольшой внутренний двор, где в стойлах могут отдохнуть лошади, а под навесом встать дилижанс. За отдельную плату мастер осмотрит повозку, подтянет, отремонтирует, если надо.
Несмотря на то что в городе сегодня много тех самых «понаехавших», здесь имелись свободные номера, и я выкупил сразу два: маленький для себя и побольше для Геллерта с возничим. Таверна на первом этаже вполне достойна именоваться рестораном, если бы таковые названия были известны на Ванкоре. Я заглянул на минутку, разведал. Здесь посетители были! Как сказал распорядитель, у заведения есть как завсегдатаи, так и эпизодически заходящие сюда представители состоятельной прослойки, желающие в спокойной обстановке насладиться вкусом отменно приготовленных блюд.
Хорошо и то, что гостиница стоит не на одной из центральных улиц, а на примыкающей, чистенькой и тихой. Правда, настолько узкой, что позже Гика еле сумел развернуть дилижанс, а потом и завести его во двор, там был предусмотрен специальный карман.
Внёс оплату, и мы сразу повезли Лану в лицей, находящийся неподалёку от церкви.
У дверей в заведение девушка торопливо чмокнула в щёку меня и Геллерта, схватила суму, быстро проверила документы, оставила Гике два тяжёлых баула и побежала внутрь, напоследок пообещав заглянуть в гостиницу завтра и попрощаться днём по-человечески. То есть посидеть в кабачке. Наверное, здешним студентам это не возбраняется.
Пока я мило беседовал с предельно радушным хозяином по имени Рамар, напарники быстро втащили свои вещи в номер и, согласно уговору, пошли по делам: Геллерт потащил на продажу щит, кольчугу и свой старый меч, а возничий, получив в помощники служку, отправился в поход по продуктовым лавкам – собирать провиант для предстоящего маршрута.
Рамар заученно поведал историю о том, как он, единственный сын владельца таверны в рыбацком городке на Большой Реке, унаследовав накопленные отцом небольшие сбережения, сумел подняться по статусной лестнице настолько, что стал владельцем самого престижного отеля большого северного города.
Наконец и я двинулся за носильщиком по коридору, в конце которого широкая лестница вела на второй этаж.
Другая эпоха настаёт. Отныне властителей, чиновников и состоятельных людей не устраивают замковые темницы и мрачные казематы крепостей. Их начала злить позорная нагота наследственных каменных клеток или отстроенных успешными предками домов с отсутствием настоящего уюта. Им стала нужна не только домашняя роскошь: во все времена награбленные в войнах богатства стаскивались победителем в гнездо. Господа захотели ещё и удобств.
Мягкие сиденья, рессоры, насосы, котлы с подогревом, ванны, качественные ткани, в общем, само развитие ремёсел и появление первых мини-мануфактур сделали своё дело – более требовательное к комфорту, более цивилизованное и, что тут скрывать, более изнеженное поколение не собиралось больше жить полудикарским образом.
Шесть светильников в коридоре, можно не щуриться! Гобелены на стенах, ковёр под ногами. Я поднялся по широким ступеням вслед за своим проводником. Вот он остановился перед створчатой дубовой дверью, достал бороздчатый ключ, открыл и отшагнул в сторону, приглашая войти.
Войдя в номер, я остановился и некоторое время продолжал стоять, держа шляпу в руке и с величайшим интересом разглядывая новые покои, столь непохожие на всё, что повидал до сих пор. Да уж… Прошли те славные времена, когда моё временное жильё чаще всего оказывалось подобием сарая с полом, покрытым камышом, с чурбаком вместо стула и огромным мешком-матрацем, набитым более-менее свежим сеном.
Ого! Тут метров двадцать площади, ничего себе, каморка!
Поскромничал хозяин, описывая номера.
Служка, обойдя меня сбоку, уже работал – мальчишка зажёг все четыре светильника, зашторил окно, в узком каменном камине заполыхала охапка дров. По стенам висели маленькие картины без какой-либо милитаристики, только успокаивающие взор пейзажи. Кресло с мягким сиденьем и спинкой приглашало отдохнуть с дороги, тёмно-красный стол с выдвижными ящичками звал к умственному труду. Строители выложили пол светлым паркетом, чистым настолько, что мне сразу захотелось разуться.
Прямоугольный коврик у кровати с высоким ворсом, нет, сапоги надо стаскивать срочно! Шкаф, прикроватная тумбочка и ещё один стул с гнутыми ножками. Возле окна высокий буфет с позолоченными цветочными бутонами, в нём посуда: несколько блюд, бокалы…
Умывальник с насосами, этим меня уже не удивишь. Вот бы им изобрести ещё тарельчатый унитаз с водяным затвором и откидной крышкой, который придумал благодетель наш, изобретатель гидропресса Джозеф Брама! Реально не хватает.
