Глава 6
До Рождества осталось менее двух недель, когда Огаста решила, что дело Кристины и Макса должно быть разрешено в ближайшее время. Она не могла позволить, чтобы рождественские праздники дочь провела в постели. Но до того, как она «оправится после болезни», Макс должен покинуть этот дом. Огаста связалась с родственниками в Стирлингшире, и место для него была подготовлено. Ему ничего не оставалось, кроме как принять неизбежное и спокойно уехать. Огаста уже тайно навела справки о его возможной замене. Будет трудно найти столь же компетентного или хотя бы симпатичного мужчину. Он должен быть подходящей парой для Перси, другого лакея. Слуги обычно приходят парами. Но это уже другая задача, решение которой можно отложить на будущее.
С намерением информировать Макса о неминуемом отъезде Огаста послала за ним, чтобы он прислуживал ей в комнате для утренних приемов. Она еще ничего не говорила генералу об этом, но будет еще достаточно времени, когда вся предварительная работа закончится. И так как муж настойчиво просил ее избавиться от Макса уже несколько месяцев, то он, без сомнения, будет доволен.
Макс вошел и тихо закрыл дверь за собой.
— Да, миледи?
— Доброе утро, Макс.
— Доброе утро, миледи.
— Я закончила приготовления, связанные с твоим переездом в Стирлингшир. Ты поедешь к лорду и леди Фортеслайн. Она моя кузина, тамошняя обстановка подобна здешней. Хотя там, возможно, и не будет таких же развлечений, как в Лондоне. Однако из всех возможных неприятностей ты получаешь наилучшую.
— Я обдумал ваше предложение, миледи. — На лице Макса появилась легкая самодовольная ухмылка. Огаста недоумевала, как Кристина могла находить его привлекательным, как она могла позволить ему целовать и трогать себя. Сама эта мысль вызывала отвращение.
— Неужели? — холодно сказала она.
— Да, миледи. Я не желаю ехать ни в Стирлингшир, ни в любую другую часть Шотландии.
Она слегка приподняла брови.
— К сожалению, мне совершенно безразлично, желаешь ты ехать или не желаешь. Тебе придется с этим смириться.
— Думаю, что нет, миледи. Я бы предпочел остаться в Лондоне. Калландер-сквер полностью меня устраивает.
— Смею сказать, что это невозможно. Мне кажется, я уже довела это до твоего сведения.
— Вы действительно высказали свою позицию, мэм. Но, обдумав ваши условия, я пришел к альтернативному решению, которое мне кажется наилучшим.
— Для меня оно абсолютно неприемлемо! — Огаста попыталась смутить его пристальным взглядом, но его наглость была непробиваема.
— Сожалею о своей невежливости, миледи, но сейчас это неважно. Как вы правильно отметили в прошлом разговоре, есть такие вещи, которые мы обязаны принять, желаем мы того или нет.
— Я ничего не обязана принимать от тебя, Макс. Я уже сказала, что я сделаю, если ты не поедешь в Шотландию, и справлюсь с этим великолепно. Все. На этом наш разговор окончен.
— Если вы обвините меня в воровстве, миледи, то пожалеете об этом. — Глаза лакея не мигая смотрели на хозяйку.
Огаста замерла. Она почувствовала, как вытягивается ее лицо.
— Ты мне угрожаешь, Макс?
— Если вы желаете представить это в таком свете, то да, миледи, я вам угрожаю.
— Это пустая угроза. Ты ничего не сможешь сделать. Мне поверят, а тебе — нет.
Он твердо выдержал ее взгляд.
— Это зависит от того, что вы цените, леди Огаста. Конечно, если я вынужден буду сказать, что спал с вашей дочерью, суд, несомненно, поверит вам, а не мне. Если вы поклянетесь, что я говорю так только из мести, это будет ложь. — На его крупном лице появилось выражение превосходства. — И у меня нет иллюзий, что вы эту клятву дадите.
Огаста вспыхнула, чувствуя, что кровь прилила к ее лицу. Она была ничем не лучше его, и он ей только что это доказал.
— Однако, — продолжал Макс, — я не буду утверждать, что именно я с ней спал. У меня есть друг, не из прислуги. Боюсь, что он повеса и игрок, который знавал лучшие времена. Тем не менее он красив, хоть и несколько вульгарен; вокруг него полно женщин. Большинство из этих подруг, конечно, шлюхи, но они находят его привлекательным. К несчастью, — уголки его губ слегка опустились, — он подцепил болезнь. — Макс вопросительно приподнял брови, чтобы убедиться, уловила ли хозяйка точное значение сказанного.
Женщина вздрогнула от отвращения.
— Я скажу, — снова продолжил Макс, — что это именно он совратил мисс Кристину, или, чтобы быть более точным, он так скажет. Не будет никакой связи с моими неприятностями, и вам будет крайне трудно доказать обратное. Впрочем, я думаю, этого и не стоит делать. Будет нанесен непоправимый вред репутации. В мужских клубах и тому подобных заведениях распространится слух. Все очень скрытно, ничего явного. Ничего, что вы могли бы отрицать. И, если вы обвините меня в воровстве, я клянусь, это произойдет.
Огаста была напугана. Действительно напугана. От этого человека исходили сила и уверенность в своей победе. Леди с трудом заставила себя заговорить снова. Главное — не уступать.
— И почему кто-то должен поверить, что этот твой отвратительный друг когда-то видел Кристину? — медленно произнесла она. — Или что она беседовала с ним? Уж не говоря о том, что он до нее дотрагивался?
— Потому что он сможет описать этот дом. В деталях. Описать ее спальню, украшения на ее кровати…
— Так ты же это знаешь! — быстро среагировала леди. — Он довольно легко мог получить эти сведения от служанок в доме. Это ничего не доказывает. — Надежда, что не все потеряно, вновь вернулась к ней.
Лакей неспешно ощупывал ее сальным взглядом.
— У нее родинка под левой грудью, — очень отчетливо произнося слова, проговорил он, — и шрам на ягодице, тоже левой, насколько я помню. Вы скажете, что это я тоже узнал от служанки, но я сомневаюсь, что служанка об этом знает. Понимаете, миледи?
Потребовалось огромное усилие воли, чтобы не закричать на этого мерзавца, не выйти из себя, не показать ему свой гнев, ярость, отчаяние и чтобы не проорать: «Скройся с глаз моих, чтоб я тебя не видела!» Огаста глубоко вдохнула, собралась с духом.
— Да, я тебя поняла, — тихо сказала она. Ее голос был твердый и не дрожал. — Можешь идти.
Лакей развернулся, но у двери остановился:
— Вы сообщите вашим родственникам в Стерлингшире, что я не приеду, миледи?
— Я сделаю это. Теперь уходи.
Макс с улыбкой поклонился:
— Спасибо, миледи.
Как только дверь за ним закрылась, Огаста уже не стала себя сдерживать. Почти пять минут она сидела, чувствуя, как все внутри клокочет от отвращения и ярости. Получить наставления от лакея! Мораль из уст грязного ничтожества! Она никогда не забудет его злой, бесцеремонный, ощупывающий взгляд. Подумать только, чтобы Кристина добровольно спала с этим чудовищем! И даже, возможно, вынашивает его ребенка. Это просто невыносимо. Она должна собрать всю свою волю. Что-то надо придумать и сделать. Теперь леди Балантайн не могла пытаться избавиться от Макса, но она должна, по крайней мере, быть абсолютно уверена, что он не притронется к ее дочери. С этой минуты поведение Кристины должно стать безупречным. Макс не будет использовать свой козырь, если только его не вынудят обстоятельства. Пока ему есть что терять, ведь он может сыграть всего один раз. Разрушив судьбу Кристины, он разрушит и свою собственную. Поэтому он не будет давить на молодую леди, если только она с этого дня будет относиться к нему с полным равнодушием. И, безусловно, Огаста намерена следить за тем, чтобы так оно и было.