Слуга закончил и вопросительно глянул на меня, и я положил на стол полсолера. Давай-давай, иди уж! Где тут мои тёплые вязаные чуни, которые два месяца назад связала на память о нашей встрече одна милая сильфида?
Даже книга лежит! И это не библия Пречистого Ванка, а какой-нибудь исторический труд или даже роман… Учитывая то, что это не вольный город, ставлю на первое. Поднявшись с кресла, я, наслаждаясь восхитительным чувством лёгкости в ногах, бесшумно прошлёпал к столу и посмотрел. «История Грандура, рассказанная тремя поколениями лордов-владетелей и записанная отцом Ларио». Плюнуть бы на всё, завалиться на перину и с наслаждением почитать книгу… Что бы там ни было написано – смертельно соскучился по чтиву. Набранные крупными буквами тексты были украшены многочисленными гравюрами, а на полях – растительным орнаментом и родовыми гербами.
Хм… Кто будет проставляться, Марк-1 или Марк-2?
Чёрт, так и до шизофрении недалеко.
Вещей у меня было немного, долго ли их раскидать по углам… Часы подсказывали, что друзья вернутся не скоро, так что можно спокойно посидеть и подумать. Немного отдохнуть, дождаться парней, а потом отправиться по важному делу, основному, надо найти одного человека и получить у него очень нужную информацию. А потом уже можно будет отсыпаться, отъедаться, отпиваться, покупать зимнее, комплектоваться и идти дальше на север. К цели.
…Ох, хорошо лежать!.. Хватит, Марк, рано расслабился.
Так, ребята, где документы? Я поднял с пола трофейную суму и вытряхнул содержимое на стол. Тряпки, полированное зеркальце из бронзы, расчёска, какие-то пилюли в жестяной баночке – их лучше выкинуть сразу, бог знает, чего туда намешали, щётка для чистки одежды, бритвенный прибор, мазь для заживления ран, моток шпагата, ложка и небольшой столовый нож, мешочек с серебряной крошкой – вот это хорошо.
Да уж, не помогло тебе, псу гончему, серебро волшебное в самый ответственный момент твоей жизни…
Потом достал пачку бумаг.
Четыре визитки. Имена незнакомые, ни о чём не говорят. А ты чего ожидал увидеть, Марк, рассчитывал добыть точные координаты мест базирования заклятых партнёров, с некоторых пор ставших очевидными противниками? Эта троица – простые исполнители, вряд ли они знают что-то толковое, так, категория «поди-принеси»… Хотя у амеров наверняка есть какая-то группа лиц, гораздо более осведомлённых о природе хозяев и их намерениях. Такое ядро особо приближённых обязательно должно быть, если они собираются вести на планете активную работу. Но и они в границах доступа.
– Имеем организацию, Марк, – грустно сказал я сам себе.
Кто знал, что так получится?
Ещё карточки, на этот раз охранные! Выходит, личный состав вдали от хозяев вовсю приторговывает услугами, в ущерб основной задаче? Не, ерунда, ты ведь и сам делаешь то же самое, и не от жадности, а для обеспечения экспедиции на север. Иначе как быстро заработать деньги, не грабить же, затаившись в кустах у обочины?.. В принципе, можно и пограбить, но недолго. Назначат за твою башку награду, ищейки встанут на след, схватят и посадят на кол.
Так что не цепляйся.
– Святые пророки!
Следующее…
Да это же я, собственной персоной!
Зажав в руках листок картона формата А4 с потёртыми следами сгиба, я с изумлением смотрел на свой портрет. Отличная работа, заранее готовились, падлы, системно. Цветной принтер, распечатано с хорошим качеством. Естественно, фотография земного происхождения, самая обычная, из электронного паспорта.
Ну и рожа…
– Сколько их у вас было? Эта единственная, или у каждого?
Не угадаешь.
Если убиенный нечистью серый был казначеем группы Ордена, то он же был и её командиром, нет смысла в малой группе вводить более сложное разделение полномочий. Можно надеяться, что это фото у них – единственное. Ну а если нет, если в лоб, то придётся драться, не первый раз.
Спрятать надо, не хватало, чтобы наши увидели.
В самом низу пачки лежала карта местности, у меня аж дыхание перехватило!
Я встал, резко махнув рукой по столу, отчего половина шмоток слетела на пол, разложил карту, расправил и впился в неё глазами, как сканером, жадно считывая данные: линии дорог, рек и озёр, схематические изображения горных цепей, текстовые обозначения и знаки. Ух ты! Да это же настоящее богатство! Названий мало, у меня гораздо больше, условных обозначений – тоже. Это матрица, сырая. А вот топография просто замечательная, достоверная, и я знаю почему. Конечно, амеры не могли дать своим нукерам фотокарты, это исключено. Если такой вот портретик шатающегося по свету олуха попадёт в чужие руки, то ничего страшного не произойдет: подумаешь, работа неизвестного мастера в незнакомой технике.
А вот фотокарта…
– Вот спасибо, пацаны…
Мне даже захотелось вернуться на место возникновения Страшного Тумана и, в знак искренней признательности, оставить что-нибудь для нечисти в подарок, честное слово! Надо срочно садиться и переносить информацию, сводить воедино. Что взять за основу? Трофей, никаких сомнений. Да и дубль не помешает сохранить.
За дверью раздались громкие голоса и шаги, наши возвращаются. Я быстро собрал бумаги и засунул их поглубже в ящик прикроватной тумбочки.
– Марк, ты здесь?! – гаркнул Гел.
– Заходите!
Они ввалились в помещение и встали столбами: и рассказать хочется, и комфорт завораживает, рассмотреть бы…
– Что же вы, словно бешеные, глазами ворочаете, проходите да рассаживайтесь.
– Как в музее! – наконец оценил Геллерт и, не снимая сапог, плюхнулся в свободное кресло.
А вот возничий, в отличие от прирождённого грубияна, похоже, постоянно напоминал себе, где он находится и что следует помнить правила хорошего воспитания и вежливости – обувь Гика стянул.
– Что тут у нас? – пробасил воин.
– Нет уж, что там у вас?
– Почти всё сделали, хозяин, – успокоил меня Гика. – Многое из провианта я добыл, хотя пришлось поторговаться. Удалось даже купить чайланский чай… Некоторые лавки уже закрывались, поэтому я внёс аванс, слуги доставят требуемое к утру. Пожалуй, мне придётся просыпаться пораньше и…
– Я тоже всё продал! – перебил его Геллерт. – Оружейник, ракалья, закрылся, даже не хотел пускать меня внутрь, представляешь?
– И что же ты сделал?
– Пригрозил, что начну разбирать его лавку на кирпичи.
– Ну, спьяну ещё и не такое скажут, он наслушался пустых угроз поди.
– Вот и понял! Тогда я пообещал ему, что сам выпишу подряд и сам же его выполню, если он немедля не откроет двери знаменитому охотнику за головами!
– Хм… Конечно, его пустым стуком в дверь не напугаешь, а вот так… И что ответил несчастный?
– Открыл!
– Хорош, нечего сказать, – неодобрительно произнёс я. – Так ты всех торговцев Ванкоры против себя восстановишь, если будешь угрожать, обещая развешивать их головы на крюках. Разве нельзя было сразу представиться?
– Увы, Марк, я сделал это, не подумав, – виновато ответил Геллерт, почёсывая затылок, а Гика глухо засмеялся. – Но потом всё пошло нормально. Клянусь эфесом, мы даже выпили немного! Поначалу он дулся, пыжился в обиде. Я и предложил мировую из красного вина. Что смешного? По-моему, очень дипломатично. Подумаешь, оружейник… Этот человек до того уверовал в свою исключительную значимость, что до первого бокала даже не захотел слушать мою любимую притчу, всё время обращался к жене и поминал, сколько благородных рыцарей он снабдил добрым оружием.
– Так ты всё продал?
Чувствую, оружейник хорошенько проучил нахала, побаловавшись с ценами.
– Здесь все до последнего солера! Щит стоил немного, остальное продал как вышло. Поменял ножны меча на новые. Может, я и упустил часть прибыли, но воин – не торгаш… Говорил я тебе, Гика, пойдём сперва со мной, ты бы наверняка торговался удачней! Забирай, Марк, солеры, тебе видней, куда их тратить в трудной и очень опасной, я надеюсь, дороге! – с этими словами он вытащил и положил на стол мешочек с монетами.
– Если бы я пошёл с тобой, то не успел бы сделать свои дела, – возразил возничий. – Вот сдача, хозяин. Надо бы ещё раз прикинуть, что нам потребуется. И вот ещё что: я купил тебе подзорную трубу! Хозяин уверял, что она очень хороша, а ежели наврал, то я вернусь и засуну ему…
– Я понял.
– Пригодится в нашем путешествии? – спросил Гика.
Приняв из его рук коричневый тубус, я было открыл, но тут…
Только сейчас до меня дошло!
– Друзья мои, подождите-ка… Вы твёрдо решили ехать со мной? – вчера у нас состоялся предварительный разговор, в котором я юлил, словно уж, опасаясь что-то навязывать и напрашиваться.
– Ещё вчера, – подтвердил возничий.
– И сегодня немного поговорили, пока ты слушал этого бездельника в красной рубахе, – кивнул Геллерт. – Ты знаешь почему, стоит ли говорить два раза? Гика один назад не поедет, а я жажду приключений. Завтра купим зимнюю одежду, и на север!
– Лучше именно завтра, – вставил Гика.
Он не распространяется особо, хотя мотивы его я приблизительно понимаю: возничий хочет поменять социальный статус. Надоело ему возничить для других, хочет самостоятельности. Ну и достатка, естественно.
– Вот как? Вообще-то, я собирался задержаться в Грандуре ещё на пару дней.