Женщина встала, собралась с мыслями. Кристине больше незачем оставаться в постели, она поправилась и может вернуться к нормальной жизни. Точнее, обязана это сделать, поскольку уже пошли разговоры о причинах ее отсутствия в обществе. Если окажется, что она беременна, то Огасте надо постараться выдать ее замуж как можно быстрее в надежде на то, что удастся выдать роды за преждевременные. К счастью, Кристина такая же темноволосая, как и Макс, так что, если ребенок будет таким же черноволосым, это не вызовет пересудов. Неплохо бы выдать дочь замуж при первом удобном случае. Эта проблема требует решения, и удовлетворительным будет лишь один исход.
Огаста пересекла холл и двинулась вверх по лестнице. Ее мозг усиленно работал, перебирая возможные варианты. Это должен быть кто-то, кого можно убедить жениться как можно быстрее, не вызвав при этом ненужных подозрений. Следовательно, это должен быть мужчина, хорошо знакомый с Кристиной, и, предположительно, процесс ухаживания уже произошел. Глупо надеяться, что найдется мужчина необыкновенного обаяния, которому можно вскружить голову и который женится на девушке против своего желания. К тому же необходимо, чтобы этот мужчина встретился с Кристиной в течение ближайших нескольких недель и влюбился в нее. Нет, такое чудо было бы слишком удивительным подарком судьбы…
Леди перебрала в голове молодых мужчин подходящего статуса и пришла к плачевному выводу, что таковых очень мало. И большинство из них ничем не обязаны Балантайнам, ничего у них не искали, чтобы можно было устроить брак без особой романтики. Большинство мужчин выбирались своими будущими женами или тещами, хотя и предпочитали думать, что это был их собственный выбор. В данном случае устроить такой самообман весьма затруднительно. Хорошо, что Кристина и сама вовлечена в поиск. Она милая, энергичная, у нее великолепный вкус. Помимо этого, она остроумна и любит развлечения, что особенно привлекает большинство мужчин.
К тому моменту, как Огаста подошла к двери комнаты Кристины, выбор ее свелся к трем кандидатурам. Ей казалось, что наилучшим кандидатом является Алан Росс. Конечно, всем известно, что он до сих пор не оправился после страстного увлечения Еленой Доран, но это также означает, что он еще ни к кому не привязан и поэтому мог бы согласиться на предложенные условия. Алан может заартачиться, если на него надавить, у него сильный характер. Но если к нему подойти с нежностью, если Кристина приложит все усилия, чтобы очаровать и добиться его, он может, под некоторым давлением со стороны генерала, оказаться очень даже податливым. Определенно, стоит попытаться. Есть и другие кандидатуры, которых можно купить продвижением по службе. Подобное можно устроить, но вряд ли это сделает Кристину счастливой.
Леди Огаста постучала в дверь и тут же вошла. Она испугалась, увидев, что Кристина встала с постели и одевается, и открыла было рот, чтобы обругать дочь за невыполнение ее наказа, но передумала, вспомнив, что и она поменяла свои планы.
— Я рада, что ты чувствуешь себя лучше.
Кристина обернулась, ее лицо выражало удивление. Она действительно милое создание. Ореол темных волос, белая кожа, большие голубые глаза, дерзкий вздернутый носик и округлый подбородок. И ее манеры восхитительны, когда она этого хочет. Да уж, очаровать мужчину — не столь уж невыполнимая задача.
— Мама!
— Я вижу, ты решила встать. Я рада. Думаю, действительно пора.
На лице Кристины на мгновение промелькнуло удивление, вызванное реакцией матери, но она быстро скрыла его.
— Да. Эта мисс… как ее зовут… та, что работает у папы, дала мне понять, что я пропускаю много событий. И если я не появлюсь на людях в ближайшее время, пойдут разговоры. Не стоит давать им для этого повод раньше положенного. Тем более что я, может быть, и не беременна. Я чувствую себя сейчас замечательно. Уже несколько дней ни слабости, ни недомогания. — В ее голосе прорезались вызывающие интонации.
— Нет никаких причин для плохого самочувствия, — согласилась Огаста. — Быть беременной — это совершенно естественно. Женщины проходят через это со времен Евы.
— Я, возможно, не беременна, — твердо сказала Кристина.
— Возможно, и нет. Но возможно, что да. Еще рано о чем-то говорить.
— Если я беременна, — Кристина вздернула подбородок, — то пойду к Фредди Больсоверу.
— Ты не пойдешь. Доктор Мередит вполне сможет осмотреть тебя, когда придет время.
— Я не намерена рожать ребенка от Макса, мама. Я обдумала свою ситуацию, пока лежала тут, и решила, что пойду к Фредди. Я знаю, что он сможет помочь в этой проблеме.
В первый раз с тех пор, как она сама была молодой женщиной, Огаста была по-настоящему шокирована своей дочерью. Кристина знает, что Фредди Больсовер либо сам делает аборты, либо рекомендует тех, кто их делает!
— Ничего подобного ты не сделаешь, — сказала она почти спокойно. — Это грех, который я не прощу. С этой минуты забудь об этом. Я бы не хотела, чтобы в моем внуке текла кровь этого грязного лакея, но ты постелила постель, и теперь мы все должны лежать в ней…
— Мама, я не… Ты, кажется, не понимаешь! Я не люблю Макса. Я никогда его не любила.
— Я и не думаю, что ты любила его, — холодно ответила Огаста. — Я также уверена, что и он тебя не любил. Это не обсуждается. Ты не убьешь своего еще не рожденного ребенка. Конечно, если он существует. Ты выйдешь замуж за человека, который будет заботиться о тебе наилучшим образом и даст имя твоему ребенку.
— Ни за что! — Кристина вспыхнула. — Если ты думаешь, что я стану умолять какого-нибудь респектабельного слабака жениться на мне ради того, чтобы у моего ребенка был отец, то ты, мама, глубоко заблуждаешься. Это будет невыносимо! Он заставит меня расплачиваться за мой поступок всю оставшуюся жизнь. Он будет называть меня шлюхой и вряд ли станет любить ребенка и обеспечит ему достойное существование.
— Держи себя в руках, Кристина. Я не собираюсь заставлять тебя делать ничего подобного. Ты выйдешь замуж за человека, равного тебе по статусу, и он далее не узнает о твоем положении. Ты скажешь ему, что ребенок, если таковой имеется, рожден преждевременно. И ни при каких обстоятельствах, что бы ни произошло, ты не пойдешь к Фредди Больсоверу или кому-то еще.
Выражение лица Кристины менялось от презрения к недоверию.
— Мама, ты имеешь в виду кого-то конкретного? Почему кто-то должен жениться на мне в такой спешке? Какой ему от этого прок? И что будет, если он не поверит в преждевременные роды?
— Есть несколько кандидатов. Алан Росс выглядит лучшим из них. И ты выйдешь замуж за него сразу после Рождества.
— Он не любит меня! Как и я его.