– Не стоит задерживаться, Марк, – тихо сказал Гел, и парни переглянулись опять, словно советуясь мысленно, как лучше продолжить.
Я насторожился и отложил тубус в сторону.
– Выкладывайте.
Воин встал, посмотрел на паркет, хмыкнул:
– Чисто как! Если мы не направимся по твоему делу тотчас же, я тоже скину эти футляры для сушёных медвежьих лап… Понимаешь, что-то нехорошее происходит. На ратушной площади полно людей, горожан и пришлых, из лагеря снаружи. Все спорят, ругаются, кто-то плачет, кто-то толкается. А у двора лорда, прямо на земле, сидит целая орава понаехавших, так смешно их называют горожане. Часть стоит на коленях и молится, другая же часть замерла с зажжёнными свечами. Рядом и на ратушной площади дежурит по отряду гвардейцев, и мне было видно, что эти парни порядком растерянны.
– Уходить надо завтра, – повторил Гика. – Боюсь, что всё дело в какой-то болезни.
– Болезни, говоришь? – насторожился воин. – Нет уж, Пречистый Ванк не даст благородному воину помереть от крестьянской лихорадки или болотной чумы, я соглашусь только на триппер!
Карантин мне не нужен!
– Лорд может закрыть город, – настаивал возничий. – Начнётся паника.
– Она уже началась! Разве ты не видел, Гика?
– Что-то имеешь в виду? – уточнил я, сделав напрасный, в общем-то, знак возничему, чтобы тот молчал и дальше. Раз уж этот болтун разошёлся, пусть и рассказывает…
– Открой уши! Разве не слышишь через окно? – Геллерт царапнул ногтем толстое стекло, задумчиво оценил массивную раму, понял, но дёрнул за ручку ещё раз.
Всё закрыто, да ещё и выходит окно в глухой переулок.
– Пожалуй, тут не услышишь, – согласился он. – На главных перекрёстках поставили по гвардейцу, ближе к стене стражники дуют в свои костяные дудки. Людишки то и дело бегают, что-то несут. Мне даже пришлось приложить пару свинопасов, чтобы знали: мимо Геллерта Де Вельда нельзя пробегать ближе вытянутой руки! Моей. Все окна на улицах закрыты, хотя зеваки всё-таки есть. Возле кабаков стоят вышибалы, а у тех, что подороже, – стражники. Ночь почти, а в городе – сущий пчелиный улей! Не должно такого быть! И что, Марк, появились мысли?
Неужели действительно эпидемия?
Обитатели средневековых поселений отлично знают, какую опасность несут заразные болезни. Не умея их излечивать, они стараются вовремя поставить профилактические барьеры, хорошо знают, что такое карантин. Медицина в городе есть, а из рассказа Халана понятно, что работает тут не только Шира Живорез, есть специалисты и получше. Они должны поднять тревогу! Так в чём проблема? Лорд настолько стар, что не может принять решение?
Но ведь ратуша есть, значит, существует какой-то совет, старик заигрывает с горожанами, показывая, что достаточно прогрессивен, мол, в Грандуре не абсолютное единоначалие. Во многих подобных городах лорды и сеньоры с некоторых пор стараются привлекать к работе советы старейшин, обеспечивая тем самым дополнительную лояльность подданных. И пусть они решают мелкие вопросы, жалко, что ли…
– Не знаю, – наконец ответил я, присаживаясь на край перины и опустив подбородок на руку. – Не знаю, что предположить! Болезнь? Но где тогда противодействия? Мы слишком мало видели и слышали и потому даём волю воображению. Признаюсь только, что взволнован.
– Весь Грандур напряжен, как тетива, значит, что-то случилось, – Гика тихо подвёл промежуточный итог обсуждения.
Я поднял голову и, всё ещё сидя на кровати, хлопнул себя по коленям.
– Итак, мы едем вместе?
Они кивнули.
– Парни, я безумно рад этому, клянусь чем угодно! Тогда готовимся. Гика, надо загрузить все припасы в дилижанс, накормить коней и вообще быть готовым к тому, что придётся уезжать в любой момент.
– Сделаю, хозяин.
– А мы с тобой, Гел, пойдём к одному человеку и понадеемся, что визит закончится удачей и не займёт много времени.
Какую карту взять с собой?
Обе!
…Дом, в котором разместилась гостиница, находился в самом начале лабиринта узких и тёмных улочек, составляющих центральный квартал Грандура. Во всех городах, посещённых мной в ходе долгого пути, центральный квартал – это самое опрятное, ухоженное место. Тут самые красивые дома, здесь живут самые богатые люди. Мощённые булыжником улицы оживляет множество лавок, заваленных самым разным товаром: развалами готового платья и отрезов тканей, обувью, кожей, низкими ящиками с рядами нехитрых сладостей, фруктами и овощами, разной утварью из чеканной меди, тачками барахольщиков. «Блошиный» ассортимент в городах огромен, там интересно поковыряться, никогда не знаешь, на что наткнёшься через минуту.