— Ты увидишь, что он — очень подходящая кандидатура. Ты можешь быть очень очаровательной, если захочешь. Ради собственного спасения, моя дорогая, ты должна очаровать Алана.
— А если я не беременна? — резко спросила Кристина.
— К тому моменту, когда ты с уверенностью сможешь сказать, беременна ты или нет, будет поздновато. В любом случае тебе лучше быть замужем. — Леди вздохнула и заговорила очень спокойно, не повышая голоса: — Кристина, должно быть, ты недооцениваешь свое положение. Если ты носишь ребенка, у которого нет отца, то тебе нет места в обществе, и ты сама это увидишь. И не думай, что ты сможешь это пережить. Другие — гораздо выше тебя по положению и богатству — уже пытались и провалились. Ни один мужчина твоего круга не женится на тебе. Над тобой будут смеяться, ты станешь объектом для шуток, ни одна порядочная женщина не станет с тобой разговаривать. Все места, которые ты посещаешь сейчас, в будущем окажутся для тебя закрыты. Мне не хочется говорить тебе это, но ты должна понимать, что все это правда.
Кристина внимательно смотрела на мать.
— Поэтому, моя дорогая, — продолжала Огаста, — ты используешь все свое очарование, чтобы Алан Росс был счастлив жениться на тебе. А тогда уж и ты полюбишь его. Он хороший человек и будет обращаться с тобой очень нежно, если ты ему позволишь.
— А если он не захочет жениться на мне? — В первый раз в голосе дочери прозвучал панический страх. Огаста даже почувствовала приступ жалости к ней, но сейчас не время для снисходительности.
— Думаю, женится; но если нет, я найду кого-нибудь еще. Есть другие кандидатуры. У тебя влиятельный отец…
— Я не вынесу, если он узнает об этом! Даже если предположит такое…
— Отец? — удивилась Огаста.
— Алан Росс! Или кто-то еще.
— Конечно, нет, — отрезала Огаста. — Об этом и речи не идет. Теперь соберись, приведи себя в порядок, стань привлекательной. Мы проведем серию приемов, а также ты посетишь и другие места. Чем скорее все это завершится, тем лучше. Очень удачно, что ты знаешь Алана уже много лет, так что никаких пересудов не возникнет, когда вы объявите дату свадьбы.
— Каким образом ты убедишь Алана в том, что это срочно?
— Не беспокойся, я что-нибудь придумаю. Тем временем ты будешь полностью игнорировать Макса, проявляя лишь необходимую вежливость в общении со слугой. Если он перейдет рамки учтивости, ты позовешь на помощь и обвинишь его в фамильярности. Тогда он будет уволен.
— Я бы хотела, чтобы ты уволила его в любом случае. Сама мысль о нем для меня оскорбительна.
— Это можно понять. Я вообще не понимаю, что ты в нем нашла… Но, к сожалению, не так легко похоронить свои ошибки. Макс предпринял некоторые шаги, чтобы я не смогла уволить его, и я пока не придумала, как это сделать. Но я придумаю. Сейчас побеспокойся о своем будущем и веди себя с присущим тебе обаянием. Ты уже очаровывала многих мужчин в прошлом, и у тебя это хорошо получалось. Не пережимай. Алан, как и большинство мужчин, хочет верить, что он выбирает и добивается самостоятельно. Позволь ему продолжать в это верить. И носи розовое почаще. Это выделит тебя из толпы, а мужчины это любят.
— Да, мама.
— Отлично. Теперь не отвлекайся и давай объединим усилия, чтобы довести нашу работу до победного конца.
— Да, мама.
На следующее утро Огаста опоздала на завтрак, что было для нее очень необычно. Она плохо спала. Вся эта история с Максом утомила ее больше, чем она того ожидала. Похоже, привычное самообладание в этот раз ей изменило. Огаста еще завтракала в половине десятого, когда в столовую зашел Брэнди выпить чашечку чая. Он сел напротив матери и стал ее пристально рассматривать.
— Ты сегодня выглядишь несколько помятой, мама. Можно сказать, ты выглядишь так, как выгляжу я после бессонной ночи в клубе.
— Не дерзи, — сказала леди, правда, без резкости. Она безмерно любила своего сына и честно могла признаться, что он был ее любимчиком в семье. Брэнди всегда бодр и весел. К тому же он более нежен, чем Кристина, и ласковее, чем его отец. Также он один из немногих, кто мог заставить ее рассмеяться, даже если она того не желала.
Сын взглянул на нее, прищурившись:
— Надеюсь, ты не подхватила простуду от Кристины.
— Вряд ли, — пожала плечами леди.
— Полагаю, ты не станешь проводить весь день в постели. — Брэнди протянул руку за еще одним куском поджаренного хлеба. — Это было бы слишком. Выглядело бы как признание собственной слабости. Но, возможно, пошло бы на пользу. Подумай об этом, мама. Если захочешь, я могу поклясться, что ты отправилась на бега или за покупками.
— Какие могут быть бега в это время года?
— Хорошо. Тогда я могу сказать, что ты отправилась посмотреть петушиные бои. — Молодой человек широко улыбнулся.
— Нам скорее поверят, если ты оставишь записку со словами, что мы пошли туда вдвоем, — ответила Огаста, встретившись с сыном взглядом, и улыбнулась, несмотря на плохое самочувствие.
Он поежился:
— Ерунда. Я не выношу кровавый спорт.
— Неужели ты думаешь, что я выношу?
— Конечно. Ты бы напугала до смерти самого Наполеона, если бы он повстречался с тобой на каком-нибудь светском приеме.
Она фыркнула:
— Ты ополоумел, милый!
— Нет, в самом деле, мам, ты выглядишь как загнанная лошадь. Отдохни немного. Сегодня приятный день, немного холодный, но вполне ничего. Я возьму тебя кататься. Запряжем лучших лошадей.
Огаста почти поддалась соблазну. Для нее не было лучшего отдыха, чем поездка с Брэнди подальше от Калландер-сквер. Она мешкала с ответом, обдумывая его предложение.
— Ну, соглашайся же! Морозный воздух, быстрые лошади, скрип колес по новой дороге, последние листочки бука, краснеющие на деревьях.
Леди Балантайн смотрела на его гладкое, смуглое лицо и видела в нем дитя — так же, как двадцать лет назад видела в нем мужчину. Она согласилась было принять его предложение, когда дверь открылась и вошел Макс:
— Инспектор Питт из полиции, миледи. Вы его примете?
Морозный воздух, звон подков, радостный смех… Все это лопнуло, как мыльный пузырь.
— Думаю, у меня нет выбора. — Огаста отодвинула кресло и встала. — Если не сейчас, то он придет позднее. Проводи его в комнату для утренних приемов, Макс. Я подойду через несколько минут.
Брэнди продолжал есть.
— Это все еще дело об убиенных младенцах? Не понимаю, почему они до сих пор продолжают копаться; они же никогда не узнают, чьи это дети. Бедолаги. Возможно, они обязаны всем этим заниматься, но какая же это грязная работа! Ты хочешь, чтобы я пообщался с ним? Ему, наверное, просто требуется разрешение снова опросить слуг.
— Нет, спасибо. Я очень ценю твое предложение, мой дорогой. Мне бы очень хотелось прокатиться с тобой, но я не могу.
— Почему нет? Я не думаю, что он сбежит с нашим столовым серебром.
Огаста не хотела ничего рассказывать сыну и сменила тему разговора:
— Ты хорошо знаешь Алана Росса?
— Что? — От удивления Брэнди чуть не выронил кусок хлеба.
— Насколько хорошо ты знаешь Алана Росса? Достаточно простой вопрос.
— Он хороший парень. Мне кажется, я знаю его довольно неплохо. После того как сбежала Елена, он замкнулся в себе. Но сейчас начинает выходить из этого состояния. Зачем тебе это надо?
— Я хочу, чтобы он женился на Кристине.
Брэнди прекратил свой шутливый застольный разговор и отложил хлеб в сторону.
— Твой отец еще не знает об этом, — продолжала Огаста. — Но у меня есть очень веские причины. Если ты можешь что-нибудь сделать, чтобы довести это дело до конца, я буду тебе очень благодарна. Теперь мне, пожалуй, лучше пойти встретиться с полицейским.
Она оставила сына, который продолжал тупо смотреть в одну точку.
Питт ждал хозяйку дома возле очага. Первые языки пламени лизали еще холодную каминную решетку. Леди Балантайн закрыла за собой дверь и встала спиной к двери. Он взглянул на нее с улыбкой. Неужели ничто не беспокоит этого продрогшего мужчину? Может быть, он просто незнаком с правилами приличия? Инспектор был огромного роста и очень неряшлив. Слишком много предметов одежды, надетых один поверх другого. Он поприветствовал ее с такой фамильярностью, какой она не могла ожидать даже от друзей.
— Доброе утро, леди Огаста. Я буду очень признателен, если вы позволите задать вам несколько вопросов.
— Мне? — Она собиралась разговаривать с ним холодно, но была застигнута врасплох его словами. — Я ничего не знаю обо всем этом. Уверяю вас.
Питт отодвинулся от огня, чтобы освободить место для нее. Непонятно почему, но его любезность ее раздражала. Может быть, потому, что она предпочитала изыскивать в нем недостатки.
— Уверен, что вы и в самом деле ничего не знаете, — кивнул инспектор, — иначе вы рассказали бы мне об этом. Но есть такие вещи, которые вы могли заметить, но в то время не знали, что они важны для следствия.
— Я сомневаюсь в этом, но если вы должны…
— Благодарю вас. Доказано, что чрезвычайно трудно выследить женщину, состоящую в греховной связи.
— Я едва ли удивлена.
— Я тоже. — Выражение его живого лица изменилось на грустное. — Мы можем достичь лучшего результата, работая в другом направлении. Надо попытаться найти мужчину.
В голове у Огасты мелькнула мысль, что это хорошая возможность избавиться от Макса.
Она подняла голову и натолкнулась на взгляд его блестящих серых глаз. Это ее смутило. Леди Балантайн осознала, что инспектор очень умен. Для нее это было новое и неприятное открытие. Она не могла доминировать над ним.
— Вы о чем-то подумали? — Почти незаметная улыбка мелькнула на его губах.
— Нет, — покачала она головой.
— Но вы проницательная женщина.
В какой-то момент Огасте показалось, что он собирается ей льстить.
— И у вас есть молодая, привлекательная дочь, — продолжал инспектор. Огаста не заметила в его лице намерения обмануть ее, ввести в заблуждение, что само по себе было необычно. Общество, к которому она принадлежала, держалось на притворстве и взаимных обманах. — И у вас, должно быть, сформировалось мнение об окружающих мужчинах, их привычках и наклонностях. Кого-то вы бы хотели видеть рядом с вашей дочерью, кто-то вам неприятен… Особенно меня интересуют те, чьи моральные качества для вас неприемлемы.
Против подобного заявления нечего было возразить. Заключения Питта невозможно опровергнуть.
— Несомненно, — согласилась Огаста. — Но я не уверена, стоит ли передавать полиции в качестве улик мои личные подозрения и антипатии, а также выводы, к которым я пришла. Эти выводы могут быть необоснованными. И я своими словами могу нанести вред. — Она слегка приподняла брови, как бы задавая инспектору вопрос и перекладывая на него всю ответственность.
Питт широко улыбнулся. Ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее столь откровенно. Если бы Кристина влюбилась в этого мужчину, она бы, по крайней мере, смогла это понять. Но он, скорее всего, отверг бы ее. Огаста напряглась. Последняя мысль была неприятной и оскорбительной.
— Мне нужен ваш совет, миледи, — сказал Питт очень мягко. — Устный совет. С чего мне начинать? Я не болтлив. Согласитесь, что до сих пор я был чрезвычайно скрытен.
— Я даже не представляю, что вы такое знаете, о чем могли бы проболтаться, — сказала она ровным тоном, даже несколько прохладно.
Улыбка Питта стала шире.
— Это как раз подтверждает мои слова.
— Напротив. — Леди решила быть твердой. — Это нуждается в пояснении.
Он милостиво сдался, снова побеспокоив ее просьбой:
— Думаю, вы правы. Тем не менее чем скорее я закончу свое расследование, тем быстрее дело будет раскрыто или положено на полку как неразрешимое.
— Я принимаю ваши аргументы. Что вы хотите узнать от меня?
Инспектор собрался ответить, но тут дверь открылась и вошел Брэнди. Питт никогда не видел его до этого, и Огаста увидела, что на его лице мгновенно появилось заинтересованное выражение.
— Мой сын Брэндон Балантайн, — коротко представила она.
Брэнди, судя по выражению лица, был так же, как и Питт, заинтересован встречей.
— Вы ведь не подозреваете маму? — игриво спросил он. — Или вы расспрашиваете ее о сплетнях?
— Думаете, это хорошая идея?
— Блестящая! Мама притворяется, что она выше этого, но, по правде говоря, она знает все.
— Брэндон, сейчас не время для легкомыслия, — упрекнула леди Балантайн. — Погибли двое малюток, и кто-то в этом виноват.
Брэнди тотчас перестал шутить и бросил на Питта извиняющийся взгляд.
— Сплетни очень полезны. — Питт выждал минутную паузу и затем пояснил: — Вы удивитесь, узнав, как часто раскрытие преступления зависит от какой-нибудь незначительной детали, которая известна всем в округе с самого начала, но люди просто не упомянули об этом, поскольку каждый думал, что раз об этом знают все, то и полиция должна знать.
Брэнди расслабился и сделал маленькое замечание в ответ. Но прежде чем Питт смог возобновить прерванный разговор, в комнату вошла Кристина.
Огаста была раздражена. Она знала, что дочь зашла сюда сугубо из любопытства, опасаясь, что происходит нечто такое, о чем она не знает. Пока Кристина лежала в постели, ей казалось, будто общество движется куда-то без нее, а она никому не нужна. Сейчас дочь была очень тщательно одета и причесана. Ее глаза сияли, и даже на щеках появился румянец, Кристина выглядела так, словно ожидала поклонника. Она очаровывающе улыбнулась Питту.
— Доброе утро, инспектор… Питт? — Девушка колебалась, не будучи уверена в том, что правильно запомнила его имя. Она прошла чуть вперед, будто собираясь предложить ему руку, но потом вспомнила, что он полицейский, стоящий на одной ступени с торговцами и ремесленниками. Она опустила руку. Это выглядело несколько высокомерно, а если бы она не улыбалась при этом, так и вовсе грубо.
— Доброе утро, мисс Балантайн. — Питт слегка поклонился. — Я рад видеть, что вы поправились. Вы выглядите воплощением здоровья.
— Спасибо.