Меня всегда привлекала эта часть городов, красочная, шумная и суетливая. Целый день слышатся звонкие голоса торгующихся с лавочниками женщин, щебетанье детворы, стук копыт и колёс и протяжные крики мужчин, несущих на голове огромные подносы с горячими, только что испечёнными кренделями. Там вообще хорошо пахнет, в отличие от дальних переулков.
Центральный квартал Грандура отличается от других городов, и далеко не в лучшую сторону. Главных улиц четыре, они ведут к ратушной площади. Да, они пошире и посветлей. Остальные улицы здесь настолько узки и извилисты, что часто приходится прижиматься к шершавым стенам домов и давать дорогу навьюченным поклажей ослам. Дома здесь выше, есть даже четырёхэтажные, как с подъездами, так и с внешними деревянными лестницами, а дворики тесней. Гораздо меньше лавчонок, таверн и постоялых дворов, а значит, и ночного освещения улиц.
На южной стороне такого района, в верхнем этаже высокого ветхого здания, уныло маячившего над крохотной площадкой со статуей, безжалостно состаренной перепадами температур, и жил нужный мне человек. По крайней мере приметы места описали так.
– Как, говоришь, она называется?
– Улица пророка Нуба Колченогого.
– Эй, смертный! Иди сюда! – тут же рявкнул друг. – Да, именно ты! Пожалуйста…
На дальнейший разговор у доброго охотника за головами вежливых слов не хватило, поэтому он взял понравившегося бедолагу-прохожего своей ручищей и осторожненько поместил туда, где его было удобно допрашивать. Я с некоторым смущением огляделся, прямо неудобно, ведём себя, как захватчики.
– Всё выяснил, Марк, нам туда!
Быстро он. Опыт.
– Ты бы поосторожней, что ли… Видишь, какой тощий, сломать можешь!
– Это они от злости и зависти худые. Самая вредная чернь. В поле работать не хотят, лезут в города и большие посёлки, но и там не могут найти себе места. У нас есть такая поговорка: «Мужика надо уважать, пока он на земле трудится». А городских попрошаек всегда полезно лишний раз выпороть! Не сомневаюсь, что так же считают и на твоей родине.
Даже задумался на секунду.
– Что жмёшь плечами?
– Ну, наверное, где-то так оно и есть, – уклончиво молвил я, вспоминая бесчисленных мигрантов, многие из которых, едва приехав в столицу, быстро обрастали сладкой атрибутикой столичной жизни, но продуктивно работать не собирались в принципе, известное дело: столица кормит, даже если ты не работаешь.
На улицах, действительно, было неспокойно.
Какое-то время мы шли по главной улице, кое-как освещённой редкими масляными светильниками возле заведений. По сути, город не освещается. В редких случаях фонари вывешиваются и у жилых домов, а во время празднеств или визитов важных персон в специальные кронштейны на стенах вставляются смоляные факелы.
Проезжая часть широкая, пробегающие мимо странные личности пока ещё ни разу не нарывались на хороший пинок от Геллерта.
– Какое верное чутьё у этих бродяг! – удовлетворённо произнёс Гел.
Один раз навстречу быстро прошла пара гвардейцев, напряжённых, со злыми лицами. Лучшие бойцы лорда мазнули по нам глазами, оценили статус и сразу потеряли всяческий интерес.
Ещё через сотню метров я услышал, как в боковом переулке кто-то истошно заорал, взвизгнула женщина, а через несколько секунд из темноты выскочил человек, на бегу вытирающий длинный кривой нож полой куртки.
– Вы с Гикой правы, что-то случилось.
– Похоже, следующим будет переулок, который тебе нужен.
– Там должен быть рисунок на двери: лук с двумя стрелами.
Здесь нет номеров домов. Над каждым крыльцом висит доска или щит, на котором намалевано какое-нибудь изображение. Чаще всего это дикие животные, потом идёт астрономия, ну а самые информативные – знаки ремёсел. Порой сам дом и его владелец имеют одно и то же прозвище, отсюда же идут корни многих фамилий… Хорошо, что в Грандуре упорядоченная планировка, радиальная. В некоторых городах переплетенья узких улочек казались мне причудливым лабиринтом, разобраться в котором с ходу очень сложно.
В южных городах побережья есть всё, что так ценят романтически настроенные путешественники на Земле: окна со ставенками, крошечные дворики, каменные лестницы, арки и балконы с цветами. Можно было бы сказать: тут время остановилось… Не получится, время на дворе актуальное, это не сбережённая старина, а реальная жизнь. Ты теперь современник.
Нужный мне переулок начинался каменными ступенями, здесь их много: в центре города находится самая высшая точка рельефа, уклон идёт к стенам, вдоль которых проходит большая сточная канава, смывающая всю грязь в ров и унося её за пределы крепости.