— Может, вы тоже сумеете помочь мне? Среди ваших знакомых мужчин есть такие, у кого не очень хорошая репутация? Я полагаю, вы хорошо знаете, кому можете доверять, а кому нет. Молодые женщины часто обсуждают подобные вопросы, чтобы предупредить друг друга. — Он резко повернулся к Брэнди. — Или вы, мистер Балантайн. Есть ли у вас друзья, которые встречаются с девушками, не подходящими для женитьбы?
— Боже праведный, дюжины, я думаю! — От неожиданности Брэнди заговорил с полной откровенностью. — Но обычно у каждого хватает разума не делать этого на виду у всех.
Питт был вынужден засмеяться.
— Понятно, — согласился он. — А как насчет слуг? Тот ваш лакей выглядит довольно развратным парнем. — Он повернулся, и его внимательный взгляд остановился на Кристине.
Огаста почувствовала, как кровь отхлынула от лица, в то же время лицо Кристины залила густая краска. Удар пришел из ниоткуда, и она не подготовилась к защите. Леди открыла было рот, чтобы вмешаться, но поймала предупреждающий взгляд Питта и прикусила язык. Заговорив, она раскрыла бы сама себя. Само желание говорить об этом в тот момент, когда она должна быть беспристрастной, выдаст ее с головой.
— Он обычный лакей, — холодно сказала Кристина, но в ее голосе ощущалась небольшая дрожь, как будто что-то застряло в горле. — Я никогда не интересовалась его личной жизнью. Возможно, вы не понимаете, поскольку у вас не было собственных слуг. Люди нашего положения не обсуждают такие вещи со слугами. Они здесь, чтобы работать, вести хозяйство. Это все, о чем мы с ними говорим, да и то чаще через дворецкого, для этого он и существует. Вам лучше всего поговорить с самими слугами. Эти девушки знают немного больше о его жизни, как вы думаете?
— Без сомнения. — Питта ничуть не задело ее высокомерие. Его лицо оставалось бесстрастным, его манера говорить по-прежнему была мягкой. — Но, может быть, они не в его вкусе.
— Меня совершенно не волнует, какой у него вкус, — резко ответила Кристина. — Этот вопрос меня не интересует.
Питт хмыкнул, обдумывая только что услышанное. Он все еще смотрел на молодую леди, а она старалась избегать его взгляда.
— Сколько времени он служит на Калландер-сквер? — спросил инспектор.
— Около шести лет, — ответил Брэнди с абсолютно невинным видом.
Огаста подумывала, не отослать ли его. Найти какую-нибудь причину и выдворить сына из комнаты. Но, увидев бдительное выражение лица инспектора, она поняла, что этого делать не надо. Это лишь подтвердит подозрения, которые он, может быть, уже имеет.
— Хороший слуга? — спросил Питт.
— Великолепный, — опять ответил Брэнди. — Я не люблю этого парня, но мне не в чем его обвинить. Поверьте, если бы я мог, давно вышвырнул бы его отсюда.
— Вы не можете уволить его без причины? — Питт изобразил невежество.
— Полагаю, что так. — Брэнди отвечал все еще небрежно, не задумываясь. — Он ведь меня не беспокоит и, кажется, всех устраивает.
— Нет жалоб от женского персонала?
— Нет, ни разу не слышал.
— Горничные не возражают? Или он ищет развлечений где-то еще?
— Мистер Питт! — наконец-то выступила вперед Огаста. — Я не позволяю словоблудия в моем доме, желаете вы того или нет! Чем бы мои слуги себя ни развлекали, уверяю вас, они делают это где-то на стороне.
Но Питт наблюдал за Кристиной. Боже милосердный! Наверняка он не мог этого знать… Такое просто невозможно. Или возможно?..
— Если вы думаете, инспектор, что Макс виновен, — Огаста говорила, собрав в кулак всю свою волю, при этом не глядя на дочь, — я бы посоветовала вам поискать женщину за пределами этого дома. Возможно, следует возобновить расспросы в других домах района.
— Проще допросить Макса, — предложил Брэнди. — Бедная девушка вряд ли захочет в чем-то признаваться. Во всяком случае, сейчас. Надавите немного на Макса, заставьте его покорчиться, пусть назовет имя любовницы…
У Огасты перехватило дыхание, а вот Кристина взорвалась.
— Нет! — выпалила она. — Это было бы глупо и нечестно! У вас нет причин полагать, что это дело связано с Максом. Я не хочу, чтобы вы расстраивали наших слуг. Мама, скажи, пожалуйста!
— Действительно, это выглядит незаконным. — Огаста очень тщательно подбирала слова. — У вас есть какие-нибудь основания для подозрений, инспектор? Если нет, я вынуждена отказать вам в разрешении тревожить мой штат. Возвращайтесь с доказательствами, и тогда, конечно, я окажу вам всяческое содействие.
Кристина облегченно вздохнула.
Дверь открылась, и вошел генерал. От удивления он остановился.
— Доброе утро, сэр, — вежливо поздоровался Питт.
— Что вы здесь делаете снова? Нашли что-нибудь?
— Он ищет мужчину, — ответил ему Брэнди. — Думает, что это может быть Макс, и хочет поговорить с ним.
— Хорошая мысль, — решительно сказал генерал. — Давайте все выясним, в конце концов. — Он подался вперед и, до того как Огаста смогла остановить его, дернул за шнурок колокольчика.
Тут же появился Макс. Он, должно быть, находился в холле.
Питт встретился с ним взглядом, оглядел его смуглое чувственное лицо и безукоризненную одежду.
— Да, сэр? — чуть склонил голову Макс.
— Романтические увлечения? Женщины? — Балантайн говорил резко, словно отдавая приказы кавалеристам.
Огаста поморщилась.
Лицо Макса почти не изменилось.
— Прошу прощения, сэр?
— Я говорю недостаточно ясно, парень? Есть ли у тебя какие-нибудь романтические связи? Есть ли у тебя какие-либо женщины, подружки, называй их как хочешь?
— У меня нет намерения жениться, сэр.
— Я не об этом тебя спрашиваю, черт побери! Не валяй тут дурака!
— Боюсь, мое последнее романтическое увлечение только недавно закончилось. — Толстые губы Макса сложились в улыбку, и он бросил незаметный взгляд на Кристину.
— Кто она?
— При всем моем уважении, сэр, это не должно интересовать полицию. Это респектабельная женщина из очень хорошей семьи. — У него был приятный голос, но в речи чувствовалась тщательно скрываемая насмешка.
Огасте только и оставалось, что молча ждать надвигающейся катастрофы. Возможно, Макс защитит свои интересы и тем самым защитит Кристину. Это единственное, на что она надеялась.
Питт просто ждал, наблюдая, позволив действию развиваться по собственному сценарию.
— Хорошая семья? — генерал переспросил недоверчиво.
— Да, сэр.
— Кто?
— Я бы предпочел не называть ее, сэр. Нет нужды обсуждать ее имя с полицией. Леди Огаста знает — если хотите, спросите у нее… — Он оставил предложение незаконченным.
Кристина стояла с побелевшим лицом и красными щеками, напоминая клоуна.
— Это все, сэр? — спросил Макс.
Балантайн посмотрел на жену. Та очнулась и вернулась в реальность.
— Да, спасибо, Макс. Если нам что-нибудь понадобится, мы снова позовем тебя.
— Благодарю вас, миледи. — Лакей едва поклонился и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.
— Ну? — потребовал Балантайн.
— Он прав, — быстро ответила Огаста. — Это не может представлять интерес для полиции.
Питт говорил очень вежливо и мягко:
— Почему вы не сказали об этом в самом начале, миледи?
— Прошу прощения? — Она почувствовала, как холодок пробежал по ее телу, и попыталась выиграть время, хотя бы несколько секунд, чтобы придумать ответ.
— Почему вы не сказали об этом сразу, как только эта тема начала обсуждаться, леди Огаста?
— Как-то вылетело из головы. Это ведь неважно.
— Кто эта женщина из хорошей семьи, леди Огаста?
— Я не думаю, что вправе открывать ее имя, да и не желаю это делать.
— Ну, давай, Огаста, — рассердился Балантайн. — Если она не вовлечена в это дело, Питт ничего ей не сделает. Вы же не будете болтать, верно, мистер Питт? Кроме того, представления Макса о хорошей семье весьма расходятся с нашими представлениями в этом вопросе.
— Я все же предпочту не говорить. — Огаста не могла соврать и обвинить какую-нибудь совершенно невиновную женщину. Это было бы аморально, даже если и удобно с практической точки зрения.
Инспектор повернулся и посмотрел на Кристину, застывшую на месте.
— Мисс Балантайн, — обратился он. — Может быть, вы захотите что-то сказать?
Та словно утратила дар речи.
— Кристина? — В первый раз в голосе генерала прозвучало сомнение.
— Это неважно, — наконец сказал Питт. — Я пока продолжу мое расследование в другом месте и, возможно, вернусь сюда позже.
— Да-да, всегда пожалуйста, — согласилась Огаста.
Она чувствовала, как напряжение спадает, и пыталась по возможности контролировать голос, чтобы не показывать облегчения. Леди Балантайн поняла, что Питт все знает насчет Кристины и Макса, и будет искать другие способы, чтобы выведать, не она ли родила погибших детей. Но Огаста была уверена, что это не ее дочь. Она бы знала… У Кристины не хватило бы ни выдержки, ни способностей скрыть это от матери. А теперь, когда Огаста обдумывала детали, она поняла, что Кристина не имела и такой возможности, у нее просто не было времени проделать все это скрытно.
Хозяйка дома уверенно посмотрела Питту в лицо:
— Сейчас это самый лучший вариант.
Инспектор посмотрел на нее. По его проницательному взгляду было ясно: он все знает. Они понимали друг друга. Тут нет никакого блефа, и Огаста не пытается его запутать, они оба знают правду.
— Отличный совет, — кивнул инспектор. — Доброго вам дня, леди Огаста, мисс Балантайн, генерал, мистер Балантайн.
Когда он ушел, Брэндон повернулся к супруге и нахмурился.
— Что происходит, Огаста? В какие игры с нами играет этот тип?
— Понятия не имею, — солгала она.
— Не смеши меня! Вы отлично понимали друг друга. Даже я увидел это. Что происходит? Какое отношение ко всему этому имеет Макс? Я требую, чтобы ты ответила!
Леди на мгновение задумалась. Она и забыла, с каким напором Брэндон всегда действовал, если его что-то интересовало. Она до сих нор помнила, как любила его двадцать лет назад. Он был идеалом мужчины — сильным, властным и немного загадочным, в нем была какая-то тайна. Прошедшие годы сблизили их, и она увидела, что это скорее порывистость, чем подлинная сила, и она гораздо выносливее мужа в вопросе борьбы с повседневными трудностями. В ней есть та сила, которая помогает вести войны, а не только выигрывать отдельные сражения.
— Кристина, ты можешь идти, — Огаста бросила взгляд на дочь. — Не беспокойся относительно мистера Питта. По крайней мере, сейчас. Подумай о своей главной задаче и подготовься к сегодняшнему званому ужину. Брэнди, ты тоже можешь идти.
— Мама, я хотел бы остаться.
— Я в этом не сомневаюсь, но тебе лучше уйти.
— Мама…
— Брэндон! — резко оборвал Балантайн.
Дочь и сын молча ушли.
— Ну так что? — спросил генерал, едва они с женой остались одни.
Огаста посмотрела на него с недоверием. Он действительно все еще не понимал.
— Девушка, о которой шел разговор, — Кристина, — прямо сказала она. — У нее была связь с Максом. Мне казалось, ты догадался об этом. Мистер Питт определенно догадался.
Генерал уставился на нее непонимающим взглядом.
— Ты не ошибаешься?
— Не будь глупцом! Думаешь, я могу ошибиться в таком деле? — Огаста утратила самообладание. Остается либо устроить скандал, либо разрыдаться. — Не беспокойся, я все продумала. — Брэндону не стоит знать о возможной беременности. — Я намереваюсь как можно скорее выдать ее замуж. Желательно за Алана Росса.
— Он хочет жениться на ней?
— Нет еще. Но мы сделаем так, чтобы захотел. Это зависит от нас.
— От нас?
— Конечно, от нас. Девочка не может все сделать сама. Я скажу, когда тебе нужно будет поговорить с Аланом. Возможно, в Рождество.
— Не слишком ли поспешно? — Генерал пристально посмотрел на жену.
— Слишком. Но это может оказаться целесообразным.
Балантайн напрягся.
— Понятно. Могу я спросить, почему Макс все еще в нашем доме? Уверен, дочь не горит желанием выйти за него замуж.
— Конечно, нет. Он ее совсем не интересует, за исключением… В любом случае все кончено. Я его уволю, как только придумаю способ, удовлетворяющий всех нас. В настоящий момент важно обеспечить его молчание. Для этого ему лучше находиться здесь. Мы можем потерпеть. По крайней мере, несколько дней.
— Ты имеешь в виду, пока Кристина не выйдет замуж?
— Что-то вроде того.
— Огаста!
В первый раз она взглянула на мужа.
— Нет, — это был ответ на незаданный вопрос, вертевшийся в его голове. — Относительно Макса я, конечно, допустила огромную ошибку. Я не оправдываю нашу дочь, но одно знаю точно: она совершенно никак не связана с младенцами в саду… Я бы об этом знала. — Наткнувшись на взгляд Брэндона, Огаста почувствовала себя виноватой. Это была ее обязанность — знать свою дочь и следить за тем, чтобы подобное не произошло.
Балантайн ничего не говорил.
— Мне очень жаль, прости, — выдавила из себя Огаста.
Генерал положил руку жене на плечо и погладил. Затем, устыдившись своего жеста, отдернул ладонь.
— Чего хотел полицейский? — спросил он.
— Я думаю, мы с Питтом поняли друг друга. Он очень умен. Я знаю, что это была не Кристина, и он об этом догадался. Это удовлетворит его, по крайней мере на какое-то время. Хотя он может прийти к выводу, что у Макса были другие… — Огаста не закончила свою мысль. — Так или иначе, мистер Питт не представляет для нас проблемы в ближайшем будущем. Мы должны побеспокоиться о Кристине и Алане Россе.
— Я не понимаю, как ты можешь так… — Генерал смотрел на жену непонимающе и с чувством, близким к отвращению.
Удивительно, но это ее ранило.
— Что ты от меня хочешь? — жестко спросила она. — Чтобы я рыдала? Падала в обморок? Как это нам поможет? Мы должны решать проблему здесь и сейчас. У инспектора еще будет время покопаться в наших чувствах, после того как Кристина успешно выйдет замуж.
— А если Росс не захочет на ней жениться?
— Нужно сделать так, чтобы он захотел. Или нам придется найти кого-то еще. Ты можешь начать думать о других кандидатах. Так, на всякий случай.