Вот опять тревожный топот лошадей!
Я прочитал название на табличке – она. Улочка была шириной в два метра, все ставни закрыты, света нет вообще.
– Факел надо было прихватить из дилижанса, вот что мы забыли! – сообразил я.
– Поздно… Да и Гика бы ворчать начал, – откликнулся друг и тут же перевёл разговор на другую тему: – Кто же он такой, Марк?
– Знаменитый в прошлом охотник, проводник и старатель, отлично знающий горные районы.
– Но с чего ты решил, что он всё выложит тебе без утайки?
– У меня есть рекомендательное письмо от его старого приятеля, очень уважаемого человека из Мидовы, – серьёзно ответил я.
– Ты отлично подготовился.
– А это мы проверим! Осторожно, Гел, тут ступеньки…
Бр-р… Не хочется мне жить в Грандуре. Мрачно. Если уж на центральной улице было темно, то в переулках вообще полная задница, хоть глаз выколи. И как прикажете разглядывать рисунки на дверях?
– Поганая улица в поганом городе, живущем под дланью старого самодура, – Геллерт коротко выдал первые впечатления. – Знаю я такие закоулки! Стоит только человеку с благородной внешностью свернуть с центра, который патрулирует гвардия, в ближайший переулок, как к нему тут же пристаёт какой-нибудь попрошайка, старающийся заманить несчастного в тёмный уголок под острый ножик напарника… Знаешь, сколько я перебил таких подлых душегубов? Больше, чем пуговиц на камзоле у лорда.
– Да не ворчи уж так, пришли, похоже!
– Не ворчи? Посмотри туда, приятель! Видишь, притаился?
Вглядевшись, я заметил силуэт человека, вжавшегося спиной в узкую щель между домами. Накинув капюшон на голову, он неподвижно стоял в темноте, не выказывая каких-либо признаков, по которым можно было определить цель его нахождения здесь.
– Отличный образчик, вынюхивает, стервец… Эй, ты, в капюшоне, призрачья сыть! Брысь отсюда, пока я не сделал тебе третью ноздрю! Считаю до трёх! Раз! Два!
Силуэт рывком отклеился от стены, повернул голову в нашу сторону и что-то зло выкрикнул Геллерту в ответ.
– Ах так, лягушка заквакала? Клянусь новым мечом, Марк, ему крышка! – воскликнул воин, бросаясь вперёд с обнажённым клинком.
Однако таинственный незнакомец не стал дожидаться опасного сближения с разгневанным гигантом; крикнув ещё раз, он показал рукой неприличный жест, и бросился наутёк.
Дверь, на которой довольно небрежно был нарисован лук со стрелами, явно вела в подвал, а не на верхние этажи, первые две ступеньки были на улице. Попробуй, разгляди их… Сколько человек сломало тут ноги?
– Пожалуй, мой друг, я останусь здесь, покараулю, чтобы всякий сброд не собирался. Справишься один?
– Конечно, – успокоил я Геллерта.
Проверив рукой правый хольстер, я спустился на две ступеньки и решительно выбил громкую дробь прибитым ко входной двери бронзовым молотком. Услышал? Ожидая реакции, оглянулся, посмотрев на друга, тот успокаивающе поднял руку.
Ну, где же он? Спит? Только я решил было постучать ещё раз, как послышался тихий звук шагов, и сиплый голос поинтересовался, кого это леший принёс в столь поздний час? Несказанно обрадовавшись, я представился и произнёс имя его приятеля из Мидовы, упомянув, что имею рекомендательное письмо.
Лязгнула защёлка, через образовавшуюся щель на улицу вырвался слабый свет. Дверь отворилась, и на пороге показался старый человек с подсвечником в руке. Он вытянул его чуть дальше и спокойно, даже флегматично, принялся меня изучать.
– Вы ведь Хенна Шии, я не ошибся, уважаемый?
Легендарный следопыт едва заметно кивнул.
У него был длинный, с тонкой переносицей и широкими ноздрями нос, холодные глаза с застывшим взглядом, словно их владелец только что прекратил тяжкие мыслительные упражнения.
– Входите, молодой человек, – Хенна полностью распахнул дверь и поманил меня указательным пальцем.
Я шагнул вперёд и сразу прислушался к внутренним ощущениям, к поведению браслета на руке и амулета на шляпе. Чёрт, теперь мне везде будут мерещиться проклятые привидения! Хенна Шии, не обращая внимания на стоящего выше Геллерта, захлопнул дверь, налегая на неё всем телом, пока смог закрыть задвижку.
Пречистый Ванк, пусть мне повезёт!
Ещё ни разу за время пребывания в Грандуре я не слышал боя городских часов на башне ратуши. Такой механизм – удовольствие очень дорогое, а лорд у них, как сказал мне владелец гостиницы, человек прижимистый.