— Тебя не трогает случившееся? Твоя дочь спала со слугой в нашем собственном доме…
— Какая разница, где это случилось! Конечно, меня это трогает. Но я не собираюсь погрязнуть в своих чувствах и позволить ошибке превратиться в катастрофу! Теперь тебе лучше вернуться к своим бумагам. Эта противная мисс… как ее зовут… скоро придет. Если ты хочешь быть полезным, то начни обдумывать, кто еще мог бы стать подходящим женихом для Кристины, если Росс вдруг откажется. Я составлю расписание светской жизни для Кристины.
И, не дожидаясь, пока муж что-то скажет, Огаста вышла из комнаты. Есть много дел, которые надо успеть сделать.
Когда появилась Шарлотта, ее сразу же провели в библиотеку. Там она продолжила работу, которую начала накануне, занявшись сортировкой писем. Девушка и не заметила, как пролетели полчаса, прежде чем появился генерал.
— Доброе утро, мисс Эллисон.
— Доброе утро, генерал Балантайн.
Когда Шарлотта говорила, то смотрела на него, как того требовали правила этикета. Она заметила, что он необычно напряжен, словно его что-то беспокоило, и он чувствовал себя очень неловко. Она мысленно искала возможные объяснения, но ничего не находила.
— Извините, что заставил вас ждать, — торопливо проговорил генерал. — Надеюсь, это не доставило вам беспокойства?
Шарлотта улыбнулась, надеясь, что он расслабится.
— Совсем нет, благодарю вас. Я подумала, что какое-то другое дело требует вашего внимания, и продолжила работу с письмами.
— Полиция. — Он сел в кресло.
Шарлотта почувствовала себя обманщицей. Она знала, что это был Питт, а Балантайн не знал, что она была его женой. Шарлотта была здесь для того, чтобы наблюдать за теми событиями, о которых Балантайны не стали бы по своей воле рассказывать полиции. И вдруг она испугалась этого. Ей нравился Балантайн, и она хотела бы сохранить его уважение.
— Думаю, они продолжают расследование, — мягко сказала она. — Такие вещи нельзя игнорировать.
— Лучше было бы можно, — вздохнул генерал, устремив взгляд вперед. — Столько горя для всех… Но, разумеется, вы абсолютно правы — правда должна быть раскрыта, несмотря на последствия. Беда лишь в том, что в поисках правды раскрываешь столько всего другого… Тем не менее, — он расправил плечи, — мы должны работать. Буду вам признателен, если вы расположите бумаги в хронологическом порядке, насколько это возможно. Боюсь, не все документы имеют дату. Может быть, ваши знания по истории… — Балантайн оставил фразу недоговоренной, не желая обидеть помощницу, умалив ее знания.
— Для такого случая есть чудесная книга о кампаниях Мальборо, — ответила Шарлотта. — Пару дней назад я спрашивала вас, могу ли я ее одолжить, и вы любезно позволили взять ее.
— В самом деле? — Генерал выглядел застигнутым врасплох, и она поняла, что он расстроен сильнее, чем ей показалось вначале. — В самом деле? — повторил он, что выглядело довольно глупо. — Я забыл. Разумеется, вы изучили…
— Если у вас есть другие неотложные дела, то я вполне могу работать одна, — с улыбкой предложила Шарлотта. — Нет необходимости контролировать меня, если это неудобно.
— Вы очень любезны, но у меня нет никаких дел… По крайней мере сейчас. Благодарю вас. — Слегка покраснев, генерал уткнулся в свои бумаги.
Один или два раза он заговаривал с ней снова, но его замечания были непоследовательными, и Шарлотта не реагировала на них, понимая, что его голова занята совсем другими мыслями. Неужели он узнал что-то новое о Кристине? О том, что она переживает о возможной беременности? Или что-то похуже? Сочувствие не позволяло ей предпринимать попытки узнать, что же случилось. Шарлотте хотелось сказать или сделать хоть что-то, чтобы утешить генерала. Инстинктивно ей даже хотелось дотронуться до него, чтобы помочь ему снять напряжение. Балантайну не помешает на мгновение поступиться своими правилами и расслабиться. Но, конечно, это абсолютно невозможно. Это не улучшит отношения между ними, а скорее вызовет замешательство, непонимание и даже страх. Они следуют принятым правилам общения между людьми. Поэтому помощница генерала предпочитала делать вид, что все в порядке. По крайней мере, она оставила его в покое и позволила ему погрузиться мыслями в свои проблемы. Несомненно, именно этого он и желал.
Ближе к обеду вошел Макс. Он сообщил, что Гарсон Кэмпбелл находится в комнате для утренних приемов, и спросил, может ли генерал Балантайн принять его.
— Что?
Макс повторил вопрос. Взглянув на лакея, Шарлотта увидела самого агрессивного мужчину из всех, которых когда-либо видела. Искривленный рот и влажные губы, словно он постоянно их облизывал, хотя, по правде говоря, она никогда не видела, чтобы он когда-либо делал это.
— Да, конечно, — согласился Балантайн. — Пригласи его сюда. Я не выйду из кабинета, иначе он решит, что я могу потратить на него весь день.
Вошел Гарсон Кэмпбелл. Шарлотта видела его впервые. Она продолжала тихо сидеть в углу, держа книгу о Мальборо так, чтобы та загораживала ее лицо. Кто знает, вдруг мужчины ее не заметят? Иногда она чуть опускала книгу, чтобы посмотреть поверх нее.
У Кэмпбелла было умное лицо, длинный нос, резко очерченный, насмешливый рот и быстрые глаза. Он слегка притопывал ногами, возможно, из-за холода.
— Доброе утро, Балантайн. — Было очевидно, что он не видел Шарлотту, и она старалась не двигаться, предполагая, что генерал также забыл о ней.
— Доброе утро, Кэмпбелл.
— Все еще возрождаете славу былых побед? Ну, я думаю, это гораздо лучше, чем нынешняя всеобщая бездеятельность. Если только мы не считаем, что одно другого стоит.
— Мы вряд ли чему-то научимся, если предпочтем забыть нашу историю, — ответил генерал, защищаясь.
— Мой дорогой Балантайн, — Кэмпбелл сел, — день, когда человечество начнет извлекать пользу из уроков истории, будет днем второго пришествия. Так или иначе, это безвредное занятие и, смею сказать, занимательное чтение. Менее опасное, чем политика. Я хочу, чтобы некоторые из ваших военных коллег придумали себе столь же безвредный досуг. Почему мужчины полагают, что лишь по той причине, что они купили офицерский чин в армии и были достаточно удачливы, чтобы не быть убитыми, они могут так же купить место в Вестминстере и бесконечно долго прозябать в менее жестких войнах, то есть в политике?
— Не знаю, — коротко сказал генерал. — Я не тот человек, которому нужно адресовать подобный вопрос.
— Да ладно, Балантайн. Это так, размышления по ходу дела. Я не ожидаю от вас ответа. Я не ожидаю ответа ни от кого. Но, может быть, найдется кто-то, кто по крайней мере признает вопрос, — это самое большее, на что я надеюсь… К вам снова заходил этот чертов полицейский?
Балантайн насторожился:
— Да. Почему вы спрашиваете?
— Пора им закончить с этим делом и сдаться. Вся их работа превратилась в пустое академическое упражнение, пускание пыли в глаза окружающей публике. Они весьма преуспели в этом. Полицейские не смогли найти того, кто это сделал, и если у них есть хоть капля здравого смысла, то они и не будут этого делать.