Я вышел и сразу достал свою «луковицу». Жаль, что ванкорские мастера ещё не додумались до минутных стрелок, на глаз прикидываю. Почти час потратил.
– Вижу, визит к старому барсу был удачным, так? – обрадовавшись, что увидел меня живым и невредимым, Геллерт по дурной привычке с силой сжал моё плечо. – Не укусил? Знаю я таких старичков, они до смерти сохраняют…
Всё знает!
– Сломаешь, кабан!
– Да ответь же ты по делу!
– Позже… Ты-то как? Сумел отбиться от попрошаек?
– Никто и носу не высунул! – гордо доложил друг.
И тут же, издевательски опровергая это хвастливое утверждение, где-то сверху и слева противно скрипнули ставни, я хмыкнул.
– Носу не высунул? А что тебя нюхать, Гел? Зато уши городской обыватель выставил, он ночные приключения любит лишь тогда, когда из окна смотрит… Уже думает, кому завтра пожаловаться.
Нам тут не очень рады. Горожане – общество закрытое, и к чужакам, особенно пришедшим за лучшей долей, а не по обоюдовыгодному делу, оно относится с неприязнью. И чем меньше город, тем сильней ксенофобия. Открыть своё дело чрезвычайно трудно даже в вольном городе. Без поддержки «достойных горожан» новый человек будет всегда в проигрыше перед коренными. Не говоря уже о том, что новичок обязан выучить тысячу гласных и негласных правил, традиций и понятий, иначе не примут и вышвырнут.
– Пошли, – зло сказал Гел, ещё раз посмотрев наверх.
Позднее время спокойствия улицам не добавило. Опять беготня, на этот раз в соседнем переулке, тревожный вскрик, далёкий звук дудки. И дымком попахивает.
– Что-то горит…
– Костры на ратушной площади! До сих пор сидят, – сообразил воин.
На главной улице стража установила рогатки из неотёсанных хлыстов, как знак, что ездить верхом в темноте не надо. Правда, кто-то уже успел развернуть хлипкое сооружение под углом, в проход даже повозка протиснется, а такой монстр, как Фанги, просто растопчет эту кучу зубочисток.
– Разогнать свинопасов ножнами, и дело с концом!
– Сам не понимаю, почему власти медлят, – признался я.
Как же здесь тесно! Грандур, развиваясь, пухнет из последних сил, а грамотных решений по расширению не видно. Бикада решила пойти по пути строительства сателлитов, мини-крепостей рядом с городом, куда можно вынести некоторые службы. Не имея возможности разрастаться в ширину, Грандур получил застой: резервы точечной застройки исчерпаны – в тех промежутках между домами, где не так давно ещё росли редкие деревья, теперь стоят уродливые узкие пеналы. Город растет вверх, постоянно наращиваются новые уровни, вот-вот что-нибудь рухнет…
В ночном небе пробегали облака, мы двигались к гостинице по извилистой улице то в тени, то в лунном сиянии. Впереди летели страшные косые тени. Вот туча опять закрыла луну. Темнотища! Кое-где приходилось отступать от стен подальше, опасаясь выходов из погребов, угодить в такой провал не хочется.
– Не помешал бы факел, точно ты сказал! – вспомнил Геллерт.
Многие городские обыватели выходят ночью на улицу с переносными фонарями. У нас такого нет, не с дилижанса же снимать. Пожалуй, стоит купить, пригодится.
Где-то во дворах зло залаяла собака.
Торопясь, мы миновали какой-то магазинчик – вывески не разобрать – и подошли к богатому дому. На его остроконечной черепичной крыше чернел жестяной флюгер в виде кошки с высоко поднятым хвостом, а над окованной железом дверью были прибиты огромные лосиные рога. Из разинутой львиной пасти жестяного водостока в канавку мостовой падала тонкая струйка остатков дождевой воды. Впереди показался перекрёсток, кое-как освещённый двумя масляными фонарями, – помню, там какая-то таверна. Что там за собрание?
Несколько человек стояли на углу и о чём-то разговаривали. Ещё десяток шагов, и я, разглядев их получше, без лишних слов скатился в весьма вовремя подвернувшийся каменный спуск очередного погреба.
Потеряв меня из виду, Геллерт остановился и открыл было рот, но я прошипел первым:
– Присядь! И сделай вид, что поправляешь сапоги!
Сказалась привычка к стрессовым ситуациям – воин послушно нагнулся, а потом присел на колено.
– Что ты прячешься, как заяц?
– Видишь эту компанию? Двое серых! С кем-то говорят.
Ребята из Ордена спокойно стояли на углу спиной к нам. Если бы не характерные плащи, и не узнал бы. Вообще-то, беседовал с ними всего один высокий мужчина с глубоким капюшоном на голове, его свита из пяти крепких ребят стояла позади вожака, почтительно слушала.
– Семь человек, – посчитал воин и задумался. – Много.
– Там гвардеец на углу стоит?