— Они должны попытаться. Это очень серьезное преступление.
— Какая-то несчастная девушка родила мертвого ребенка или убила его сразу же после родов… Ради бога, Балантайн, люди постоянно везде умирают. Вы хоть представляете, сколько детей бедняков помирает в Лондоне каждый год? Вероятно, никто никогда не интересовался этим. Какого сорта жизнь была бы уготована для них? Не говорите мне сентиментальной ерунды. Кроме того, как вы вели себя на поле боя? Боялись отдать приказ стрелять, опасаясь кого-нибудь убить?
— Вы не можете сравнивать участие в войне, когда нужно защищать наши идеалы или нашу страну, с убийством детей! — Балантайн был готов вспылить и выйти из себя.
Шарлотта видела, как напряглись его скулы. Лицо генерала было мужественнее, чем у Кэмпбелла, сухощавее, с более четкими чертами. Однако мягкая линия сжатых губ выдавала его ранимость. Шарлотте хотелось возразить Кэмпбеллу, противопоставив его ловкому цинизму свою внутреннюю железную уверенность. Она его не боялась, потому что чувствовала всем сердцем, что жить без оптимизма, то есть без беспричинной надежды скорее в душе, нежели в голове, — это роковая ошибка, смерти подобная.
— Что сделано, того не вернуть, Балантайн, — вздохнул Гарсон. — Ради бога, давайте спасем то, что осталось. Я уже поговорил с некоторыми людьми насчет того, чтобы убрали полицию. Пора похвалить их за хорошую работу и отправить подальше. Так же, как и у Карлтона, у вас есть влиятельные друзья. Подумайте, что бы вы могли сделать. Я уверен, Карлтон тоже что-нибудь предпримет. Бедняга, он уже нашел змею в собственном доме. Впрочем, он был единственный, кто об этом не знал. Ефимия, цветущая молодая женщина, выходит замуж за полнеющего старого козла… Не знаю, чего он еще ожидал! Кроме того, очень жаль, что эта новость должна стать всеобщим достоянием. Этого бы не случилось, если бы полиция занималась своим делом.
Генерал побледнел.
— Эта новость не просочится в общество, если вы этого не захотите. Нужно вести себя как подобает джентльмену. Вы — не джентльмен. — Он привстал в кресле, словно намеревался расправиться с ним физически.
Однако Кэмпбелл не испугался. Происходящее его скорее веселило.
— Конечно, нет. У каждого из нас есть свои тайны. Я еще не встречал человека, которому абсолютно нечего стыдиться. Конечно, большинство из нас хотели бы сохранить свои секреты. Сядьте, Балантайн. Вы выглядите смешно. Просто подумайте, о чем я говорю. — Гарсон в первый раз взглянул в сторону Шарлотты. Она тут же опустила глаза, однако успела увидеть его насмешливый оценивающий взгляд. Что он себе вообразил на ее счет? Она почувствовала, как кровь прилила к лицу, когда очевидная мысль пришла ей в голову. Шарлотта надеялась, что генерал был слишком невинен и слишком напряжен, чтобы подумать о том же самом.
Однако это было не так. Едва Кэмпбелл ушел, генерал повернулся к своей помощнице. Его лицо пылало.
— Шарлотта, я… я… извиняюсь за Кэмпбелла. Я должен был предположить, что он не сразу понял, что вы здесь. Я… я уверяю вас…
Шарлотта сразу же забыла о своем смущении.
— Не переживайте, — улыбнулась она. — По правде говоря, я не думала об этом, да ничего особенного и не произошло. Просто несколько неприятных слов. Не думайте об этом.
Балантайн внимательно посмотрел на нее, затем с облегчением вздохнул:
— Спасибо… э… Спасибо.
Прошла еще неделя, прежде чем Огаста наконец-то нашла приемлемый способ избавиться от Макса. Ей требовалась помощь, однако нужно было найти удобное объяснение. Хорошенько все обдумав, она связалась со своими дальними родственниками и предложила им совершить небольшой обмен, услуга за услугу. Теперь все было улажено, оставалось только проинформировать об этом Макса.
До Рождества оставалось всего ничего. Огаста чувствовала себя гораздо лучше, чем в то ужасное утро, когда заходил Питт. Дела Кристины продвигались очень успешно, и Алан Росс, кажется, уже почти готов был решить свою дальнейшую судьбу. Она видела его буквально сегодня вечером, провожая Кристину кататься в его экипаже. Огаста вышла на улицу и видела, как они отъехали. Брэнди стоял на тротуаре, беседуя с милой гувернанткой Сотеронов. Привлекательное создание — немного худощава, но грациозна и с очаровательной улыбкой. Подходящая особа, которой можно доверить детей.
Леди Балантайн была одна дома. Брэнди уехал в свой клуб, генерал — тоже. И эта молодая женщина, мисс Эллисон, рано ушла домой. Огаста позвонила в колокольчик, вызывая Макса. Тот пришел через несколько минут.
— Да, миледи. — Лакей, как всегда, был высокомерен.
— Я договорилась о новом месте для тебя, Макс.
— Миледи… — Он смотрел на нее не отрываясь.
— Это в Лондоне, — продолжала хозяйка. — У лорда Вейча. Я дала тебе отличную рекомендацию. Ты будешь слугой и камердинером, когда лорд путешествует за границу, что он делает довольно часто. Обычно он находится в Лондоне, но лето и охотничий сезон проводит в деревне. Очень часто наезжает в Париж и в Вену. Ты будешь путешествовать с ним, и он станет платить тебе больше, чем платим мы. Продвижение по службе, ты согласен?
— Конечно, миледи. — Макс поклонился с легкой усмешкой. — Я очень признателен. Когда приступать?
— Немедленно. Завтра утром лорд Вейч отправляется в деревню на Рождество. Затем — в Париж на Новый год.
— Благодарю вас, миледи. — Лакей снова поклонился, по-прежнему улыбаясь, и удалился.
Огаста рассказала об этом мужу в тот же вечер, сидя за туалетным столиком. Ее распущенные волосы рассыпались по плечам. Служанка расчесала их и была отпущена.
Балантайн в ночной пижаме пристально посмотрел на жену:
— Ты позволила этому мерзавцу перейти на лучшую позицию? Но при чем тут Берти Вейч? Что такого он сделал, чтобы это заслужить?
— Он должен мне услугу.
— Огаста!
— Я предупредила его, и я буду платить разницу в его зарплате.
— Сколько времени? И я против того, чтобы награждать эту свинью за его подлость!
— Ему не придется долго наслаждаться, Брэндон. Берти возьмет его из деревни в Париж, а затем в Вену. В Вене он уличит его в каком-нибудь проступке и уволит за нечестность. Думаю, Максу не понравятся условия в венской тюрьме.
Генерал с недоверием смотрел на свою жену:
— Как ты могла, Огаста? Это же нечестно!
— Другого он не заслуживает, — сказала она. Ее холодный взгляд встретился с его взглядом. Затем она отвела глаза. — Что, по-твоему, я должна была сделать? Позволить ему оставаться здесь и шантажировать нас? В этом доме, с Кристиной и Аланом Россом?
— Конечно, нет! Но не это же…
— Что тогда? Ты придумал что-то еще?
Брэндон стоял молча, высокий и стройный, замерев в напряжении и неотрывно глядя на жену.
Огаста встала и пошла к своей кровати. С ниспадающими волосами она чувствовала себя страшно уязвимой, словно новобрачная в комнате с незнакомцем.