– Не видно.
Я снял шляпу и очень осторожным зайцем выглянул наружу. У серых – мечи, на головах шлемы. Мужчина в капюшоне мне был виден лишь частично. Чем он вооружён? Арсенал остальных составляли боевые топоры и длинные сабли. Это сила.
– Сиди здесь, а я попробую посмотреть, – ошарашил меня охотник за головами.
– А если у них есть и твое описание?
Геллерт молча показал на поднятое забрало, а потом повёл себя в высшей степени профессионально, прям опытный сыщик-топтун тайной полиции, ни дать ни взять!
Выпрямившись, он опустил на лицо металлическую пластину с щелевыми прорезями, спокойно подошёл ко входной двери дома, стукнул кулаком в стену рядом – естественно, никто не прибежал. Потом гигант согнулся в три погибели, пытаясь заглянуть в ставни низкого окна, претерпел неудачу, сплюнул на брусчатку и в расстройстве медленно пошёл к перекрёстку.
«Что бы ни случилось, а с флангов атаковать даже лучше… Двоих свалю выстрелами, а потом в мечи!» – прикинул я.
Компания была настолько увлечена беседой, что на приближающегося к ним воина внимание обратила только пехота. Вожак услышал сигнал, глянул на Гела через плечо серого. Разведчик, чуть не доходя, свернул направо – я потерял его из виду, но ненадолго. Вот он вернулся к перекрёстку и побрёл дальше в сторону гостиницы. Компания посмотрела ему вслед, перекинулась парой фраз, после чего тот, что в капюшоне, махнул рукой, и вся кодла ушла в правый переулок.
Вернувшись через пять минут, друг буквально вытащил меня за руку.
– Они ушли. Нам пора в гостиницу.
– Куда ушли?
– В таверну…
– Так рассказывай же дальше, Гел!
– Позже, – отомстил мне воин.
…Опять тихий лепет мандолины… Расслабленность и покой. Хоть на часок.
– Экая же у тебя рожа на портрете, Марк! – оценил Геллерт, передавая лист А4 возничему. Тот внимательно посмотрел, дотронулся грубыми пальцами, ожидая уловить следы кисти, удивился и добавил:
– Хороший какой художник, наверное, в столице учился! А ты сам на себя не похож… Испуган чем-то, словно стоишь перед ухмыляющимся палачом в красной куртке.
Сделав очередной глоток, он причмокнул губами.
– Так что тебе можно не волноваться, никто не узнает.
– Хороший фотограф из кого хочешь тумбочку сделает, – грустно согласился я.
– Это его фамилия? – лениво спросил Гел.
– Ага.
Мы втроём сидели в тихом и уютном зале таверны гостиницы «Свет в ночи», наслаждаясь вкусными блюдами и качественным вином. Кроме нашей компании за столиками ужинали всего семь человек, посетители вели себя тихо, респектабельно. Чужие здесь не ходят, Рамар просто не откроет двери заведения незнакомцу.
– Боевые башни или родовые? – Геллерт продолжил прерванный разглядыванием фото разговор.
Человек он военный, тема ему знакомая.
– Там есть и те, и другие. Эта местность в горах так и называется – Долина Башен. Говорят, что в потаённой горной долине давно никто не живёт, люди покинули её после череды каких-то страшных происшествий.
– А что сказал старый охотник? – спросил Гика.
– Хенна Шин? Вот тут есть загвоздка… Старик не отрицает и не подтверждает, что долина необитаема, он лишь засмеялся, услышав от меня об этих слухах. Знаете, что сказал? «Говорить так может лишь тот, кто там бывал, кто знает дорогу».
– Дорогу теперь знаем! – спокойно сказал воин, кивая на сложенную на углу стола карту. – Там увидим. Позволено ли мне поинтересоваться, что за сокровища прячут эти самые башни?
– Всего одна из них, друзья, всего одна. Я к ней шёл больше года. И это не совсем сокровище, хотя как сказать…
– Опять ночь головоломок! – расстроился воин, вытирая руки полотенцем. – Наливай, Гика, не украдено! Ну, ничего… Я вам сейчас ещё одну загадку подкину. Выслушайте меня, друзья, особенно ты, Марк! Ты, вероятно, не забыл ещё седоволосого высокого паломника с двумя боевыми посохами, плечом к плечу с которым мы отражали атаку призраков во дворе таверны… Проклятье, почему я никак не могу запомнить название именно этой корчмы?!
– «Старая Берлога», – подсказал я второй раз, чувствуя, как сердце замирает.
– Вот-вот! Его звали Орон! Да. Серьёзный человек, скажу я вам, как на духу… Помнишь его?
– Так это именно он говорил с серыми на перекрёстке?
– Вот именно, Марк! Сначала я увидел боевые посохи, потом узнал их хозяина. И уже второй бокал пытаюсь понять: что бы это значило, а?
Войти с помощью соц. сетей: